Глава тринадцатая. – Мамаша – это что‑то, – сказал Мендес, когда учительница вернулась в конференц‑зал

– Мамаша – это что‑то, – сказал Мендес, когда учительница вернулась в конференц‑зал. – Больная на всю голову, да?

Энн нахмурилась, глядя на дверь.

– Есть немного. Когда я вчера привезла Томми домой, она стала переживать, что он пропустил урок фортепиано.

– «А что подумают соседи?» – не унимался Мендес. – Он же упал на труп!

– Что подумают соседи, если узнают, что она пичкает его лекарствами, чтобы усыпить?

– Лекарство от аллергии – это еще ничего, – сказал Мендес. – Когда я работал в Бейкерсфилде, то видел там мамаш, которые накачивали своих детишек алкоголем и давали им курить крэк.

– Это ужасно.

– Миссис Крейн на их фоне просто «Мать года».

Энн Наварре закатила глаза, отворачиваясь от него и направляясь к окну.

– У нее, наверное, и так уже вся стена увешана табличками: «Риелтор года», «Волонтер года», «Бизнесмен года».

– Имидж – всё, – подытожил Мендес.

Он был рад видеть, что девушка ладит с детьми и детям с ней хорошо. Ведь ей они могли рассказать что‑то такое, чего не могли бы сказать ему или родителям. Если им вообще было что сказать.

Питер Крейн, наверное, был прав, предположив, что убийца давно ушел, когда дети наткнулись на труп. С другой стороны, Винс Леоне, один из преподавателей в Национальной академии и основателей криминального профилирования в Бюро, рассказывал об убийцах, которые возвращались на место преступления затем, чтобы вновь пережить те же чувства, или понаблюдать за работой полицейских.

Некоторых из них распирает от самолюбия, когда они смотрят на копов и думают, что превзошли этих олухов, которые силятся понять, как они это сделали. Больные ублюдки.

– Расскажите мне о Томми.

– Томми? – Энн Наварре повернулась спиной к окнам, оперлась о низкий офисный шкаф и скрестила руки на груди. – Очень умный, добросовестный, тихий, милый.

– Вы ему нравитесь.

Она сделала удивленное лицо и покачала головой.

– Еще как, – настаивал Мендес. – Он почти все время смотрел только на вас.

– Он постоянно за всеми смотрит. Только этим и занимается. Он усваивает все, а потом решает, что делать. На меня он смотрел, наверное, потому, что со мной чувствует себя в безопасности.

Мендес прыснул.

– Поверьте мне. Может, вы и разбираетесь, что там у них в головах, а вот я сам когда‑то был десятилетним мальчиком.

– Думаю, с этим я не могу спорить.

– Как вы считаете, почему он не стал говорить, что паренек Фарман трогал труп?

– Из страха мести. Дэннис Фарман забияка.

Послышался отрывистый стук в дверь, и в зал вошел полицейский.

– Фарман не пришел.

– Еще бы, – отозвался Мендес.

– И не придет. Он сказал, что сам разберется со своим ребенком. Сказал, что приходить сюда и разговаривать с вами – пустая трата времени.

– Сучонок! – Мендес спохватился, но было слишком поздно, и он послал Энн виноватый взгляд. – Извините.

– Я могла бы позвонить миссис Фарман, – предложила учительница. – Может быть, она приведет Дэнниса.

– Вам все равно надо уходить, – сказал полицейский. – К шерифу пришла какая‑то женщина и заявила, что пропала девушка. Возможно, это наша жертва.

Женщине, ожидавшей в офисе шерифа Диксона, было лет сорок. Стройная, одетая в джинсы с грязными коленками и светло‑зеленую футболку, с незастегнутой безразмерной джинсовой рубашкой, накинутой сверху. Длинные светлые волосы собраны в нерасчесанный конский хвост, выбившиеся прядки обрамляли бледное овальное лицо. Она стояла перед креслом для посетителей, обхватив себя руками, и выглядела обеспокоенной.

Кэл Диксон сидел за своим столом, склонив голову, и говорил с женщиной, когда вошел Мендес.

Диксон поднял голову.

– Тони, хорошо, что ты вернулся. Познакомься с Джейн Томас из Томасовского центра для женщин. Мисс Томас, это детектив Мендес. Ведущий детектив по этому делу.

Мендес протянул руку для пожатия.

– Джейн опасается, что жертва убийства может быть ей знакома.

– Одна из наших клиенток, – сказала она. – Карли Викерс. О ней ничего не слышно с вечера четверга.

– И вы только что обнаружили пропажу? – спросил Мендес. – Вы разве не пересчитываете своих подопечных?

Многие женщины Томасовского центра были из группы риска, пострадавшими от насилия. Мендес слышал, в таких заведениях строго соблюдали приватность.

– Мы недавно перевели Карли из центра в один из наших коттеджей. Она была готова к независимой жизни.

– Почему вы решили, что она не воспользовалась возможностью и просто не уехала?

Джейн Томас покачала головой.

– Нет. Нет. Она была в таком восхищении, что может начать жизнь заново. Немного нервничала, но очень радовалась, узнав, что у нее будет новая работа. Вчера она должна была впервые приступить к ней.

– Но не приступила, – догадался Мендес.

– Нет.

– Работодатель?..

– «Квин, Морган и компания». Юридическая фирма, которая помогает нам в судах.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Я видела ее на прошлой неделе, утром в четверг, в центре. Помогала ей подобрать новый гардероб. У нас в центре есть свой магазин, одежду для него нам предоставляют работающие женщины отсюда, из Санта‑Барбары, Лос‑Анджелеса. В четверг она планировала заняться собой. Сделала прическу, маникюр, макияж. Помню, она говорила, что чувствует себя Золушкой.

– А она не могла отправиться на поиски прекрасного принца? – спросил Мендес. – У нее был новый облик, новая одежда. Она чувствовала себя красавицей…

– Она была застенчивой. Она никак не могла оправиться после того, как ее чуть не до смерти избил приятель.

Мендес достал записную книжку и ручку из накладного кармана своего твидового пиджака и принялся записывать.

– Как его зовут?

– Грег Ашер. У меня в офисе имеется вся информация о нем в папке Карли. У него судимость.

– И он спокойно разгуливает на свободе?

– Насколько я знаю.

– А фото Карли есть? – спросил Мендес.

– С собой – нет.

– Вы не знаете, он не пытался связаться с ней последнее время?

– Она бы нам рассказала.

– Может, она боялась.

На это Джейн было нечего ответить. Она не могла сказать наверняка.

– У нее есть машина?

– Да, «шеви нова», золотистого цвета, 1974 года. В ее папке есть номер.

– А где сейчас машина? – спросил Мендес.

– Не знаю. У дома нет.

– Значит, она могла просто куда‑то уехать одна.

– Нет. Она не может просто так уехать.

– Ну, Джейн, посмотрим правде в глаза, – тихо сказал Диксон. – Сколько таких женщин возвращается к тем, кто над ними издевался?

– Наши женщины не возвращаются.

Диксон вскинул седую бровь.

– Ни одна?

Джейн Томас нахмурилась. Она знала лучше.

– Эта – нет. Она бы не вернулась. Она бы ни за что не бросила Петаль.

Мендес прекратил записывать.

– Петаль? Кто это?

– Собака Карли.

Его сердце екнуло, а потом забилось быстрее.

– Что за собака?

– Питбуль. А что?

Он повернулся к Диксону.

– Дети сказали, что на месте преступления была черно‑белая собака. Возможно, питбуль.

– Боже мой, – прошептала Джейн Томас, оседая в кресло, стоявшее позади нее. Она прикрыла рот рукой, и ее зеленые глаза наполнились слезами. – Где она? – спросила она. Джейн не смотрела ни на Мендеса, ни на Диксона, она глядела в пол с таким выражением, словно от этого зависела ее жизнь. – Можно мне ее увидеть?

Диксон вздохнул.

– Мы собираемся отправить тело в Лос‑Анджелес к окружному коронеру на вскрытие, но его еще не увезли. Может быть, лучше посмотреть на снимки с места преступления?

– Нет.

– Джейн!

– Я хочу увидеть ее. – Теперь она смотрела на Диксона так, что Мендесу стало интересно, какого рода отношения были между ними. – Мне нужно увидеть ее.

Диксон начал говорить что‑то, но потом замолчал и посмотрел в окно. Тишина повисла в воздухе, как туман. Образ мертвой женщины всплыл в памяти Мендеса. Он хотел бы никогда не видеть ее, но это было его работой.

Наконец Диксон кивнул:

– Ладно. Но я предупреждаю тебя, Джейн, будет трудно.

– Тогда давай покончим с этим.

Все трое сели в седан, и Мендес отвез их в морг Оррисона. Никто ничего не говорил. Диксон сидел на заднем сиденье с Джейн Томас, но ни один из них не смотрел на другого, заметил Мендес, глядя на них в зеркальце заднего вида.

Служащий морга отвел их в обложенный желтой плиткой зал для бальзамирования, где на тележке в полиэтиленовом пакете лежала жертва убийства, ожидая отправки в город.

Диксон попросил его выйти, и он закрыл за собой дверь.

– Мы думаем, что она умерла незадолго до того, как мы нашли ее, – сказал Диксон. – Разложение хоть и минимальное, но есть.

Джейн Томас не сводила глаз с пластикового пакета.

– Показывай.

– Я хотел тебя подготовить…

– Черт, Кэл, показывай! – крикнула она. – Мне и так тяжело.

Диксон вскинул руки, будто обороняясь. Мендес расстегнул «молнию» и осторожно отвернул края пакета.

Джейн Томас прикрыла рот рукой. Бледность залила ее лицо.

– Это она? – спросил Диксон.

Она не ответила. Она стояла и смотрела на женщину, лежавшую в пакете, и молчала.

– Джейн? Это она? Это Карли Викерс?

– Нет, – наконец произнесла она еле слышно. – Нет. Это Лиза.

– Лиза?

– Лиза Уорвик, – сказала она и задрожала. – Она работала на меня.

– Эта женщина работала на вас? – спросил Мендес.

– Да.

– И одной из твоих клиенток не хватает.

Джейн не ответила. Она была в шоке, потом заплакала навзрыд. Кэл Диксон подошел ближе и положил руки ей на плечи, чтобы успокоить.

Мендес смотрел боссу в глаза.

– Три мертвы, одна пропала. Вы все еще считаете, что это не серийный убийца?

Диксон не стал медлить:

– Звони в Квонтико.

Ну и хорошо, подумал Мендес, потому что он уже позвонил.