ГЛАВА 8. – Леопольдину Девэр ожидают в кабинете мадам Жубер

– Леопольдину Девэр ожидают в кабинете мадам Жубер. Повторяю: Леопольдину Девэр ожидают в кабинете мадам Жубер.

Металлический голос донесся из громкоговорителя оперативной связи, что находился у входа в хранилище библиотеки. Леопольдина в досаде поморщилась: едва она принялась за работу, как ее прерывают. Она готова была держать пари, что сейчас ей, как обычно, поручат какое‑нибудь «срочное» дело. Она уже представляла себе, что скажет ей мадам Жубер: «Дорогая Леопольдина, вы вернетесь к своей работе, как только покончите с этим!» Некоторые документы ждали больше двухсот лет, пока их обозначили самыми неотложными делами! Она бросила перчатки на подоконник и на грузовом лифте отправилась на третий этаж.

Мадам Жубер в костюме, обтягивающем ее тонкую изящную фигуру, сидела очень прямо за письменным столом из палисандра и встретила Леопольдину приятной улыбкой. К Леопольдине она испытывала чувство почти материнское, вплоть до того, что лично содействовала назначению ее на должность хранительницы архивных документов. Она часто сожалела, что нехватка служащих побуждает ее вызывать Лео, как она иногда называла свою протеже, ради второстепенных дел. Но она полностью доверяла ей и поэтому все наиболее важные дела снова и снова поручала этой молодой женщине.

– Леопольдина, меня только что вызывал к себе господин директор. Он хотел узнать, не согласитесь ли вы помочь двум известным иностранным ученым в их библиографических поисках. Я сказала, что это не составит проблемы. Надеюсь, я поступила правильно, не правда ли?

– Но… инвентаризация?

– Вы, конечно же, вернетесь к инвентаризации, как только покончите с этим небольшим делом. Я думаю, оно займет у вас не более трех или четырех дней. К тому же эти господа не монополизируют ваши дни целиком. У вас останется время вернуться к своим занятиям, когда они не будут нуждаться в ваших услугах.

Леопольдина вздохнула: она уже заранее знала, что услышит, почти слово в слово!

– Но кто они, эти господа? Если они иностранцы, боюсь, мы не сможем понимать друг друга, – заметила она.

– Об этом не беспокойтесь. Профессор Маньяни – итальянец, но говорит по‑французски, как мы с вами. Что касается профессора Осмонда, то, думаю, у меня нет нужды представлять его вам.

Конечно, Леопольдина не раз встречала это имя в процессе своей работы. Что же касается его самого лично, то…

– Питер Осмонд – известный палеонтолог из Гарварда, автор замечательной теории пунктуального равновесия. Он также геолог, биолог, научный историк и эпистемолог.[11]Ему всего сорок пять лет, он знает французский, немецкий и испанский. Впечатляет, не правда ли?

Леопольдина изобразила на лице восхищение, но не смогла скрыть и разочарования.

– Но ведь работа, которую вы поручаете мне, это для документалиста…

– Знаю, – вздохнула мадам Жубер. – Но эти господа приехали сюда для изысканий исключительной важности, и работа с ними может быть доверена только нашему лучшему сотруднику. Я надеюсь, вы понимаете меня? – Леопольдина, сдаваясь, пожала плечами. Раз уж она лучшая… – Лаборатория этих господ в отделе минералогии, на четвертом этаже. Полагаю, вы сможете пойти туда после обеда. Спасибо, Леопольдина.

«Спасибо, Леопольдина…»

Молодая женщина в унынии вздохнула. Жаклин несколько раз пыталась успокоить ее, но Леопольдина не давала ей и слова вставить.

– Почему для этого выбрали именно меня? Разве только для того, чтобы помешать мне выполнять свою работу.

– Послушай, ты вернешься к ней, когда эта закончится. Там дела всего на четыре дня…

– Четыре дня, потом неделя, потом две… Меня пригласили, чтобы навести порядок в архивах библиотек «Мюзеума», а не для того, чтобы стать прислугой у двух типов, которые приехали сюда играть с пробирками!

Подружки перешли улицу Бюффон и, широко шагая, направились к столовой, старому пакгаузу, большие окна которого впускали ясный и солнечный день в зал самообслуживания, практичный и безликий. Вдобавок еще с длинной очередью! Подумать только, две тысячи служащих «Мюзеума» решили прийти перекусить именно в тот момент, когда она, Леопольдина, хотела посидеть в тишине!

Она взяла поднос, поставила на него стакан, положила приборы. Эти привычные движения помогли ей снова обрести спокойствие. Обслужив себя, подруги оглядели зал.

– Вон там свободный столик.

Жаклин направилась в спокойный угол. Полная дама с невыразительным лицом и седыми волосами, с мрачным видом заканчивавшаяся за этим столиком свою трапезу, бросила на них не слишком любезный взгляд и демонстративно отвернулась. Не обращая на нее внимания, Леопольдина и ее подружка с большим аппетитом пообедали, обсуждая последние музейные сплетни.

– Ты знаешь, что говорят? Будто у профессора Клавье был, уже давно, правда, роман с мадам Жубер!

– У Клавье? Специалиста по земляным червям?

– Да. Но она, наверное, не перенесла мысли, что он проникается страстными чувствами к подобным тварям.

– Она скорее побоялась, что он носит свою работу домой!

Они дружно фыркнули. Представить Денизу Жубер, такую элегантную, в компании с Клавье, этим медведем…

– Лео, смотри, кто идет…

Иоганн Кирхер двигался по залу в поисках, как и они только что, свободного места. Леопольдина склонила голову к тарелке.

– Жаль, что соседний столик занят… – поддразнила ее Жаклин.

– Ба… Найдет в другом месте…

– Он скорее… недурен, ты не находишь?

Леопольдина почувствовала, что краснеет от корней волос до кончиков пальцев на ногах.

– Ладно тебе…

– Во всяком случае, мадам Жубер преклоняется теперь только перед ним. Когда он предложил ей произвести полную опись библиотек, она была в восторге.

Иоганн Кирхер сел через несколько столиков от них. Леопольдина тайком бросила на него взгляд. Никогда еще ни один мужчина так не волновал ее. Он такой утонченный, такой деликатный… Ей еще ни разу не представился случай заговорить с ним, но… О нет, она слишком застенчива… А он, обратил ли он на нее внимание? Казалось, он выше всего этого… И потом, они же не работают в одной и той же области, они…

Громкий окрик вывел ее из мечтательности.

– Вы не могли бы поаккуратнее, а?

Рядом с ней полная дама накинулась на молодого невежу, который резким движением поставил свой поднос на стол.

– А что такое? Разве этот столик не для всех? Если тебе это не нравится, мотай отсюда!

– Кретин!

Женщина вскочила, зазвенела разбитая посуда, но молодой человек схватил ее за руку и с силой притянул к себе.

– У тебя проблемы, старая карга?

– Какой‑то дебил!

Дама оттолкнула его и быстрым шагом покинула столовую. В зале воцарилась гнетущая тишина. Сцена разыгралась так неожиданно, что никто не успел даже подумать, чтобы вмешаться. А наглый тип ухмыльнулся, вытянул под столом ноги, надел наушники своего плейера и, включив его на полную мощность, принялся за еду. Негромкие разговоры в зале возобновились.

Леопольдина, которая знала всех, тихо сказала подруге:

– Это Анита Эльбер. Она работает в отделе биологии. Мерзкая баба. Я думаю, она в смертельной ссоре с половиной «Мюзеума».

– А парень кто? – спросила Жаклин, которую музыка начинала раздражать.

– О, это Алан, служитель из зверинца. Он, наверное, хочет, чтобы его выгнали: ищет ссоры по любому поводу. Можно было бы сказать, что они его забавляют.

Они попытались перейти на другую тему, но парень гнусаво запел в полный голос довольно воинственный рэп:

Ты примерный гражданин, ты на государство ишачишь.

Слушай песню, от нее ты заплачешь.

Можешь оставить при себе свои хреновые надежды,

Со всеми своими дипломами ты всего лишь круглый невежда.

Парень бросил вызывающий взгляд на Жаклин. Взгляд тяжелый от желания и затуманенный алкоголем или чем‑то другим, менее дозволенным законом. Она отвернулась, но он окликнул ее:

– Эй, у тебя проблемы?

Жаклин посмотрела на Леопольдину с изумлением.

– Вовсе нет… Но… С чего вы взяли? – натянуто бросила она.

– Тогда почему ты на меня не смотришь? Я недостаточно хорош для тебя, да?

Кровь бросилась в голову Леопольдине. Она взяла свой поднос и встала.

– Пойдем, мы уходим…

Жаклин, не раздумывая, последовала за ней.

– Жалкий тип!

Но молодой служитель этого не услышал. Он остался один в своем углу с горькой улыбкой на губах.

А в это время Питер Осмонд обследовал все вокруг лаборатории профессора Хо Ван Ксана. С улицы Кювье он внимательно оглядывал разбитые вдребезги окна на третьем этаже. Стены буквально вздулись. Осмотр продлился четверть часа: Питер сделал несколько снимков, потом обошел здание вокруг и попытался проникнуть внутрь. Все двери были закрыты на замки, и он вынужден был повернуть назад, что не помешало ему еще раз во всех деталях все рассмотреть. Множество явственных доказательств не оставляли никаких сомнений по поводу происшедшего.

В половине третьего Леопольдина рассталась со своей подругой и без всякого энтузиазма направилась к галерее минералогии. По пути ей попался Норбер Бюссон, который готовил диссертацию по систематике «Мюзеума».

– Привет, Лео! Я могу сегодня вечером зайти к тебе? – проговорил хрупкий молодой человек, машинальным жестом поправляя на носу очки. – Хочу рассказать тебе историю об одной старой книге, она полна латинских слов, а так как я знаю, что ты…

– Сегодня вечером это вряд ли возможно, – оборвала его Леопольдина. – Но, если хочешь, завтра вместе пообедаем. Я зайду к тебе, и ты мне ее покажешь. Идет?

– Согласен, до завтра.

Леопольдина, наверное, охотно провела бы с ним больше времени. Норбер был интересный малый, вовлеченный в очень многие экологические общества. По правде сказать, он был одним из тех немногих, если не считать Алекса, с кем ей удалось завязать в «Мюзеуме» настоящую дружбу. К несчастью, двадцати четырех часов в сутки ей едва хватало, чтобы завершить все намеченное на день…

Спеша на встречу, Леопольдина попыталась немножко освежить себя веером. Воздух был тяжелый, облака обкладывали небо, и кое‑кто из гуляющих с беспокойством поглядывал вверх. Все и так было ясно: ведь говорили же, что сегодня, 5 сентября, в понедельник, в конце дня разразится гроза. Все метеорологические прогнозы предвещали ее.