ГЛАВА 5. Погруженный в созерцание гигантского кедра Жюссьё,[5]старого двухсотпятидесятилетнего дерева, в тени которого отдыхали гуляющие

Погруженный в созерцание гигантского кедра Жюссьё,[5]старого двухсотпятидесятилетнего дерева, в тени которого отдыхали гуляющие, Питер Осмонд едва не столкнулся с бегуньей.

– Эй! Смотреть надо перед…

Молодая женщина не замедлила бега, даже не сказала ни единого слова извинения. Эти француженки определенно… бесцеремонны!

Но ведь известно: ничто не поколеблет хорошего настроения американца. И он направился к главному административному зданию, где находился кабинет директора «Мюзеума», его старого учителя Мишеля Делма. Сколько времени прошло! Больше двадцати лет! Мишель Делма, всемирно известный геолог, читал лекции в Гарварде, когда Питер был еще студентом. Он поддержал Питера в его исследовательских работах и именно он, несколько лет спустя, добился для совсем молодого профессора Осмонда командировки для работы в «Мюзеуме». Восемнадцать месяцев, проведенные в Париже, навсегда остались в памяти палеонтолога. Париж и сладость жизни…

Директор «Мюзеума» с распростертыми объятиями встретил его на крыльце и долго пожимал ему руки.

– Питер! Я счастлив, так счастлив, что ты сумел выбраться!

Осмонда в этом невысоком мужчине, таком утонченном, таком… exquis,[6]как говорят французы, всегда завораживала страстность и умение покорять. Назначение на должность главы Национального музея естественной истории было признанием его замечательных заслуг.

– Поклониться тебе, мой дорогой учитель, – это самое главное…

– О, ты мне льстишь… Здесь есть кое‑что куда более важное, чем такой старый хрыч, как я!

Волосы мэтра поседели, талия округлилась, но Питер нашел, что он все тот же мужчина с изящными жестами и позами, с живым и игривым взглядом, с безукоризненной бабочкой и в отутюженном костюме. Дорогой Мишель Делма был дорогим во всех смыслах этого слова.

Осмонд посмотрел на ухоженные руки директора.

– Ну как, ты все еще не женат?

– Ученость – требовательная дама, Питер, но никогда не знаешь… – ответил директор, от души рассмеявшись.

Мишель Делма никогда не скрывал своих сексуальных предпочтений, ставших больше объектом шуток, чем причиной стеснения между ними.

– А ты, Питер? Как поживают твои жена и сын?

Осмонд с фатальным видом развел руками:

– Мы расстались… Возможно, на время, не знаю…

– О, сожалею…

– Наука – дама требовательная.

Директор «Мюзеума» тихонько хлопнул его по плечу и пригласил пройти в свой кабинет. Мужчина скромного вида в черном костюме, что уже сидел там, поднялся, когда вошел американец.

– Питер, я рад представить тебе отца Марчелло Маньяни, выдающегося специалиста по звездным траекториям. Именно он участвовал в европейских программах космических исследований. Это отец Маньяни рассчитал орбиты вращения спутников, запущенных в последние годы по программе «Ариан». Министерство с полным основанием сочло, что его помощь и его знания принесут огромную пользу в нашей работе.

Питер Осмонд застыл и улыбка сошла с его лица при виде римско‑католического воротничка и маленького крестика, пристегнутого на отвороте пиджака священника. Отец Маньяни тем не менее протянул ему руку:

– Это для меня большая честь, профессор Осмонд. Я ярый поклонник вашего труда.

– Сомневаюсь, что мы занимаемся одним и тем же, – процедил сквозь зубы американец, не приняв его руку.

– Напротив, напротив! – воскликнул директор. – Будущее в научных исследованиях принадлежит тем, кто ведет диалог.

– Что касается меня, – высокомерно ответил Осмонд, – то я интересуюсь исключительно материальными результатами. А недуховными выводами.

Он с категоричным видом скрестил руки. Мишель Делма сделал примиряющий жест.

– Питер, я знаю твои философские взгляды, но думаю, что в науке хорошо было бы оставить в стороне свои предубеждения.

– Это я и собирался сказать. Потому что именно это побуждает меня на дело.

Отец Маньяни улыбнулся, выражение глубокого смирения осветило его лицо.

– Профессор Осмонд, да, я человек Церкви, но я и человек науки. И я считаю, что главное – двигаться к истине.

– Истина, that's all right![7]– сказал американец, назидательно подняв палец. – Истина, даже если она не соответствует тому, что мы ищем.

– Прошу тебя, Питер, – пытался унять его директор, – мы здесь для исследования, которое, возможно, изменит наше представление о Вселенной. И в таком случае маленькие личные обиды…

Питер Осмонд с удивлением взглянул на своего учителя. Он сразу вспомнил, что его жизни не хватит, чтобы оплатить свой долг этому старому человеку, который дал ему смысл существования.

– Okay, оставляю свои рассуждения при себе.

– Спасибо, Питер. А теперь я покажу вам ваши новые рабочие места. Мы оборудовали лабораторию в галерее минералогии. Там вам будет спокойно.

Осмонд пробурчал что‑то невнятное, что могло быть также принято за демонстративное выражение недовольства. И бросил на священника мрачный взгляд. Тот смущенно опустил глаза.