Неоабсолютизм

/261/ Вскоре после разгрома революции в Вене удалось побудить к отречению от престола неспособного к правлению императора Фердинанда. В соответствии с порядком престолонаследия ему должен был наследовать отец Франца Иосифа, Франц Карл, который, однако, отказался от короны в пользу сына. Второго декабря 1848 г. восемнадцатилетний Франц Иосиф взошел в Ольмюце на габсбургский трон.

Поначалу главным оплотом его власти была армия, победившая внешних и внутренних врагов. Радецкий сумел отразить нападение войск Сардинии‑Пьемонта, а Виндишгрец и Елачич подавили революцию в Вене. Когда Франц Иосиф в соответствии с традицией начал свой первый документ с словами «МЫ, Франц Иосиф» и перечисления всех титулов, подданные монархии острили, что «МЫ» – это сокращение от «Виндишгрец, Елачич, Радецкий».[124]

Окончательное укрепление системы неоабсолютизма произошло, однако, только после поражения венгерских революционеров под Вилагошем. Уже 7 марта 1849 г. последовал роспуск рейхстага, переведенного на заключительной фазе борьбы за Вену в моравский город Кремзир (Кромержиж), и арест его депутатов. Разработанная рейхстагом так называемая Кремзирская конституция так и не вступила в силу, хотя некоторые ее идеи были представлены в октроированной конституции, обнародованной 7 марта 1849 г. Правда, эта конституция никогда не являлась чем‑то /262/ большим, чем просто формальным документом, и была отменена уже с принятием Сильвестрова патента 1851 г.[125]Тем самым завершился поворот к абсолютизму.

Новая система опиралась, прежде всего, на армию, бюрократию и католическую церковь. Эти три группы составляли опору власти Франца Иосифа и по окончании неоабсолютистского правления. Главной опорой, точнее связующим звеном, до конца монархии была армия, сохранявшая это значение даже после австро‑венгерского компромисса 1867 г. в масштабе всего государства благодаря единому командному языку – немецкому. Монархия предусматривала двухлетнюю всеобщую воинскую повинность, и рекруты из разных коронных земель – стоит только представить себе это вавилонское столпотворение! – в ходе военной подготовки учились немецкому (а нередко и ненависти к нему). Частично способствуя интеграции офицерского корпуса монархии в единое целое, армия была в то же время ареной межнациональных распрей и местом национального угнетения.

Символом и выражением сущности этой армии в гораздо большей степени, чем солдаты, являлись офицеры. Офицерский корпус тоже был многонационален, но при этом объединен общим кодексом поведения и общим сословным высокомерием. Лишь небольшая часть офицерства происходила из дворян, хотя высшие командные должности почти исключительно предоставлялись представителям аристократии. Выходцу из буржуазных кругов уже нетрудно было стать офицером, но вершины военной иерархии по‑прежнему оставались для него недоступными.

Наряду с династией, армией и, в известной степени, дворянством, одной из скреп, сдерживавших центробежные силы национализма, во второй половине XIX в. являлась бюрократия. Чиновники монархии были лояльны к императорскому дому и государству в целом. В то время как другие жители этого необычного государственного образования все более ощущали себя немцами, чехами, итальянцами, словенцами, поляками или кем бы то ни было еще, для чиновничества была характерна идея единого государства, идентификация себя не с какой‑либо отдельной национальностью, а с монархией Габсбургов в целом. Впрочем, национальные противоречия отмечались и в среде чиновничества, проявляясь /263/ в череде кризисов, делавших все более очевидной опасность, которая, в конце концов, приведет к катастрофе этого искусственного образования, именовавшегося Австро‑Венгрией.

Союз между троном и алтарем, на который опиралась еще предмартовская система, в условиях неоабсолютизма получил договорный характер в результате заключения в 1855 г. конкордата с католической церковью, представленной папой римским. Со стороны императора переговоры вел кардинал Отмар фон Раушер, пользовавшийся как бывший учитель монарха его особым доверием. Договор гарантировал католической церкви в монархии Габсбургов преобладающую позицию, что со всей ясностью отразилось в правосудии, особенно брачном праве, и, что еще важнее, в школьном деле. В школах предполагалось подчинить церковной доктрине все преподавание. Для оппозиционно настроенных либералов конкордат стал символом неоабсолютистской системы.

Из‑за кулис эту политику с 1851 г. направлял вернувшийся из эмиграции Меттерних. Руководство, однако, осуществлялось новой «командой» политиков во главе с князем Феликсом Шварценбергом, свояком князя Альфреда Виндишгреца, – сильным человеком, какого Франц Иосиф всю жизнь хотел видеть во главе правительства. (Сам Виндишгрец после 1849 г. не имел политического веса.) Шварценберг умер уже в 1852 г., и во главе правительства встал сам Франц Иосиф, все еще находившийся под влиянием своей матери Софии, которую в 1848 г. называли «единственным мужчиной в Габсбургско‑Лотарингской династии».

Главную проблему создавала ситуация в Венгрии, где революция носила наиболее радикальный характер. Правительство руководствовалось по отношению к Венгрии так называемой теорией лишения, в соответствии с которой Венгрия из‑за своего поведения утратила все прежние привилегии и права. Несомненно, самым болезненным для Венгрии шагом была отмена комитатской[126]конституции (самоуправления на низшем уровне) и введение военного управления на основе шести военных округов. Главнокомандующим и военным генерал‑губернатором был назначен Александр фон Гайнау, получивший во время революции, когда он приказывал без суда расстреливать мужчин и публично сечь женщин, имя «Брешианской гиены». /264/

Эпоха неоабсолютизма была временем экономического расцвета монархии Габсбургов. Результаты освобождения крестьян и начавшегося в ту пору строительства кольца бульваров Ринг в Вене дали экономике импульсы, способствовавшие ее расцвету во времена грюндерства. В силу распоряжения Франца Иосифа от 20 декабря 1857 г. начался снос крепостных укреплений. Проложенная на этом месте роскошная улица Ринг имела значение не

только для искусства и культуры. Этот большой проект существенно оживил строительную отрасль.

Несмотря на некоторые улучшения по сравнению с прежней абсолютистской системой, недовольство населения системой правления при неоабсолютизме было велико. Недовольство, особенно среди буржуазии, объяснялось, прежде всего, отсутствием конституции и новым усилением цензуры и полицейского контроля. Бессильная ярость многих, вызванная стилем правления, нашла «символическое» выражение в покушении Либени (1853). Подмастерье портного венгр Янош Либени напал на Франца Иосифа с ножом и легко ранил его. Брат императора, будущий император Мексики Фердинанд Максимилиан, предложил в знак благодарения за спасение монарха воздвигнуть церковь и организовал крупномасштабную акцию по сбору средств, результатом которой стала постройка венской Вотивкирхе, единственного на Ринге культового здания.

С судьбой неоабсолютизма тесно связаны два основных для монархии XIX в. внешнеполитических вопроса – итальянский и германский. Монархия Габсбургов была главным препятствием как для Рисорджименто (объединения Италии), так и для достижения немецкого единства под главенством Пруссии.

В 1848 г. король Сардинии‑Пьемонта Карл Альберт попытался использовать внутренний кризис монархии Габсбургов для расширения своей территории в Ломбардии, однако престарелый фельдмар‑

шал граф Радецкий отразил его наступление. После того как эта первая попытка Сардинии‑Пьемонта добиться объединения Италии с помощью войны потерпела неудачу, пьемонтский премьер‑министр граф Камилло Кавур разработал два стратегических плана, которые должны были способствовать достижению целей Рисорджименто. Во‑первых, в Сардинии‑Пьемонте была принята образцовая либеральная конституция, призванная превратить это государство в привлекательный пример для буржуазии и интеллигенции, прежде всего, Северной Италии. Во‑вторых, убежденность /265/ Кавура в том, что Сардиния‑Пьемонт в одиночку слишком слаба по сравнению с Австрией, привела к включению этого государства в политику международных союзов. В то время как император во время Крымской войны между Россией и Османской империей, союзниками которой были Франция и Англия, остался нейтральным и тем самым оказался во внешнеполитической изоляции, королевство Сардиния‑Пьемонт приняло участие в Крымской войне на стороне Франции и Англии, хотя и не имело никаких территориальных интересов. За это Наполеон III пообещал Сардинии‑Пьемонту поддержку в приобретении Ломбардии и Венецианской области. Его позиция привела в 1859 г. к войне монархии Габсбургов против Сардинии‑Пьемонта и Франции. Уже при первом столкновении обеих армий под Маджентой (1859) Австрия потерпела сокрушительное поражение. Наполеон III триумфально вступил в Милан. После этого Франц Иосиф принял на себя командование армией, доказав в итоге лишь то, что не является выдающимся полководцем. Он был побежден в битве при Сольферино (1859), которая сопровождалась жестокими потерями с обеих сторон. (Основание Анри Дюнаном Красного Креста связано с его ужасными воспоминаниями об этом сражении.) Наполеон довольно быстро предложил благоприятные условия мира, в соответствии с которыми монархия Габсбургов должна была уступить Ломбардию французам, но сохраняла Венецианскую область. Наполеон, в свою очередь, передал Ломбардию Сардинии‑Пьемонту в обмен на изменение западных границ Пьемонта в пользу Франции.

Волна восстаний покончила в 1860 г. и с господством австрийских ставленников в Северной и Центральной Италии (Модена, Тоскана), и с учетом успехов Джузеппе Гарибальди в Южной Италии путь к основанию Итальянского королевства был открыт. Тем не менее, значительная часть итальянского населения, проживавшего в Венецианской области, Трентино и Триесте, осталась под властью Габсбургов.

Это поражение не могло остаться без последствий и внутри страны. Престижу императора и тем самым неоабсолютистской системе был нанесен тяжелый удар. Огромные расходы, вызванные войной, приходилось покрывать с помощью кредитов, бравшихся как у Англии, которая осуществляла давление, требуя внутренней либерализации, так и у собственной буржуазии. В результате выявилась невозможность по‑прежнему игнорировать буржуазию и проповедуемую ею идеологию – либерализм. /266/ Франц Иосиф, личные склонности которого вполне соответствовали неоабсолютистскому стилю правления, должен был пойти на некоторые уступки. При этом вскоре стало ясно, что он никоим образом не намерен улучшать ситуацию в стране посредством широкомасштабных реформ, а отступает лишь настолько, насколько это ему кажется неизбежным в данной обстановке. Так никогда и не было предпринято попыток решения насущных проблем – они отодвигались, превращаясь в неразрешимые. /267/

Прежде чем Франц Иосиф уступил напору сил либерализма, он, созвав расширенный рейхсрат, еще раз попытался пойти по другому пути. В рейхсрате наряду с либералами существовала вторая сопоставимая по силе группа во главе с венгерскими староконсерваторами. К ней тяготели и славяне, прежде всего, поляки. Эта часть рейхсрата разработала проект конституции, имевший федералистские черты, тогда как либералы выступали за немецко‑централизаторскую политику. Правительством, возглавлявшимся поляком Агенором Голуховским, был представлен так называемый октябрьский диплом (от 20 октября 1860 г.), но всеобщее недовольство этим конституционным проектом, в том числе среди венгров и славян, было столь велико, что Голуховскому пришлось уйти в отставку уже в декабре. Теперь у Франца Иосифа не оставалось иного выбора, кроме как передать правительственную ответственность умеренным немецким либералам.

Либерализм как одно из основных политических течений, развивавшихся после 1815 г., в духовном отношении основывался на учении эпохи Просвещения о договоре и естественном праве, а в политическом – коренился во Французской революции, чем и объясняется его подавление консервативными государствами (прежде всего, Меттернихом). Либерализм, верящий в прогресс, стремился к индивидуальной свободе отдельной личности и формировал для достижения этой цели следующие основные идеи. Свобода личности защищена основными правами и правами человека, свобода от государства гарантируется конституцией и разделением властей (возникает правовое государство), а участие граждан в управлении государством – парламентаризмом (с серьезными социальными ограничениями). Свобода в соответствии с принципом laissez faire («предоставьте свободу действий») является основным принципом экономики. Либерализм – идеология добившейся власти буржуазии – пережил свой расцвет как политическое движение в Англии середины XIX в., но либеральные идеи распространились и в прочих государствах Европы, а позднее были включены в идейный арсенал других партий (например, социал‑демократических).

В монархии Габсбургов представления о правах человека оформлялись с проникновением либерализма в общественную жизнь – хотя заявление о правах человека рейхстага эпохи революции 1848– 1849 гг. так никогда и не вступило в силу. Двадцать седьмого октября 1862 г. был опубликован Основной закон госу‑ /268/ дарства, включенный впоследствии в Декабрьскую конституцию 1867 г. Этот перечень основных прав еще и сегодня образует составную часть Конституции Австрийской Республики. В конечном счете, перечень прав человека представляет собой список запретов для государства (тайна переписки, право полного и беспрепятственного пользования жильем, право на рассмотрение дела в суде и т. д.). /269/

С генезисом австрийского либерализма связана психологическая травма австрийских либералов как таковых. Либерализм, развитие которого началось в Дунайской монархии в предмартовский период, двигался к успеху робко, с постоянными колебаниями и сомнениями в среде самих либералов. Специфика австрийского либерализма заключалась в том, что он уже довольно рано связал свое будущее с идеей немецкого доминирования в монархии Габсбургов. Либерализм был здесь преимущественно немецким – с акцентом именно на его немецком характере. С этим немецким либерализмом была связана попытка осуществления централистского решения государственно‑правовых проблем многонационального государства, решения, которое позволило бы сохранить или установить господство немцев над другими национальностями, которым они уступали в численности.

Когда стал очевидным провал намерений, связанных с Октябрьским дипломом, и политики Агенора Голуховского, представлявшей собой попытку федералистского решения, немецкие либералы, еще весьма далекие от образования подлинной партии, четче заявили о своих идеях. На должность государственного министра был назначен Антон Риттер фон Шмерлинг. Правда, либералы, правившие после 1867 г., оценивали эру Шмерлинга, несомненно проложившую путь либерализму в Австрии, весьма критически и очень точно охарактеризовали это время (называвшееся также «периодом конституционных экспериментов») термином «псевдолиберализм».

Февральский патент, обнародованный 26 февраля 1861 г., предусматривал существенную модификацию конституции с целью усиления централизма. Таким образом, Октябрьский диплом, объявленный не подлежащим отмене, сохранял свою силу менее четырех месяцев. По формально‑юридическим причинам Февральский патент пришлось объявить исполнительным распоряжением к Октябрьскому диплому. Шмерлинг сумел удержаться у власти несколько дольше своего политического предшественника, несмотря на значительное недовольство предложенной им моделью решения проблем. Против Шмерлинга выступили, прежде всего, венгры, так как «теория лишения» (утрата всех привилегий страны в наказание за участие в революции 1848– 1849 гг.) все еще сохраняла силу, хотя и с определенными послаблениями. Немецкую гегемонию отвергали и другие народы. В 1865 г. Шмерлингу пришлось уйти в отставку, и на недолгое время к власти вернулись консерваторы. /270/

Если до сих пор решение германского вопроса происходило в соответствии с великогерманским вариантом, за исключением эпизода 1848 г., то после 1861 г. ситуация резко изменилась. Прусский министр‑президент Отто фон Бисмарк и гений стратегии Хельмут фон Мольтке стали теми, кто реализовал «малогерманское» решение, то есть объединение немцев под главенством протестантов Гогенцоллернов и с исключением монархии Габсбургов. Это решение вопроса о гегемонии в Германии могло, в соответствии с представлениями Бисмарка, осуществляться также «железом и кровью», следовательно, при необходимости и силой оружия.

Повод представился во время конфликта с Данией в 1863 г., приведшего в 1864‑м к войне Пруссии и Австрии против этой страны. Уже при дележе добычи в отношениях между Пруссией и монархией Габсбургов проявилась серьезная напряженность, которая в сочетании с вопросом о реформе Германского союза, в конце концов, привела к войне монархии Габсбургов и союзных с ней германских государств против Пруссии, нашедшей естественного союзника в Италии. Решающая битва состоялась в 1866 г. при Кёниггреце (Градец‑Кралове). Мольтке со своей лучше вооруженной и находившейся под безупречным стратегическим руководством армией победил австрийцев. Несмотря на успехи на итальянском театре военных действий (при Кустоцце) и победу Вильгельма фон Тегетхофа в морской битве при Лиссе, война быстро закончилась.

Венецианскую область в соответствии с договоренностью с Наполеоном III пришлось, как своего рода плату за его нейтралитет, уступить Франции, что не означало, однако, для монархии окончательного решения итальянского вопроса. Трентино и Триест все еще оставались в руках Габсбургов, под их властью находилось примерно 600–700 тыс. «неосвобожденных» (отсюда понятие «ирредента») итальянцев, что отягощало мирное соседство двух стран и будущую политику союзов.

Бисмарк отказался от всякого рода территориальных приобретений, но Австрия в результате исключения из Германского союза потеряла всякое влияние на «германский вопрос». Хотя непосредственно

после 1866 г. только Северная Германия объединилась под руководством Пруссии в Северогерманском союзе, путь к малогерманскому решению и созданию империи в 1870–1871 гг. был открыт. /271/

Очередное поражение императора и дальнейшее падение его престижа, как и после войны против Франции и Пьемонта несколькими годами ранее, вновь имели серьезные внутриполитические последствия. В конечном счете, военные неудачи обусловили компромисс с Венгрией и окончательное торжество либерализма после пролога в виде правления Шмерлинга.

Формальный компромисс был достигнут в виде договора между венгерским королем Францем Иосифом и Венгрией. Монархия Габсбургов превратилась в дуалистическую, в объединение двух независимых государств, королевства Венгрии и «королевств и земель, представленных в рейхсрате», неофициально называвшихся также Цислейтанией (по пограничной реке Лейте) или Австрией. Обе эти страны были объединены личной унией – Франц Иосиф являлся как императором Австрии, так и апостолическим королем Венгрии. Кроме того, существовала реальная уния обеих стран в трех сферах: внешнеполитической, военной (с немецким в качестве командного языка) и финансовой. Поэтому были созданы три общих (или «императорских и королевских») министерства: иностранных /272/ дел и императорского дома, военное министерство и министерство финансов.

Для общих финансов была установлена так называемая квота, которая учитывала различную экономическую структуру и тем самым различные налоговые поступления обеих половин государства. Венгрия вносила в общий бюджет 30 %, Цислейтания – 70 %. Каждые десять лет так называемые делегации, представлявшие обе страны, встречались для переговоров о новых условиях соглашения. При этом давали о себе знать трудности, порожденные договором, разработанным на скорую руку. Квота, вызывавшая споры, до конца монархии изменилась лишь в незначительной степени. Непосредственным результатом компромисса стала венгерская коронация Франца Иосифа и Елизаветы в 1867 г.

С момента компромисса использовались обозначения «императорский и королевский» (для всей монархии – имелся в виду император Австрии и король Венгрии), «императорско‑королевский» для цислейтанской половины государства (подразумевался император Австрии и король Богемии, Галиции и Лодомерии) и «королевский» для венгерской половины государства (речь шла о короле Венгрии). С 1867 г. монархию в целом можно было с полным основанием называть дуалистической, Австро‑Венгрией. С этого момента внутреннее развитие монархии превратилось в развитие двух самостоятельных государств. /273/