Июля 1941 года 5 page

92012-02-15 21:13:17

· Дворянкин С.А.

· Администратор

· Откуда: г.Пенза

· Зарегистрирован: 2010-01-24

· Приглашений: 0

· Сообщений: 8674

· Уважение: [+8/-0]

· Позитив: [+74/-0]

· Провел на форуме:
4 месяца 15 дней

· Последний визит:
Сегодня 02:04:52

160
ми и родителями работают на колхозных и совхозных полях. За июль и август в совхозе произведены работы на сумму 10.000 рублей, прополот и убран клевер на площади 55 гектаров, проведена прополка и мотыжка капусты, картофеля, огурцов на 95 гектарах, связана рожь на 5 гектарах, отсортировано более 30 тонн зерна. Обещаем вам, наши родные, что и впредь будем работать на оборону, не покладая рук. Дорогие товарищи Прищепа, Кучеренко, Бефани, Кузнецов, Забелин, Гофман, Бочкарев, Горбунов, Вавилкин, Речнов, Лукьянов, Васильев, Лыков и все другие наши защитники, сердцем мы всегда с вами. Бейте фашистских гадов и впредь, как вы их били под городом Х. при переправе через реку Н. Победа будет за нами! Наш народ борется за правое дело, за свою свободу. С нами великий гений человечества, вождь трудящихся всего мира, наш родной Сталин!
Да здравствует наша доблестная Красная Армия!
Да здравствует наш великий советский народ!
Да здравствует великий Сталин!
По поручению учителей, учащихся и родителей подписали:
Прищепа Валя, А. Быкарев, Горбачев, Бефани Клавдия, Н. Кузнецова, Л. Гомерова, Е. Вандышева,
П. Смирнов, Капустина, Лазарев, Филиппов, Энде.
Ставя задачу перед Гудерианом о дальнейшем продвижении его танковой группы на юг, Гитлеру было важно не просто оттеснить на восток войска 5-й армии, так досаждавшие ему с самого начала войны, а окружить их и уничтожить.
Г. Гудериан записал в дневнике: «24 августа 24-й танковый корпус овладел Новозыбковом; противник был отброшен на линию Унеча, Стародуб …
Приказ Гитлера от 21 августа, послуживший отправным пунктом для проведения предстоящих операций, в основном гласил: «Предложение ОКХ от 18 августа о развитии операций в направлении на Москву не соответствует моим планам. Приказываю:
1. Важнейшей целью до наступления зимы считать не захват Москвы, а захват Крыма, индустриального и угольного района Донбасса и лишение русских доступа к кавказской нефти; на севере важнейшей целью считать блокирование Ленинграда и соединение с финнами.
161
2. Исключительно благоприятная оперативная обстановка, которая сложилась, благодаря достижению нами линии Гомель, Почеп, должна быть использована для того, чтобы немедленно предпринять операцию, которая должна быть осуществлена смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр». Целью этой операции должно явиться не простое вытеснение 5-й армии русских за линию Днепра только силами нашей 6-й армии, а полное уничтожение противника до того, как он достигнет линии реки Десна, Конотоп, реки Суда. Это даст возможность группе армий «Юг» занять плацдарм на восточном берегу Днепра в районе среднего течения, а своим левым флангом во взаимодействии с группой армий «Центр» развить наступление на Ростов, Харьков»261.
Ф. фон Бок отмечал: «Утром мы узнали от Верховного командования сухопутных сил, что фюрер принял Гудериана и имел с ним беседу. Гудериан сообщил фюреру о том, что немедленное наступление в южном направлении 24-го танкового корпуса и других бронетанковых частей возможно! Во второй половине дня он вернулся и сказал, что Браухич приветствовал его следующими словами: «Все уже решено, так что думать тут не о чем!»
Когда потом фюрер, которому Гудериан описал всю серьезность положения, объяснил, как важно для успешного завершения войны скорейшее наступление в южном направлении, он под конец согласился с использованием в наступлении 24-го танкового корпуса!»262.
Г. Гудериан записал в дневнике: «В качестве первоначальной цели наступления мне был указан Конотоп. Все остальные указания относительно установления взаимодействия с группой «Юг» оставались в силе. Учитывая группировку сил моей танковой группы на тот период, мне ничего другого не осталось сделать, как поставить задачу перед 24-м танковым корпусом, который уже находился в районе Унечи, снова прорваться через фронт русских и одновременно обеспечивать наш правый фланг от угрозы противника, отходящего из района Гомеля на восток» 263.
25 августа 1941 года
Внёс свою страницу в историю Великой Отечественной войны уроженец города Пензы Городецкий Дмитрий Михайлович. Вся его жизнь от начала до конца — это достойный пример отношения к семье, к работе, к выполнению своего воинского долга перед Родиной.
162
В последнем письме к семье он писал: «Здравствуйте дорогие! Вот уже две недели наша дивизия не выходит из боёв. Мы попали, что называется, прямо в пекло. Бои страшные… Дерёмся насмерть…».
Смерть он и предпочёл плену, стреляя вместе с оставшимся в живых раненым красноармейцем в ненавистных фашистов до последнего патрона, на окраине деревни Любавин Лоевского района Белоруссии.

Воентехник 2 ранга Д. М. Городецкий
Подвиг стал известен
В газете «Советский патриот» в 1958 году была опубликована небольшая заметка. Автор её – директор Бывальковской вечерней школы Эдуард Залесский — сообщал о том, что при ремонте своего дома в деревне Любавин он обнаружил документы погибшего советского офицера Городецкого. Вместе с письмом Э. Залесский прислал и найденные им документы. После опубликования этой заметки удалось установить, что документы принадлежат воентехнику второго ранга Дмитрию Михайловичу Городецкому, родившемуся в г. Пензе. Корреспондент «Советского патриота» побывал на месте гибели офицера Городецкого, в его семье в г. Пензе, на Пензенском
163
часовом заводе, где работал Дмитрий Михайлович, ознакомился с документами, хранящимися в архиве Министерства обороны СССР. Все это дало возможность подробнее узнать о жизни и боевом пути героя. Ниже публикуем очерк о Д. М. Городецком.
«Девушка с сумкой почтальона через плечо поднялась по лестнице двухэтажного деревянного домика и осторожно постучала в дверь.
Конверт у неё взяла высокая и уже немолодая женщина.
— Валентина, дочка! – крикнула она. – Нам письмо.
— От кого?
— От Димы, наверное, от кого же больше!
Конверт на этот раз был не фронтовой – треугольничком, а почтовый. Почерк незнакомый, а внизу вместо обратного адреса стоял штамп Северного райвоенкомата города Пензы. Руки у Валентины задрожали. Она торопливо разорвала конверт, вытащила сложенный вчетверо листок бумаги. От первых же строк потемнело в глазах. «Согласно присланного извещения… за уч. №1087, Ваш муж, воентехник 2 р. Городецкий Дмитрий Михайлович, пропал без вести в июле 1941 года». Не веря случившемуся, Валентина собралась с силами и еще раз прочитала всё. Мать, Мария Потаповна, заплакала. А Валентина только повторяла:
— Да нет, это – ошибка! Не может быть! Ведь он писал не так давно, что ничего с ним не случится.
Подбежав к комоду, она резко выдвинула верхний ящичек.
– Вот его письмо!
«…Родная моя Валюша! Вот уже скоро полмесяца, как я на фронте. Движемся на Гомель… Мы тут в полной безопасности. Ты обо мне не беспокойся, береги себя и сына…».
— Ты почитала бы, дочка, какие письмо он своему отцу писал, — проговорила Мария Потаповна. — Не хотели тебе показывать.
Валентина кинулась к библиотеке отца, стала лихорадочно перебирать книги. Между ними было три письма от Дмитрия. В последнем из них он писал:
«Здравствуйте, дорогие! Вот уже две недели наша дивизия не выходит из боёв. Мы попали, что называется, прямо в пекло. Бои страшные… Дерёмся насмерть… В случае чего, очень прошу – оберегайте Валю и сына. Целую. Дмитрий».
Уснула Валентина перед рассветом, а утром направилась на завод, на котором до войны работал Дмитрий. Решила заменить мужа. Она шла по улицам Пензы. Всё здесь напоминало ей о недавнем счастливом прошлом. Вот сад, в котором отдыхали всей семьёй. Вот техни-
164
кум, где учились она и её будущий муж Городецкий. Помнила она и день, когда в технике появился инструктор районного совета Осоавиахима. На собрании студентов он подробно говорил о происках врагов на западных и дальневосточных границах нашей Родины, о том, что агрессоры готовятся развязать войну против Советского Союза. Свою речь инструктор закончил так: «…Чтобы отстоять завоевания Октября, молодёжь должна уметь стрелять, водить мотоцикл, автомобиль, танк, самолёт, прыгать с парашютом. Научиться всему этому можно в кружках и клубах Осоавиахима».
Все проголосовали тогда за то, чтобы создать в техникуме ячейку Осоавиахима. Первыми начали работать стрелковые кружки. В одном из них стали заниматься Дмитрий Городецкий и Валентина Боткина. Кружковцы изучали оружие, учились ходить в строю, обращаться с винтовкой. На занятия по строевой подготовке сводили все кружки. Любо было смотреть на этих ребят и девчат, слушать их твёрдую поступь и задорные песни. А потом были упорные тренировки в тире, учебные стрельбы, соревнования…
Стремительно бежало время, кажется, давно ли поступали в техникум, а вот они уже сидят в актовом зале и слушают напутственную речь директора. Здесь же за столом, покрытым красным сукном, директор велосипедного завода. Он пришёл на выпускной вечер, чтобы познакомиться с молодыми технологами, с которыми, может быть, ему придётся работать долгие годы. Утром молодые технологи были на заводе. Большинство выпускников сразу же получили назначение в цехи на участки. Несколько человек, среди которых был Городецкий, пригласили в кабинет к директору завода.
— На нашем заводе, — сказал он, — создаётся новый цех – часовой. Специалистов по часовому заводу у нас пока нет. Раньше мы только велосипеды делали. Первыми пензенскими часовщиками предстоит стать вам, товарищи. Пошлём вас на практику в Москву. В марте 1936 года практиканты вернулись в Пензу. К тому времени был уже построен цех часового производства. Трудным оказалось новое дело для молодого коллектива пензенских часовщиков. Уже в первые месяцы работы Дмитрий понял, как важно знать весь процесс производства часов. Он решил овладеть им и добился этого, хотя иногда приходилось быть в цехе до поздней ночи. Новый 1937 год Дмитрий Городецкий встречал уже в семье курсантов одного из учебных артиллерийских подразделений Приволжского военного округа. Увлечённый более сложной, чем на заводе, техникой, он и не заметил, как пролетел год напряженной учёбы, как подошло время ехать на
165
практику в мастерские артиллерийских складов. Вот где пригодились ему знания, полученные в техникуме, на заводе. Дмитрий целые дни проводит в мастерской за токарным, фрезерным или любым другим станком, ремонтируя сложнейшие механизмы орудий.
— Хороший артиллерийский техник выйдет из этого курсанта, — говорили о нём старшие специалисты и командиры.
И Дмитрий, которому по душе пришлась военная служба, всё чаще стал подумывать о том, что сразу же после окончания курсов он заберёт Валентину в часть, и вместе они начнут устраивать новую жизнь, но сделать это ему не удалось… Сознание всё настойчивее подсказывало ему одно решение: просить командира направить его на Дальний Восток в действующую Красную Армию…
Командир части, в которую прибыл Дмитрий, прочитав предписание, посмотрел на вновь прибывшего воентехника второго ранга. Завязалась непринуждённая беседа. Дмитрий рассказал о себе, об учёбе на артиллерийских курсах, о том, как добился отправки на Дальний Восток… Вскоре к нему приехала жена Валентина. Оба они полюбили суровую красоту природы Дальнего Востока. Но Валя неожиданно тяжело заболела. По состоянию здоровья ей необходимо было немедленно выехать в центральные районы европейской части страны. Дмитрию, скрепя сердце, пришлось написать рапорт о демобилизации. Он вернулся в Пензу на родной завод.
22 июня 1941 года, в первый день вероломного нападения немецко-фашистских захватчиков на нашу страну, Дмитрий снова надел шинель артиллериста. Поцеловав жену и сына, он отправился в военкомат, откуда был направлен в 61-ю Пензенскую стрелковую дивизию.
Однажды в короткую летнюю ночь в товарный состав погрузились люди, закатили на платформы орудия, завели в вагоны лошадей. С рассветом эшелон отправился на запад. Дивизия вступила в бой прямо с марша. В первом же бою был убит командир батареи, и командование ею принял воентехник второго ранга Дмитрий Городецкий. Огневые позиции заняли на склоне балки, вдоль которой расположилось большое белорусское село. Ночь прошла относительно спокойно. Утром же фашисты начали артподготовку. Взрывы снарядов вскидывали в балке высокие столбы влажной торфянистой земли. Дмитрию казалось, что после такой обработки переднего края вряд ли там останется что-нибудь живое. Но стоило только показаться вражеской пехоте, как сразу ожили зигзагообразные траншеи нашей обороны, неистово затрещали автоматы и пулемёты, в расположении гитлеровцев начали рваться мины.
166
Оставив на поле боя много убитых, фашисты отошли на исходный рубеж. Однако минут через двадцать – тридцать опять показались четыре танка, за которыми, пригнувшись, бежали фашистские пехотинцы. Городецкий, находившийся всё время на своём наблюдательном пункте, то и дело командовал:
— Огонь!
Дмитрий с радостью видел, как густо заплескались вокруг танков фонтаны взрывов, попадали, прижались к земле бежавшие за танками гитлеровцы. Один танк загорелся, другой замер на месте с перебитой гусеницей.
Взбешённые неудачами гитлеровцы во второй половине дня предприняли новые атаки. На обороняющийся батальон, который поддерживала своим огнём батарея Городецкого, двигались шесть танков. С правого фланга подходили три броневика. На левом фланге послышался треск моторов: это мчались мотоциклисты. Гитлеровцы с ходу решили сломить сопротивление левофланговой группы. И снова заклокотал бой. Поглубже надвинув каску, Дмитрий, не отрываясь от бинокля, корректировал огонь. Артиллеристы и стрелки подбили два танка, бронемашину, семь мотоциклов и заставили гитлеровцев снова повернуть назад. Но и положение оборонявшихся стало ещё более тяжёлым. У артиллеристов кончались снаряды, на исходе были патроны у стрелков и пулемётчиков. А самое главное – заметно поредели ряды наших воинов.
Ночью был получен приказ оставить занимаемые позиции и отступить к деревне Дуровичи. Через сутки новое отступление. На этот раз огневые позиции пришлось оборудовать недалеко от деревни Новый Любавин. Трое суток сдерживали советские воины бешеный натиск фашистов. Перед нашими окопами уже было немало подбитых и сгоревших фашистских танков, броневиков, валялись сотни трупов гитлеровских солдат. И даже ночью, когда утихали бои, воздух оставался пропитанным пороховой гарью и трупным запахом. Но атаки врага продолжались. В батарее Городецкого остались только два бойца и одна пушка. Командовать единственным орудием ему пришлось самому.
В тот день было отбито восемь атак гитлеровцев. Перед заходом солнца фашисты бросились на наши окопы в девятый раз. Ревели моторы танков, гул самолётов сливался с грохотом взрывов мин, снарядов и бомб. Городецкий услышал близкий лязг гусениц. Мелькнула тревожная мысль: «Прорвались на флангах, окружают». Попытался развернуть орудие, но блеснувшая перед глазами молния и тонкий звенящий звук оборвали сознание.
167
Городецкий очнулся от нестерпимой боли в затылке. Боясь шевельнуться, повёл глазами вокруг. Над ним был высокий и тёмный кусочек неба с густой россыпью мелких звёзд. Неподалёку он увидел перешибленную пополам сосну. Её вершина, падая, зацепилась и осталась лежать на сучьях соседних деревьев. Эта надломленная сосна напомнила ему о случившемся: «Неужели я в тылу врага?» — тревожно думал Дмитрий.
Пошарил вокруг руками: полевая сумка цела, а пилотки нет. Прислушался: ни звука, ни шороха. Осторожно встал на ноги, увидел в ячейке двух убитых артиллеристов, с которыми отбивал последние атаки, покалеченную пушку. Взял карабин, собрал оставшиеся на огневой позиции патроны, вытащил из кобуры наган и углубился в лес. Шёл осторожно. Впереди показалась поляна. Дмитрий приблизился к толстому дереву и остановился в тени. Хотел идти дальше, но
впереди послышались шаги и шёпот:
— Не бойся, свой.
— Из какой части? – спросил Городецкий.
— 61-й дивизии. Ранило меня в ногу, отступать не мог, притворился убитым. Не заметили фашисты в горячке.
— Ну, что ж, будем выходить вместе.
В предутренней тишине прострекотала далёкая пулемётная очередь.
— Пойдём на выстрелы, — сказал Дмитрий. Они поднялись и теперь уже смелее двинулись вперёд. Лес скоро кончился. В предрассветной дымке угадывались очертания деревушки. Решили идти туда. Залегли на огороде у крайнего дома. Из двери торопливо вышла женщина и направилась к сараю. Туда же вышли Городецкий и его спутник. Женщина испуганно обернулась.
— Фашисты в деревне есть? – тихо спросил Дмитрий.
— У нас ещё нет, – женщина помолчала. – Небось, голодны? Пойдёмте в хату….
Хозяйка привела их в дом. Петруся Николаевна Залесская (так звали хозяйку дома) торопливо достала из стола каравай хлеба, разлила по кружкам молоко. Пока военные ели, начала рассказывать:
— Вчера они пришли в посёлок Сталино и в деревню Осиновку. Бесчинствуют там, говорят, над нашими пленными издеваются…
— Фашисты! – крикнул вбежавший в хату сын Петруси Николаевны Эдик.
Дмитрий схватил стоявший рядом карабин, а боец автомат. Оба выскочили на улицу. Гитлеровцев они увидели сразу. Не подозревая об опасности, они группами шли долиной небольшой речушки Липки. Дмитрий спрыгнул в щель, отрытую в первые дни войны Петрусей Николаевной. За командиром и последовал боец. Городецкий поудоб-
168
нее пристроил карабин, посмотрел на изготовившегося к бою товарища. Гитлеровцы подошли к берегу речки и стали искать место, где бы им её перейти. Дмитрий выбрал шагавшего впереди офицера, прицелился и нажал спуск. Фашист упал, сражённый меткой пулей.
— Короткими очередями стреляй, не трать попусту патроны, — спокойный сказал Городецкий бойцу и опять стал целиться.
Полоснула короткая очередь из автомата. Гитлеровцы забегали по берегу речки в поисках укрытия. Но спрятаться было негде. Долина была небольшая. А Дмитрий стрелял наверняка. Фашисты залегли, и, не видя противника, стали стрелять куда попало. Тогда советские воины прекратили огонь. Но как только гитлеровцы поднимались, они снова стреляли. Наконец фашисты поняли, что против них всего два советских воина. Поднявшись во весь рост, они развёрнутой цепью ринулись к деревне, открыли яростный огонь из автоматов. Красноармейца ранило в руку. Он отбежал за сарай, быстро перевязал её сырым ещё полотенцем, висевшим на верёвке, и, вернувшись в окоп, снова взялся за автомат. Кончились патроны в карабине Городецкого. Он вытащил наган и снова метко разил врага.
«Один… два… шесть, — считал он выстрелы. – Последний патрон. Оставить его для себя». Но тут же отогнал от себя эту мысль.
«Нет. Всё равно погибать, так пусть лучше одним фашистом меньше будет, — решил он и выстрелил в последний раз».
Опустел диск и у бойца. А гитлеровцы были совсем рядом.
— Рус, сдавайся, капут! – кричали они.
— За Родину, ура! – схватив карабин за ствол, крикнул Городецкий.
Он бросился навстречу окружавшим его врагам и стал бить их прикладом. Длинная автоматная очередь оборвала жизнь Городецкого. Широко расставив руки, он рухнул на землю. Рядом с ним упал и другой советский воин, сражённый фашистской пулей. Гитлеровцы, забрав оружие убитых, стали ходить из дома в дом. В сарае колхозника Игната Лашкевича они нашли раненого красноармейца. Сразу же согнали оставшееся в деревушке население на площадь и на глазах у всех расстреляли и советского воина, и хозяина дома. Переводчик сказал собравшимся, что такая участь ожидает каждого, кто осмелиться укрывать у себя «красных». В тот же день Петруся Николаевна Залесская обнаружила в избе под скамейкой полевую сумку погибшего командира. Все бумаги, находившиеся в ней, она сожгла, а удостоверение личности и грамоту Верховного Главнокомандующего спрятала за одну из досок обшивки дома.
Давно отшумели суровые годы войны… Пользуясь хорошей погодой, Эдуард пригласил плотников и начал ремонтировать дом. Стали отрывать обшивку. Из-под неё и выпала маленькая книжечка в твёрдой,
169
потерявшей от времени и влаги цвет обложке. Это было удостоверение личности военнослужащего. На пожелтевших страницах едва угадывались буквы. Фотография сильно пожелтела, выцвела. С трудом он разобрал фамилию, имя, отчество, год рождение, воинское звание. Залесский побежал в дом, показал матери найденный документ и прочитал:
— Городецкий Дмитрий Михайлович, 1915 года рождения, воентехник второго ранга.
Петруся Николаевна дрожащими руками взяла удостоверение личности и, вглядевшись пристально в знакомые черты лица, воскликнула:
— Это он!..
Спустя некоторое время состоялась трогательная встреча Валентины Ивановны и Саши Городецких с семьёй Залесских.
— Уж вы извините меня, — говорила Петруся Николаевна, — что не позволила трогать прах вашего мужа и погибшего с ним товарища, когда останки воинов собирали в братскую могилу. Ведь эти люди дороги мне, как родные сыновья. А за могилой мы присматриваем теперь всей деревней, будьте покойны. О подвиге Городецкого знают не только в нашем Любавине, но и во всех окрестных сёлах. К большому сожалению, фамилию погибшего красноармейца установить не удалось. Так стал известен подвиг славного советского патриота Дмитрия Михайловича Городецкого, чья жизнь – ещё один замечательный пример беззаветного служения Родине, партии, великому советскому народу.
А. Емельянов.
(Перепечатано из газеты «Советский патриот» за 26 и 29 марта 1961г.) 264
Маршал А. М. Василевский вспоминал: «В ночь на 25 августа Ставка издала подготовленную нами … в Кремле директиву, по которой Центральный фронт с 26 августа упразднялся. Его войска передавались Брянскому фронту. Таким образом, он имел теперь в своем составе 50-ю, 3-ю, 13-ю и 21-ю армии. Управление войсками, действовавшими на брянском направлении, и войсками гомельского направления объединялось в руках командующего Брянским фронтом. Предусматривала директива объединение войск, действовавших на гомельском и мозырском направлениях, с передачей войск 3-й армии в состав 21-й армии»265.
26 августа 1941 года
Определённо командующего 2-й танковой группы генерала Г. Гудериана в этот период сопровождало какое-то везение. В это время его
170
танкистам повезло захватить в сохранности семисотметровый мост через реку Десна, в следующий раз захватили обгоревшую карту со сбитого советского самолёта с нанесённой на ней обстановкой.
Ф. Гальдер отмечал в дневнике: «Группа армий «Центр»: Наступающие войска медленно продвигаются на южном участке фронта, несмотря на растущее сопротивление противника. Части 2-й танковой группы у Новгород-Северского овладели неразрушенной переправой через Десну»266.
Г. Гудериан записал в дневнике: «Я во второй половине дня отправился через Мглин в Унечу, куда был переведен командный пункт танковой группы. В пути мне было доставлено радостное и совершенно неожиданное для меня донесение о том, что энергичные действия танкового подразделения … дали возможность 3-й танковой дивизии захватить невредимым мост длиной 700 м на р. Десна восточнее Новгород-Северского. Этот счастливый случай в значительной степени облегчил проведение наших операций»267.
27 августа 1941 года
Маршал А. М. Василевский вспоминал: «27 августа Ставка решила провести 29 - 30 августа воздушную операцию против 2-й танковой группы противника на брянском направлении. К операции привлекались ВВС Брянского и Резервного фронтов и авиация Резерва Главного командования. В выполнении задания должно было участвовать не менее 450 боевых самолетов»268.
Казалось бы, от нанесения воздушного удара таким количеством бомбардировщиков у генерал-полковника Г. Гудериана не останется живого места. Но, очевидно, бомбардировка проводилась по площадям и без достаточной разведки дислокации противника и, судя по его дневниковым записям, не нанесла ему планируемого нашей Ставкой урона. Гудериан («Быстрый Гейнц», как называли его солдаты), задержавшись на двое суток, этими же силами продолжил дальнейшее наступление.
29 августа 1941 года
Наконец-то Г. Гудериана «взяли в оборот» и, можно сказать, впервые с начала войны на востоке у него возникли серьёзные проблемы. На его войска давили с востока и с запада, наносили бомбовые удары,
171
а ему было необходимо, согласно приказу вышестоящего командования, двигаться дальше на юг. Однако начальники Г. Гудериана не сочувствовали ему, а считали, что он сам виноват в сложившейся обстановке — переправившись через Десну, он расширил фронт наступления и не хотел в установленные свыше границы возвращать свой 47-й моторизованный корпус.
Ф. Гальдер записал в дневнике: «Группа армий «Центр»: Положение на фронте группы Гудериана неприглядное. С запада на него давят войска противника, отходящие на фронте 2-й армии, а с востока – вновь подведенные сюда части. Кроме того, противник оказывает сопротивление и на центральном участке фронта группы Гудериана. Сейчас фронт держат в основном 3-я танковая и 10-я моторизованная дивизии, которые слишком удалены одна от другой. Такая обстановка сложилась на участке фронта группы Гудериана, который сам планировал эту операцию и сам во всем виноват. Нельзя было ожидать от активного противника, что он упустит момент и не среагирует на такое фланговое передвижение войск перед его фронтом»269.
Г. Гудериан отметил в дневнике: «29 августа крупные силы противника при поддержке авиации предприняли с юга и запада наступление против 24-го танкового корпуса. Корпус вынужден был приостановить наступление 3-й танковой дивизии и 10 мотодивизию… После личного ознакомления с обстановкой … я решил поставить 24-му танковому корпусу задачу на 30 августа – устранить угрозу нашему флангу справа, а 31 августа – продолжить наступление в направлении на юго-запад»270.
30 августа 1941 года
Маршал А. М. Василевский вспоминал: «В ночь на 30 августа в адрес Ерёменко была направлена директива, которая обязывала войска Брянского фронта перейти в наступление, уничтожить группу Гудериана и, развивая в дальнейшем наступление на Кричев, Пропойск (Славгород) к 15 сентября выйти на фронт Петровичи — Климовичи — Новозыбков — Щорс. Это означало бы крах правого фланга немецкой группы армий «Центр», но попытки фронта выполнить эту директиву оказались безуспешными»271.
Неудивительно, что ожидаемого эффекта по остановке войск Гудериана нанесением ударов танковыми частями не удавалось. Как
172
было видно из диалога Сталина и Ерёменко при решении о ликвидации Центрального фронта, на Брянский фронт для усиления направлялось несколько танковых бригад и танковых батальонов, усиленных танками КВ. Но Гудериан был опытным танковым полководцем, в гитлеровской тактике того периода не предусматривалось единоборство немецких танков с танками противника. При обнаружении выдвижения советских танков на пути их движения, сразу же выставлялись имеющиеся противотанковые средства, в засаду становились штурмовые орудия. В случае необходимости корректировался огонь гаубичной артиллерии, наносился удар штурмовой авиацией Ю-87. Для уничтожения танков КВ (Климент Ворошилов), которые были «не по зубам» гитлеровской противотанковой артиллерии, привлекались 88-мм зенитные пушки, 105-мм полевые орудия.
Письмо от сослуживца семье Терентьевых:

173
Николай Фёдорович Терентьев окончил школу красных командиров в городе Иркутске. На фронт убыл с очередным эшелоном в июле 1941 года, возможно, вместе с воентехником Дмитриевым. 61-ю стрелковую дивизию догнал уже в Белоруссии. Сколько всего эшелонов из Пензы было отправлено в 61-ю стрелковую дивизию в июле, неизвестно.

Капитан Н. Ф. Терентьев
31 августа 1941 года
Ф. фон Бок отмечал: «Во второй половине дня приехал Кессельринг, который открыл мне глаза на то, что фюрер намеревается приостановить наступление 2-й армии и 2-й танковой группы на линии Конотоп — Нежин, чтобы потом атаковать в направлении Москвы всеми силами группы армий «Центр» и частью сил группы армий «Север»! При таких условиях вопрос передачи 2-й армии и танковой группы в зону ответственности группы армий «Юг» можно даже не рассматривать! Я навел справки в Верховном командовании сухопутных сил в отношении того, правда ли это. Ответ: «Ничего еще окончательно не решено, но проблема обсуждается!»
Это чрезвычайно для меня важно, поскольку позволяет как-то обуздывать порывы Гудериана. Я тут же ему телеграфировал, что его главной задачей является выдвижение на линию Борзна — Бахмач
174
— Конотоп. Вопрос о более глубоком проникновении на южном или на юго-восточном направлениях более на повестке дня не стоит»272.
Из диалога Ф. фон Бока с генерал-фельдмаршалом А. Кессельрингом, командующим 2-м воздушным флотом, видно, что к 31-му августа 1941 года окончательно ещё не был решён вопрос о дальнейшем направлении движения немецких войск. Возможно, было дальнейшее движение на юг или, как надеялся Ф. фон Бок, остановка на рубеже Конотоп – Нежин и поворот войск на Москву. Скорее всего, многое, если не всё, зависело от продвижения войск Г. Гудериана и Вейхса на юг.
Г. Гудериан записал: «К 31 августа предмостный плацдарм на р. Десна был значительно расширен; 4-я танковая дивизия перешла через Десну, 10 мотодивизия достигла пункта севернее Короп, но в результате стремительной контратаки русских была отброшена на противоположный берег; крупные силы противника наступали также и на ее правый фланг. Введением в бой последних сил – личного состава хлебопекарной роты с большим трудом удалось избежать катастрофы на правом фланге»273.
1 сентября 1941 года
К сожалению, нашим войскам так и не удалось в эти дни остановить движения на юг войск Г. Гудериана или нанести ему серьёзные потери. Только лишь приостановили на короткое время, но преградить ему дорогу сил уже не было. 47-м же моторизованным корпусом он дошел до города Глухов и также повернул на юг.
Ф. Гальдер записал в дневнике: «Противник оказывает упорное сопротивление войскам 2-й армии. Тем не менее создается впечатление, что противник намерен отойти за Десну. Упорное сопротивление противника на фронте группы Гудериана. Войска Гудериана почти не продвинулись вперед. Однако противник несколько ослабил нажим на восточный фланг группы Гудериана»274.
2 сентября 1941 года
Ставка выразила своё недовольство результатами боёв генерал-лейтенанту А.И. Ерёменко, командующему Брянским фронтом. Сталин лично продиктовал задачи, в которых потребовал вышибить противника из района Стародуб и разгромить его.
175
Маршал А. М. Василевский вспоминал: «2 сентября Верховный Главнокомандующий продиктовал Генеральному штабу по телефону для немедленной передачи командующему Брянским фронтом следующие указания:
«Ставка все же недовольна вашей работой. Несмотря на работу авиации и наземных частей, Почеп и Стародуб остаются в руках противника. Это значит, что вы противника чуть-чуть пощипали, но с места сдвинуть его не сумели. Ставка требует, чтобы наземные войска действовали во взаимодействии с авиацией, вышибли противника из района Стародуб, Почеп и разгромили его по-настоящему.
Пока это не сделано, все разговоры о выполнении задания остаются пустыми словами. Ставка приказывает Петрову оставаться на месте и всеми соединенными силами авиации способствовать решительным успехам наземных войск. Гудериан и вся его группа должна быть разбита вдребезги. Пока это не сделано, все ваши заверения об успехах не имеют никакой цены. Ждем ваших сообщений о разгроме группы Гудериана.
К сожалению, действия войск фронта оказались малоэффективными. Сам же командующий фронтом получил ранение и попал в один из госпиталей Москвы»275.
Руководители сухопутных сил Германии всё не могли успокоиться в связи с решением Гитлера о приостановлении наступления на Москву. У них вновь в голове возникают планы о скорейшем завершении операции на Украине и о повороте армий генералов Гудериана и Вейхса на Москву. С этой целью генералы Браухич и Гальдер приехали 2 сентября в штаб группы армий «Центр» к командующему фельдмаршалу Ф. фон Боку.
Ф. фон Бок отмечал: «Ко мне приехали Браухич и Гальдер; обсуждались цели и задачи возможного наступления на востоке. Ничего еще не решено и все очень зыбко – по той причине, что пока невозможно сказать, где и когда завершится наступление 2-й армии и 2-й танковой группы. До сих пор также неясно, когда части группы армий «Север» будут готовы атаковать на московском направлении с северо-запада. Мое наступление возможно только в том случае, если 2-ю армию и танковую группу Гудериана снова задействуют на восточном направлении и если группа армий «Север» окажет нам всю возможную помощь, так как центр моей группы армий настолько растянут и ослаблен оборонительными сражениями, что наступать своими силами более не в состоянии»276.
176
3 сентября 1941 года
Г. Гудериан записал в своём дневнике: «Особую активность русские развили против частей, готовящихся к переправе через Десну. Против 10 мотодивизии действовали 10-я танковая бригада русских и 293, 24, 143 и 42-я пехотные дивизии, имевшие большой численный перевес»277.
4 сентября 1941 года
Подчинённые генерал-полковника Г. Гудериана обнаружили на сбитом советском самолёте обгоревшую карту с нанесённой обстановкой на фронте. Немецкие генералы, изучив ее, сразу же обнаружили слабость стыка между 21-й и 13-й армиями в районе города Конотоп, туда в направлении Ромны и был нанесён удар 3-й танковой дивизией генерал-лейтенанта Моделя.
Ф. Гальдер записал в дневнике: «Обстановка на фронте: во время моего отсутствия вновь разыгрались страсти. Фюрера вывел из себя Гудериан, который никак не может расстаться со своим замыслом наступать на юг силами 47-го моторизованного корпуса восточнее Десны. В связи с этим отдается приказ о том, чтобы вернуть войска Гудериана на западный берег реки. Напряженные отношения сложились также между Гудерианом и фон Боком. Последний требует от главкома отдать приказ об отстранении Гудериана от командования танковой группой»278.
Г. Гудериан отметил в дневнике: «4 сентября я провел на фронте 4-й танковой дивизии, где встретил генерала фон Гейера. На 75 км обратного пути я затратил 4,5 часа, настолько испортились дороги из-за кратковременного дождя, 4-я танковая дивизия намеревалась наступать в направлении на Короп, Краснополье. Противник, действовавший против этой дивизии, до сих пор оборонялся очень упорно, в том числе и против наших танков. Однако в результате действий пикирующих бомбардировщиков сопротивление противников было в основном сломлено. Генерал фон Гейер, изучив трофейные документы, установил, что наибольший успех может быть достигнут, если продолжать наступление в направлении на Сосницу, так как здесь находился стык между 13-й и 21-й армиями русских. Вполне возможно, что на этом участке фронта у русских вообще имелась брешь, 3-я танковая дивизия сообщила о своем успешном продвижении. Я отправился в эту дивизию и встретил ее подразделения, которые продвигались через Мутино и Спасское к р. Сейм. У генерала
177
Моделя также сложилось впечатление, что перед ним находится очень слабая оборона противника или даже какая-то брешь в его обороне. Я приказал Моделю после перехода р. Сейм наступать в направлении на железнодорожную линию Конотоп, Белополье и перерезать ее»279.
5 сентября 1941 года
Немецкое командование уже находилось в предвкушении предстоящей победы на территории Украины. Они даже окрестили это сражение «Величайшей битвой мировой истории». И вновь на высшем уровне с участием Гитлера решался вопрос о переброске освободившихся сил и местах нанесения основных ударов.
Ф. Гальдер: «17.30 – Совещание у фюрера:
…3. Сражение на юге. Самое важное – направить для уничтожения войск противника, зажатых между Днепром и Десной, одну дивизию из района западнее Десны на Чернигов.
17-й армии (8 дивизий) наступать в направлении Полтавы, Харькова. 1-й танковой группе наступать на северо-запад, 2-й танковой группе – на юг к реке Сулла. В дальнейшем они совместными усилиями нанесут удар вражеской группировке, находящейся на выступе фронта между Днепром и Десной. После того как это сражение («величайшая битва мировой истории») будет закончена, освободившиеся силы следует перебросить на север для удара по войскам Тимошенко»280.
6 сентября 1941 года
Как свидетельствует фельдмаршал Ф. фон Бок, именно в этот день он узнал от командующего 2-м воздушным флотом фельдмаршала Кессельринга о встречном ударе двух танковых армий, 1-й и 2-й, и соединении их где-то километров через 150.
Ф. Гальдер записал в дневнике: «Обстановка на фронте: существенных изменений нет. Значительно продвинулись войска 17-й армии, 2-й армии на Десне и танковой группы Гудериана. Вообще, на восточном участке группы армий «Центр» сравнительно спокойно, что, однако, не должно вводить нас в заблуждение относительно имеющейся опасности, и прежде всего у Трубчевска и Брянска. Именно здесь таится угроза»281.
Ф. фон Бок отмечал: «Кессельринг сообщил мне, что «наверху» рассматривают вопрос о нанесении совместного удара силами юж-
178
ной танковой группы, дислоцированной в районе Кременчуга и танковой группы Гудериана. При этом танковая группа, приписанная к группе армий «Юг», будет атаковать в северном направлении, а 2-я танковая группа – в южном. Обеим танковым группам, чтобы пожать друг другу руки, придется пройти около 150 километров. Любопытное дело: я всегда узнаю такого рода новости прежде всего от представителей воздушного флота»282.
9 сентября 1941 года
Маршал А. В. Василевский вспоминал: «И только 9 сентября нам было разрешено, наконец, передать командующему Юго-Западным фронтом, в копии главкому Юго-Западного направления, ответ:
«Верховный Главнокомандующий санкционировал отвести 5-ю армию и правый фланг 37-й армии на реку Десна на фронте Брусилово-Воропаево с обязательным удержанием фронта Воропаево-Тарасовичи и киевского плацдарма». Иными словами, было принято половинчатое решение. При одном упоминании о жестокой необходимости оставить Киев Сталин выходил из себя и на мгновение терял самообладание. Нам же, видимо, не хватало необходимой твердости, чтобы выдержать эти вспышки неудержимого гнева, и должного понимания всей степени нашей ответственности за неминуемую катастрофу на Юго-Западном направлении»283.
И вновь Ставка принимает по Юго-Западному фронту, как свидетельствует А. В. Василевский, половинчатое решение, а нам, как пишет он, не хватило твердости убедить Сталина. В эти дни, как видно из дальнейших событий, гитлеровские войска буквально ринулись на юг, не встречая серьёзного организованного сопротивления. Командование группы армий «Центр» предвидя успешное завершение операции на Украине, уже собирало на конференцию о проведении новых операций командующих армиями.
Ф. фон Бок отмечает: «2-я армия добилась выдающихся успехов: взят Чернигов. 2-я танковая группа успешно продвигается в направлении города Ромны, встречая слабое противодействие только на своем восточном фланге. Ближе к полудню в штаб-квартиру группы приехали командующие армиями на конференцию по вопросу проведения новых операций. Решено просить Верховное командование сухопутных сил об увеличении числа танковых соединений на направлении главного удара»284.
179
10 сентября 1941 года
Ф. Гальдер записал в дневнике: «Группа армий «Центр»: 2-я армия форсировала Десну, разгромила ряд частей противника и продвигается в юго-восточном направлении. 2-я танковая группа заняла Ромны и двигается навстречу своему партнеру — группе Клейста. Странно, что противник не предпринял контратак против восточного крыла 2-й танковой группы. Возможно, причиной этого являются разрушения нашей авиацией железнодорожных путей противника»285.
Ф. фон Бок отмечал: «2-я армия продолжает развивать успех; правда, испытывает давление на правом крыле… У Гудериана наблюдается неплохое продвижение. Его передовые части достигли города Ромны»286.
Г. Гудериан записал в дневнике: «Группа армий «Юг» готовилась к форсированию Днепра у Кременчуга, откуда она должна была повернуть на север для соединения с нами у города Ромны»287.
11 сентября 1941 года
Маршал А. М. Василевский вспоминал: «11 сентября состоялся такой разговор с военным советом Юго-Западного фронта в присутствии Тимошенко. Вёл переговоры с М. П. Кирпоносом непосредственно Сталин. Он отметил, что отвод войск фронта на восточный берег Днепра будет означать окружение наших войск, так как противник станет наступать не только со стороны Конотопа, то есть с севера, но и с юга, то есть со стороны Кременчуга, а так же с запада, со стороны Днепра.
— Если конотопская группа противника соединится с кременчугской группой, вы будете окружены. …Киева не оставлять и мостов не взрывать без разрешения Ставки288.
…Сталин, к сожалению, всерьёз воспринял настойчивые заверения командующего Брянским фронтом А. И. Ерёменко в безусловной победе над группировкой Гудериана. Этого не случилось. И Б. М. Шапошников, и я с самого начала считали, что Брянский фронт не располагает для этого достаточными силами. Но, видимо, тоже поддались уверениям его командующего»289.
С каждым днём неумолимо приближалась трагедия Юго-Западного фронта, к которой привели: уверенность Сталина в способности Киевской группировки удержать фронт и его убеждённость, что командующий Брянским фронтом А. И. Ерёменко сможет разбить 2-ю танковую группу Гудериана или, в крайнем случае, остановить, чтобы не допустить окружения с се-
180
вера. В это время гитлеровцы определились с местом встречи двух танковых армий: они должны были соединиться в населённом пункте Лохвица.
Ф. фон Бок отмечал: «Оборона противника рухнула под ударами 2-й армии и танковой группы Гудериана. По требованию группы армий «Центр» 2-я танковая группа, чьи позиции растянулись более чем на 200 километров, должна наступать на Лохвицу, как и, равным образом, на Прилуки и Пирятин, где ей предстоит соединиться с танками группы армий «Юг», которые сегодня утром двинулись в наступление к северу от Кременчуга»290.
13 сентября 1941 года
Реально оценивая, надвигающуюся катастрофу Юго-Западного фронта, начальник штаба генерал-майор В. И. Тупиков обратился напрямую к начальнику Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову. Но этот его жест отчаяния был оценён Верховным Главнокомандующим как проявление панического настроения. Можно было бы дальше не рассматривать развитие событий на Юго-Западном фронте, если бы это не затрагивало дальнейшей судьбы, находящихся в составе 21-й армии оставшихся в живых бойцов и командиров 63-го стрелкового корпуса генерала Л.Г. Петровского, в том числе и 61-й стрелковой дивизии. Её военнослужащие, в который раз оказавшиеся в окружении, до конца разделили судьбу частей и соединений, попавших в «клещи» на Украине. Наглядный пример этому — биография старшего лейтенанта В. Т. Пуганова, помощника начальника штаба 66-го стрелкового полка 61-й стрелковой дивизии, до конца сентября 1941 года пытавшегося избежать плена и выйти из окружения.
Маршал А. М. Василевский вспоминал: «Начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор В. И. Тупиков в донесении на имя начальника Генерального штаба от 13 сентября сообщал, что положение войск фронта осложняется нарастающими темпами: прорвавшемуся на Ромны, Лохвица и на Веселый Подол, Хорол противнику пока, кроме местных гарнизонных и истребительных отрядов, ничто не противопоставлено, и продвижение его идет без сопротивления.
Фронт обороны 21-й армии взломан окончательно, и армия фактически перешла к подвижной обороне. 5-я армия также не может стабилизировать фронт и ведет подвижную оборону. В стык с 37-й армией противник прорвался на Кобыжчу. «Начало понятной Вам катастрофы, — докладывал он далее, — дело пары дней».