Теруэль, 1581 г

В конце XVI века круг инквизиции замкнулся. В Испании угроза со стороны конверсос и лютеран канула в прошлое. (Однако в Португалии дело обстояло иначе, конверсос продолжали оставаться там главным объектом инквизиции).

На минутку нам следует остановиться и вспомнить: конверсос XV века были теми несчастными душами, которых евреи считали христианами, а христиане верили в то, что они – евреи. Спустя сто лет пришла очередь морисков – потомков обращенных мусульман, которых рассматривали в качестве величайшей угрозы национальной безопасности Испании.

Категория была уже готова и ждала их: «старые христиане» в Испании думали, что мориски – мусульмане. Многие мусульмане Северной Африки считали их христианами.

Что представляли собой эти обреченные остатки мусульманской цивилизации Иберии по мнению христиан? Епископ Сегорбе в королевстве Валенсия составил в 1587 г. доклад, где обобщил мнения. Мориски никогда не каялись в своих грехах. Они брали в жены столько женщин, сколько могли содержать. Верили в то, что, убив христианина, спасут свою душу. Они совершали обрезание, соблюдали мусульманские праздники (например, Рамадан) и игнорировали все христианские церковные праздники. Никогда не ели свинину и не пили вино[732].

Они не были христианами.

Остальные доклады того времени оказались столь же уничтожающими. Приставам приходилось силой затаскивать морисков в церковь. Посещая церковь, они надевали свою самую плохую одежду с грязными воротничками. Садились спиной к алтарю. Во время службы закрывали руками уши. Делали непристойные жесты, когда священник поднимал Тело Христово. Многие из них пахали поля и сеяли семена по воскресеньям и в дни христианских праздников[733].

Многие выдающиеся церковники видели собственными глазами, что мориски сохраняли свою веру – ислам. В 1568 г. во время визита епископа Тортозы в поселение морисков Валь‑де‑Артос в Арагоне они зло заявили ему, что Филипп II угнетает их, принудительно обращая в христианство. Епископ шутливо спросил: «Неужели вы хотите сказать, что все вы мавры?» И некоторые из них ответили ему: «Да, мы мавры!»

Затем епископ спросил их: «Вы говорите только за себя?»

Они отвечали: «Мы все скажем то же самое».

При этих словах взорвался и завизжал весь городок. Некоторые громко выкрикивали: «Мы все скажем то же самое!»[734]

Мы увидим, что попытки обращения этого народа в христианство оказались хуже чем просто бесполезными. Их оставили в холмах на милость судьбы. Здесь предпочитали более не появляться высокопарные эмиссары национальной религии. Поэтому происходило лишь немного искренних попыток интегрировать этих новых овец в общее стадо. «Исламскую угрозу» проигнорировали, пока не пришла очередь обратить на нее внимание в качестве доказательства опасностей для этого мира…

События в Теруэле стали типичным примером того, как заявил о себе новый страх, направленный на морисков. Здесь, как мы помним, в 1484 г. впервые появилась инквизиция в Арагоне. Тогда личная ненависть Хуана Гарсеса де Марсильи к своим родственникам со стороны жены заставила его сыграть роль в истории этого учреждения (см. главу 1). Теперь этот небольшой город, расположенный далеко в глубине страны между побережьем Средиземного моря и кастильской степью, снова оказался главным для сил, действовавших в Испании. Прошло почти сто лет после освобождения Марсильи от своих врагов. Но не имелось никаких оснований полагать, что изменилась мотивация участников инквизиторской пляски ненависти и реванша.

В Теруэле большинство первоначально мусульманского населения добровольно приняло христианство и христианские обычаи в 1400‑е гг.[735]Этот процесс продолжался и в начале XVI века. И снова мусульмане города обратились в христианство добровольно и задолго до жестокого принудительного обращения в 1520‑е гг.[736]

Эти события в Теруэле ясно подтвердили, что мориски города первоначально добровольно обратились в христианство. Искренность была такова, что их даже называли «старыми христианами»[737].

Поэтому не могло возникнуть сомнений: этих обращенных церковь должна приветствовать. Но оказалось, что у морисков появилась точно та же проблема, с которой столкнулись конверсос на столетие раньше. Обращение превратило их в сомнительную социальную группу, которую можно легко взять под прицел в неспокойные времена.

А поэтому искренность морисков не помешала инквизиции обрушиться на них в 1580‑е гг. и провести расследования в городе. Ранее никто не сомневался в том, что эти люди – христиане. Задача заключалась в том, чтобы выяснить, как явно искренние обращенные были доведены до отступничества к исламу. Возможно ли, что это такой случай, когда никому из сословия морисков нельзя доверять, что все они в своих сердцах имеют семена ереси?

В июне 1581 г. в Теруэль начали поступать доказательства против некого Диего де Аркоса.

Аркос жил по соседству в Сан‑Бернардо вместе с другими морисками, чьи семьи добровольно приняли христианство более 150 лет назад[738]. Сестра Аркоса Луиза Каминера пришла рассказать инквизиторам: у нее «давно была фантазия [Это так! – Прим. авт. ] и намерение прийти и успокоить свою совесть, рассказав все инквизиторам. Но она не осмеливалась прийти раньше, потому что боялась морисков на улице». Почти все жители Сан‑Бернардо, заявила она, живут как мусульмане. Мориски Теруэля имеют две общины («алхамас»). Одна из них предназначена для холостых, другая – для тех, кто состоит в браке. Аркос молится как мусульманин и постится во время Рамадана.

В следующем году другой родственник Диего де Аркоса, его брат Хоан де Аркос (Хоан – каталонский вариант кастильского имени Хуан), о котором отзывались несколько иронично, тоже донес на него. К этому времени Диего уже арестовали. Хоан сказал, что много раз говорил своему брату до того, как его схватили, что тот «должен правильно обратиться в христианскую веру и отказаться от ислама. Ведь христианство – это истинный путь для спасения его души и собственности…» По крайней мере, в последнем утверждении никаких сомнений нет.

Доказательства собирались медленно. Хоан сообщил, что вся община жила как мусульмане, что они поклялись друг другу, что будут отрицать это, даже если их схватят инквизиторские власти. Затем Гиль Перес из города Геа де Альбаррасин рассказал, как в 1577 г. очень многие мориски Теруэля пришли на свадьбу в Геа. Там они ели полукруглый пирог с начинкой и мед, фиги и изюм. Все слушали, как «альфаки» (исламский ученый) из Теруэля восхвалял ислам.

При наличии таких ясных доказательств мусульманского тайного заговора дальнейшее промедление стало опасным. Власти арестовали ренегатов‑морисков и бросили их в инквизиторскую тюрьму в Валенсии. Теперь стало возможно быстро действовать дальше, собирая доказательства тайного сговора.

Однако когда инквизиторы приступили к расследованию дела Диего де Аркоса, они испытали определенный шок. Арестованный заявил, что он «старый христианин». Мало того, он утверждал, что все люди из Теруэля были «старыми христианами». Он смог перекреститься. Сумел прочитать «Отче наш» и «Аве Мария» на латыни. Этот человек явно относился к группе обращенных в Теруэле, хорошо знал христианскую веру.

Однако ни одно из доказательств не помешало прокурору инквизиции, который сформулировал пятнадцать обвинений против Аркоса. Он проконсультировался с «альфаки» из Геа де Альбаррасином.

Этот человек (Аркос) был известен, как самый опасный мусульманин Теруэля. Только на нем лежала ответственность за то, что многие мориски города не оказались хорошими христианами. Он договорился с мясниками, забивающими животных по мусульманским обрядам, замыслил убийство того мориска, который делал доносы в инквизицию.

Аркос постился в ходе всего Рамадана и хорошо одевался во время мусульманских праздников, насмехался над морисками, которые превратились в преданных христиан. Но самое главное, хотя он и сам был мориском, но имел смелость утверждать, что был «старым христианином».

Следовало ожидать, что такой ужасный ренегат не поймет христианского милосердия.

Аркос отрицал все. Его пытали. Когда этого человека подвергли пытке на потро, сделали немыслимых двенадцать витков веревки, когда протаскивали его ногу через отверстие в горизонтальной опоре стола.

Несмотря на непереносимую боль и страдания, Аркос постоянно заявлял о своей невиновности: «Он сказал: он христианин и жил как христианин, и больше не знает ничего. Когда ему сказали, чтобы он отвечал только правду, чтоб пытку смогли больше не продолжать, он ответил: „Я уже все сказал, достойные господа!“

Он сказал: „Скажу все, что вы прикажете мне сказать“.

Он сказал: „Я уже умер, скажу все, что вы хотите!“ И: „Я прокляну себя за все, за все то, что вы хотите от меня“.

А когда ему в горло стали заливать кувшины воды, он сказал: „Что вы хотите, чтобы я говорил?! Хотите, чтобы я сказал, что я мусульманин? Ничего не знаю… Согласен: все, что говорит ваша милость, правда“.

Наконец он сказал: „Я здесь умираю“».

Во время пытки чиновники инквизиции постарались выяснить, хорошо ли Аркос знал арабский язык. Его знания ограничивались одним словом, которое он услышал, когда двое морисков упоминали его в Теруэле. Это было доказательством его происхождения из общины «старых христиан». Ведь арабский был языком, распространенным среди подавляющего большинства морисков, которые приняли христианство в 1520‑е гг.

Но, разумеется, в агонии пытки на потро Аркос дал признательные показания. Он сказал, что был обращен в ислам своей женой. Но среди его признательных показаний в тайном вероотступничестве встречались фразы, подобные следующей: «Во имя Тела христианского Господа Бога!»

Инквизиция сожгла его на аутодафе в Валенсии, как недопустимо авторитетного мусульманского еретика.

При тщательном исследовании дел, возбужденных инквизицией против морисков в Арагоне и Валенсии в течение тех лет, всплывает страшная картина. Как в деле против Диего де Аркоса, еретики‑мориски часто каялись в своих грехах только после того, как их подвергали пыткам[739]. Невозможно узнать точное количество людей, которых подвергали мучениям и которые в итоге дали признательные показания, а после жестокого обращения с ними решили вернуться в исламскую веру. Безусловно, оно оказалось значительным.

Так произошло и с конверсос в XV веке. Инквизиция с помощью пыток добивалась у некоторых из них ложных признаний и лицемерно доказывала: некоторые случаи тайного вероотступничества очень похожи на массовое движение.

В те годы дело Аркоса было одним из многих по предположительно искренним новообращенным христианам, бывшим мусульманам. В Теруэле, если некоторые из старых обращенных в христианство снова пришли к исламу, это объяснялось не присущим им мятежным настроениям, а скорее враждебной атмосферой, царящей в Испании. Их подталкивали к мятежу, а мятеж затем использовали в качестве доказательства против них же.

В создании врага, предназначенного для уничтожения, решающую роль играли вымыслы сельского населения Испании. Нам не следует забывать, что Луиза де Каминера, сестра Диего де Аркоса, сказала, что «у нее давно была фантазия» донести инквизиторам на морисков Теруэля и своего брата. Несущественные ссоры, вспыхивающие на пыльных улицах этого удаленного городка, можно представить в виде драм на величественных религиозных подмостках. В этом театре воображения то, что было мелким и незначительным, приобретало огромное значение.

Все, кто знал Библию и истории Каина и Авеля, Исава и Иакова, понимали: семейные раздоры всегда определяли религиозную историю библейских народов. Одна из социальных ролей инквизиции заключалась в том, чтобы вдохнуть жизнь в эту печальную человеческую традицию, придать незначительности и несправедливости видимость праведности и справедливости.

В 1566 г. в Валенсии созвали конгрегацию священнослужителей для обсуждения положения дел среди морисков в Испании. Прошло уже сорок лет после указа, которым завершалось обращение в христианство всех оставшихся мусульман. Но выводы конгрегации показывали: прогресс в обращении в христианскую веру новых морисков, мягко говоря, не наблюдался.

Конгрегация отметила: начиная с 1526 г. морисков «не обучали ни одной христианской доктрине ни публично, ни частным образом, их не посещали и не наказывали священники или чиновники инквизиции»[740]. Подобное отсутствие внимания со стороны инквизиции явилось результатом амнистии, пожалованной Карлом V в 1542 г. (см. главу 5). Но это стало и результатом отсутствия общего интереса со стороны церковной иерархии к обвинениям против морисков[741]. Хотя в первые годы после общего обращения 213 мечетей в Валенсии были освящены как церкви, как и множество других мечетей в Тортосе и в Оригуэле в районе Арагона, вскоре энтузиазм испарился. Имелось несколько проповедников, которые говорили на арабском языке и могли общаться с морисками.

Новых приходских священников в поселениях морисков вскоре охватили сомнения. Ужасающее состояние в деле обращения в христианство подтвердили кортесы Арагона в 1564 г., потребовавшие, чтобы мечети превратили в церкви, а Кораны, трубы и все ритуальные предметы ислама изъяли в течение сорока лет после предположительного запрета на эту религию в Испании[742].

Между тем те мечети, которые были превращены в церкви, к 1566 г. стали приходить в негодность. Конгрегация Валенсии установила: «Во многих случаях необходимо построить новые церкви, в других – отремонтировать их. Во всех случаях крайне необходимы украшения, потиры и кресты»[743].

Но было еще много морисков, которые оказались просто не окрещенными[744]. Большинство из них говорили только на арабском и жили в отдаленных горных районах, где вряд ли можно найти епископов, проповедников и служителей инквизиции[745].

Более того, некоторые священники, которые жили среди морисков, показывали ужасающий пример[746]. Эти пастыри настолько настороженно относились к своей пастве, что, как заметил Франсиск де Алава, посол Испании в Париже, они зачастую резко оборачивались, поднимая Тело Христово к чаше для причастия, чтобы посмотреть, встали мориски на колени или нет. А уж затем произносились «ужасающие, оскорбительные и высокомерные слова». Эти священники жили в городах, пользуясь «абсолютной властью и проявляя высокомерие в отношении морисков, постоянно затевая ссоры»[747].

Поэтому многие мориски знали очень мало о христианских обрядах или вообще ничего не знали о них. А те, кто кое‑что знал, научились ненавидеть христианство. Типично то, что мориски не представляли, как следует креститься, не могли прочесть наизусть ни одну из христианских молитв[748].

Но подобное невежество (по меньшей мере, в первые годы), свидетельствовало о сделанном выборе.

В 1570 г. мориски Валенсии неоднократно обращались к местным властям с петицией научить их христианским доктринам. Они хотели, чтобы у них были священники, чтобы построили церкви. В противном случае, как они разумно отмечали, «мы никогда не сможем стать хорошими христианами»[749]. В деревне Альтаира, например, они потребовали у посетивших их гостей, чтобы те научили их основным положениям веры[750]. Каким образом можно быть верными христианству, если никто не удосужился объяснить им основные принципы веры?

Кажется совершенно отвратительным, что инквизиция подвергала расследованиям религиозные обряды и практики этих обращенных христиан после жалкого провала церкви в проповеди им Евангелия и ознакомлении с доктринами. Становится очевидным: многие в иерархии священнослужителей (возможно, неосознанно) не желали видеть, как мориски присоединятся к верующим.

Унижение и недоверие вряд ли будут способствовать тому, чтобы другие разделили ваши убеждения. Франсиск де Алава очень скромно сказал: «Разумеется, этот способ научить их христианской доктрине показался мне плохим»[751].

Но таков был способ, состряпанный священниками, «показывавшими плохой пример». Пример‑то и распространился среди морисков.

Реальность заключалась в том, что нации, подобно клубам, определялись путем исключения других, а также с помощью иных, более решительных мер. Теперь, когда расправились с «еврейскими» конверсос, роль жертвенного агнца, которому можно причинить еще большие страдания, должны были принять на себя опасные и мятежные еретики‑мориски.

Date: 2015-09-02; view: 298; Нарушение авторских прав