Часть-3: табор на игле

НАЧАЛО

Осенью 2006 года жительница города Бор Нижегородской области во время «Прямой линии» пожаловалась – ни много ни мало! – самому президенту России Владимиру Путину на то, что наркоманы по сему славному граду бродят толпами, а ни милиция, ни наркоконтроль на это, дескать, не реагируют: не иначе, куплены!

Что ж, проблема не выдумана. Мало того: она, пожалуй, даже шире, чем представлялось в те времена измученной бедами родного своего городишка женщине. Во всяком случае, именно Бор оказался в начале 90-х эпицентром «подводного толчка», вызвавшего захлестнувшее Нижегородчину наркотическое цунами. К сожалению, к теме нашей работы это имеет непосредственное отношение: розничные и мелкооптовые продажи отравы едва ли не с самого начала оказались в смуглых цыганских руках…

Оговоримся сразу: сводить сложнейшую проблему наркоагерессии исключительно или хотя бы главным образом к деятельности цыганских наркодельцов (в чем, кстати говоря, обвиняли и автора этих строк, о чем ниже) представляется нам совершенно неправильным. Однако и укоренившееся мнение о том, что цыган и наркотик – близнецы-братья, не с ветру взялось. Так что попробуем разобраться – со всей доступной нам объективностью.

Наркотики на Бору впервые появились предположительно в самом конце 80-х годов, через несколько лет после того, как в Нижегородской области появился крупный табор молдавских цыган. Нижегородские «коренные» цыгане, принадлежащие к русскому нэци (или «родо»), с самого начала встретили чужаков-конурентов без малейшего энтузиазма; после долгого противостояния «молдаванам», оттесненным из областного центра за Волгу, на Бор, пришлось выискивать себе какую-нибудь «эксклюзивную» сферу применения своих торгово-криминальных талантов. Традиционный цыганский бизнес – гадания и карманные кражи – довольно быстро перестал удовлетворять их потребности. И конкуренция высока, и милиция привязывается, все огорчить норовит… Да и много ли вытянешь из кармана?

В 90-е, когда Россия принялась бешеными темпами наркотизироваться, а методы борьбы с торговцами отравой оставались на «советском» уровне, именно борские цыгане – причем в рекордно короткие сроки – наладили и поставки, и продажи зелья. Сперва – анаши и «ханки» - экстракта опия, затем – ацетилированного опия – «ширки».

С самого начала выделились несколько крупных семей-кланов, все – близкие родичи: за торговлю смертью принялись Орловские, Тодоровичи, Домбровские, Дандовежи – до сей поры фигуры в нижегородской наркоторговле знаковые.

Но первую скрипку в конце прошлого и в начале нынешнего века играли уроженец югославского Белграда Алик Лакатош и его супруга – кишеневка Патрина Виталинская.

Обе эти фамилии приобрели зловещую известность почти сразу после появления на Нижегородской земле, задолго до того, как розничная продажа наркотиков сделалась цыганским «национальным» бизнесом. В те времена, когда цыгане еще промышляли в основном карманными кражами и мелким «вымогаловом», Алик Лакатош осуществлял, так сказать, «оперативное прикрытие» воришек: ежели цыганка прокалывалась и попадала в милицию, вслед за ней появлялся Алик – с просьбами, претензиями и адвокатами. Короче, осуществлял функции, близкие к функциям «смотрящего»…

Лакатош-Виталинские были, пожалуй, первыми «молдаванами», плотно оккупировавшими областной центр, и даже переселившимися с Бора в Нижний. И уж без всяких «пожалуй» - первым Лакатош наладил в Нижнем регулярную торговлю наркотиками, причем «по всем правилам». С «ханки» Виталинские быстро перешли на героин, затем – на метадон, зелье, на порядок дороже «герыча».

Даже и разбираться бесполезно, почему Алик Лакатош периодически именовал себя Юзеком; соответственно, Юзековны его сын и дочери, среди которых к тому же две Ларисы. Мы писали уже, что у цыгана может быть сколько угодно паспортов и на сколько угодно имен, причем все паспорта – совершенно праведные. Кстати, и не цыганом вовсе назвался на суде Лакатош, а сербом…

За свою не такую уж короткую жизнь он, как большинство цыганских мужчин, до самого последнего времени на скамью подсудимых не попадал, предпочитая вести свои дела через домашних женщин.

Первым и «доводился»: именно его супруга Патрина Виталинская оказалась первой нижегородской цыганкой, осужденной в 1994 году по 224-й, «наркотной» статье УК РСФСР. Статья эта была в те времена «легкой», наказания, как правило, условные, так что отделалась «первая ласточка» (на индюшку скорее похожа…), считай, легким испугом: двумя годами условного срока. В 2000 году – новая судимость, новый срок, на сей раз – реальный, но тоже ничего особо страшного не случилось: получила Патрина всего 4 года, но освободилась, не отсидев в общей сложности и двух. Тоже, кстати, не невидаль: в том же 2000-м, в Ольгине, на моих глазах был с поличным задержан молодой цыган, Артур Безлюдский; так тот за 100 граммов героина получил 8… месяцев(!) тюрьмы. «Они на адвокатов денег не жалеют!» – ворчали опера тогда еще УБНОНа ГУВД…

Впрочем, отвлеклись. Были у папы Алика и мамы Патрины еще сынок Володя и дочери, не то 4, не то 5 штук. Тут, надо сказать, с бухгалтерией некоторая неувязка: никак не могли мы со следователем Нижегородского УФСКН Юрием Зайко, (который приступил к посадкам членов этой семейки еще в конце 90-х) подсчитать, сколько там Ларис, сколько Марин, кто сидит, кто уже вышел, кто – под следствием…

Проживала веселая семейка в Московском районе Нижнего, причем все, кроме Алика, без регистрации. Алик же был прописан по адресу Серова-27, до сих пор вызывающему ужас у правоохранителей со стажем; вокруг этого дома постоянно увивались толпы наркоманов… Впрочем, адрес этот мы к тому помянули, что он уже полтора десятка лет как… не существует! Сожжен этот дом. Головешек остывших, и то не осталось. То ли это «внутрицыганские разборки», то ли обезумевший клиент-наркоман поджег хату – сие неведомо. Да и не так важно…

Разработку удалого семейства сыщики УФСКН начали, как положено, с самых низов: с «бегунка»-розничника. Повезло: бегунок оказался податлив и на сотрудничество пошел сразу же…

Не секрет, что в наше порядком одичалое время некоторые подаются в криминал от глухой безнадеги. Вот и Александр, рабочий «Нижегородэлектрозащиты», согласился торговать отравой чуть ли не в буквальном смысле с голоду. Ни предприятие, ни подработка частным извозом не давали ему и его семье средств к существованию. Вообще-то сочетание «частный извоз» предполагает наличие у «извозчика» автомобиля, следовательно – какой-никакой жизненный уровень. Однако здесь – не тот случай. Жил Александр с семьей в рабочей общаге, где, как у Высоцкого сказано, «на 38 комнаток всего одна уборная», а машина, разваливающаяся «пятерка», не окупала саму себя. Поэтому, познакомившись с двумя цыганками, молодой и пожилой, не сумел он устоять перед предложением подзаработать…

С февраля по апрель Саша развозил жаждущим дозы нарикам порции метадона, на жаргоне – «лошадки». Зелье это, повторим, едва ли не в 10 раз дороже героина, так что и клиент здесь в среднем серьезнее, чем какой-нибудь немытый любитель «герыча». Соответственно, дело было поставлено достаточно солидно: периодически хозяева отзванивались Саше на сотовый, после чего тот приезжал к ним домой. Всегда из рук Ларисы получал он 1-2 (никогда не больше!) грамма «лошадки», расфасованных по «чекам». Оговаривалась определенная сумма, которую «бегунок» должен был привозить хозяевам. Продашь дороже – молодец, продашь дешевле – своих денег доложишь, продашь по указанной цене – получай процент. То бишь, система хорошо продуманная: если кто и попадется, то только «бегунок», да и тот с небольшой дозой на кармане. При этом следует учесть, что никогда не хранили цыгане наркоту в доме…

Короче, ситуация была стандартная: даже неразбериха с именами, фамилиями и адресами до боли типична; странно было бы, если бы все с ними было понятно…

Александра задержали после двух проверочных закупок. Парень, как уже говорилось, «поплыл» сразу же: предложение посотрудничать принял с благодарностью, дал целый воз сведений о своих хозяевах и согласился помочь упрятать последних на нары. В очередной раз получил от Ларисы метадон, передал ей меченые денежные купюры, затем, через некоторое время, заявил, что зелья мало, нужно еще. Когда цыганочка вынесла «бегунку» очередные 6 пакетиков «белой лошади», ее задержали. В тот же день на Автозаводском рынке были задержаны Алик и Патрина – тоже с зельем на кармане…

Дальше начался анекдот. Насколько уж смешной – сами судите, но все же. Прежде всего появился на сцене еще один персонаж – муж Ларисы по имени Рустам (впрочем, его чаще Лютеком называли), тоже цыган. Парень, что сейчас среди цыган не невидаль, крепко сидел на героине. «Вот для него отраву и покупала! – заявила Лариса. – А Александр предложил помогать в приобретении!» Следующим ходом Лариса попыталась «отмазать» родителей: «Я надела мамину куртку, в карманы ее наркотик положила. А деньги, что Саша привез, отцу отдала, на покупки. Так что мама и не знала, что у нее в кармане метадон! Я ей об этом сказать побоялась». То, что зелье обнаружили и у Алика, его дочка еще не знала… Патрина и Алик во всем винили дочь и зятя: дескать, сколько раз они говорили, чтобы не смел зятек колоться, а дочери запрещали покупать ему наркотики. Но дети нынче пошли непослушные, совсем на старших им наплевать… Короче, на зону старшие предполагали отправить одну Ларису…

Как у них оказался метадон – не объяснили. Кстати, здесь действительно неясность; как это ни парадоксально, возможно, и впрямь допустили многоопытные торговцы смертью глупейшую ошибку, надев не те куртки.

Так или иначе, версия семейки Лакатош – Виталинских была такова: несчастная Лариса таскает мужу-наркоману зелье при помощи зловредного Саши. Лариса, конечно, виновата, но не сильно, а родители не при делах.

От этой версии камня на камне не оставил Лютек. У парня, надо сказать, как у всякого наркомана, тем более из цыганской семьи, тоже рыльце-то было в пушку, и в любое время из свидетеля он мог превратиться в обвиняемого. Что, естественно, ему никак не улыбалось. И тогда парень решил завалить всех скопом: и жену, и тестя с тещей. Проникновенно поведал он суду, что к «лошадке» и близко не подходит, сидит на героине, а дома вообще никогда не колется. Так что не ему Лариса покупала зелье, а на продажу. То бишь тщательно выстроенная слезливая версия развалилась…

После выступления любящего супруга судьба Ларисы была решена. Родителей ее, уличенных к тому же показаниями Александра и вещдоками – тоже. И отправились цыгане на зону: Алик и Патрина на десять лет, Лариса – на восемь. «Бегунок» Саша, активнейшим образом помогавший и операм, и следствию, получил 5 лет условно, собственно, почему и не озвучиваем мы здесь его фамилию.

Через полгода в Автозаводском районе Нижнего был – «со чады и домочадцы» (читай – с женой и служанкой-халдейкой, непосредственно осуществлявшей продажи хозяйского зелья) – задержан сын Алика-Юзека и Патрины Владимир Виталинский. Таким образом почти все взрослое население наркоточки в Московском районе оказалось на нарах. А через полгода погиб в автомобильной катастрофе Рустам-Лютек. Единственная оставшаяся на свободе дочь Алика и Патрины, Малыка, ценою (да чего уж там, когда на отца с матерью стучат, это иначе как предательством не называется!), так вот, ценою предательства сумела избежать ареста и благополучно смоталась на родную Украину с наказом в Нижний носа не казать. Иначе «формальный» (но федеральный!) розыск, в который ее тогда же объявили, пригрозили ей превратить в «неформальный» - со всеми вытекающими…

Впрочем, были в этом деле и еще некоторые «подводные течения», о которых поговорить уместнее будет в другом месте – и в другой связи. Так что фамилия Виталинских у нас еще прозвучит. А пока – для «связки» - все же доскажем историю самого, пожалуй, жуткого из наркотных кланов Нижегородчины. Историю, которая все никак не желает завершаться, потому в конце ее поставим жирное многоточие. Итак…

…Летом 2011 года в Нижнем, после почти шестилетнего отсутствия, появилась сморщенная женщина, выглядящая гораздо старше своих сорока. Впрочем, она и десять лет назад глядела старухой – она, легендарная цыганка Марина Виталинская по кличке Малыка, последняя оставшаяся на воле представительница не менее легендарного наркоклана. Выше мы говорили уже, что объявляться в Нижнем ей было вовсе небезопасно. Она и задержана была почти сразу же…

Однако не успели «принять» находящуюся в розыске крупнейшую нижегородскую наркоторговку, за недолгое пребывание свое в Нижнем успевшую уже снять квартиру, подтянуть трех или четырех халдеек-гастарбайтерш и наладить серьезную «движуху», как начались вещи странные. У опера, задержавшего ее, драгоценную добычу едва ли не силком вырвали из его рук, сказав, что на воле Малыка пока нужнее[18]. Заодно пообещали, что как только сделается она ни к чему, так сразу дадут оперу отмашку – и разрешат снова ее задержать. Самое интересное, что бедолага-опер обещаниям поверил, и даже пригласил меня поучаствовать в грядущем повторном задержании, а на скептическую мою усмешку ответил яростным блеском глаз и грозовым рычанием…

Но вернемся к Малыке. Под арестом она не пробыла и часа, а через день-другой появилась в Нижегородском УФСКН, где дала подписку о невыезде. (Откуда? У нее и сроду-то регистрации не было!). В тот же день была ненадолго задержана одна из проживавших в снятой Малыкой квартире служанок-халдеек, молодая узбечка. Из самой квартиры изъяли 800 с небольшим граммов некоего «белого вещества с характерным запахом». Вообще-то операция как операция, и не стоило бы огород городить, ежели бы оное «вещество» содержало хотя бы обычное количество «героиновой бодяги»; а тут плевались даже ко всему приученные эксперты. «Если это героин, то я – китайский летчик!» - говорил мне один из них. Так что и халдейку с Богом выпустили…

Второй раз Малыку задержали через полгода – в том же адресе, и снова с поличным. Результат оказался тот же…

Почему? Богу известно, а мы не боги. Так что ограничимся констатацией бесспорного: опаснейшая торговка смертью получила фактическую «индульгенцию» - сохранив и налаженную «движуху», и свободу…

Родная сестрица Малыки, Лора, после четырех лет на зоне была вновь задержана осенью 2012, в нарковозе, где она пребывала за пассажира-сбытчика. Изъятого у нее зелья хватило на вторую посадку. Когда сидела она на допросе и монотонным голосом рассказывала о мутной и не удавшейся своей жизни, сожалела о погибшем муже своем Лютеке, который на ее процессе был основным свидетелем обвинения, у меня, честно говоря, чуть слезы к глазам не подступили. До того было жаль смотреть на прежде красивое и веселое, а ныне полуразрушенное, перерезанное траншеями морщин, почти мертвое лицо с огромными провалами вместо глаз… Но жалость – категория не юридическая. Иногда в вчуже думается: к сожалению…

«ЦЫГАНЕ-МОЛДАВАНЕ»

…Тоже давнишнее уже воспоминание: на загаженных полах с привычной покорностью лежали несколько молодых смуглых парней, скучно, словно по обязанности, выла пожилая босоногая женщина, еще одна, совсем старая, позабыв, в каком веке живет, пыталась настращать одетых в камуфляж людей с автоматами каким-то древним проклятием. У стола «кипело» существо неопределенного пола и возраста с остановившимся взглядом. Суетился плотный седоусый мужчина – хозяин дома, единственный, кого сотрудники Федеральной службы наркоконтроля не сочли нужным положить лицом в пол.

…А с серванта, с почетного места, с огромной фамильной иконы сурово и скорбно смотрела Богородица. В прежние времена такие иконы были в каждом шатре. Куда бы не забрасывала цыгана воспетая тысячами поэтов-романтиков «кочевая звезда», всюду была с ним Пречистая Дева, заступница и предстательница пред Господом. Так и докочевала до улицы Достоевского, что на Бору…

Операция эта была из рутинных рутинной: избу-пятистенок борских цыган Тодоровичей, одного из самых знаменитых наркотных кланов Нижегородчины, штурмуют регулярно, по нескольку раз в год; их штурмуют – а они этого, кажется, и не замечают уже…

Мы выше уже поминали эту фамилию. Одними из первых в области, почти одновременно с Виталинскими, сообразили Тодоровичи (и их родня), что настоящих доходов гаданья, попрошайничество и тем более честный труд не приносят. С начала 90-х женщины этой семейки уже промышляли наркотиками… В рамках разработки самой из них на тот момент колоритной, 31-летней в ту пору Злоты, и проводилась описанная операция… Но об этом – чуть позже…

Вообще «этническая составляющая» борского наркобизнеса крайне затрудняет работу полиции и ФСКН. Цыган на Бору, по совершенно официальным данным, около 3 тысяч человек[19], дислоцированных в основном в пригородных поселках Пикино, Неклюдово, Тесовая. Внедрить агентуру в их среду крайне трудно: «гайджо» доверием не пользуются, а «барабанить» внутри клана, на собственных родичей… бывает, конечно, но крайне редко. Это усугубляется полурабским положением молодых женщин в таборах: мужья и свекрови сдают их без всякого зазрения совести, а те молча, как так и надо, берут вину на себя.

«Наркотические» особняки прекрасно известны уже два десятка лет. Известны и дельцы, наживающиеся на крови и слезах наших детей. Только «известность» эта – еще не повод для ареста. Сперва следует провести проверочную закупку зелья, затем – вторую. Только после этого сбытчик может быть задержан. Затем, после длительной «любовной переписки» с судами и прокуратурами, можно получить (или не получить, известны случаи, когда и трех «закупов» не хватало!) санкцию на обыск «базового» особняка. В девяноста девяти случаях из ста гора рождает мышь: при самом удачном раскладе из оборота изымается, помимо некоторого количества зелья, юная цыганочка, которую ее семья «назначает» виновной. Чаще сдают слугу-«халдея», а то и вовсе валят вину на восьмилетнего ребенка-«куклу»: дескать, с улицы притащил сверток, а мы и не доглядели, что это такое… В результате после визита сыщиков точка продолжает функционировать как ни в чем не бывало.

Все же за двадцать лет противостояния десятки наркодельцов разного уровня, в том числе – оптовиков, были «изъяты из оборота». Упомянутые выше тетя Надя Болтыш, ее снохи - Пабай Янкешти и Катя Юзовенко, Лариса Череповская по кличке Эсмеральда. Неупомянутые Кукла, Аля, Надя, Марта Орловские (правда, сетовали опера на то, что молодое-то поколение Орловских «прикрыли», а вот старенькую добрую парализованную их бабушку брать не за что. А без бабушки там (и это точные данные!) весь бизнес рухнет), Сергей и Андрей Лебедевы, Валентин Вишняков – вот далеко-далеко не полный список крупных борских наркоторговцев, ныне «полирующих нары».

Но вот беда: «Одного цыгана посадишь – другой торговать начинает. Посадишь его – третий на это место становится. Третьего берешь – глядишь, уже первый на воле. А ведь мы не в кино живем: сбор доказательств, их закрепление, задержание, арест (если еще арестуют!), суд (если осудят!). Работа тяжелая, долгая – и как в прорву!» – говорил мне бывший начальник МРО подполковник полиции Владимир Воробьев, вообще-то не склонный к сетованиям на тяжкую жизнь.

Так что несмотря на все усилия правоохранительных органов наркоторговля, как раковая опухоль, разрасталась и давала метастазы: по протоптанной Виталинскими тропке двинулись с Бора в Нижний – в основном в Канавинский и Ленинский районы (а нынче и в Сормовский) – продавцы отравы – под благословляющие напутствия старшей родни…

Злота Тодорович, в описываемое время еще молодая и симпатичная, известна была двумя вещами: во-первых, тем, что как-то раз в течение месяца подарила своему супругу, упоминавшемуся уже Алексею-Лацику, три дорогих иномарки (он их разбивал, а она его, типа, утешала…) Во-вторых же, и в главных – тем, что почти единолично несколько лет курировала она торговлю героином в Ленинском районе Нижнего, на Молитовке.

То, что сейчас смотрится привычно и порою скучновато, еще десяток лет назад было в новинку, и даже вызывало растерянность у сыщиков. Дело в том, что неграмотная Злота работала на уровне хорошо подготовленной разведчицы-нелегалки. Отыскивала квартиры, куда хозяева соглашались впускать жильцов без предоплаты, вселялась туда, а через пару-тройку месяцев, когда измученные хозяева требовали денег за прожитое, им, хозяевам бишь, с великолепной наглостью объясняла, что денег нет – откуда они у нищей цыганки? После небольшого скандала, громко проклиная жадных и жестокосердых гайджо, Злота исчезала. И тут же снимала новое жилье – иногда и по соседству. И опять на два месяца. Передислоцировалась…

Соответственно, отследить ее передвижения для оперативников становилось задачей, практически неисполнимой: оперативная информация устаревала, не успев дойти до адресатов…

Была отлажена и значительно модернизована система сбыта: отныне продавец – «бегунок» на жаргоне – сдавал зелье не каждому желающему, а только известному ему гражданину, в чью задачу входил лишь сбор денег у наркоманов. Иногда и это усложнялось – деньги собирало несколько человек, а над ними был «старший сборщик», которому передавал наркоту 8-10-летний (а то и помладше…) ребенок-«кукла», по малолетству уголовной ответственности не подлежащий. Еще чаще использовались батраки-«халдеи». Они, соответственно, и арестовывались… Были и другие придумки; обо всех рассказывать места не хватит, да и не пособие для начинающего наркодилера пишем…

Так продолжалось достаточно долго. Но сколь веревочке не виться – а все же в один прекрасный день на запястьях цыганочки защелкнулись наручники. (А незадолго до того, после ареста на очередной квартире-«базе» нескольких «халдеек»-азиаток и изъятия полутора килограммов героина, сумела Злота скрыться и десять месяцев находилась в розыске). Ее многолетняя подельница баба Люся, «оцыганенная» русская, арестованная одновременно с нею, как-то очень вовремя умерла в СИЗО; на женской зоне-«двойке» прошелестел слух, что от передозировки героина… Слух-то, может быть, и нелепый, однако очень хорошо характеризующий отношение к Злоте своих же. Крутая считается дамочка…

В течение уже почти двух десятков лет идет игра в догонялки: сыщики уже третьего поколения исправно отлавливают и отправляют членов тодоровичевского клана на нары. Женщин в основном за сбыт наркотиков, мужчин – за грабежи, разбои, хранение оружия, даже «калашей».

А семейка отлаживает технологии приема-сбыта, а в последние годы – и изготовления отравы. Параллельно растут доходы. Так, на деньги, вырученные от продажи наркотиков, Софья Тодорович по кличке Чунька отгрохала в поселке Гвоздильный, что в Ленинском районе Нижнего, роскошный особняк, оборудованный видеотехникой, камерами слежения и бесплатной прислугой. Впрочем, и Софью не миновала горькая чаша, причем «закрывали» ее по достаточно редкой 291-й статье УК РФ – за попытку дачи взятки должностному лицу. Пыталась следователю всучить 10000 рублей, отмазывая одну из своих многочисленных родственниц. Безуспешно. Два года пришлось передохнуть… А сейчас снова в строю, и не одна: одну из крупных «движух» все в том же Ленинском районе курирует нынче ее дочь – Бэла.

Не так давно «барон» Юрий Дандовеж, еще один выходец с Бора, долго объяснял (с обширными цитатами из пушкинских «Цыган», известных ему наизусть!) многоопытному, но неискушенному в теме нижегородскому журналисту, какой он, Юрий, анахорет и как совсем-совсем не общается с единоплеменниками. Посетуем на худую память старого цыгана: нехорошо забывать собственную сноху Патрину Домбровскую по кличке Пампуша, выстроившую трехэтажный терем все на том же Гвоздильном. Эта немолодая уже женщина пока остается неуязвимой: «баронессы» сами торгуют зельем редко, для того у них молодые женщины есть, и рабы-«халдеи». Так что неприступною твердынею высится замок Пампуши. А уж и замок: во время обысков самое главное – не заплутаться в бесчисленных комнатах, коридорах и закоулках… Кстати, именно «от нее», по оперативной информации, торговала наркотой упоминавшаяся в главе о «куклах» вечно двенадцатилетняя Аленка Коломбай[20]…

Синеглазая худенькая Тереза Цирон (помните ее?), предыдущая жена все того же Лацика, оказалась на нарах за сбыт героина, и до сих пор сетует на «бедность»: у нее, как вы помните, всего 10 тысяч баксов было, а злые опера 20 требовали. Не откупилась… (Было бы 20 – 40 бы потребовали! «Удваивать» предлагаемые откаты – это специфическая шутка такая. Говорю как очевидец ареста Терезы!)

Затем «приняли» Катю Тодорович, попробовавшая было подменить Злоту на ее поприще…

Попал на нары 25-летний Миша Москалев – 6 лет ему дал Ленинский районный суд. Супруга его, борчанка Жанна Домбровская, сумела как-то отчураться от ответственности и нынче объявлена в розыск.

А совсем-совсем недавно после изящных операций сыщиков УФСКН приняты были еще две «беженки» с Бора: Принцесса Яблукова, дама очень высокого «наркоуровня», и Света Тодорович. Впрочем, об этих двух юных женщинах ниже поговорим отдельно: не такого низкого полета эти птички, чтобы скороговоркой…

Таков нынче «нижегородский след борского табора». Так оккупируется Нижний борскими нарокдельцами-цыганами. Сочетание слов «цыганская наркоторговля в Ленинском районе» сделалось термином в полицейских и прокурорских отчетах.

А сколько народу подсажено ими на наркотики, сколько умерло от передозов, сколько совершено краж, разбоев, грабежей для того, чтобы найти деньги Соне с Пампушей на особнячки – этого никто не считал…

Вернемся к началу этой главы: в тот, достаточно уже давний, день по результатам обыска, проведенного в «базовой» избе Тодоровичей на Бору, было найдено и изъято 160 граммов опия-сырца и бутылка уксусного ангидрида – сырья, необходимого для приготовления ацетилированного опия, – «ширки». Вообще не припомню ни одного нерезультативного обыска в этой хате… А крайней выставили в тот раз хозяева девчонку-прислугу по имени Лана. Ту самую, которую много лет назад Тодоровичи купили у каких-то питерских бомжей и воспитали в цыганском духе. Теперь она плотно сидит на игле. Темно-зеленое лицо, бессвязная речь, бесцветные глаза без зрачков…

Вообще, глядя на цыганских наркодельцов, поражаешься: никаких правил не признают, и инстинкт самосохранения у них явно притуплен. Если раньше, пока розничная наркоторговля еще не попала в смуглые цыганские руки, сбытчик как огня боялся своего зелья, то сейчас почти в каждом цыганском доме наркоманы. И там, на Достоевского, во время операции из шестерых находившихся в доме мужчин «кипели» пятеро – в том числе в то время еще вольные Антон и Лацик. Шестой, патриарх семейства Антон Андреевич, растерянно говорил, что и выгнать-то их не может: обычаев старых цыганских не признаёт молодежь…

Что ж, запомним эти слова старого цыгана – и пойдем дальше. Вглубь и вширь. В закоулки и подворотни, на съемные квартиры и в залы судов, где в «клетках» весело переговариваются и почти равнодушно выслушивают приговоры борские наркоторговцы, полуанекдотические убийцы, не ведающие, что они – убийцы…