Никакая из стран столь активно в XX веке не очищалась!

***

А когда Россия стала не как все?

Скажем, какой она была в 1812-м?

Определить это можно только по эстетическим предпочтениям совмещающихся с иерархией — желательно, придворных лизоблюдов.

Легче всего проговариваются поэты. Ниже приведены несколько выдержек из стихотворных опытов знаменитейших французских авторов эпохи Наполеона, написанные ими по поводу взятия Москвы.

…Падите, башни Кремля!

Падите, час настал!

Вот эти воины, столь часто не поддававшиеся!

Ваша безнаказанная гордыня чрезмерно возвысилась:

Как она обрушилась к вашим подножиям.

…Не спорь с его блестящей победой, Москва!..

Ж. Б. Баржо. Ода “Завоевание Москвы”

… Одна мятежная Нация

Противостоит благу, которого мы желаем,

Ее губительное влияние

Отравляет воздух, которым мы дышим.

Остров, от нас отделенный…

П. Шанен. “Поэма о Русской кампании

объединенных армий Франции и Германии”

(Цит. по кн.: Верещагин В. В. Наполеон I в России. С. 131)

Итак, в 1812-м Россия уже была не как все, а раньше что?

Судить не беремся.

Курсы истории мало что дают, потому что их авторы, судя по результатам, выполняли заказы на прославление иерархического начала, и потому суть курсы истории иерархий.

Сохранившиеся источники? Они тоже порождение иерархий.

Разве что необычный фольклор — только его древность и указывает, что Россия как Родина существует уже не первое столетие.

При недостатке исторических сведений можно только предполагать, но зато с высокой степенью достоверности (а психологическая достоверность, вообще говоря, намного более надежное доказательство, чем обычно однобокие доказательства исторической науки), что сущность истории России подобна сущности истории Сербии. Из того, что в XIV–XV веках еретики со всей Европы спасались именно в Сербию, видимо, следует, что она уже отличалась от других стран и психологически тоже. Вообще история метанации всегда начинается с первого неугодника, имя которого история наверняка не сохранила (за исключением разве что Авраама и Моисея).

Россия началась прежде 1812 года — о чем и свидетельствует русский фольклор. И уже тогда стала раздражать стаю Наполеона больше, чем маленькая, но удаленькая Сербия — о чем и пишут поэты-“внутренники”, прославлявшие Наполеона. О том же свидетельствует и тот факт, что Наполеон дошел до границ Сербии — но повернул обратно.

Сербия и Россия, действительно, не одно и то же не только по размерам территории — они разные и по психологии матричного этноса* (матричный этнос — метанация за вычетом неугодников). Российская “глубинка” даже после грандиозных потерь во Второй мировой войне — по-прежнему, скорее, “внешническая” (отсюда и обожание таких вождей, как Николай I и Сталин, и презрение к торгашам); Россия — империя, в то время, как Сербия — преимущественно “внутренническая” (отсюда, скажем, и особый оттенок югославского социализма, и изначальная массовость партизанского движения в 1941 году).