Глава 11. На следующее утро Бидж приготовила все для приема пациентов: разложила бинты, вдела кетгут в иглу, вынула банки с серой и марганцовкой

На следующее утро Бидж приготовила все для приема пациентов: разложила бинты, вдела кетгут в иглу, вынула банки с серой и марганцовкой, поставила кипятиться чайник на случай, если стерильного физиологического раствора не хватит. Но никто из вир так и не появился. Может быть, дрались они в волчьем обличье, а теперь залечивают раны, превратившись в людей: легкие повреждения у них и так заживут, а тяжелораненые скорее умрут, чем обратятся к ветеринару.

Единственным пациентом Бидж оказался лисенок с ожогами – десятая жертва со времени появления химер. Малыша принесла, вся дрожа, женщина‑мясоед: свою теплую шерстяную рубашку она сняла, чтобы завернуть лисенка.

Бидж быстро провела ее в дом, показала на операционный стол – на него следовало положить лисенка, а сама вытащила из шкафа линялую футболку с эмблемой «Ориолс»; футболка на несколько размеров была велика маленькой женщине. Передав ее дрожащей клиентке, Бидж стала разворачивать испуганного лисенка.

– Спасибо, что принесла его. Как тебя зовут?

– Сахнрр. – Женщина улыбнулась, торопливо прикрыв рот рукой. Она повертела в руках футболку, пытаясь понять, что на ней изображено, потом натянула ее на себя и очень обрадовалась, обнаружив, что одеяние доходит ей до колен.

Бидж осторожно освободила лисенка от рубашки, стараясь как можно меньше прикасаться к нему и не тянуть ткань: волокна могли прилипнуть к поверхности ран. Лисенок задрожал и несколько раз взвизгнул: ожоги явно были очень болезненны.

– Где ты его нашла? – Женщина в ответ только застенчиво посмотрела на Бидж, и та снова спросила: – Ты нашла его прошлой ночью?

– Да.

Бидж отделила от поверхности ожога последнюю прилипшую нитку, и лисенок заскулил. Он лишился почти всего своего меха, и, когда Бидж развернула его, в воздухе разлился мерзкий запах паленой шерсти, однако, к ее облегчению, ожоги оказались всего лишь второй степени. На коже вздулись красные воспаленные волдыри, но следов зубов и когтей Бидж не обнаружила: химера скорее всего просто любопытствовала или хотела поиграть и не собиралась съесть малыша.

Что обеспокоило Бидж, так это серный запах химеры, исходивший от лисенка. Она еще в колледже узнала, что некоторые ожоги – химические или радиационные – кажутся менее опасными, чем являются на самом деле. Определить, получил ли лисенок химический ожог в дополнение к тепловому, она не могла. Бидж налила в тазик воды, добавила нолвасан и осторожно опустила в тазик лисенка. Он сразу насторожил ушки и явно ожил.

Бидж обернулась к женщине‑мясоеду:

– Ты возьмешься поухаживать за ним? Это потребует много усилий и времени. – Сахнрр энергично закивала, встав на цыпочки, чтобы заглянуть в тазик. – О'кей. Тогда смотри, как я это делаю. Тебе придется купать его по крайней мере три раза в день. Каждый раз он должен находиться в воде столько времени, сколько печется хлеб… Ты печешь хлеб? – Сахнрр виновато замотала головой. – Ну… тогда примерно столько, сколько нужно, чтобы зажарился окорок. – Бидж протянула Сахнрр пластиковую бутыль с нолвасаком. Женщина вытаращила на нее глаза: на Перекрестке такая удобная и легкая бутылка была едва ли не большей ценностью, чем ее содержимое.

– Каждый день осматривай его – не появится ли некроз… извини, не начнут ли отмирать ткани. И смазывай его этой мазью. Повязка каждый день должна меняться. – Бидж достала старый свитер и ножницы, отрезала рукав и сделала в нем четыре отверстия для лап лисенка. Сахнрр была поражена: на Перекрестке стоимость ткани измерялась не в денежном выражении, а теми многими часами, которые уходили на ее изготовление. Бидж натянула рукав на лисенка, и Сахнрр начала хихикать: уж очень забавно он выглядел. Бидж засмеялась с ней вместе, не смущаясь на сей раз видом ее острых как бритва клыков. Она отрезала второй рукав и отдала его женщине.

– И приноси его ко мне каждые три дня. – Вероятность вторичной инфекции была высока даже при применении антибиотиков; Бидж чувствовала бы себя спокойнее, если бы смогла проверять состояние лисенка регулярно.

Сахнрр порылась в своем мешке и протянула Бидж маленькую резную фигурку. Бидж неуверенно взяла статуэтку, но тут же весело рассмеялась: это было изображение серьезной женщины в медицинском халате, целеустремленно шагающей вперед, не замечая, что под ногами у нее свернулся также не замечающий ее волчонок.

– Что за прелесть! Это ты сама вырезала?

– Да.

– Я поставлю ее там. где веду прием, чтобы все могли любоваться. – Бидж осторожно передала лисенка маленькой женщине, которая так же осторожно прижала его к себе. Лисенка совсем не смущали ее клыки: он тут же лизнул ее в нос. Сахнрр засмеялась и помахала Бидж рукой, уходя.

Бидж сделала необходимые записи в истории болезни, потом открыла тетрадь, куда заносила свои дополнения к «Справочнику Лао». и добавила абзац, содержащий хоть и не медицинский, но зато восторженный обзор привычек мясоедов. «Почему, – писала она, – травоядных принято считать более невинными существами, чем хищников?»

От записей Бидж отвлек стук в дверь. Она с опаской приоткрыла ее и, вздохнув, впустила внутрь попугая Кружки. Тот немедленно принялся дразнить Хорвата и щелкать клювом на Дафни, которая, бросив на него единственный взгляд, отвернулась. Попугай, с его задиристыми привычками и неопрятными перьями, выглядел еще более непривлекательно, чем всегда.

Бидж предусмотрительно выпустила Хорвата погулять и подошла к плите.

– Я только что испекла сметанную лепешку. Хочешь кусочек? – Попугай заинтересованно стал боком подбираться к подносу.

Бидж отломила ему корочку, но отодвинула остальное.

– Половину получишь сейчас, половину потом, когда найдешь Анни и передашь ей послание. – Бидж медленно и отчетливо произнесла текст. – Теперь повтори.

Попугай встал на одну лапу, требовательно протянув вторую за лепешкой. Бидж дала ему еще, постаравшись как можно быстрее отдернуть руку, чтобы птица не успела ее клюнуть.

Попугай съел свою порцию, отламывая понемножку, проглотил последнюю крошку, прочистил горло и речитативом затянул:

«Тебя сердечно приглашают на свадьбу Руда и Бемби. Она состоится в полдень дня второго осеннего полнолуния: по твоему местному календарю – второго ноября.

Чтобы попасть на празднество, пожалуйста, доберись каким‑нибудь транспортом до железнодорожной станции, расположенной ближе всего к селению Джаджука, в горах Риф в Марокко; там тебя встретят.

Ты включена в число подружек невесты, но учти, что тебе предстоит много и быстро бегать. Просьба не делать подарки. Ответ не нужен».

Бидж удовлетворенно кивнула:

– Все правильно. Теперь отправляйся. – У двери она дала ему еще кусок лепешки: – Это тебе на дорогу.

Попугай, энергично взмахивая крыльями, полетел на северо‑запад.

Бидж задумалась: как ему удастся найти тот Странный Путь, что ведет в Африку, и как он сможет найти Анни в Чаде, когда туда доберется? – потом пожала плечами и решила, что все в порядке, раз Филдс сказал, что попугай сумеет это сделать.

– Я решил подождать, пока он отправится, Бидж, – произнес низкий голос.

Хорват скакал вокруг Филдса, радостно виляя хвостом: только с ним он вел себя, как обычный щенок. Филдс был в своем неизменном комбинезоне, но без рубашки. Его плечи, спина и грудь были покрыты густой порослью темных курчавых волос.

Бидж смотрела вслед попугаю. – Ты объяснил ему, куда лететь?

– Конечно. К вечеру доберется.

– Существует Странный Путь, ведущий в Чад?

– Таких дорог в Африке много – она ведь велика, Бидж, даже для тех, кто привык к американским масштабам.

Это, как отметила про себя Бидж, не было ответом на ее вопрос.

– Хочешь сметанную лепешку?

– Спасибо. Можно, я съем ее здесь, на свежем воздухе? – Филдс уселся на камень рядом с Хорватом и провожал Бидж взглядом, пока та ходила за угощением. – Почему ты так тепло одета? Ты замерзла?

– Я уже убрала свою летнюю одежду. Я обойдусь и так.

– Просто стыд, – Филдс печально покачал головой, – скрывать под одеждой такое прекрасное тело. Бидж смутилась:

– Твой приход вызван чем‑то еще, кроме интереса к лепешке?

Как будто в ответ на это из кустов выбрался додо. Хорват немедленно принялся на него охотиться, устроив засаду у всех на виду. Дронт не обратил на него внимания, а может быть, вообще не знал, является ли тот хищником.

Филдс фыркнул:

– Просто беда – эти толстые птицы самые глупые существа на свете. – Он в отчаянии хлопнул себя по коленям. – Как можно их спасти, если они слишком большие недотепы, чтобы выжить?

– Нужно найти для них безопасное место.

– Ах… Безопасное… – пробормотал Филдс безнадежно. – Если бы на Перекрестке нашлось безопасное место, я бы всех туда переселил – включая тебя. – Он похлопал Бидж по плечу.

Бидж улыбнулась и принесла ему стакан воды.

– Мне не требуется безопасное место.

– Пожалуй, нет. Но ты можешь определить, является ли место безопасным. На юго‑западе есть остров, там, где к берегу моря подходят соляные болота. Отсюда два дня хода. Думаю, что это для них как раз подошло бы, но моих знаний недостаточно. – Филдс наклонился вперед. – А вот ты, доктор и человек ученый…

– Я мало смыслю в экологии или в орнитологии. Я ведь даже не биолог. Я могу не заметить чего‑то важного. Филдс поднял вверх свои мозолистые ладони:

– Лучше тебя в этом все равно никто не разберется. Бидж задумалась:

– И как же я туда доберусь?

– Есть разные возможности. Туда можно проехать, хотя дорога плохая. – Филдс с неприязнью посмотрел на грузовик. – Не обязательно пользоваться этим страшилищем, можно придумать и что‑нибудь получше.

– Да мне и не хотелось бы тратить так много горючего. И уж подавно поломка в незнакомых местах была бы ни к чему.

– Я так и думал, – ответил Филдс с облегчением. – Тебя туда отвезет кто‑нибудь из кентавров. Это будет достаточно быстро.

– И на какое время мне планировать это путешествие? – Бидж покусала губу, размышляя. Она могла бы уложить сегодня необходимые вещи, если больше не будет пациентов…

– О, она вот‑вот появится, – беззаботно ответил Филдс.

– Отправиться сегодня я не могу… то есть… – Она подумала о том, не попросить ли Филдса присмотреть за Хорватом, но вспомнила о предостережении Гредии и своем обещании. В этом мире, где не существовало официальных контрактов, данное слово значило много. – Как ты думаешь, она будет возражать, если я возьму с собой Хорвата?

Филдс высоко поднял свою кустистую бровь:

– Ты же знаешь, что будет, доктор Бидж. Вир охотятся на кентавров и убивают их.

– Да, верно. – Бидж поднялась и стряхнула с юбки крошки. – Пожалуй, нужно надеть джинсы, раз предстоит ехать верхом. Да и кое‑что собрать.

Филдс улыбнулся:

– Я так тебе благодарен. Ты очень помогаешь нашему миру. – Он тоже поднялся. – Мне нужно еще кое‑кого увидеть. Будь осторожна в дороге, Бидж. – К ее удивлению, он только слегка чмокнул ее в щеку. – Стефан предпочел бы, чтобы я держался от тебя на расстоянии, верно? – Он подмигнул и со смехом потряс головой; кудри то смыкались над рожками сатира, то обнажали их.

Бидж опять накинула на Знак Исцеления простыню, с сожалением думая о том, что даже здесь, где других ветеринаров нет, она может лишиться клиентов, если так часто будет отменять прием.

Быстро переодевшись в джинсы и прочные башмаки, Бидж сунула в рюкзак ловилку, кусок брезента, спички, флягу с водой, столько хлеба и сыра, чтобы хватило двоим, блокнот и «Уолдена» на случай, если окажется свободное время. Бидж встревоженно посматривала на Хорвата. Как же ей сдержать свое обещание Гредии присматривать за ним?

Снаружи до нее донесся приближающийся стук копыт. Бидж схватила сумку на «молнии» со своим спальным мешком, расстегнула ее и наполовину развернула спальник.

– Забирайся внутрь, мой хороший.

Хорват с сомнением понюхал сумку, но послушно залез в нее. Бидж застегнула «молнию» почти полностью и твердо сказала высунувшемуся в отверстие носу:

– Ты должен вести себя тихо и ни на кого не лаять. Пожалуйста, не притворяйся, будто не понимаешь, – я ведь знаю тебя. – Она поцеловала его в нос и услышала, как внутри сумки Хорват заколотил хвостом.

Бидж закинула рюкзак за спину и повесила на плечо сумку.

– Готова, – сказала она, выходя.

Хемера, рыжеволосая девушка‑кентавр, ее ученица по курсам оказания первой помощи, с любопытством посмотрела на нее:

– Тебе на два дня нужно столько всего? Кентавру на целую жизнь хватает меньшего.

– Если повезет, многое из этого не понадобится. Можно? – Бидж осторожно нагрузила кентавра сумкой и рюкзаком и неуклюже взобралась сама, нечаянно при этом ударив Хемеру. Та вздохнула:

– Надеюсь, ты будешь делать это не каждый раз. – Хемера, несмотря на свой рост, была еще совсем молода и простодушна. – Можем отправляться?

– Конечно. – Бидж судорожно вцепилась в сумку и рюкзак, когда Хемера тронулась с места.

Хемера легкой рысью бежала по обочине дороги, весело болтая.

– Я попросила Политу, чтобы она позволила отвезти тебя мне, – сообщила она, поглядывая через плечо. – Ты и доктор Гаррисон так много для нас сделали.

– Мы только научили вас некоторым вещам.

– Хрисея моя лучшая подруга, – просто сказала Хемера и перепрыгнула через небольшой валун.

Бидж отчаянно стиснула ее коленями. Через десять минут Хемера не выдержала:

– Отпусти меня. Я не буду высоко прыгать, так что ты не свалишься.

Бидж была не такой уж умелой наездницей, и расслабиться ей было трудно. После нескольких раз, когда она чуть не соскальзывала со спины кентавра, Хемера практично предложила ей:

– Ты обхвати меня за талию.

Бидж, вспоминая о том, как она мчалась на «харли», сидя позади Дэйва, послушалась. Скоро она освоилась и смогла наслаждаться путешествием, глядя, как мимо проплывает река Летьен.

Выше «Кружек» река становилась мельче, а течение быстрее. Хемера свернула и почти съехала по крутой тропинке к воде. Справа, выше по течению, в Летьен впадал приток, сразу удваивая ширину реки; ниже находился водопад высотой футов в семь. Прямо перед ними русло пересекал выступ каменистого дна, на котором вода кипела и бурлила. Это был брод, за которым на противоположной стороне дорога шла на юго‑запад. Хемера без колебаний вошла в воду.

Бидж вцепилась в нее изо всех сил, чувствуя, как течение пытается повалить кентавра. Хемера нащупала дно и решительно двинулась вперед. Вода поднялась ей по брюхо, потом дошла Бидж до колен, потом покрыла конскую спину Хемеры. Из сумки донеслось повизгивание.

Бидж прижала сумку к груди.

– Разве через реку нет моста?

– Я никогда бы им не воспользовалась. – В голосе Хемеры слышалось напряжение, она тяжело дышала, но в то же время была возбуждена и горда собой: в этом месте так многие из ее народа выходили на поединок со смертью и проигрывали. – Я всегда буду переходить реку вброд.

Бидж с тех пор, как узнала, что на свадьбе Руди и Бемби ей предстоит много бегать, начала тренироваться, но теперь решила увеличить нагрузку.

На противоположном берегу реки Хемера выбралась из воды, ловя воздух ртом.

– Не так уж и трудно. – Она встряхнула рыжими волосами и взмахнула хвостом со всей самоуверенностью юности. – Я еще буду делать это бессчетное число раз.

Она поскакала вверх по холму гораздо быстрее, чем было необходимо. Бидж, снова устраивая сумку на спине кентавра, с надеждой подумала: пусть эти слова Хемеры окажутся правдой.

Несколько часов они путешествовали по дороге, которая вела на юг сквозь холмы, постепенно становившиеся более пологими и низкими, превращаясь в покрытую густой травой степь. Бидж благодарила судьбу, что день оказался облачным: иначе в этих открытых местах солнце изжарило бы ее.

Изредка попадавшиеся купы деревьев сменились рядами тополей и ив, растущих вдоль ручьев. Однажды справа от дороги Бидж увидела великолепную голубую цаплю, летевшую так низко, что ее длинные ноги почти задевали траву. Птица следовала изгибам потока, высматривая в воде добычу.

Хемера остановилась у глубокой заводи, разделась и вошла в воду по пояс. Зачерпывая воду ладонями, она не меньше десяти минут утоляла жажду. Бидж тоже попила, потом, прихватив сумку, пробралась в заросшее кустами местечко ниже по течению и выпустила Хорвата, чтобы он тоже напился. Когда Хемера подошла к ней, Хорват уже был опять спрятан в сумку, и Бидж снова взобралась на кентавра. Мышцы у нее уже начинали болеть: так много верхом она никогда не ездила.

К концу дня Хемера свернула на еле заметную тропу. Бидж тревожно окинула взглядом небо и землю – совсем близко на юге возвышались угрюмые горы, где гнездились птицы рок, а к западу от них виднелось устье пыльного каньона, где, как было известно Бидж, жили грифоны. Однако в облачном небе никого не было видно, и ровная поверхность степи нарушалась изредка лишь кустом или порослью…

Бидж заморгала. То, что росло на этом участке степи, казалось огромными подсолнечниками, но ей никак не удавалось их разглядеть. Солнце проглянуло меж облаков, и поле огромных растений засверкало. Бидж снова моргнула. Там происходило движение – более заметное, чем это могло бы быть вызвано ветром. Бидж тревожно огляделась, опасаясь увидеть Великих, хотя и знала, что ветер от их крыльев был бы гораздо сильнее.

Хемера показала в ту сторону и крикнула через плечо:

– Солнечные танцоры!

– Что это такое? – Бидж видела, что растения каким‑то образом наклоняются и изгибаются во все стороны.

– Сейчас увидишь! – Хемера поскакала к растениям, склонив вперед человеческий торс. Бидж тоже наклонилась, держась за Хемеру, чтобы не упасть. Ее взгляд привлекла бежавшая по траве их тень: они были похожи на любящих обнявшихся сестер, скачущих на норовистой молодой лошади.

Когда они приблизились, цветы раздвинулись, давая им дорогу, и склонились по обе стороны от прохода. Хемера остановилась. Соцветия на толстых стеблях и сильных торчащих над поверхностью земли корнях разбежались от их тени, так что стало казаться, будто в клумбе образовалась темная яма.

Бидж спрыгнула на землю и неосмотрительно ухватилась за двухметровое растение. Оно начало вырываться, колючий стебель оцарапал ей руки. Бидж поспешно отпустила своего пленника, и растение поспешило отбежать подальше.

– Солнечные танцоры, – повторила Хемера. Она наклонилась, чтобы лучше рассмотреть цветы, и рыжие волосы упали на лицо. – Они следуют за солнцем и уходят на зиму на юг. Я никогда не видела их так далеко на севере в это время года.

– Наверное, дело в том, что сейчас так тепло, – ответила Бидж, снова садясь верхом и надеясь, что дело только в этом.

Минут через двадцать она почувствовала, что Хорват беспокойно завозился в сумке. Бидж дождалась, когда они оказались рядом с порослью кустов, и сказала:

– Нельзя ли нам остановиться? Мне хочется размять ноги. – Хемера послушно замерла на месте. – И давай я сниму с тебя поклажу. – Она отнесла рюкзак и сумку к кустам, незаметно расстегнула «молнию» и шепнула:

«Ныряй в кусты». Хорват пулей вылетел из сумки и тут же присел.

Бидж стала разминать ноги; долгие часы езды верхом оказались нелегким делом. Она помассировала мышцы и стала прохаживаться по высокой траве. Оказалось, что они остановились почти на вершине высокого холма. Бидж поднялась на самый верх и огляделась. У нее захватило дух.

В отдалении, сверкая на солнце там, где разрывы в облаках пропускали солнечные лучи, лежала бухта. Слева болота сливались с зарослями водорослей, а справа тростник покрывал берег, уходя, казалось, в мелкие воды. Прямо перед собой примерно в миле от берега Бидж увидела имеющий форму полумесяца остров. Его скалистые берега переходили в высокое зеленое плато. Даже осенью и даже на этом расстоянии были видны огромные массы розовых и лиловых цветов на его берегах. С тех пор как Бидж попала на Перекресток, она наблюдала много чудес природы, а еще ребенком побывала в Эверглейдсе note 17. Но земля, открывшаяся ее взгляду, поразила ее своей невероятной дикой красотой.

Хемера нетерпеливо окликнула Бидж:

– Можем мы отправляться дальше?

Бидж сбежала с холма, скользя, проехалась по траве и, смеясь, остановилась перед Хемерой.

Хорват, взволнованный вновь обретенной свободой, помчался следом и затормозил с ней рядом. Он впервые увидел вблизи кентавра и зарычал, оскалив зубы.

Хемера в ужасе зажала рот одной рукой и показала на него другой. Хорват бросился к сумке и спрятался в ней, но было поздно. Хемера перешагнула через сумку и занесла копыто.

Бидж метнулась вперед, рванула сумку, вытащила из нее волчонка и прижала к себе.

Когда она подняла глаза, копыто было занесено над ней.

– Я хочу раздавить его, – сказала Хемера просто. Бидж покачала головой:

– Я знаю, вир недавно напали на женщину из твоего народа…

– На Медею. Мою бабушку. – Она повернулась и поскакала галопом на север. Хорват бросился вдогонку, но скоро сдался, прибежал обратно и уселся, печально глядя на Бидж.

– По крайней мере она не убила никого из нас, – вздохнула она.

Посмотрев еще раз с вершины холма, Бидж пришла к выводу, что нечего и надеяться добраться до бухты и вернуться домой за два дня. Она повернулась, глядя на оставленный Хемерой след в траве, выбрала в качестве ориентиров гору на юге и купу деревьев на горизонте и вскинула на одно плечо рюкзак, а на другое – сумку.

Хорват с лаем стал прыгать вокруг Бидж. Сначала она не поняла, потом переложила часть поклажи из сумки и привязала ее на спину волчонку. Она не могла удержаться от улыбки, глядя, как тот гордо потрусил по следу Хемеры со своим грузом.

– И совсем ты не плохой, – пылко сказала Бидж. Хорват удивленно оглянулся на нее: явно, будучи вир, он и мысли такой не допускал.

Шли они долго, но дорога не была утомительна. Отпечатки копыт Хемеры на сухой земле были хорошо заметны. Примерно через час Бидж и Хорват достигли того места, где видели солнечных танцоров. Их там уже не оказалось; Бидж решила, что они ушли на север, но теперь она не сидела на спине кентавра и не была уверена, что заметит их. Небо прояснилось. Бидж прикрыла платком голую шею, налила в ладонь воды из фляжки и дала напиться Хорвату.

Они уже почти дошли до поворота на дорогу, когда рядом мелькнула тень, более темная, чем тень от облака. Бидж увидела, как тень сделала круг и вернулась к ним.

Бидж сорвала с Хорвата его поклажу и быстро запихнула волчонка в сумку. Потом она вытащила из рюкзака ловилку, понимая всю бесполезность этого.

Грифон – Бронзовый – пролетел над ней с легкостью, болезненно напомнившей Бидж, как сильно пострадал ее знакомый грифон, и бесшумно приземлился, не сводя с нее своих золотых глаз. Его страшный, острый как бритва, хищный клюв был направлен на нее, хвост хлестал бока.

– Добрый день, – заставила себя сказать Бидж.

– Сомневаюсь, что он такой уж добрый, – гневно бросил грифон. – Что этот предатель рассказал тебе о нас?

В сумке началась возбужденная возня. Бидж решила не обращать на это внимания.

– Какой предатель?

Полоз‑удавчик, оказавшийся поблизости, торопливо скользнул в траву – подальше от грифона. Мгновенным движением лапы, за которым даже трудно было уследить, Бронзовый не глядя рассек его на семь извивающихся кусков. – Не увиливай. Ты прекрасно знаешь, какой предатель. Тебе же известно его имя.

Бронзовый говорил о генеральном инспекторе, чье имя было Астуриэль. Бидж узнала его случайно и призналась в этом грифонам только для того, чтобы получить донорскую кровь ради спасения его жизни.

Бидж смотрела, как Бронзовый, щелкнув клювом, один за «другим проглотил куски змеи, не спуская при этом глаз с Бидж, – Он рассказал мне о ваших привычках в питании и о некоторых болезнях – например, предрасположенности к подагре. Это было нужно мне для учебника, который я пишу… точнее, дополняю.

–» Справочник Лао по небиологическим видам «? – Грифон фыркнул. – Подсказки для людей, не вызывающие у других разумных существ ничего, кроме смеха. Тебе не следует забывать, что хоть Лао и болтлив, однако осмотрителен.

Бидж вспыхнула от этого покровительственного тона. Ей в свое время пришлось разговаривать с десятью или двенадцатью грифонами – редко кому удавалось встретить такое число этих хищников и выжить. Все они, за исключением ее друга, были невыносимы.

– Хорошо, – ответила она резко. – Постараюсь быть немногословной и откровенной. Лао на многое относительно вас намекает, но мало что говорит. Асту… Грифон, о котором мы с тобой говорим, сообщает мне некоторые сведения о телесных сторонах вашего бытия, но отказывается даже намекнуть на другие. – Только говоря это, Бидж поняла, насколько справедлива ее оценка.

Бронзовый поразмыслил и кивнул:

– Для твоей же собственной безопасности лучше, чтобы это так и оставалось. Почему бы тебе не вернуться к твоим мелким хирургическим радостям и к прелестям побелки и штукатурки и не оставить в покое то, чего ты все равно не в состоянии понять?

– Потому что Филдс просил меня кое‑что здесь выяснить, – резко ответила Бидж. – И почему ты так этим заинтересован? Чего ты стыдишься?

Бронзовый попятился, роя землю когтями, которые, как было известно Бидж, с легкостью рассекают камень.

– За это я мог бы съесть твою печень. Мог бы просто съесть, хотя предпочел бы вырвать и съесть ее медленно у тебя на глазах. Тебе везет с друзьями, иначе я сделал бы это незамедлительно.

«Молния» на сумке расстегнулась. Хорват кинулся на Бронзового, рыча и оскалив зубы. Бидж кинулась за ним и поймала волчонка, когда от острых как бритва когтей того отделяли всего несколько дюймов. Грифон бросил на Хорвата презрительный взгляд:

– С некоторыми друзьями тебе не повезло. Занимаешься благотворительностью, как я вижу.

Он взлетел. Бидж замахнулась ловилкой, но одумалась прежде, чем метнула ее.

– И почему они так выводят из себя? – обратилась она к Хорвату, безуспешно преследовавшему тень грифона сквозь густую траву. Когда волчонок вернулся, гордый тем, что отогнал ее, Бидж задумчиво спросила: – И что они скрывают?

Перед закатом они вышли на дорогу. Бидж не останавливалась, пока не нашла поросший деревьями холм. На вершине оказалась маленькая полянка, скрытая от глаз проходящих по дороге и окруженная достаточно густым кустарником, чтобы никакой крупный зверь не смог неслышно подобраться к ней.

– Здесь мы и остановимся. – Хорват, тяжело дыша, рухнул на землю и немедленно уснул.

На то, чтобы натянуть брезент и разложить под ним спальный мешок, а потом собрать хворост и разжечь костер, у Бидж ушло всего несколько минут. На ужин у них был хлеб и сыр – более чем достаточно, поскольку Бидж захватила еду и для Хемеры. Хорват проснулся, и Бидж покормила щенка, потом он покрутился на месте и улегся снова.

Стемнело, как и в более северных районах Перекрестка, очень быстро. Бидж разделась, залезла в спальник и сонно стала смотреть на догорающие угли. С другой стороны костра расположился Хорват, свернувшись в клубок и накрыв нос хвостом.

Что‑то низко пролетело над костром, взметнув золу и искры. Бидж глубже нырнула в спальник, заслонив глаза рукой. Второй раз за сегодняшний день она пожалела, что не захватила с собой другого оружия, помимо ловилки.

Летун снова промчался над костром, на мгновение раздув пламя. На фоне языков огня Бидж разглядела птицу размером с гуся, но с острым клювом и длинным хвостом. Бидж выбралась из спальника и схватила ловилку, перебравшись поближе к спящему Хорвату.

Птица, сделав еще один круг, метнулась прямо в огонь и уселась на пылающей головне.

Бидж, забыв свои опасения, наклонилась поближе. Хорват пошевелил ушами, но не проснулся. Девушка уселась рядом с костром и стала смотреть, как птица превращается в пылающий факел, начиная с лап, сжимающих горящее полено. Медленно и осторожно Бидж подложила в огонь еще топлива. Языки пламени взвились вверх, охватывая птицу, пока вся она не засветилась розово‑оранжевыми переливами.

Через некоторое время птица налилась золотым светом и запела, широко раскрыв клюв; полились удивительно чистые радостные звуки. Бидж отодвинула головешки, мешающие видеть это чудо, и долго слушала завораживающую мелодию.

Прошло несколько минут, прежде чем Бидж осознала, что дрожит: она так и не оделась, а ночной воздух был морозным. Она снова забралась в спальный мешок и слушала птицу, пока не заснула.

На рассвете Хорват разбудил ее, тихонько потеребив спальник. Волчонок тявкнул, глядя на только что взошедшее солнце и склонив голову набок.

– Спасибо. – Бидж протянула руку к рюкзаку и взяла одежду, чтобы натянуть ее в тепле спальника. Удостоверившись, что Бидж проснулась, Хорват радостно поскакал прочь, явно намереваясь поохотиться.

Бидж быстро оделась. Костер почти погас, тлеющие угли подернулись тонким слоем белого пепла. Птица, светясь светло‑розовым сквозь серо‑коричневые перья, сидела на последних еще не погасших углях, немигающе глядя на Бидж.

– Ох, извини. – Бидж быстро раскидала головешки и залила их водой. Птица, теперь уже целиком серо‑коричневого цвета, взлетела вертикально вверх.

С дороги прозвучал знакомый голос:

– Бидж?

– Одну минуту! – Она быстро упаковала рюкзак и сумку и потащила их сквозь кусты. К ней присоединился Хорват, гордо сжимая в зубах фазана почти такой же величины, как он сам.

Выйдя из‑за деревьев, Бидж увидела Брандала: в своем качестве Оуэна, бродячего торговца, он стоял, опираясь на тележку.

– Как ты меня нашел? – спросила Бидж. Он показал за деревья. Бидж смущенно посмотрела на белый шлейф дыма: невозможно было бы более красноречиво сообщить о своем присутствии.

– Мне сказал Филдс, где ты можешь оказаться, – проговорил Брандал. – К тому же у меня были дела в этих краях – грифонам нужны книги. – Он показал на перевязанную шпагатом стопку в тележке. Названия, которые прочла Бидж, были на английском, греческом, арабском; другие оказались написаны совершенно неизвестными ей значками, которые, как Бидж подозревала, имели и вовсе не земное происхождение.

Брандал посмотрел на Хорвата и снова перевел взгляд на Бидж. Прежде чем он успел задать вопрос, Бидж быстро сказала:

– Прошлой ночью я видела странную птицу. Она нырнула прямо в пламя костра…

– Птица‑огнепоклонник, – улыбнулся Брандал. – Они кочующий вид. Обычно в это время года они держатся на юге, но теперешняя сошедшая с ума погода…

– Да, я знаю. – Это обстоятельство тоже принадлежало к тем, которые Бидж предпочла бы не обсуждать. – А откуда они происходят?

– Птицы‑огнепоклонники известны во многих мирах, даже в твоем собственном. Они‑то и положили начало мифу о птице феникс. А сюда они являются во время брачного сезона.

У Бидж мелькнула странная мысль, но она решила отложить ее обдумывание на потом.

– И чем отличаются их семейные привычки?

– Однажды я видел их брачный полет. – Брандал заморгал, как будто его глаза неожиданно заслезились. – Самец сидит в огне, пока не станет ярко‑оранжевым, потом поет, пока рядом с ним не сядет самка. Они целуются клювами, – Брандал вытянул шею, бессознательно подражая птичьему движению, – пока и она не станет такого же цвета. Тогда они взлетают вверх, делая спирали вокруг друг друга, и выписывают петли, точно повторяя движения партнера. Это случается только по ночам, и они бывают похожи на пылающие кометы. Красиво необыкновенно. Видеть их считается приметой, что тебя посетит страсть.

– Неудивительно. – Брандал посмотрел на нее, подняв бровь, но ничего не сказал. Бидж покраснела и решила избегать и этой темы тоже. – А какие‑нибудь естественные враги у них есть?

– Те же, что и у всех остальных птиц, за исключением того времени, когда они сидят в огне. – Брандал невольно бросил взгляд на север. – Ну и, конечно, еще химеры.

– Почему «конечно»? – спросила Бидж, хотя и догадывалась.

– Из‑за их огненного дыхания. Химера, увидев птицу‑огнепоклонника, пытается ее поймать, но, конечно, ей это не удается. Тогда химера горестно кричит и выдыхает пламя, а огнепоклонник в это пламя летит. – Оуэн постарался придать своему голосу равнодушие.

– Как же тогда виду удается сохраниться?

– Молодняк не умеет летать. Я однажды видел выводок подростков‑огнепоклонников, гнавшийся за химерой, которая только что съела их родителей. Они совсем не были в ярости: просто им не удавалось привлечь к себе внимание химеры и заставить ее дохнуть на них пламеНем. – Гнезда птиц‑огнепоклонников находятся в безопасных местах?

– Еще бы. Они устраивают гнезда на вулканах и рядом с гейзерами, я думаю. Никто никогда не видел яйцо птицы‑огнепоклонника. – Оуэн переступил с ноги на ногу. – Бидж, я убедился, что с тобой все в порядке, а теперь мне нужно спешить. Нам с тобой очень о многом нужно было бы поговорить, но мне кажется, ты к этому еще не готова. Бидж твердо выдержала его взгляд:

– Ты прав. Оуэн взялся за свою тележку, но снова обернулся к девушке:

– Не задерживайся здесь. И помни: Хорват – не ручное животное. Он даже вовсе не животное, хотя и не человек тоже. Он всего лишь ребенок, к тому же не твой. Не жертвуй жизнью, защищая его.

Не дожидаясь ответа, он покатил свою тележку по дороге, насвистывая. Бидж узнала мотив: «Сколько стоит собачка, выставленная в витрине?» – но не улыбнулась.

До дому они добирались целый день. Реку Летьен Бидж предпочла перейти по мосту – это было гораздо безопаснее и легче, чем перебираться вброд. Увидев наконец свой коттедж, Бидж сказала Хорвату:

– Какие бы новости ни ждали нас, все равно хорошо оказаться дома. – Она была совершенно измучена.

Под Знаком Исцеления ее дожидалась Полита. Хорват как на зло не нашел ничего лучше, чем зарычать на нее. Она сделала вид, что не замечает, и обратилась к Бидж официальным тоном:

– Я знаю, что Хемера подвела тебя вчера…

– Пожалуйста, не наказывай ее, – перебила Бидж. – Она не сделала бы этого, не узнай она о Хорвате.

– Хемера принадлежит к моему народу, и это не оправдание. И она, – добавила Полита, – имела возможность уничтожить его и не сделала этого. За такой проступок она будет наказана тоже.

Полита повернулась и ускакала, ничего больше не сказав. Бидж ощутила боль в сердце.

Голос у нее за спиной сухо произнес:

– Может быть, тебе следовало назвать его Измаил note 18. Бидж, которая не очень внимательно изучала в школе «Моби Дика», недоуменно пожала плечами:

– Не понимаю, почему. Он же не моряк. – Но видеть грифона она была рада и обняла его за плечи. Хищник по‑кошачьи потерся о нее:

– Я имел в виду самого первого Измаила. – Они оба посмотрели на Хорвата, который яростно рычал на Дафни, защищая от нее свою воображаемую добычу. – «Руки его на всех, и руки всех на него» note 19. – Бидж смутила неожиданная мягкость во взгляде яростных золотых глаз. – Не все виды уживаются друг с другом, доктор. Поверь, я знаю.

– Это я могу себе представить. – Бидж сделала вид, что намерена сменить тему разговора. – Не можешь ли ты сказать мне, не бывают ли осложнены ожоги, которые оставляют химеры на своих жертвах, попаданием некоторых химикатов? Пожалуйста, для меня это важно. И я думаю, – добавила она, – что ты все знаешь о химерах.

– Тебе никто еще не говорил, что ты бываешь излишне сообразительной?

– Ну, иногда на это намекают. Грифон вздохнул:

– Ответ на твой вопрос отрицательный. Для таких во всех отношениях неряшливых созданий химеры достигают удивительно полного сгорания метана и углеводов – продуктов обмена веществ – и серы, которую они берут Бог знает откуда. Все это превращается в газообразные вещества. Химеры что‑то вроде живого гадящего Лос‑Анджелеса.

Бидж, не выдержав больше, вернулась к тому, что ее волновало сильнее, чем особенности химер:

– Скажи, ты мог бы сделать мне одно огромное одолжение?

– С радостью, – ответил грифон не задумываясь. – Если, конечно, это не причинит другим ненужных страданий и не окажется связано с некоторыми секретами.

– Не мог бы ты притвориться, что собираешься напасть на меня? – Грифон поднял пушистую бровь. – Мне нужно научить Хорвата не кидаться в бой даже ради того, чтобы меня защитить.

– Это невозможно… – начал было грифон, но неожиданно передумал. – Хорошо. Можно заняться этим, пока не стемнеет, – потом у меня дела. En garde note 20, волчишка! – Грифон замахнулся на Бидж лапой, мелодраматически растопырив когти.

– Хорват, не смей! – вскрикнула Бидж. Это не произвело никакого впечатления: волчонок решительно кинулся вперед и вцепился в другую лапу грифона. Тот оттолкнул его тыльной стороной когтей.

– Какой бдительный… Начнем сначала? – Грифон щелкнул клювом перед носом Бидж. Опять она закричала на Хорвата, и опять он, не обращая внимания на ее команду, вцепился в грифона. – Это, – заметил тот, осторожно высвобождая лапу, – будет, похоже, довольно утомительным занятием.

Через два часа Бидж сдалась. Никакие ее усилия – даже шлепки – не могли заставить его слушаться. Волчонок был так же расстроен всем случившимся, как и она сама. Бидж извинилась перед грифоном.

– О, не беспокойся, – ответил тот; на могучей лапе зубы Хорвата почти не оставили следов. – Поверь, я способен понять даже неуместную привязанность.

Бидж занялась приготовлением ужина для себя, Хорвата и Дафни. Грифон вежливо отклонил ее приглашение и просто опустился на землю, дожидаясь, пока стемнеет.

Через некоторое время появилась Гредия, растерзанная и усталая, утратившая свое чувственное возбуждение. Бидж вышла из дому, чтобы поговорить с ней. На правой щеке женщины‑внр краснела глубокая царапина.

– С тобой все в порядке? – спросила Бидж, осторожно касаясь раны.

– Больно. – Гредия сообщила это таким безразличным тоном, словно речь шла о дождливой погоде или неурожае яблок. – Как Хорват?

Вместо ответа Бидж выпустила его из дома. Волчонок кинулся к Гредии, и на этот раз Бидж испытала все муки ревности.

– Мне нужно будет на два дня отлучиться, – сказала она Гредии. Та кивнула.

– Два дня я могу за ним присмотреть. – Она помолчала, потом выдавила из себя: – Ты потом возьмешь его снова?

– Конечно. Вир все еще опасны?

Гредия улыбнулась, продемонстрировав при этом, как показалось Бидж, слишком много зубов:

– Некоторые не опасны и не бывают опасны никогда. – Ее улыбка быстро исчезла. – Другие стали еще опаснее. – Гредия переступила с ноги на ногу, и Бидж впервые заметила, что на шерстяной блузе женщины засохла кровь.

– Я возьму его обратно, – твердо сказала Бидж.

– На время. – Гредия всматривалась в ее лицо.

– Конечно, на время. – Бидж поспешно отвернулась. Она вошла в коттедж и сунула в рюкзак смену одежды. – Грифон, ты готов отправляться? – спросила она.

Гредия издала какой‑то резкий звук, обращаясь к Хорвату. Тот, виляя хвостом, подбежал к Бидж, и девушка улыбнулась ему:

– Нет, малыш, ты останешься с Гредией. Гредия повернулась к сыну. Бидж с облегчением отметила, что на этот раз ее улыбка была не столь хищной.

– Пойдем. – Хорват побежал за матерью вверх по холму.

Грифон, глядя им вслед, заметил:

– Ее одежда очень ей подходит. Волк в овечьей шкуре…

– Пора отправляться, – коротко ответила Бидж. Через несколько минут грифон был надежно спрятан под брезентом на крыше грузовика, и они в темноте двинулись в сторону Кендрика, Виргиния.