Критика и журналистика

Классицистская критика вплоть до конца 1760-х годов имела крайне ограниченный круг читателей. Пояснительные «письма» и предисловия, трактаты и памфлеты чаще напоминают переписку авторов между собою и с немногими сведущими людьми. Даже появление в 1759 г. первого литературного журнала «Трудолюбивая пчела» не изменило этого положения. Издатель журнала А. П. Сумароков печатал в нем в основном свои литературные произведения различных жанров, но только не критических. Факт показательный: очевидно, критика еще не дозрела до журналистики, а журналистика еще не нуждалась в критике.

Однако уже через десять лет ситуация стала меняться на глазах. В 1769 г. Екатерина II, негласно организовавшая журнал «Всякая всячина», инициировала появление ряда других сатирических журналов. Среди объектов журнальных интересов явилась и литература. Образцом для подражания Екатерине послужил английский журнал «Зритель», а там литературные темы были не на последнем месте (так, издатель журнала Д. Аддисон напечатал в нем свой фундаментальный разбор «Потерянного рая» Д. Мильтона). «Всякая всячина», вероятно, за неимением под рукой Мильтона, неумеренно превознесла придворного одописца В. П. Петрова, а мишенью для насмешек избрала поэзию покойного Тредиаковского, представляя её пределом бездарности и скуки, лучшим средством от бессонницы. Отповедь не замедлил дать журнал Н. И. Новикова «Трутень». Он взял Тредиаковского под свою защиту, напомнив о его литературных заслугах, а с другой стороны, насмешливо прошелся по одическим штампам Петрова («музыки рев бодрит» и т.п.). Новиков стремился в своих журналах укрепить литературный авторитет Сумарокова.

Предметом своеобразного «теоретического» спора между Екатериной II и Новиковым была также самая сатира, ее сущность и назначение (нравоописание или обличение). Спор этот сыграл важную роль в становлении (самосознании) русской сатиры.

Еще одно литературное предприятие Екатерины II (совместно с Е. Р. Дашковой) – ежемесячный «Собеседник любителей российского слова» (1783 – 1784). Журнал был создан как орган Российской академии, а та, в свою очередь, была недавно организована (не путать с Академией наук!) ради подготовки академического словаря русского языка. Журнал предназначался к тому, чтобы способствовать формированию русского литературного языка. Уже в первом номере было сделано предложение читателям присылать критические замечания на публикуемые стихи и прозу. В ответ во втором номере напечатано «Послание к господам издателям от Любослава» – постраничный разбор всех материалов первого номера, педантичный реестр грамматических, логических, стилистических ошибок. Мнения Любослава (неизвестно, кто скрылся за этим псевдонимом, не исключено, что это была редакционная статья) были тут же оспорены, завязалась показательная полемика с участием господ Невежды (П. С. Батурина), Ни одной звезды во лбу не имеющего (С. П. Румянцева), Разносчика (Е. Р. Дашковой), Каноника (как предполагают, Екатерины II) и др., напоминавшая филологические препирательства Тредиаковского и Сумарокова. Разница заключалась в том, что теперь полемика имела вид не писательской, а читательской. Круг критики таким образом нарочито расширялся: междусобойные «профессиональные» споры обретали качество публичных прений.

В приближающемся XIX веке именно журналистика (журналы, альманахи, газеты) предоставит место для критических баталий. Тогда критика станет почти исключительно журнальной, а журналистика не сможет существовать без критики.