Глава шестьдесят седьмая. Больше часа Джой ждала приема у доктора Виллиамсон, сидя в коридоре, переполненном чихающими и кашляющими пациентами

Январь 2009 года

Джой

Больше часа Джой ждала приема у доктора Виллиамсон, сидя в коридоре, переполненном чихающими и кашляющими пациентами. Она кашляет громче всех. Болит горло, а носом она шмыгает так громко, что, если верить отцу, могла бы в туман отгонять корабли от берега. Когда подходит ее очередь, она встает и чувствует, как сильно болят ноги.

Она говорит «а-а-а» и открывает рот, чтобы доктор Виллиамсон могла посветить туда. Она вздрагивает, когда чувствует прикосновение стетоскопа.

– Бронхит, – резюмирует доктор Виллиамсон. – Боюсь, Джой, тебе необходим постельный режим и уход. А в остальном как дела?

– Нормально.

– У тебя был тяжелый период в жизни. Чувствовать себя ненормально в данной ситуации допустимо. Думаю, ты очень скучаешь по матери.

Доктор Виллиамсон садится на вращающийся стул и складывает руки на груди. Снаружи ее ждет целая армия больных, но, похоже, ее это ни в малейшей степени не беспокоит.

Джой кивает, слишком несчастная, чтобы делать вид, что это не так.

– Иногда я просыпаюсь и думаю, что она жива. Она ведь должна быть жива, правда?

– Что ты имеешь в виду?

– Ей следовало пойти к вам, и тогда бы ей полегчало. Я умоляла ее сделать это, когда увидела кровотечение в первый раз.

– В первый раз?

– Однажды утром. Кровью была залита вся кровать. Я не могу не думать об этом. Дилан говорит, что я страдаю от невыраженного горя.

– Дилан Ри?

– Да. Я ходила к нему на прием, когда вернулась из Аризоны. Иногда…

Она начинает кашлять. Снова возникает это ужасное першение в горле. Доктор Виллиамсон дает ей стакан воды и пастилку.

– Я иногда так злюсь на нее! Должно быть, она знала, что серьезно больна, однако продолжала твердить о менопаузе, о том, что все это нормально… Но это было не так, правильно?

– Она приходила ко мне. Еще она посещала гинеколога в Дублине.

– Какого гинеколога?

– Я не знаю, как его зовут. Она когда-нибудь говорила с тобой о нем?

Джой пожала плечами.

– Я такого не помню. Он ей не особенно помог, да?

– К сожалению, да. – Доктор Виллиамсон хмурится и выписывает рецепт на антибиотики и тонизирующее средство. – Ты все еще ходишь к Дилану?

Она передает рецепт Джой.

– Нет. Он решил, что мне нужен подходящий специалист по таким делам. Он назвал одно имя, но какой смысл в разговорах? Сколько бы я ни говорила, мама все равно будет мертва. И я все равно буду злиться на нее. Она не позволила, чтобы я рассказала отцу… Не надо было слушать ее. Теперь я это знаю. Немного толку от того, что я знала.

– Такая злость тебе не на пользу. – Доктор Виллиамсон встает и провожает ее до дверей кабинета. – Последуй совету Дилана и пойди на прием к этому специалисту. А сейчас марш домой в постель, причем до конца недели. Еще я хочу перекинуться парой слов с твоим отцом. Попроси его зайти.

Отец ничего не рассказывает, пока они не приезжают домой. Джой падает на диван, потом спешит в теплоту кухни. Отец делает чай, поджаривает хлебцы и ставит поднос рядом с ней.

– Я не хочу есть, – говорит она.

– А через не хочу?

– Я не могу. Что сказала доктор Виллиамсон?

– Она хотела узнать имя гинеколога Сюзанны из Дублина.

– Кто он?

– Я не знал, что он у нее есть… Я знал только о профессоре Ленгли в клинике Святой Анны. Она должна была мне рассказать.

Он опускается на диван рядом с Джой.

– Что еще она говорила?

– Она посоветовала поговорить с тобой о смерти Сюзанны.

– Она сказала тебе, что это моя вина?

– Конечно, нет. С чего бы ей так говорить?

– Потому что это правда!

В горле снова начинает першить. Она опять будет кашлять. На глаза наворачиваются слезы, когда она пытается сдержать кашель, но это невозможно, он прорывается наружу, Джой сгибается, ее сотрясают спазмы. Отец включает холодную воду, смачивает полотенце и прикладывает к ее лбу. Когда Джой снова может говорить, она рассказывает ему о том утре и о выражении на лице матери, когда она повернулась и увидела дочь в дверях. Это выражение потерянности и безнадежности с тех пор не дает ей покоя. Но если она расплачется, то не сможет остановиться.

– Это моя вина, – шепчет она. – Она сказала, что я не должна рассказывать тебе… это были женские дела, и тебе бы не понравилось… это все я виновата… я…

– Нет, Джой, это не твоя вина. Ты так решила после ее смерти? Ты глупая девчонка. Иди ко мне… иди…

Отец обнимает ее, и она плачет, уткнувшись лицом в его твидовую куртку. Неважно, что она не может остановиться, потому что, какие бы страшные вещи ни случились, он всегда будет рядом.

Date: 2015-08-24; view: 286; Нарушение авторских прав