Глава 59

Следующие три дня выдались утомительными. Солнце, радостно освещавшее в пятницу Сомерсет и отражавшееся от белых колонн на веранде, спряталось за тяжелыми серыми тучами. Толпы людей пришли проститься с тетей Мэри. К концу первого часа прощания с теткой Рэйчел чувствовала себя очень уставшей.

— Боюсь, вечером будет еще хуже, — сказал Матт, отвозя ее на Хьюстон-авеню. — Утренние посетители были местными. А вечерняя орда съедется со всего штата. Они заполонили все мотели до самого Далласа. Но тебе нужно продержаться. К понедельнику все закончится, и ты сможешь заняться тем, чем собиралась... и мы продолжим то, что начали. — Он обнял ее. — Как тебе такой план?

— Звучит просто замечательно, — откликнулась Рэйчел.

Когда они подъехали к особняку, у веранды стоял автомобиль Уильяма, древний «додж», который был до сих пор на ходу исключительно благодаря золотым рукам его сына. Войдя в коридор, Рэйчел услышала доносящийся из кухни тягучий говор Западного Техаса с легким французским акцентом, от которого отец так и не избавился. Она поспешила туда, но у вращающихся дверей остановилась и внутренне подобралась, готовясь к прохладному приему.

— Люси Уорик приедет на похороны? — спрашивал Уильям. — Было бы славно вновь повидаться с ней. Мальчишкой я ее очень любил.

— О Боже мой, нет, конечно! — воскликнула Сасси. — Вот уже много лет они с мисс Мэри терпеть друг друга не могли. Мне представляется, что мисс Люси ужасно гордится собой. Еще бы, ведь она пережила мисс Мэри. Это первый случай, когда она смогла одержать над ней верх.

— Полагаю, нет ничего дурного в том, чтобы торжествовать, если выпадает такая возможность, Сасси, — рассудительно заметил Уильям.

Рэйчел коротко рассмеялась и толкнула дверь.

— Привет всем, — сказала она.

Члены ее семьи подняли головы. На мгновение у Рэйчел защемило сердце, когда она заметила, как постарели родители. Приближающаяся старость проглядывала в седине отца, в сутулой линии его плеч, раздавшейся талии матери и густой сети морщинок вокруг глаз.

— Смотрите, кто пришел! — вскричал Уильям, отодвигаясь от стола. — Как поживает мой Зайчонок?

— Уже лучше, раз ты здесь, — ответила Рэйчел, невольно расслабляясь при виде столь теплого приема.

— И ты выказываешь свою радость плачем? — заметила мать, но и она улыбнулась, вставая, чтобы обнять дочь.

— Оставьте место и для меня, — с набитым ртом проворчал Джимми, откладывая в сторону недоеденный бутерброд с ветчиной, чтобы присоединиться к родителям.

Не разжимая объятий, они принялись обмениваться приветствиями и поцелуями, пряча повлажневшие глаза, пока наконец не оторвались друг от друга и не вернулись за стол. В течение следующего получаса могло показаться, что они вновь оказались на кухне своего домика в Кермите в те далекие дни, когда Хьюстон-авеню была лишь улицей, на которую отец отправлял рождественские поздравительные открытки. Они разговаривали и жевали одновременно, делясь местными новостями и сплетнями из округа Уинклер, передавая друг другу ветчину и сыр. А потом, словно бросив в комнату гранату, которая тут же разорвалась, Элис разрушила семейную идиллию.

— Ну, Рэйчел, расскажи нам, какие чувства ты испытываешь, зная, что унаследуешь то, что по праву принадлежит твоему отцу?

Стоя у плиты, Сасси обернулась и метнула на Элис изумленный взгляд. Джимми застонал, а Уильям сердито бросил:

— Элис, ради Бога!

Рэйчел ощутила, что радость от встречи с родными улетучилась, как воздух из пробитого воздушного шарика.

— Как ты можешь так говорить, мама? — негромко поинтересовалась она голосом, звенящим от обиды.

— Мне просто любопытно.

— Элис, — предостерегающим тоном начал Уильям.

— Не затыкай мне рот, Уильям Толивер. Я не делаю секрета из своего отношения, и Рэйчел прекрасно об этом знает.

Рэйчел встала из-за стола.

— Генри, ты показал моим родным их комнаты?

— Да, мисс Рэйчел.

Внезапно по дому раскатилось эхо дверного звонка, прозвучавшее в напряженной атмосфере резко, как сирены пожарных машин. Генри быстро отставил чашку с кофе.

— Звонят, — сообщил он, явно стремясь поскорее улизнуть из кухни. — У нас новые гости. Я впущу их, если не возражаете, мисс Рэйчел.

— Спасибо, Генри. Проводи их в гостиную и скажи, что я сейчас приду.

Она повернулась к членам своей семьи, по-прежнему сидевшим за столом. Отец с братом выглядели растерянными и жалкими, зато мать лучилась самодовольством.

— Пришли гости, чтобы выразить соболезнование. Не хотите подняться в свои комнаты, прежде чем здесь станет тесно?

— Почему мы должны уходить? Ты что, стыдишься нас? — осведомилась Элис.

Джимми вновь застонал, а Уильям горестно вздохнул. Рэйчел ответила настолько ровным тоном, насколько позволяло ее раздражение.

—Я подумала, что тебе не захочется выслушивать соболезнования по поводу смерти женщины, которую ты не любила.

— Элис, Рэйчел права, — заметил Уильям, рывком выдергивая салфетку из-под воротничка. — Нам совсем не хочется здесь застрять. Никто из нас не одет, для того чтобы принимать этих людей, а я хочу вздремнуть, прежде чем мы пойдем в похоронное бюро.

Джимми с извиняющимся видом вылез из-за стола. В свои двадцать с небольшим он был высок, строен и мускулист. Каштановые кудри с рыжеватым отливом он унаследовал от матери, а вот происхождение веснушек на его физиономии оставалось загадкой.

— Сестренка, мне жаль, что тетя Мэри умерла, — сказал он. — Я знаю, ты любила ее. Она была славной старушкой. Жаль, что все так вышло.

Милый, искренний, наивный Джимми. Поскольку он никогда не претендовал на то, что не заработал своими руками, он никогда не понимал разногласий, расколовших его семью. Рэйчел ласково взъерошила ему волосы.

— Спасибо, Джимми, я очень ценю твое отношение. Тебе ничего не нужно, пока родители будут отдыхать?

— Если тебе все равно, я хотел бы взглянуть на лимузин. Он ведь по-прежнему на ходу, верно?

Рэйчел выдвинула ящик стола и достала оттуда ключи.

— Держи. Можешь прокатиться, если хочешь.

В дверь опять позвонили.

— Меня уже нет! — объявил Джимми, направляясь к двери.

Элис с вызовом взглянула на дочь.

— По какой лестнице нам подняться - для слуг или по главной?

Рэйчел посмотрела матери в лицо. Элис по-прежнему носила одежду послевоенной эпохи, когда была юной и красивой, но сейчас в ней не осталось ничего от той счастливой молодой женщины, которая водила маленькую Рэйчел в парк и подсаживала на качели, которая расставляла в вазах букеты полевых цветов, собранные Рэйчел, которая читала ей по вечерам и учила плавать. Годы обиды и недовольства - в чем Рэйчел винила только себя - не могли не отразиться на Элис, лишив ее живости и веселья. Если бы только отец Рэйчел согласился разделить с дочерью доходы от ее наследства, он мог бы хоть завтра бросить работу и жить припеваючи. О большем мать и не мечтала. Но гордость - единственное, что он унаследовал от Толиверов, - не позволяла Уильяму сделать этого.

— По какой тебе будет удобнее, мама, — сказала Рэйчел и вышла из кухни, чтобы приветствовать визитеров в холле.

В ночь перед похоронами Матт сказал:

— Я знаю одно тихое местечко, куда мне хотелось бы отвезти тебя, чтобы посидеть там и немножко выпить. Ты как?

Уставшая донельзя, со страхом ожидающая завтрашнего дня, Рэйчел ответила:

— Показывай дорогу.

Это оказалась хижина в лесу. С заднего крылечка открывался потрясающий вид на озеро. Просторная, разделенная перегородками комната пахла чистотой и свежестью. Воздух охлаждали встроенный оконный кондиционер и вентиляторы под потолком.

— Ты ждал меня, — сказала она.

— Я надеялся, что ты согласишься приехать сюда. Что будешь пить? Белое вино?

— Отлично, — ответила Рэйчел, внимание которой привлек старинный головной убор индейского вождя, висевший на стене. — А у тебя, оказывается, своеобразный вкус.

— Не у меня. Хижину построили и меблировали наши деды и твой двоюродный дядя, еще когда они были мальчишками. Я - представитель третьего поколения, который использует ее в качестве убежища. Я практически ничего здесь не менял. Если не ошибаюсь, этот головной убор принадлежал Майлзу Толиверу.

— Правда? — Рэйчел с трепетом потрогала его пальцем. — Я никогда не видела чего-нибудь, что принадлежало бы моему деду. Полагаю, это оттого, что у него ничего и не было. — Она оглянулась на Матта. — Наши семьи... так тесно связаны друг с другом. Ты уверен, что мы - не родственники?

Матт вытащил пробку из бутылки «Шенен блан»[28].

— Я, во всяком случае, очень на это надеюсь.

Они опустились на диван, касаясь друг друга плечами. Рэйчел бросила взгляд на отгороженную занавеской спальню.

— Интересно, какие тайны хранит это место? Как по-твоему... может быть, именно здесь все и началось у тети Мэри и у твоего дедушки?

— А что, я не удивлюсь.

— И поэтому ты привез меня сюда?

— Нет, — ответил Матт, обнимая ее за плечи, — но я не против того, чтобы поддержать традицию.

Рэйчел хихикнула и теснее прижалась к нему.

— Я за соблюдение традиций в нужный момент, — заявила она и грустно добавила: — Как бы мне хотелось, чтобы и моя мать понимала это.

— Не волнуйся о матери, — сказал он, зарывшись лицом ей в волосы. — Чтобы помириться с ней, тебе достаточно сделать ей предложение, от которого она не сможет отказаться.

— И какое же?

— Подарить внуков.

Девушка рассмеялась.

— Это уже похоже на план.

В понедельник заупокойная служба казалась бесконечной из-за многочисленных хвалебных речей, которые тетя Мэри возненавидела бы. Ритуал у могилы оказался на удивление кратким, и толпа быстро рассосалась, отправившись на поминки. Поскольку Амос распорядился не возобновлять освежительные напитки и легкую закуску после того, как гости подходили к столу, то люди не задержались надолго, и Толиверы смогли без помех добраться до его офиса к назначенному часу.

Амос приехал раньше и стоял у окна. Рэйчел разглядела его сквозь опущенные жалюзи, и девушку вновь охватило тревожное чувство. Вскоре подъехал и «мерседес» Перси, и Матт ободряюще пожал ей руку, когда они гуськом потянулись в кабинет поверенного. Он тихонько прошептал ей на ухо:

— Дед не понимает, что он здесь делает, если только Олли не завещал ему свои места для бокса на «Тексас стэдием». Впрочем, кто знает? Они тоже могут остаться в семье.

— Кто знает? — повторила она и шутливо ткнула его под ребра.

Кондиционер был включен совсем недавно и потому не успел охладить личный кабинет Амоса.

— Боже, как здесь душно, — пожаловалась Элис.

В первый раз после заупокойной службы она нарушила свое угрюмое молчание.

— Потерпите, скоро станет прохладнее, — произнес Амос, вытирая лицо носовым платком.

Он жестом предложил им рассаживаться на стульях, расставленных в ряд у его стола, над которыми вращался вентилятор.

— Надеюсь, мы не задержимся надолго, Амос, — заметил Перси, которому явно было известно о системе охлаждения нечто такое, чего не знали другие.

— Уф, нет... это не должно занять много времени. — Рэйчел обратила внимание, что Амос старательно избегает смотреть ей в глаза. — Во-первых, позвольте мне заявить, — начал он, складывая руки на папке с юридическими документами, — что Мэри Толивер ДюМонт пребывала в здравом уме, когда продиктовала и должным образом засвидетельствовала дополнение к своему завещанию, которое сейчас лежит передо мной. Крайне маловероятно, что какую-либо его часть можно будет оспорить.

— Дополнение? — недоуменно переспросила Рэйчел и почувствовала, как по спине пробежали мурашки. — Вы имеете в виду, что она внесла изменения в первоначальное завещание?

— Дополнение аннулирует первоначальное завещание, — заявил Амос.

В комнате воцарилась звенящая тишина.

Уильям сухо откашлялся, прикрыв рот рукой.

— Никто из нас не станет оспаривать пожелания тети Мэри, Амос, и вам это известно. Можете быть уверены.

Перси бросил на поверенного острый взгляд.

— Пожалуй, нам пора переходить к делу, — сказал он. — Меня ждет скотч.

Амос вздохнул и раскрыл папку.

— Очень хорошо, но, прежде чем мы приступим, я хотел бы остановиться на еще одном вопросе. Мэри принесла мне это завещание за несколько часов до своей смерти. Она умерла от сердечного приступа, но вы должны знать, что она была больна раком и ей оставалось несколько недель.

В комнате вновь повисло изумленное молчание. Перси заговорил первым, но голос его походил на шелест высохших стеблей кукурузы на ветру.

— Почему она ничего нам не сказала? Почему она не сказала мне?

— Она собиралась рассказать тебе обо всем после возвращения из Лаббока, Перси... Уверен, она поступила так потому, что хотела дать тебе еще несколько дней покоя.

Рэйчел проглотила комок в горле. Во рту у нее вдруг стало сухо.

— Она для этого собиралась прилететь ко мне?

— В общем, да, и объяснить причины, побудившие ее составить дополнение.

Перестав обмахиваться программкой, Элис поинтересовалась:

— Так что там с дополнением?

Амос вытащил документ из папки.

—Я буду краток. Вот копии дополнения для каждого из вас, чтобы вы взяли их с собой и прочли полностью. Вы увидите, что здесь предусмотрено вознаграждение для Сасси и Генри. А теперь то, что касается непосредственно вас: в прошлом месяце Мэри тайно продала компанию «Толивер фармз». Подробности сделки вы можете узнать, обратившись к «Уилсону и Кларку», юридической фирме в Далласе, занимающейся операциями с недвижимостью. Сомерсет не был включен в список проданной собственности. Общая сумма, вырученная от продажи…— Он бросил взгляд на еще один листок и назвал сумму, которая вызвала у Элис восклицание в наступившей напряженной тишине. — Доход от реализации должен быть в равных частях поделен между тремя Толиверами - Уильямом, Рэйчел и Джимми.

Никто не произнес ни слова. Никто не пошевелился. Перси первым оправился от шока. Нахмурившись, он уставился на поверенного.

— Это что, какая-то шутка, Амос?

— Нет, — ответил Амос и вздохнул так, словно его душа расставалась с телом. — Боюсь, это не шутка. — Он устремил печальный взор на Рэйчел, которая изумленно смотрела на него. — Рэйчел, мне очень, очень жаль. Я понимаю, каким ударом это стало для тебя.

Ей показалось, что в голове у нее взорвалась бомба. Рэйчел ничего не видела, не слышала, не ощущала. Должно быть, она неправильно поняла Амоса. Кажется, он сказал, что тетя Мэри продала компанию, но этого не может быть...

— Мы правильно вас поняли, Амос? — с благоговейным трепетом в голосе спросила Элис. — Тетя Мэри продала свои активы и разделила деньги между нами?

— Э-э... она разделила их между своими кровными родственниками. Боюсь, ты к таковым не относишься.

— Вот это да! — Элис хлопнула ладонью по столу и повернулась к мужу, который сидел словно громом пораженный. — Ты слышал, Уильям? Твоя тетя все-таки поступила с нами по справедливости. Она продала свою землю.

— Всю, за исключением Сомерсета, — поправил ее Уильям, метнув быстрый взгляд на дочь. — Полагаю, Амос, тетя Мэри завещала родовую ферму Рэйчел?

Амос с сожалением покачал головой.

— Нет. Она оставила Сомерсет Перси.

Стряхнув с себя оцепенение, Рэйчел вскричала:

— Нет... нет... Она не могла так поступить! — Девушка вдруг осознала весь ужас происходящего. — Это какая-то ошибка.

— Святой Боже! — Во взгляде Уильяма полыхнула ярость, и он обнял дочь за плечи. — Какого дьявола ей понадобилось оставлять семейную плантацию Перси? Должно быть, она сошла с ума! Как вы позволили ей так обойтись с Рэйчел?

— Она не сошла с ума, Уильям, поверь мне, и вот заключение ее врачей, подтверждающее это. Мэри знала, что делает, несмотря на все мои попытки убедить ее в обратном.

Джимми как ужаленный вскочил со стула.

— Это нечестно! Сомерсет должна была получить Рэйчел. Тетя Мэри обещала ей это. Что ж, ей придется его выкупить. — Он развернулся к Перси. — А вы что скажете, мистер Уорик? Вы ведь продадите его моей сестре, не так ли?

Перси невидящим взором смотрел куда-то перед собой, неподвижный, как персонаж на картине, явно не слыша, как Джимми что-то кричит ему в самое ухо. Уильям проронил:

— Сынок, вернись на место и помолчи немного. Сейчас не время и не место обсуждать такие вещи. — Он перенес все внимание на Амоса. — А дом? Кому достанется дом, Амос?

Еще один вздох. На высоких скулах Амоса выступили красные пятна.

— Обществу охраны памятников Хоубаткера, — ответил он и добавил с видимым смущением: — Мэри оговорила, что Рэйчел может забрать из дома все, что пожелает, - ювелирные украшения, картины, мебель. Все остальное, что исторически не связано с особняком, будет продано на аукционе, а вырученные деньги добавят к стоимости поместья.

Уильям крепче прижал к себе Рэйчел.

— Это невероятно.

— Почему? — спросила Элис, поворачиваясь, чтобы взглянуть на него, и между ее бровей пролегла раздраженная складка. — Ты не веришь, что твоя тетка наконец опомнилась?

Джимми воскликнул:

— А мне все равно, что вы говорите, мистер Амос. Тетя Мэри спятила. Иначе и быть не может, раз она так поступила с Рэйчел. У нее не было никаких причин отдавать Сомерсет кому-либо еще и оставлять дом сборищу старых сплетников.

— Тише, Джимми. — Мать потянула его за руку, пытаясь усадить на стул. — Ничего хорошего из этого не выйдет. Что сделано, то сделано. И теперь уже ничего не изменишь.

Джимми вырвал руку и гневно уставился на мать.

— Ну что, теперь ты довольна?

— Амос, я не понимаю... — произнесла Рэйчел дрожащим голосом. — Почему она так поступила?

— В кои-то веки она прислушалась к своей совести, — ответила Элис. — Я знаю, что тебе сейчас очень больно, Рэйчел, но твоя двоюродная бабка поступила правильно. В свой смертный час она поняла, что негоже отказываться от обещания, данного твоему отцу. И ты ведь не можешь сказать, что тебя обошли вниманием, милая. С такими деньжищами ты сможешь купить столько ферм, сколько пожелаешь. — Она потянулась к Рэйчел, чтобы погладить ее по голове, но дочь раздраженно дернула плечом, отмахиваясь от нее.

— Элис, помолчи, — сказал Уильям. — Разве ты не видишь, что это совсем не то, что Рэйчел хочет услышать?

— Она вам что-нибудь объяснила? — Рэйчел по-прежнему обращалась только к поверенному, в глазах ее застыли слезы. — Наверняка она сказала вам что-нибудь...

— Я умолял ее объяснить мне мотивы, дорогая, но она сказала... что у нее нет времени. Вот почему она собиралась лететь к тебе... чтобы объяснить причины. Но Мэри заверила меня, что поступает так исключительно из любви к тебе. Ты должна верить этому. Вот ее слова: «Я знаю, ты думаешь, что я предала ее. Это не так, Амос. Я спасаю ее».

— Спасает меня? — Рэйчел пыталась понять, что это значит, отыскать хоть какие-ниточки, которые помогли бы ей объяснить это безумие. — Ага! — воскликнула она вдруг с таким видом, словно на нее снизошло озарение. — Она хотела спасти меня от тех ошибок, которые совершила сама, не так ли? Как благородно с ее стороны, но мои ошибки - мое личное дело, и они никоим образом не должны были ее беспокоить.

— Есть еще кое-что... — произнес Амос нетвердым голосом. — Мэри обмолвилась, что на землю наложено проклятие и она хочет уберечь тебя от него.

— Проклятие?— Скептицизм смешался с гневом, и слезы в сверкающих глазах Рэйчел высохли. — Она никогда не рассказывала мне о проклятии.

— Однажды Мэри обмолвилась о чем-то подобном, — вклинился в разговор Уильям, — но так и не объяснила, о чем идет речь.

— Разве я не говорил вам, что она спятила? — провозгласил Джимми. — Только помешанные рассуждают о проклятиях.

— Рэйчел, пожалуйста... — Перси наконец подал голос, словно очнувшись от глубокого сна. — Я знаю, о чем идет речь. И мне известны причины, которыми руководствовалась Мэри. Это совсем не то, о чем ты думаешь. На это уйдет много времени, но ты все поймешь сама, когда выслушаешь ее историю.

— Полагаю, причины мне уже известны, Перси. Моя мать права. Тетя Мэри хотела облегчить душу перед смертью. Это дополнение - не что иное, как раскаяние в совершенных грехах. Она продала фермы, чтобы выполнить обещание, данное моему отцу...

Элис метнула на дочь негодующий взгляд.

— И правильно сделала!

— Элис! — прошипел Уильям. — Заткнись!

— А Сомерсет она завещала вам, чтобы рассчитаться, поскольку полагала, что в долгу перед вами, Перси, — продолжала Рэйчел. — Теперь я знаю, что вы любили друг друга и могли пожениться - должны были пожениться, - если бы между вами не встала плантация. И тогда, завещав вам Сомерсет, тетя Мэри попросила у вас прощения, не думая, как это скажется на мне. В ее представлении это была алая роза.

Перси покачал головой.

— Нет, Рэйчел. Да, я понимаю, это выглядит вполне убедительно, но ты ошибаешься. Мэри сделала это для тебя, а не для меня. Она пожертвовала тем, что любила больше всего на свете, из любви к тебе.

— О, я ничуть не сомневаюсь в этом, сколь бы извращенными ни выглядели ее мотивы. Джимми задал вам вопрос. Вы продадите мне Сомерсет?

На лице Перси отразилось отчаяние.

— Я не могу сделать этого, Рэйчел. Это будет совсем не то, чего хотела Мэри. Вот почему она завещала Сомерсет мне.

— Тогда нам не о чем больше говорить. — Девушка вскочила на ноги и сунула дополнение к завещанию под мышку. Элис и Уильям быстро последовали ее примеру. Рэйчел протянула поверенному руку. — Прощайте, Амос. Я же видела, что вас что-то беспокоит. Но я рада хотя бы тому, что это никак не связано с вашим здоровьем.

Амос взял ее руку в свои.

— Я всего лишь выполнял пожелания Мэри, моя дорогая. Не могу передать тебе, как мне жаль, что ты понесла такую потерю...

— Я знаю. — Она отняла руку и повернулась, чтобы уйти.

— Рэйчел, подожди... — Перси встал у нее на пути, все такой же внушительный и величественный, несмотря на преклонный возраст. — Ты не можешь уйти вот так. Ты должна позволить мне все объяснить.

— А что здесь объяснять? Тетя Мэри вольна была поступить со своей собственностью, как пожелает. Я ни на что не претендовала. Я была всего лишь наемной работницей, которой хорошо заплатили за услуги. Здесь больше не о чем говорить.

— Напротив, мне многое нужно сказать. Поедем со мной в Уорик-холл, и я расскажу тебе ее историю. Гарантирую, что, как только ты ее выслушаешь, ты поймешь причины этого безумия.

— Откровенно говоря, ее резоны меня не интересуют. Что сделано, то сделано.

— А как же Матт?

— В данный момент я ничего не могу сказать наверняка. Мне нужно время, чтобы свыкнуться с тем, что его дед унаследовал то, что, как я полагала, будет моим. А дальше будет видно.

Она шагнула в сторону, но Перси вновь загородил ей дорогу.

— Неужели ты не отдаешь себе отчета в том, что делаешь?! — вскричал он, схватив ее за локти. — Ты ставишь Сомерсет превыше собственного счастья. Мэри пыталась заставить тебя свернуть с этого пути.

— В таком случае ей не следовало поощрять меня в моем заблуждении. — Рэйчел высвободилась из хватки Перси. — Мы уходим.

Быстрым шагом она вышла из кабинета. Члены семьи поспешили за ней, мимо Матта, который сидел, заложив ногу за ногу, в приемной и читал журнал, не подозревая о том, что происходит в соседней комнате. Рэйчел не ответила, когда он окликнул ее, - просто не смогла, - а к тому времени, когда он оправился от удивления и выскочил вслед за ней на крыльцо, Джимми уже вывел лимузин с парковочной площадки.

Date: 2015-09-02; view: 280; Нарушение авторских прав