Глава тридцать первая. Мендес смотрел на отрезанный человеческий палец, лежащий в грязи у скамейки на третьей базе

Мендес смотрел на отрезанный человеческий палец, лежащий в грязи у скамейки на третьей базе. Мухи кружились вокруг и садились на него. Он успел разложиться до такой степени, что кожа растрескалась и начала сходить.

Мендес покосился на Винса, который присел на скамью. Звонок поступил им сразу, как только они вышли из офиса Крейна и сели в машину. Звонок с приказом немедленно ехать в начальную школу Оук‑Нолла. Казалось, там не могло совершиться никакое преступление. Копы там лишние – подумаешь, один мальчишка побил другого на уроке физкультуры.

Отрезанный человеческий палец, подумал Винс, совсем другое дело. Он вытряс пару таблеток из маленькой белой бутылочки, а потом бросил их назад.

– С тобой все в порядке? – спросил Мендес.

– Голова болит, – ответил тот. – Как будто кто‑то рубит ее надвое.

– Что скажешь?

– У твоей жертвы не хватает одного пальца. Это указательный палец. И без Шерлока Холмса понятно, что это именно он.

Хикс тоже склонился над отрезанным пальцем. Ботинком он стал отгонять мух. Но они через секунду садились снова.

– Черт, это слишком. Парень Фармана, наверное, подобрал его на месте преступления во вторник.

– Упакуйте палец, и пошли поговорим с мальчиком, – сказал Винс, заставляя себя подняться. – Жду не дождусь услышать его оправдание.

Они собрались в конференц‑зале. Дэннис ссутулившись сидел на стуле, с разбитой губой, в грязной одежде. Он не произнес ни слова с тех пор, как мистер Альварес втащил его в школу. Преподаватель физкультуры сказал Энн, что прошло десять минут, прежде чем мальчик успокоился после буйства на бейсбольном поле.

– Он постоянно вырывался и дрался, изрыгая самые отборные ругательства, какие я только слышал, – сказал он. – Было такое ощущение, что он одержим. Мне пришлось приложить массу усилий, чтобы удержать его.

Это само по себе уже пугает, подумала Энн. Дэннис был старше остальных ее учеников, но все же оставался мальчишкой. А Пако Альварес походил на пожарный гидрант с огромными ручищами.

– Думаю, если бы меня рядом не было, он бы убил Томми Крейна, – прошептал он, поглядывая на Дэнниса так, словно ожидал, что тот вот‑вот прыгнет на стол и оскалится, как дикое животное.

Дэннис поднял голову и взглянул на них, словно хотел сказать: «Что вытаращились?», а потом снова посмотрел на крышку стола.

– У него проблемы с самоконтролем, – заметил Альварес. – Глаза налиты кровью, как у бойцовой собаки.

Энн ничего не знала о бойцовых собаках. Она начинала думать, что вообще мало в чем разбиралась. Почему она не замечала ничего подозрительного в поведении Дэнниса Фармана? А может, эти очевидные признаки она прятала за удобными оправданиями: Дэннис не уверен в себе, Дэннис завидует, Дэннис рядовой задира? А если все эти определения неверны?

– Я не знаю, что сказать, Пако, – тихо проговорила она. – У него такие проблемы, с которыми я справиться не способна.

Открылась дверь, и в комнату вошли директор Гарнетт с детективом Мендесом и двумя другими мужчинами – рыжеволосым лет тридцати, со значком, прикрепленным к ремню, и высоким лет сорока, с точеным волевым лицом и темными глазами, которые остановились на ней.

Он отошел от других и направился к ней, протянув руку.

– Вы, наверное, мисс Наварре, – произнес он. Его рука была большой и теплой и поглотила ладонь Энн целиком. – Я детектив Леоне.

Она повернула голову, чтобы представить Альвареса, но учитель физкультуры разговаривал с Мендесом. Казалось, они знакомы.

– Детектив.

– Ну и денек вам сегодня выпал, – сказал он, все еще держа ее руку.

Она не стала возражать. Это был большой человек, несмотря на худобу, однако была в нем такая солидность, которая внушала спокойствие. Словно он мог решить любую проблему – а этого ей как раз не хватало.

– С вами все в порядке? – спросил он.

– Я немного взволнованна, – призналась Энн.

– Вы были там, когда это произошло?

– Нет, – ответила она, наконец убирая свою руку. – Когда это случилось, я находилась в офисе мистера Гарнетта, мы говорили о Дэннисе. Он все утро рисовал это.

Она повернулась так, чтобы Дэннис не мог видеть тетрадь, которую она сжимала. Энн раскрыла ее там, где были ужасные рисунки.

Детектив Леоне помрачнел, изучая их.

– Он нарисовал это сегодня?

– Сегодня утром. Он с утра сам не свой. Это он с другими детьми нашел труп.

– Сын помощника шерифа Фармана?

– Да. Думаю, вы знаете его.

Леоне утвердительно кивнул, не отрываясь от рисунка.

– Сколько лет мальчику?

– Одиннадцать. В третьем классе он остался на второй год.

– Он объяснил, откуда взял палец?

– Нет. С тех пор, как мистер Альварес привел его с занятий, он не произнес ни слова.

– Это вызывает беспокойство, – тихо сказал он. Наконец оторвал взгляд от тетради и посмотрел на Энн. – А это та юная леди, на которую он напал?

– Да. Вэнди Морган. А потом он атаковал Томми Крейна.

– Он раньше проявлял агрессию по отношению к девочкам?

– Не больше чем любой другой пятиклассник. По крайней мере, я об этом не знаю. Еще он сорвался на меня.

Она рассказала об утреннем происшествии и о том, что было накануне вечером, когда она заехала к Фарманам.

– Боюсь, он винит меня в том, что на его голову обрушились неприятности, – добавила она. – Его родители не знали, что он прогулял школу. Думаю, ему задали трепку за это. Он не мог сидеть все утро.

– Вы позволите мне сделать копию этой страницы, мисс Наварре? – спросил Леоне. – Или даже парочки?

– Конечно.

– А другие дети, которые нашли труп, тоже учатся у вас?

– Да. Неделька была тяжелая.

– Я бы хотел поговорить с вами об этих детях, – сказал он. – Вы свободны сегодня вечером?

– Да, конечно, – ответила она, и в голове пронеслась мысль, что Фрэнни убьет ее. Четверги у них были забронированы для ужина в китайском ресторане.

– Хорошо. Тогда поужинаем в семь? В «Пьяцца фонтана»?

– Детектив, вы что, приглашаете меня на свидание? – спросила она, слегка шокированная его отвагой… и не только.

– С моей стороны это было бы предосудительно.

Но это не значило «нет».

– Меня не было, – добавил он. – Я вернулся только вчера. И хотел бы получить более ясное представление, что случилось во вторник. Ваша интуиция пришлась бы кстати. А ваша приятная компания – только бонус.

К ним присоединился Мендес, и Леоне попросил ее показать тому рисунок Дэнниса.

– Господи Иисусе, – произнес тот, а потом осекся: – Простите, мэм.

– Школа уведомила его родителей об этом? – спросил Леоне.

– Помощник шерифа Фарман уже едет сюда, – сказала она, жалея, что директор вызвал отца, а не мать.

Мендес повернулся к Леоне.

– По‑моему, надо расспросить парня про палец до того, как явится Фрэнк. Если мы не собираемся предъявлять ему никаких обвинений, то присутствие родителей на допросе необязательно.

Винс пожал плечами.

– Вперед. Обвинение могут выдвинуть Крейны.

– Я всего лишь спрошу его про палец.

Мендес пошел к столу, но остановился.

– Спасибо вам, мисс Наварре. Вы очень помогли.

– Я останусь, – твердо сказала Энн.

– Простите?

– Я останусь при разговоре с Дэннисом. Он под моей ответственностью до тех пор, пока находится в этом здании.

Мендес пожал плечами.

– Ну хорошо.

Она ухватила его за рукав пиджака, когда он снова отвернулся. Он обернулся и вопросительно посмотрел на нее.

– И я прошу вас не спрашивать его о рисунке, – произнесла Энн. – Он не знает, что я взяла тетрадь. Я бы не хотела, чтобы он решил, что я предала его. Я хочу помочь ему – если смогу.

Они подошли к столу вместе и сели, чтобы говорить с Дэннисом Фарманом. Но Дэннису нечего было сказать. Ни слова. Он не ответил им, как палец попал к нему. Он совсем ничего не говорил, и никакие угрозы, никакие уговоры не меняли ситуацию. Он сидел, как немой, уставившись на крышку стола, и один Бог знал, что творилось в его голове.

Хикс вернулся в офис, чтобы проверить, не пришли ли ответы на его запросы о персонале Томасовского центра. Винс и Мендес вышли из школы и встали на тротуаре, ожидая появления Фрэнка Фармана. Другие дети ушли задолго до того, как им удалось добраться до места, где все происходило, – Томми Крейна забрал отец и повез в травмпункт, за Вэнди Морган тоже приехал отец.

– У этого парня в голове жестокие фантазии, – сказал Винс, предлагая Мендесу пластинку жвачки. – У него глубоко внутри запрятан гнев. Почему? Дети обычно так не срываются. Это приобретенное поведение. Где он мог такое наблюдать?

– Фрэнк слишком закручивает гайки, – объяснил Мендес. – Но я не замечал, чтобы он рисовал голых женщин с ножами в груди.

– Этот парень скорее всего сорвется с поводка и набедокурит. Тебе придется присматривать за ним долгие годы.

– Отлично. Надеюсь, Крейны выдвинут обвинения. Тогда будет можно отправить его в колонию.

– А отсидев там, он станет белым и пушистым, – съязвил Винс.

Они постояли минуту, наслаждаясь тишиной и думая каждый о своем.

– А учительница ничего, – наконец произнес Винс.

– Ну да.

– Горой стоит за своих ребят. Мне это нравится, – сказал он, а потом искоса глянул на Мендеса: – Ты ее уже пригласил на свидание?

Мендес изумился:

– Чего? Нет уж! Я дело расследую.

Винс пожал плечами.

– Ты всего лишь зарабатываешь себе на хлеб.

– Да мы познакомились только вчера.

– И что? А мы с ней познакомились час назад.

Мендес пристально посмотрел на него.

– Ты ее пригласил? Она ж тебе в дочери годится.

– Годится, – сказал Винс, улыбаясь. – Но не в дочери.

– Поверить не могу, что ты ее пригласил! У нас тут дел невпроворот, а ты ее на свидание зовешь!

– Мы ужинаем сегодня. Будем говорить о детях, – добавил он.

– Значит, она не знает, что это свидание.

– Она знает, что ужинает сегодня с очаровательным джентльменом в весьма симпатичном итальянском ресторане.

– Не могу поверить, что ты ее пригласил, – повторил Мендес. – Она тоже фигурант дела.

– Она не потерпевшая. Не свидетель. И не убийца, – рассудил Винс. – Нет никакого конфликта интересов. Жизнь коротка. Лови момент.

К обочине припарковался джип окружного шерифа, и из него вышел Фрэнк Фарман с каменным лицом.

– В голове не укладывается, – еле слышно произнес он. – У него был палец?

– Видимо, он нашел его около тела Лизы Уорвик, – сказал Мендес. – На вскрытии у нее не хватало указательного пальца.

– Господи, – вздохнул Фарман, упирая руки в бока. – Не знаю, что происходит с этим парнем. Я стараюсь вложить в него хоть немного ума, а он вон что творит.

– Он сильно избил парня Крейнов, – сообщил Мендес. – Возможно, они подадут в суд.

– Господи Иисусе. – Фарман посмотрел в одну сторону, потом в другую, словно ожидал, что Иисус явится перед ним.

Но Иисус не явился. Явилась Энн Наварре. Учительница вышла из здания школы и направилась к нему с решительностью Наполеона:

– Мистер Фарман, могу я с вами поговорить?

– У меня нет времени…

– У вас нет времени поговорить о том, что ваш сын принес в школу человеческий палец? Разве может быть что‑нибудь более важное, чем это?

– У меня работа, мисс Наварре.

– Да. Она называется «отец». И занимаются ею, когда появляются дети. Вас совсем не беспокоит то, что у вашего сына серьезные проблемы?

Винс наблюдал, как краснеет лицо Фармана. Помощник шерифа не мог позволить, чтобы ему устраивали выволочку на глазах коллег. Энн Наварре, по всей видимости, это не волновало. Она стояла перед ним, как агрессивная мышка, дразнящая льва.

– Дэннис нуждается в помощи. В профессиональной помощи.

Фарман склонился над ней, будто пытаясь подавить ее своими габаритами.

– Не надо указывать, как мне воспитывать моего ребенка. Сюда едет моя жена, она разберется с Дэннисом.

– Буду только рада, – сказала Энн. – Хотя бы избиение будет отложено.

– Да как вы смеете! – взревел Фарман, угрожающе приближаясь к ней.

Винс встал между ними.

– Брейк, ребята. Остыньте.

Он заставил Энн Наварре отступить на несколько шагов, и тут к обочине припарковалась машина Шэрон Фарман. Фрэнк Фарман с облегчением выдохнул, словно спуская пар, как автоклав.

– Жена займется Дэннисом, – произнес он, обращаясь к Мендесу. – Нам надо идти.

– Куда?

– Только что сообщили по рации: с воздуха засекли две машины – Лизы Уорвик и Карли Викерс. Диксон хочет, чтобы мы приехали.