Глава двадцатая. – И что ты думаешь, дорогуша?

– И что ты думаешь, дорогуша? – осведомился Фрэнни. Он вручил Энн бокал белого зинфанделя[19]и сел рядом на ступеньку заднего крыльца. – Приютила преступника в пятом классе?

Она отпила треть бокала. Вечер выдался прохладным. Они оба натянули теплые свитера. И сели поближе, чтобы греть друг друга, а бассет‑хаунд и кокер‑спаниель Фрэнни бродили по заднему двору, то и дело появляясь в бледном свете фонарей.

– Конечно, нет. Просто мне не по себе при мысли, что Дэннис мог видеть, что происходит в чаще. А вдруг там есть еще трупы? Черт, что здесь происходит? Теперь еще одна женщина пропала…

– Вчера мы проснулись и оказались в мультике Диснея, а сегодня – в фильме Джона Карпентера, – сказал Фрэнни. – Может, тебя в нашем фильме сыграет Джейми Ли Кертис.

Энн украдкой посмотрела на него.

– А ты побудешь моим помощником?

– Лапуля, я твой вечный помощник.

– А кто сыграет в фильме тебя?

– Ричард Гир, разумеется, – ответил он без промедления. – Он латентный гей, ты же знаешь.

– Да послушать тебя, любой более‑менее привлекательный мужчина – латентный гей.

– Неправда. Например, тот утренний детектив‑милашка… Вот он точно не гей.

– Да ты его даже не видел. С чего ты взял, что он милашка?

Он расплылся в улыбке, словно Чеширский кот.

– Ты только что сказала об этом.

Энн почувствовала, как к лицу приливает краска.

– Тебе определенно надо за него взяться.

– Он вроде как немного занят пока, – сказала Энн. – И я тоже. Мне надо найти способ подступиться к Дэннису. Фрэнк Фарман говорит, что с Дэннисом все в порядке. Ну подумаешь, обнаружил убитую женщину. Что такого? Если это не первая мертвая женщина, которую он видел в чаще, тогда действительно ничего особенного.

– Скорее всего он все придумал, дорогуша, – сказал Фрэнни. – Дэннис Фарман – отвратительный и ненормальный маленький говнюк. Он заглядывает под юбку училкам еще с третьего класса. У него, наверное, под кроватью коллекция порножурналов. Совсем нетрудно представить, что про трупы в чаще он все выдумал, чтобы напугать других детей.

Энн вздохнула и протянула руку, чтобы погладить по носу Честера, бассет‑хаунда, который уселся рядом с ними на ступеньки.

– Однажды он ради показухи притащил дохлую кошку.

– Иди ты!

– Ну да. В первую же неделю занятий. Он нашел ее по пути в школу – беднягу просто размазали по дороге.

Энн вздрогнула, припомнив инцидент и то, как сияли глаза Дэнниса Фармана. Тогда она этого не заметила, поглощенная заботами, каким образом избавиться от останков кошки, но теперь вспомнила все четко; и странный восторг, который выходил далеко за пределы простого детского любопытства.

– Он ее укусил и заразил бешенством, – произнес Фрэнни. – Почему ты мне об этом не рассказывала?

– Тебе было не до этого, – ответила Энн. – У тебя были проблемы с зубами.

– Боже мой! – воскликнул он, драматично откинув голову и прижав руку к сердцу. – Я думал, отдам концы! Это было просто ужасно. Я думал, что из офиса доктора Крейна я отправлюсь прямиком в морг.

– Питера Крейна? – спросила Энн. – Отца Томми?

– Да. Дантист‑мечта. Такой милашка.

– Но не голубой.

– Нет. И его жена меня пугает. Ты видела эти плечики? Фу‑у… Дорогуша, у Джоан Кроуфорд, по сравнению с ней, просто нет плечиков.

– Тебе виднее, – сострила Энн.

Она еще раз посмотрела на часы. Она ходила в офис шерифа, чтобы поговорить с Мендесом, но ей сказали, что он взял отгул. Она звонила по номеру телефона, который был на его визитке, и оставила сообщение, попросив, чтобы он перезвонил ей как можно скорее. Но он не перезвонил.

Теперь, когда дело шло к ночи, а Энн была вымотана после событий этого дня, она начала думать, что, может, отреагировала слишком бурно, Мендес послушал ее сообщение, закатил глаза и подумал, что она истеричка. А потом посмеялся над ней за компанию с Фрэнком Фарманом.

– Ты знаешь, – сказала Энн, – я всегда думала, что могу видеть своих учеников насквозь. Я быстро учусь. Встречаюсь с их родителями на родительском собрании и считаю, что знаю всю их подноготную. Боже, какой же наивной я была или самонадеянной…

Фрэнни обнял ее одной рукой и крепко прижал к себе.

– Забудь об этом сегодня. Завтра будет новый день, Скарлетт.

– Вот этого я и опасаюсь. Что случится завтра? В город ворвутся четыре всадника Апокалипсиса? Я прожила здесь всю жизнь. В Оук‑Нолле не убивают людей. И не похищают женщин. Пятиклассники не находят в парке трупы, – сказала она. – Я подавлена. Мне страшно. Ну вот что моим детям делать со всем этим? Разве я смогу убедить их, что помогу им справиться со страхом?

– Старайся изо всех сил, – сказал Фрэнни. – Мне проще. Дети пяти лет поглощены самими собой и своими сиюминутными желаниями. А их маленький мирок преимущественно безопасен и радостен. Они не понимают, что такое смерть. Они не знают, что такое зло. Твои дети уже начали понимать, что мир – это не всегда приятное место. Не думаю, что будет плохо, если ты позволишь им понять, что тебе тоже бывает страшно, – сказал он.

– Страх – человеческое чувство. Эй, ребята, вот что вы узнаете, когда вырастите: мир сошел с ума.

Фрэнни допил свое вино и отставил бокал.

– Хватит хмурых мыслей, бука‑злюка. Я налью еще вина, и мы поговорим о том, что я люблю больше всего на свете: обо мне! В следующем году я собираюсь закатить грандиозную вечеринку в свой сороковой день рождения. Будет карнавал. Я назову его Фрэннивал!

Несмотря на усталость, Энн улыбнулась.

– Я люблю тебя, Фрэнсис.

Он улыбнулся, как ангел:

– Не ты одна.