Тропою Гришки Отрепьева

Когда переписывал я эпиграф к этой главе, даже и не думалось, что совместное рассуждение цыгана Гайраддина и писателя сэра Вальтера об овчарках-правоохранителях и преступном стаде окажется столь богатым. Ведь не секрет, что сторожевые псы, оголодав, порою подопечных своих не хуже волков режут… Так что, раз уж начали рассказ об отношениях цыган и полиции, сама ея величество Сила Вещей подводит нас к рассказу о «голодных овчарках», пытающихся тайком от хозяев отведать свежей говядинки или баранинки. Вот несколько историй, достаточно, на наш взгляд, типичных…

Лет уж, наверное, пятнадцать с той поры миновало, или около того…

Стоял тихий сумеречный ноябрьский вечер. Приглушенные темно-желтые окна в здании Нижегородского ГУВД тускловато светились – по-вечернему, через одно, как нечищеные зубы в щербатой улыбке. Усталые Джеймсы Бонды, кроме дежурных, готовились к окончанию трудового дня. Запланированные на сегодня подвиги были уже совершены, мир, в соответствии с планом оперативно-розыскных мероприятий, согласованным и одобренным руководством, в очередной раз спасен. Дописывались последние страницы рапортов и справок. Шариковые ручки – грозное, испытанное (а зачастую и единственное) оружие оперативного состава – усталой рысцою трусили по листам бумаги. Пора уже было домой: набираться сил для завтрашней серии бесконечного детективного фильма. И вдруг…

Вечно это «вдруг»! В коридоре «аппендикса» на 8-м этаже, где располагались кабинеты УБНОНа, застучали легкие торопливые шаги и раздался гортанный голосок с непередаваемым акцентом. Слова сыпались, стучали и отскакивали от пола и стен, словно нитка мэриклэ порвалась…

«Виктор Иваныч! Виктор Иваныч! Там ваши приехали, деньги с нас требуют!.. Щербаков и Паршин… Большие деньги… Разве можно…» - в кабинете заместителя начальника УБНОН ГУВД Виктора Лазутко (ныне, к великому сожалению, покойного) возникло изрядно потрепанное видение в длинном цветастом платье. В черных глазах бился, как муха в паутине, застарелый страх. Фиолетовые от холода босые ноги в порванных домашних тапках (на улице – снег), ни куртки, ни даже традиционной душегрейки, заколка в волосах еле держится… Короче, видно было, что молодая цыганка прилетела в ГУВД прямо из дому, не успев ни одеться хоть как-то по сезону, ни в порядок себя привести…

Лазутко решительно встал из-за стола, шагнул в коридор и толкнул дверь напротив своего кабинета: «Эти?» Оперативники Дмитрий Паршин и Михаил Щербаков удивленно уставились на своего начальника и на испуганное промерзшее существо за его спиной. «Да какие эти! Я же говорю: Паршин со Щербаковым, а эти ни при чем!» - юная цыганочка только-только начинала свою наркодилерскую карьеру и еще плохо знала убноновских сыщиков. «Ладно, поехали!» Знаменитый, известный всему курящему анашу, колющемуся и глотающему «колеса» городу «Соболь» УБНОНа взревел и направился в сторону Сормова. Впрочем, в тот день ни Паршин, ни Щербаков своих двойников не нашли.

Дело получило продолжение через некоторое время. В особняке, где жила жалобщица, проходил обыск. В самый его разгар наша героиня неслышно подошла к уже знакомому ей Дмитрию Паршину и, склонившись к его уху, доверительно произнесла громким шепотом: «Дмитрий Николаевич! Глядите, вон Паршин! За столом сидит, пишет…» Опер Денис Турилов, парень выдержанный, хоть шепот цыганки и прозвучал у него над самым ухом, даже бровью не повел: продолжал себе писать протокол, как ни в чем не бывало. А вот у «Щербакова» - опера Дмитрия Морозкина – нервишки оказались похлипче: из дома вышел, затаился…

Короче, оба наследника самозванца Гришки Отрепьева оказались разоблачены, но отделались профилактической беседой с Лазутко: Виктор Иванович никогда не сдавал своих. Даже таких. Система опознавания «свой-чужой» работала у него не просто без сбоев, а, вчуже иногда думается, даже слишком хорошо…

Слишком, потому что через несколько лет и Морозкин, и Турилов, и еще несколько их коллег по работе в 8-й, «антинаркотной», оперативно-розыскной части Нижегородского ГУВД были едва ли не с поличным «накрыты» сыщиками наркоконтроля (почти сплошь – бывшими коллегами по работе в УБНОНе) – при разработке цыганского семейства Калмыковых в Балахнинском районе. Однако дело закончилось ничем: прокуратура и УСБ ГУВД, куда передано было дело оперов-грабителей, как-то ухитрились спустить материалы на тормозах, а зело предприимчивые стражи порядка попросту ушли на пенсию – притом что не по компрометирующим, а по банальной выслуге лет…

В конце октября 2008 года четверо сотрудников все той же 8-й ОРЧ были «приняты» с поличным при попытке выудить у известнейшей нижегородской цыганки-наркоторговки 300 тысяч рублей. Это дело – вообще песня была, цыганская песня, протяжная и надрывная. Явились, значит, четверо юных ухорезов в особняк на Гвоздильном – и таинственными утробными голосами сообщили, что они-де – единственная надежда для хозяев избежать ареста. Объявили сумму, объяснили схему передачи отката, место назначили…

Это ж надо было сыщикам, уж каким-никаким, так плохо знать собственный контингент! «Баронесса» Патрина Домбровская по кличке Пампуша, которую пробовали «напрячь» четверо оперов, таких, как они, в те годы по восемь штук на завтрак кушала. Да и крыша у нее была такая, что… короче, желторотым старлеям со своими копеечными претензиями и близко подходить было для здоровья вредно! Короче, явилась – не сама Пампуша, а кто-то из ее молодых помощниц – в ГУВД, дала расклад. В назначенное время и в назначенном месте незадачливые рэкетиры были задержаны с поличным: с помеченными купюрами в руках…

Горе-сыщикам было инкриминировано мошенничество. Дело закончилось для троих из них реальными приговорами, для четвертого – условным (всем по-братски выдано было по 2,5 года зоны).

Еще раньше попались четверо наркополицейских – на попытке выудить у наркоторговца взятку в 5000(!) рублей на четверых; сумма, на которую ни один самый зачуханный сержант-постовой не польстился бы.

Четверо, я сказал? Пожалуй что, трое все-таки: один из «влетевших» оперов был, по общему (и моему тоже) мнению, виновен единственно в том, что оказался в тот день в составе именно этой опергруппы, а к вымогательству ни малейшего отношения не имел, и даже не знал, что коллеги что-то вымогают. Зато уж остальные!..

Один из офицеров спецназа с презрительной усмешкой рассказывал о том, как вели себя горе-вымогатели задолго до ареста, на обысках в цыганских домах: «Ни денег, ни золота, ни шуб не оставляли. Иногда, кажется, забывали, что ищут еще и наркотики…» Здесь не место давать характеристики «оборотням»; скажу лишь, что по крайней мере двое из них явно оказались в свое время не по ту сторону закона, по которую им на роду написано. У одного из них жадность (мог, например, у задержанного отобрать… сто рублей!), у другого – трусость граничили с патологией – и, по «закону природы», оба были редкостно некомпетентны профессионально. Вымогатели, виновные и не очень, истинные и случайно оказавшиеся, где не надо, получили условные сроки.

Тут бы и вздохнуть посвободнее – ан новая напасть: на Бору во время обыска в цыганском доме наркополицейский, в немалых чинах и при неплохой должности, спер несколько икон. А иконы-то в цыганских домах – дай Бог!

Вообще, отвлечемся, по словам священников, большинство цыган – люди, истово верующие, служб в церквах не пропускают, блюдут посты (помню, как-то раз знакомая цыганочка-гадалка Великим Постом увидала меня на улице с открытой бутылкой пива. Нарвался на пламенную речь о грехах неизбывных, пламени неугасимом и черве неутолимом. Ответных же слов, что-де гадание – грех не меньший, а «разводки» наивных студенточек на деньги – и вовсе не по-христиански, моя собеседница даже не услышала!). Правда, возникает впечатление, что к Богу относятся ромалэ «по-уголовному», считая Его чем-то средним между подельником и адвокатом, Который, если Ему польстить, всегда от ментов и судей отмажет. Есть сказка, в которой цыганский табор просит святого Георгия съездить в Святую Землю, помолиться и узнать у Создателя как следует жить цыганскому народу. В залог у святого берут золотые стремена. Долго ли коротко ли, возвращается св. Георгий, передает цыганам Господни наказы. Дескать, коли станут Бога чтить да на церквы жертвовать, да жить промеж собою дружно – не оставит Он их. И пусть ромалэ по своему закону живут: где найдут, где выпросят, где без спросу возьмут… «А теперь стремена верните!» «Какие стремена, батюшка! Никаких стремян ты нам не оставлял!» - отвечают обрадованные цыгане. Так и не получил святой назад своего имущества: ведь коли Сам Господь обманывать разрешил – какие у святого претензии?

Ладно, это, впрочем, очередное нарушение композиции, кое мне, надеюсь, простится.

…Как простился вороватому подполковнику его грех. Похищенные им иконы были обнаружены среди конфискованного на обыске имущества, и воришка при больших звездах на погонах лучшего не придумал, как обвинить в краже… прапорщика-контролера на вахте! Тот, с воплем: «За чужой грех на зону не хочу!», написал подробный рапорт о принятии вещдоков. В итоге в отношении вороватого сыщика возбудили уголовное дело, да так и схоронили его через какое-то время…

Ну а мы, завершая эту главку, заметим, что хоть и не слишком частые, но все же известны случаи, когда обыски в цыганских домах плавно перетекают в форменные грабежи. Конечно, иконы свистнуть у своеобразно, но истово верующих – это уже беспредел, который терпеть ограбленные не захотели. Но обычно – терпят. Потерю денег, драгоценностей, даже носильных вещей – терпят. Связываться стаду со сторожевыми овчарками – себе дороже выйдет. А что хуже всего, по вечно голодным грабителям-недопескам судят обо всех. И поэтому – фактор не решающий, но и немаловажный – абсолютно не боятся шкодить, с теплою верою, что с полицейским всегда можно «договориться». Что он – такой же жулик, как и они. И искренне удивляются, когда выясняется, что это далеко не всегда так…

…Когда-то, давно уже, бывший начальник Борского МРО, нынешнего 5-го отдела оперативной службы Нижегородского УФСКН, подполковник Владимир Воробьев, опер экстра-класса и «мент в законе», с горечью говорил мне, что, разрабатывая планы операций в отношении борских цыган-наркоторговцев, тщательно следили наркополицейские за тем, чтобы, не дай и не приведи, не узнали об этих планах коллеги из РУВД. Потому что после этого почти мгновенно оказывались осведомлены и цыгане. Разработка становилась бесполезной.

Комментировать нечего. Да и неохота…

«ВЕРНАЯ РУКА» – ДРУГ ТАБОРОВ

«Это дебри – сознание ортодокса!» - в сердцах воскликнул в «Архипелаге ГУЛАГ» Александр Солженицын. Александр Исаевич ошибся: сознание большевика, сохранившего верность своим идеалам после 15-20 лет лагерей – какие же это дебри? Во что верил человек, в то и верил… Настоящие-то дебри у тех в душе, кто верит во все подряд, кто толерантен ко всему, кроме нормы. И недаром среди друзей, доброжелателей, а то и соратников Евгения Ройзмана вспомнили мы главу назад таких явных, решенных либералов, как Дмитрий Быков, Михаил Прохоров; да и Борис Ельцин покойный – из того же списка… Ведь вот подсунь перечисленным господам гитлеровские Нюренбергские законы – те их пункты, что цыган касаются – не узнают, поди, родню…

И уж совсем забавно получится, ежели «цыганофильских» публицистов спросить: «С кем вы, мастера культуры? С толерантнейшим поэтом Быковым – или с поэтом и художником Ройзманом, инициатором цыганофобских (и не только…) акций? С либералом из либералов Прохоровым – или с Ройзманом, виднейшим членом его штаба на последних выборах?» Интересно, что ответит на это, например, художник и писатель Николай Бессонов, печатно позиционировавший себя «демократом»?

А самое интересное, что противоречия здесь никакого нет, что вполне все вышеперечисленные господа могут встать плечом к плечу, отыскать, как еще один плюралист говаривал, «консенсус».

Дело в том, что отечественная интеллигенция сходится на обожании уголовников. Собственно, с рассуждений об этом мы и работу нашу начали. Потому – в уралмашевце Ройзмане и таборном цыгане [34] нравятся российскому интеллигенту одни и те же черты.

«Протоколы цыганских мудрецов»

В странной «документальной» книжке «Тайны российских цыган» (М., 2001г.), добросовестной записи рассказов (а паче – баек) некой цыганской супружеской четы, в главе «Цыганский характер», журналистка Татьяна Соколова приводит такой эпизод. Герой книги, цыган Николай, 20 лет отмотавший в местах не столь отдаленных, подошел на танцах к девушке, с которой беседовали двое парней-курсантов «и отогнал их, вежливо но в достаточно категоричной форме». «Вы не боитесь, что эти парни могут побить вас?» - спрашивает девушка. «Нет, потому что я не хочу быть битым» - отвечает цыган. «Вот этой фразой: «Я не хочу быть битым» - как раз и сказано все о цыганском характере» - умиленно продолжает журналистка. Сама-то поняла, что сказала, чем восхитилась? К курсантам, мальчишкам, никак не старше 20 лет, подходит средних лет матерый зэчара и «вежливо» (кто имел дело с блатарями, может примерно представить, какие слова он произнес и с какой интонацией) прогоняет их. Естественно, мальчишки теряются, как теряемся все мы при виде неведомой, омерзительной и, возможно, хищной твари. Отступают они – не перед цыганом, а перед зэком, существом, иной, нечеловечьей породы, нечеловечьей наглости и решительности, существом, обращаться с которым надобно уметь! То есть, журналистка, выходит дело, отождествляет блатную напористость (при арестах, впрочем, куда-то исчезающую) и национальный цыганский характер? Кто же цыганофоб?

А вот описывает журналистка трагедию двух любящих сердец: «пришлось Николаю доказывать семье Алмазы, что он достоин быть ее мужем. На этом трудности не закончились. Всего полгода прошло, и на них свалилось новое несчастье – Николай украл драгоценности, чтобы подарить их Алмазе на день рождения. Они расстались на долгие девять лет…» Воистину, читаешь – и вспоминаешь старинный анекдот о рецепте некоего цыганского национального блюда: «Пункт первый: украдите кастрюлю…»

А вот выдержка из «зонного» дневника Николая: «Сегодня воскресенье… В 6.00 подъем, завтрак, на который я не встаю. Чифирнул. Почитал. Полежал… Поиграл в нарды…» Кто в теме хоть немного сечет, легко определит статус зэка, который может позволить себе (и которому могут позволить граждане начальники) не встать на завтрак. Это – не просто зэк. Это именно блатарь, и в немалом авторитете. Только либерал может им восхищаться…

Или так еще: «Цыгане, как правило, в армии не служат. Во всяком случае, стараются избежать этого. Им нельзя брать в руки оружие…» А вот это уже, пардон, просто клевета. Не цыганам, а «правильным уркам», к каковым принадлежит Николай (с чьих слов в основном книга и написана), нельзя врученное государством оружие в руки брать…

А еще так: рассказывается о некоей Ляле, гадалке: «Был такой случай: к Ляле пришла милая девушка, модно одетая, симпатичная, а Ляля ей с порога: «Зачем пришла? В милиции работаешь?» Тут у цыган интуиция срабатывает очень четко… Тут действует взаимная антипатия, на уровне подсознания…», - докладывает журналистка. Сама истина глаголет на сей раз ее устами; а только цыгане здесь при чем? Уголовник любой национальности и полицейский именно что на уровне подсознания отличают друг друга в любой толпе. Правда, вместо «в милиции работаешь» говорят обычно «от тебя протоколом пахнет». Или совсем уж запросто: не «протоколом», а «псиной»… Вновь с неизбывным простодушием, и вовсе того не желая, подтверждает журналистка изначальную, извечную криминальность цыган…

А вот совсем замечательный пассаж, нам как раз в тему: «В восьмидесятые годы строже всех наказывали (речь о цыганском суде – «рома крис» - авт.) тех, кто торговал наркотиками. В принципе, осуждается это и сейчас, однако, что греха таить, все мы газеты читаем и телевизор смотрим – нет-нет, да и промелькнет сообщение о том, что цыганки занимались сбытом наркотиков». Книга, заметим, вышла в 2001-м, когда («что греха таить!») слова «цыган» и «наркотик» уже сделались синонимами.

Цитировать можно до бесконечности. Я даже и выписок-то предварительных не делал: просто читал сподряд, да с каждой странички – по фразочке… Вообще эта книга, по простодушному заверению автора целиком построенная на рассказах упоминавшихся выше Алмазы и Николая, когда читал я ее впервые, чем-то очень напомнила мне… «Сионские протоколы»! Если бы понадобилось специально вызвать ненависть к цыганам – не было бы лучшего пособия для погромщиков, чем простая перепечатка цыганофильской работы Т.Соколовой. И уж тут, в отличие от тех же «Протоколов», ни о какой фальсификации речь бы не шла, случай чистый!!

Одно лишь отчасти оправдывает журналистку: герои ее, «двое очень талантливых людей (в доказательство вся книга пересыпана графоманскими виршами героя – авт.), Николай и Алмаза» - с какого перепугу начали бы они исповедоваться перед чужой бабой? Гайджо есть гайджо: как ему по ушам ни езди – все равно поверит. Проверять не станет. Примет все россказни за нечто «чисто цыганское». И – напишет, как скажут.

…Каждая книга, талантливая и поплоше, художественная или документальная, имеет ауру. Когда читал я работу Татьяны Соколовой, все время казалось мне, что чувствую знакомый запах. Но не резковатый и все же уютный дух кочевого шатра, сохранившийся почти в каждом цыганском доме. Нет, от стихов, рассказов, философских рассуждений Николая и (отчасти) Алмазы совершенно явственно разило зоной… Запах этот был настолько резок, что порою ловил я себя на желании вступиться за цыган, защитить их от не в меру удалой «защитницы»…