Зарубежный опыт решения демографических проблем

Причинами сложившейся демографической ситуации можно считать: отдаленные последствия двух мировых войн, породившие демографические волны; социально-экологические последствия аварии на ЧАЭС, породившие не только радиофобию, но и боязнь произвести больное потомство (кроме того, переселение из чернобыльской зоны привело к перекосам демографической структуры). В числе причин можно назвать и рыночные преобразования начала 90-х гг. прошлого века, больно ударившие по благосостоянию семьи, и развал единого советского демографического пространства. Не упрощает проблемы национальной демографической безопасности и то, что падение рождаемости и сокращение коренного населения – общеевропейская тенденция. Она вызывает серьезную озабоченность практически всех стран Европы.

Это подтверждает и опыт демографической политики европейских стран. В частности, канцлер Германии А.Меркель и ее правительство пытаются решить проблему с низкой рождаемостью с помощью новых культурно-ценностных предпочтений, сделав ставку не на женщину-домохозяйку, идеал которой уходит в прошлое, а на работающую женщину с детьми при возрастании ответственности отцов. Несмотря на многомиллиардные государственные инвестиции в продолжительный отпуск по уходу за ребенком большинство немецких женщин не сомневаются в серьезности роли мужчины как кормильца и как воспитателя детей. Это существенное изменение в системе репродуктивных ценностей связано с новым пониманием детства: дети становятся фактором саморазвития и самореализации родителей.

Во Франции проводится «политика третьего ребенка»: там полагают, что повлиять на общее число детей, т.е. на решение иметь их больше проще, чем влиять на решение вообще иметь детей (решение завести первого ребенка). Поскольку в настоящее время в Европе большинство пар стремится завести хотя бы одного ребенка и зачастую откладывает рождение второго и последующих детей из-за экономической неопределенности, использование французского опыта может оказаться весьма действенным при разработке и нашей белорусской политики увеличения рождаемости.

В своей семейной политике французское правительство поощряет большие семьи исходя из того, что обновление населения и рост его численности напрямую зависят от пар, которые решают заводить больше детей, а не от общего увеличения числа пар, имеющих по одному ребенку. Государственные выплаты за третьего ребенка и последующих детей значительно превышают выплаты за второго ребенка. При этом выплаты за первого ребенка отсутствуют вовсе. Также матери или отцу предоставляются большие пособия и отпуска по уходу за ребенком, а детские сады и ясли значительно доступнее, чем в других западноевропейских странах. Наличие качественной бесплатной системы ухода за детьми позволяет более 80% француженок в возрасте от 25 до 39 лет (наиболее вероятный возраст деторождения) трудиться полный рабочий день. Таким образом, довольно высокие показатели рождаемости во Франции после 1975 г. можно, по крайней мере, отчасти отнести на счет французской семейной политики.

В Швеции на протяжении 80-х гг. ХХ в. социальная политика, направленная на обеспечение равенства полов в получении дохода, и созданная система по уходу за детьми оказывали положительное влияние на рождаемость. Но ни социальное обеспечение детей, ни длительные отпуска по уходу за ребенком сами по себе не привели к повышению рождаемости. По-видимому, только сочетание этих мер с политикой, направленной на обеспечение равенства полов в оплате труда, сыграло важную роль при создании семей и повышении качества жизни. Заметный спад рождаемости, начавшийся в следующее десятилетие, показал, что отсутствие одного или нескольких таких факторов может оказать негативное влияние на показатели рождаемости: эффективность сочетания политики полной занятости с продуманной семейной политикой в Швеции оказались существенно зависящими от благоприятной экономической обстановки.

В США большинство видов помощи семье оказывается опосредованно, в виде различных налоговых льгот (налоговая скидка на каждого ребенка в 2 тыс. долларов в год, налоговые кредиты по уходу за ребенком, налоговые скидки семьям, имеющим доход ниже или выше черты бедности до 30%). В США существуют государственные программы дополнительного питания и витаминизации питания для беременных женщин и детей, которые исходят из того, что питание матери влияет на здоровье и вес новорожденного, а питание детей в первые 5 лет жизни определяет их здоровье в дальнейшем.

Таким образом, специалисты только в Западной Европе выделяют пять гендерных, или семейных культурных, моделей со многими подвариантами: «гендерная модель семейной экономики», «модель мужчины кормильца и женщины домохозяйки», «модель мужчины кормильца и женщины частично домохозяйки», «модель двух кормильцев при государственном уходе за детьми», «модель двух кормильцев и двух домохозяев». Кроме того, существует и британская «модель двух кормильцев и наемного ухода за детьми».

Нельзя не видеть влияния на демографическое развитие и так называемой интервенции культурных ценностей «общества потребления», порожденного западной цивилизацией. Появление новых форм потребления, динамика роста его объемов и разнообразия считаются «альфой и омегой» общества потребления, и нельзя утверждать, что эти тенденции не влияют на качество семьи. Распад семьи становится атрибутивным признаком такого общества. Семья – это всегда ответственность, это расходы времени, денег и ресурсов, а значит, это значительное сдерживание материального потребления. Вне семьи можно обеспечить более высокий уровень потребления, а степень социальной ответственности будет гораздо ниже. Вот и получается, что общество потребления нивелирует духовно-ценностный аспект рождения и воспитания детей. Дети становятся товаром, который неизбежно проигрывает рядом с другими вещами, удовольствиями, зрелищами – основными ценностями общества потребления.

В целом западные страны идут по пути исключения института семьи из социальной жизни. Неслучайно в последние годы среди молодых людей распространилось мнение, что семья является исторически устаревшим общественным институтом, бесполезным артефактом, недостойным современной «прогрессивной» молодежи, культивирующей индивидуализм.