Все оттенки тьмы 23 page

– Что случилось? – повторила Энни, когда Кэрол уселась рядом.

– Дерек. Я не знаю, где он. Он исчез. Дерек исчез. – Она расплакалась.

Энни, приобняв женщину за плечи, передала ей салфетку из коробки на журнальном столике.

– Когда? – спросила она.

– Вчера вечером не пришел домой. После спектакля. Последний раз я видела его в два часа, когда он уходил на дневное представление. По воскресеньям он еще обычно забегает домой в перерыве между спектаклями, попить чаю. А вчера не забежал. – Она горько усмехнулась: – Вы ведь не упрятали его в тюрьму, не сказав мне?

– Нет, конечно. – Энни убрала свою руку с плеча Кэрол.

– Я сначала подумала, может, он решил перехватить где‑нибудь бутерброд, вместо того чтобы попить чаю дома, а потом, уже после спектакля, пошел с друзьями выпить, но…

– Он вам не звонил?

– Нет. Это на него не похоже! Понимаете, Дерек, конечно, не идеален – а кто идеален? – но он бы обязательно предупредил. Он знает, что у меня расшатаны нервы и буду сходить с ума. – Кэрол вытянула вперед руки: – Посмотрите! Видите, как дрожат?

– Вы обращались в полицию?

– Да, сегодня утром. Но они – ноль внимания. Дескать, человек он взрослый, мало ли какие у него планы, и вообще, одна ночь – это ерунда. Эка невидаль. Я им говорила, что после субботнего визита в участок он был сам не свой, но они даже не знали, что он туда приезжал! Поэтому я вам и позвонила. Вы ведь сами дали мне свой номер, сказали, чтобы я звонила, если что…

– И хорошо, что позвонили, – успокоила ее Энни.

В том, что дежуривший в понедельник офицер не знал о субботнем визите Ваймена в участок, не было ничего странного; его ведь не арестовали и ни в чем не обвинили, так что ни в какие рапорты он не попал. Поговорили с ним, да и отпустили с миром.

– Не волнуйтесь вы так. По‑вашему, куда он мог пойти? Может, к кому‑нибудь из друзей?

– Нет. Я уже обзвонила всех его коллег из школы и театра. Они тоже не знают, где он. И они сказали, что Дерек не пришел на вечерний спектакль.

– Но дневной спектакль он посмотрел?

– Да. Дневной закончился примерно в половине пятого. Дерек вышел из театра. Мария говорит, все подумали, что он, как обычно, идет домой перекусить. Но домой он не пришел, ни днем, ни потом. Я не понимаю, куда он делся.

– У него есть поблизости какие‑нибудь родственники?

– Дядя и тетя. Они живут в Шипли. Да он бы к ним не поехал, он с ними уже много лет не общается. В Ливерпуле еще одна тетя, но она давно в доме престарелых.

– Получается, он исчез после дневного воскресного спектакля?

– Да.

– А где его машина?

– Тоже пропала. Во всяком случае, на нашей улице ее точно нет.

– Давайте пройдемся по основным приметам, – сказала Энни и записала, во что Ваймен был одет, цвет, марку и номер машины.

– С ним что‑то стряслось, – продолжала Кэрол. – Мне кажется, это как‑то связано с этими людьми, которые вчера к нам приходили.

– Что за люди?

– Вчера, уже ближе к вечеру, когда Дерек был в театре, к нам пришли двое, мужчина и женщина. Сказали, что действуют по поручению правительства. Вели себя очень вызывающе – настырно, я бы сказала. Задавали вопросы, уйму, в том числе очень личные. И не соизволили даже объяснить, зачем им это все. Ладно бы только вопросы, они весь дом вверх дном перевернули. И часть вещей забрали с собой – какие‑то документы, фотографии, компьютер Дерека, а у него там полно всего нужного. И по школе, и по театру. Представляете, даже расписку мне оставили. – Кэрол протянула Энни бумажку, на которой были перечислены конфискованные вещи. Подпись очень неразборчивая.

– И семейные фотографии с каминной полки тоже они забрали?

– Да. Они правда действуют от правительства? Я не сглупила, нет? Это ведь не обычные грабители? Я вообще уже не понимаю, что происходит, – пожаловалась женщина.

– Нет‑нет, – ответила Энни. – Они именно те, за кого себя выдают.

Правда, от этого никому не легче, подумала она, а вслух произнесла:

– Вы нисколько не сглупили. А Дерек знает об их визите?

– Откуда? Он тогда еще был на дневном спектакле.

Энни подумала, что это не факт. Возможно, он уже шел домой, но заметил издали эту парочку. От них и сбежал? Вполне вероятно.

– И мобильный у него не работал, – продолжала Кэрол. – Наверное, разрядился. Он вечно забывает его зарядить. А может, у него есть любовница? Может, они сбежали вдвоем?

– Не спешите с выводами, – сказала Энни.

Непонятно, чего бедняжке нужно было больше опасаться: что муж сбежал с любовницей или того, что с ним что‑нибудь случилось.

– Но куда же он мог деться?

– Я сейчас же отправлюсь в участок и заявлю о его пропаже, – сказала Энни. – Пусть начинают поиски. Меня‑то они послушают. А вы, если что вдруг надумаете, звоните, не стесняйтесь. – Энни поднялась. – Возможно, вам позвонит моя начальница – поговорить по поводу ваших гостей.

– Этих, при правительстве?

– Да.

– Зачем? Вы считаете, они как‑то причастны к пропаже Дерека?

– Пока не знаю, – ответила Энни, – но вряд ли. Думаю, все гораздо проще. Я все выясню, не волнуйтесь. – Помолчав, продолжила: – Кэрол, честно говоря, вы ужасно выглядите. У вас есть кто‑то, кто может вас поддержать?

– Ничего, я возьму себя в руки. Честно. Не беспокойтесь. Вы лучше постарайтесь найти Дерека. Детей я отправила в школу, как обычно. Мне показалось, так будет лучше. Ну а со мной побудет миссис Глендон, наша соседка. В общем, не волнуйтесь, – повторила она.

– Главное, чтобы вы успокоились, – сказала ей Энни. – Помните, я рядом. Если что вдруг услышите или узнаете…

– Тут же вам позвоню, – пообещала Кэрол. – Ох, надеюсь, с ним все в порядке. Пожалуйста, найдите его.

– Не беспокойтесь. Обязательно его отыщем.

Бэнкс сразу заметил, что в конференц‑зале как‑то подозрительно тихо. Команда отдела по расследованию особо важных дел сидела за сильно блестевшим лаковым овальным столом. Со стен на них неодобрительно взирали викторианские «шерстяные бароны». По широким створчатым окнам струились капли. Дождь с грохотом обрушивался на покатую крышу, потоки лились по желобам и старым стокам. Вот вам и лето.

– Так, – сказала Жервез, вставая и опираясь ладонями о стол. Похоже, настроена она была по‑боевому: пришло время раздать сестрам по серьгам. Воздать каждому по деяниям их. – Вижу, инспектора Кэббот с нами пока нет, – заметила Жервез. – Ну что же. Давайте все равно приступим. Пора подвести итоги. Начнем с вас, сержант Джекмен.

– Да, мэм, – чуть не подпрыгнула Уинсом.

– Вы допустили в субботу непростительную оплошность. Согласны со мной?

– Но, мэм, говоря объективно…

– Говоря объективно, – прервала ее Жервез, – вы вполне могли бы вызвать подмогу и дождаться, когда они обезвредят подозреваемого. Вы же знали, он крупный мужчина, к тому же вооружен как минимум ножом. Переваливать всю ответственность на опергруппу мы не будем, хотя к двум полицейским, участвовавшим в задержании, скорее всего, будут применены дисциплинарные меры.

– Мэм, никто и подумать не мог, что Бык так себя поведет.

– Сержант Джекмен, вы должны понимать: там, где замешаны наркотики, предсказать что‑либо практически невозможно. Торос Кемаль находился под воздействием метамфетамина. Учитывая, по какому поводу вы поехали с ним говорить, могли бы и догадаться, чем это все чревато. И не оправдывайтесь – бесполезно.

– Хорошо, мэм. – Уинсом опустила глаза. Бэнкс заметил, что у нее дрожит нижняя губа.

Жервез сделала небольшую паузу. Вновь повернувшись к Уинсом, она продолжила:

– Слышала, вы ловко наподдали этому мерзавцу. Молодец, сержант Джекмен, отлично сработано.

Уинсом просияла:

– Спасибо, мэм.

– Но больше так не делайте. Мы не хотим вас потерять. А как дела у нашего бешеного быка?

– Я вчера заезжала к нему в больницу, – ответила Уинсом. – Его жизнь уже вне опасности. Он пришел в сознание. Увидев меня, высказал все, что обо мне думает. Повторить его слова я, пожалуй, не решусь.

– Не скажу, что меня это удивляет, – рассмеялась Жервез.

– Но у него много травм, – заерзала на стуле Уинсом. – Перелом ключицы, руки и ноги. И помимо этого, небольшая трещина в черепе. Ну, ушибы и порезы имеются, множественные.

– Доигрался. А все потому, что много о себе мнит, – заметил Бэнкс.

– Наверное, поэтому и обругал меня последними словами, – предположила Уинсом.

– Инспектор Бэнкс, – повернулась к нему Жервез, – утешьте меня, скажите, что я могу больше не дергаться из‑за дела Хардкасла – Сильберта, с которым вы продолжали возиться, несмотря на мои запреты.

– Извольте, – ответил Бэнкс. – Все кончено. Дерек Ваймен признал, что нанимал частного детектива для слежки за Лоуренсом Сильбертом. Детектив сфотографировала Сильберта и мужчину, с которым тот встречался. Вчера мы беседовали с Вайменом, и он заявил, что снимки добывал по просьбе Хардкасла. Якобы Марка встревожили постоянные отлучки Сильберта в Лондон и он заподозрил измену. В общем, банальная ревность. А молчал Ваймен потому, что чувствовал за собой вину и боялся, как бы мы его не арестовали.

– Ясно, – кивнула Жервез. – Ну и что, вы ему поверили?

– Не особо, – ответил Бэнкс. – По словам Эдвины Сильберт, Марк Хардкасл знал, что ее сын все еще работает на разведку. Знал, что поездки в Лондон и Амстердам связаны именно с работой. Зачем ему тогда просить Ваймена последить за Сильбертом?

– Возможно, Марк и впрямь заподозрил что‑то, – предположила Жервез. – Нашел платок с незнакомыми инициалами или чужие трусы в корзине с грязным бельем. Ну и подумал, что Сильберт мог ссылаться на работу, а на самом деле встречался с любовником. Может, так оно и было.

– Какое у вас живое воображение, мэм, – взглянул на нее Бэнкс. – Конечно, это вариант. Но это уже не важно – все равно предъявить нам Ваймену нечего.

– Значит, я была права, и ваша малоубедительная версия насчет плетения интриг в духе Яго оказалась несостоятельной?

– Похоже на то, – буркнул Бэнкс. – Если, конечно, мы решим поверить его показаниям.

– И спецслужбы тут ни при чем?

– Это вопрос спорный. Как выяснилось, Сильберт не окончательно отошел от дел. Мне кажется, что тот загадочный незнакомец, с которым он встречался в Лондоне, и есть таинственный Джулиан Феннер, судя по визитке занимающийся каким‑то там «экспортом‑импортом». Впрочем, никакого отношения к убийству, повлекшему впоследствии самоубийство, это все не имеет.

– Вы уверены?

– Как вам сказать. Когда имеешь дело с людьми этой профессии, невозможно что‑то знать наверняка, – заметил Бэнкс, повторив слова Эдвины. – Но в общем и целом мне кажется, что все было именно так.

– Значит, начальник полиции и те, кто на него давил, могут быть спокойны? Так ему и передать?

– Да. Правда, что‑то мне подсказывает, что начальник полиции и так уже в курсе.

Жервез опасливо глянула на Бэнкса, но оставила его последнюю фразу без комментариев.

– Хорошо. Ну, надеюсь, вы извлекли из всего этого полезный урок.

– Конечно, мэм, – кивнул Бэнкс.

В этот момент в комнату ввалилась Энни Кэббот, и Жервез тут же переключилась на нее:

– А, инспектор Кэббот! Рада, что вы все‑таки надумали к нам присоединиться.

– Извините, мэм, – сказала Энни. – Я была на вызове.

– По какому делу?

– Пропажа человека, – ответила Энни, мельком взглянув на Бэнкса. – Пропал Дерек Ваймен.

– Чего это он? – удивилась Жервез. – Вы же вроде говорили, что отпустили его подобру‑поздорову и ему больше ничего не угрожает.

– Так оно и есть, – подтвердил Бэнкс. – Отпустили. Когда это случилось? – спросил он, повернувшись к Энни.

– Вчера днем. Он ушел из театра после дневного спектакля, а на вечернем представлении так и не появился. И это еще не все.

– Что такое? – подняла брови Жервез.

– Вам не понравится мой ответ, мэм, – предупредила ее Энни.

– Мне вообще не нравится все, что вы тут говорите.

– Вчера днем к Вайменам пришли посетители – мужчина и женщина. Они до усрач… до ужаса напугали его жену, забрали с собой кое‑какие фотографии и документы и ушли. Сказали, что они действуют по поручению правительства.

– Черт знает что! – воскликнула Жервез. – Прямо вчера?

– Да. Я же говорила, что вам это не понравится.

– Ваши «я же говорила» оставьте при себе, они делу не помогут, инспектор Кэббот, – рявкнула Жервез.

– Может, он добрался до дома как раз тогда, когда туда заходили эти двое? – спросил Бэнкс. – Или выходили? Тогда они могли его заметить и… прихватить с собой.

– Возможно, – согласилась Энни. – По крайней мере, по времени все совпадает.

– Старший инспектор Бэнкс только что заверил меня, что дело окончательно закрыто и никаких новых проблем с ним не будет, – встряла Жервез.

– Ну, так оно и было. Возможно, так оно и есть и до сих пор. Может, Ваймен просто решил удрать. Например, к любовнице. Или просто перепугался. Всякое ведь случается. Никто и не утверждает, что его похитили, чтобы потом подвергнуть допросу в одном из своих секретных лагерей.

– Нет у них никаких секретных лагерей!

– Как скажете, мэм. В один из своих несуществующих секретных лагерей.

– Не умничайте, инспектор Кэббот. У вас и так чересчур бурное воображение, – огрызнулась Жервез.

– А у людей от правительства есть доступ к материалам наших расследований? – спросил у нее Бэнкс.

– Если и есть, то моей заслуги в этом нет, – съехидничала она. – В нашем отделе никто бы их к документам не подпустил.

– А вам не кажется, что начальник полиции в последнее время часто к нам наведывается?

– Действительно, довольно часто, – помолчав, ответила Жервез. – Вы на что намекаете, старший инспектор Бэнкс?

– Думаю, вы и сами понимаете, мэм. Признавать этого, конечно, не хотите, но понимаете. Они с самого начала заинтересовались этим делом – вернее, как только поняли, что меня не удовлетворяют официальные результаты расследования. Они следили за мной и, возможно, за Энни тоже. Им известно то же, что и нам. Мы им никакой информации не сообщали, возникает вопрос – откуда они все узнали? Я думаю, от самого верха. Между прочим, начальник полиции – амбициозный человек и мечтает о политической карьере.

– Вы сами хоть понимаете, что говорите? – поинтересовалась Жервез. – Неужели вы считаете, что правительство причастно и к исчезновению Ваймена? У нас ведь тут не какая‑нибудь банановая республика с тираном во главе.

– Люди исчезают и гораздо севернее банановых республик, – заметил Бэнкс. – Но я ничего не утверждаю. Просто призываю вас обратить внимание на все эти странности.

– Но какого черта им понадобился жалкий школьный учитель, возомнивший себя великим режиссером?

– Такого. Он же нанял частного детектива, чтобы тот фотографировал Сильберта с неизвестным мужчиной во время их встреч в Риджентс‑парке, – почесав шрам, ответил Бэнкс. – Опять же мы заинтересовались Вайменом, и это их тоже напрягло. Логично предположить, что слежка не имела никакого отношения к делам сердечным, а Сильберт встречался с тем мужчиной по своим шпионским делам. И не забывайте о брате.

– О чьем?

– Ваймена. Рик Ваймен служил в десанте. Спецназовец. В две тысячи втором году был убит в Афганистане в ходе спецоперации. В газетах писали, что он погиб в авиакатастрофе. Сильберт же бывал в Афганистане, и не исключено, что он был причастен к той злосчастной операции – со стороны разведки. Возможно, Ваймен через Хардкасла узнал об этом и решил, будто Сильберт повинен в смерти его брата.

– Мд‑а, час от часу не легче. – Взглянув на Бэнкса, Жервез тяжело вздохнула и провела рукой по волосам, потом налила себе воды из кувшина. Дождь все еще барабанил по крыше и заливал окна. – Чувствую, неделька будет веселая, – вздохнула она. – Обсудим все это чуть позже у меня в кабинете, когда получим дополнительные сведения. Хорошо?

– Да, мэм.

Жервез поднялась на ноги.

– Придется идти зализывать раны, но были и победы, – объявила она. – Хоть Дерек Ваймен и сбежал, подложив нам свинью, все же мы задержали Быка и хоть ненадолго перекрыли поток героина и метамфетамина в Истсайд‑Истейт. И можно считать, что выходные выдались не совсем уж отвратительные.

– И не забывайте, мэм, – подал голос Даг Уилсон, – мы нашли все пропавшие парковочные конусы!

Жервез одарила его испепеляющим взглядом.

Бэнкс забыл айпод в машине, так что в понедельник, когда он вечером сел в поезд до Лондона, то включил свой старый плеер, отрытый в шкафу. Бэнкс поставил диск Лоры Марлинг «Увы, я не умею плавать». Ему нужна была машина. Бэнкс все же надеялся, что, если ему удастся хоть ненадолго повидаться с Софией, он убедит ее остаться с ним, несмотря на свои заявления по телефону. Дальше Бэнкс даже не загадывал.

Энни занималась поисками Дерека Ваймена. Полиция даже не начала прочесывать пустоши – пока что они обзванивали друзей и родственников пропавшего, хоть и без особого успеха. Дерека Ваймена никто нигде не видел.

В шестом часу Бэнкс сел в Дарлингтоне на поезд, отправившийся из Йорка. Справа под потоками дождя, не перестававшего падать с небес с утра воскресенья, печально крутилось «Йоркширское колесо» – мини‑двойник лондонского колеса обозрения. Поговаривали, что Уэльс и Глостершир скоро совсем затопит.

Неподалеку от Бэнкса расположилась компания четырех нетрезвых подростков, налегавших на эль. Судя по обрывкам фраз, они ехали из Ньюкасла. Бэнкс и сам был не прочь выпить, но решил воздержаться. Вдруг так сложится, что ему придется ехать на машине до самого Иствейла.

Бэнкс смотрел в окно, за которым сменялись городки и вокзалы: Донкастер, Грэнтхем, Ньюарк, Питерборо – его родной город. Бэнкс вспомнил о своих родителях, которые отправились в очередной круиз по Средиземному морю. С тех пор как они унаследовали деньги его брата, их жизнь почти не изменилась. Правда, к удивлению Бэнкса, они стали заядлыми путешественниками.

Вспомнилась Бэнксу и Мишель Харт, инспектор местной полиции и его бывшая девушка. Бэнксу говорили, что она переехала в Хэмпшир. Поезд шел мимо таунхаусов, на берегу реки, в одном из которых жила Мишель. На Бэнкса нахлынули воспоминания. Проезжая Питерборо, он всегда вспоминал о своих старых друзьях детства. Стив Хилл, Пол Мэджор и Дэйв Гренфелл. И, конечно, о Грэме Маршалле вспомнил. Однажды он пропал, и лишь годы спустя его тело нашли погребенным в поле. Подумал Бэнкс и о Кей Саммервиль, которая стала его первой женщиной. Несколько лет назад, приехав домой на юбилей родителей, Бэнкс столкнулся с Кей, которая тогда занималась расчисткой дома после смерти своей матери. Они раскрыли, как когда‑то, друг другу объятия, договорились писать и звонить, отлично понимая, что ничего этого не будет. Их время прошло. Им еще повезло, что они дважды пережили вместе прекрасные моменты. Только это зачастую нам и остается – наслаждаться моментом. А все остальное – фигня, за которую не стоит и держаться. И ни о чем никогда не жалеть.

Вот только с Софией все было по‑другому. Бэнкс не хотел ее отпускать.

В кармане тихонько завибрировал его «шпионский» мобильный. Бэнкс сам не разговаривал по телефону в поездах и других не одобрял. Но сейчас он ехал в обычном вагоне, без «шумовых» ограничений, так что никаких правил не нарушил бы. Поэтому он вытащил наушники плеера и ответил на вызов.

– Бэнкси?

– А, это вы, мистер Берджесс.

– Именно. Я быстренько. Ты слушаешь?

– Слушаю.

– Лоуренс Сильберт работал исключительно на территории государств, вовлеченных в холодную войну – в основном в Праге, Берлине и Москве. Понял?

– Да‑да.

– В Афганистане он был всего раз, в восемьдесят пятом. Тогда там как раз были русские и были масштабные операции ЦРУ. Я почти уверен, что операция была связана с поддержкой Талибана, подрывающего деятельность русских в Афганистане. Точной информации ни у кого нет, но на это указывают кое‑какие детали. Впрочем, ты лучше об этом помалкивай.

– Разумеется.

– Короче говоря, Лоуренс Сильберт был солдатом холодной войны. Он никогда не занимался Ближним Востоком – вернее, только в той мере, в какой это затрагивало его сферу деятельности. Он владел русским, немецким и чешским языками – именно в этих странах в основном и работал.

– А после выхода на пенсию?

– Я предупредил, что эта тема закрыта, но вообще‑то все довольно очевидно. Если уж я сумел сложить два и два, то и ты тоже сможешь. Ты же знаешь, бывшие агенты КГБ и Штази частенько занимаются всякими темными делишками. Сами предпочитают называть себя «бизнесменами». На Западе они сейчас действуют в открытую, не стесняются. Когда‑то Сильберт был своим в этой тусовке. Знал всех, знал сильные и слабые места участников этих игр. Понимал, как проходят торговые маршруты, где находятся тайники и убежища.

– По сути, он продавал навыки и знания, полученные на прошлой работе, правильно я понял?

– Да. Но не забывай, это всего лишь догадка.

– А к чему разводить все эти тайны? – спросил Бэнкс, понизив голос. – Встречи в Риджентс‑парке, походы в тот дом, телефон Феннера на визитке. Таунсенды, опять же. Мы ведь все сражаемся с русской мафией – почему он тогда просто не пошел в Темз‑хаус или где они у нас сидят, и не предложил им свои мозги на продажу?

Берджес захихикал:

– Эх, Бэнкси, это было бы слишком просто. Они же обожают всякие коды, секреты, пароли и прочую дребедень. Чисто дети. Перед каждой встречей Сильберт звонил по номеру, который они ему сообщили – тому самому, что ты видел. Номер из тех, что нельзя отследить, и, набирая его, Сильберт слышал лишь сообщение «номер не существует». Однако на той стороне знали, что он звонил, и понимали, что он готов к очередной встрече. Скорее всего, они отслеживали все звонки на этот номер. Собственно, именно так они и узнали о твоем существовании.

– Возможно, – согласился Бэнкс – «Джулиан Феннер. Импорт‑экспорт». Я уж точно не пытался ничего скрыть.

– Может, и надо было попытаться. Как бы то ни было, – продолжил Берджесс, – ясно, что они не хотели, чтобы их противники знали, на кого работает Сильберт – тогда они мигом сменили бы все пароли и явки.

– И это все?

– Все, до чего я смог додуматься. Не забудь, кстати, избавиться от телефона, как я тебе и советовал. И вообще, Бэнкси, ты мой должник. Ну да ладно. Мне пора возвращаться к работе – к слежке за мусульманскими членами нашего парламента. Пока, – попрощался Берджесс, и в трубке повисла мертвая тишина.

Бэнкс выключил телефон и убрал его в карман. Избавится от него потом. Выкинет в Темзу. Каких только тайн не скрывают ее бурные воды!

В этот вечер лондонские переулки заполонила сырая мгла.

Когда примерно в половине девятого Бэнкс шел по Кингс‑роуд, дождя уже не было. В воздухе висел густой туман, менявший знакомые очертания домов и улиц. На Кингс‑роуд, как всегда, кипела жизнь. Именно за это Бэнкс любил Лондон и именно от этой суеты с радостью сбегал к себе в Гретли.

Свет от фонарей расплывался мутными пятнами, и даже шум с главной улицы казался каким‑то приглушенным. И по пути к метро, и в самой подземке Бэнксу казалось, что люди вокруг как‑то напряжены. Столица до сих пор не оправилась от пятничного кошмара, тем не менее лондонцы были полны решимости жить обычной жизнью во что бы то ни стало. На улицах было гораздо больше прохожих, чем Бэнкс рассчитывал увидеть в туманный и промозглый вечер понедельника. Люди не хотели сдаваться, они встречали все невзгоды с высоко поднятой головой. Бэнкс и сам испытывал то же чувство. Но все‑таки самым сильным было чувство тоски: ему очень хотелось увидеть Софию.

Бэнкс свернул на ее улицу, где был поистине островок тишины, и позвонил в дверь. Сердце бешено заколотилось. Ему никто не открыл. У Бэнкса был с собой ключ, но сам открыть он не решился. Да и какой смысл заходить, если Софии нет дома? Бэнкс специально не стал звонить заранее – побоялся, что София рассердится и постарается избежать встречи.

Наверное, она на работе. Софии частенько приходилось проводить вечера вне дома – премьеры, открытия выставок и прочие культурные мероприятия. Бэнкс решил подождать ее в их любимом винном баре неподалеку. Как и все прочие попадавшиеся ему по пути сюда питейные заведения, бар был полон. На Кингс‑роуд почти не было ресторанов и кафе с уличными террасами, очень она узенькая. Так что все сидели внутри, за столиками, а не успевшие захватить столик стояли, опираясь спинами на колонны опор, с бокалами, конечно, болтали. Бэнкс прошел к барной стойке и с трудом, но все же втиснулся между двумя шумными компаниями. Похоже, люди решили заскочить в бар после работы и уже успели изрядно повеселиться. На Бэнкса никто не обратил внимания, в том числе и обслуга. Барменша Энджи занималась своим любимым делом – флиртовала с посетителями. Блондинка из Австралии, теперь вот в Лондоне.

И вдруг сквозь толпу Бэнкс разглядел знакомый силуэт. За одним из столиков сидела София. Он ни с кем бы ее не спутал: эта плавная безупречная линия щеки, изящная шея, темные волосы, небрежно прихваченные коричневым с разводами (под черепаховую кость) «крабом». Несколько прядок выбились из прически и завитками легли на плечи. София сидела к Бэнксу вполоборота. Чтобы заметить его, ей надо было лишь разок оглянуться. Но она не собиралась этого делать.

Поскольку напротив нее сидел молодой блондин с длинными прилизанными волосами и трехдневной щетиной. Поверх черной майки он накинул светло‑зеленый вельветовый пиджак. Бэнкс раньше его не встречал, но это ничего не значило.

У Софии было полно друзей, со многими из которых он еще не успел познакомиться. Бэнкс уже собирался было к ним подойти, когда вдруг София наклонилась к блондину поближе, так, как это обычно делают девушки, питающие к собеседнику не только дружеский интерес. Бэнкс застыл на месте. Он вдруг страшно испугался, что София его заметит. Бэнкс метнулся на улицу, так ничего и не выпив. Через пять секунд он уже брел по тротуару. Сердце гулко билось в груди. Бэнкс не знал, что же ему теперь делать.

Чуть дальше по Кингс‑роуд он увидел паб «Гончар из Челси» и, не задумываясь, зашел. Свободных столиков уже не было, но ему удалось найти местечко перед окном, вдоль которого тянулась длинная полка, куда Бэнкс и поставил кружку с пинтой пива. Отсюда он видел дом Софии. Бэнкс решил: если она пойдет домой одна, он к ней заглянет. А если с блондином – сразу поедет обратно в Иствейл.

Бэнкс подобрал забытую кем‑то «Ивнинг стандарт» и, поглядывая время от времени в окно, стал читать статью о последствиях теракта. В газете поместили фотографию девушки в желтом платье – оказывается, она была моделью – и еще одного из выживших во взрыве. Блондинка поведала репортеру о пережитом ужасе, но – ни слова о своем спасителе. И о том, как цеплялась за пакет из «Селфриджа». Лишь радовалась, что ее драгоценный песик Луи тоже не пострадал.

Бэнкс торчал в пабе уже почти полтора часа. Он давно дочитал газету и допивал вторую пинту «Прайда», когда увидел их на улице, Софию и ее кавалера. Снаружи по‑прежнему было людно, так что Бэнкс вышел, не допив пиво, и смешался с толпой. Стоя на углу, он видел, как они подошли к дому Софии.

Минуту постояли перед дверью, разговаривали. А потом София вставила в замок ключ. Повернув его, она глянула на улицу, где до сих пор стояла машина Бэнкса, затем отворила дверь. Парень обнял ее за талию, и они скрылись внутри.

Круто развернувшись, Бэнкс ушел.

Обходя припаркованную машину, Энни кляла на чем свет стоит бесконечный дождь. Бешеный ветер выворачивал зонтик, и вскоре она закрыла его, толку от него не было никакого. Сегодня Энни надела кожаную куртку, попрыскав на нее водоотталкивающим спреем, джинсы, для которых такого спрея еще не придумали, и красные поливиниловые сапожки, которым нипочем любая лужа.

Намокли лишь волосы, но это ерунда: они совсем коротенькие теперь, сохнут мигом. Энни вспомнила, как Кэрол Ваймен убеждала ее покраситься в блондинку. Действительно, надо подумать.

А пока Энни изучала «рено» 2003 года выпуска, принадлежащее Дереку Ваймену. Примерно час назад патруль обнаружил его припаркованным в трех километрах от деревушки Кинсбек, на придорожной площадке напротив паба «Топор дровосека», соответственно в тридцати километрах к юго‑западу от Иствейла, сразу за пустошами Гретли и Хелмторпа.

На вызов поехали Энни и Уинсом и сейчас пытались осмотреть машину, то и дело отгоняя любопытных овец. О находке сообщили патрульные – угрюмые и довольно отвратные субъекты, Друри и Хакетт. Энни все донимала идиотская мысль: такие имена просто находка для комедийного дуэта. Патрульные покуривали сигареты, облокотившись на свою машину, им явно не терпелось поскорее смотаться. Наверное, хотят вернуться в паб, где и проторчали все свое дежурство, догадалась Энни.

Она не собиралась потакать этим придуркам. Друри и Хакетт всячески давали им понять, что отнюдь не рады подчиняться приказам каких‑то баб, одна из которых еще и черная.

Пока что никаких настораживающих улик не было, и ограждать местность не стоило, но Энни решила, что ситуация может вскоре измениться, и тогда потребуется тщательный осмотр автомобиля. Но кое‑что она хотела проверить и сама. Энни подергала водительскую дверь, но она оказалась закрыта. Закрыта, стало быть, закрыта, не взламывать же. Стерев с окошка дождевые капли, Энни заглянула внутрь: ключей там не было. Бегло осмотрев салон в неверном свете фонарей, Энни ничего особенного там не заметила. Крови не видно, следов борьбы тоже. Никаких наскоро написанных таинственных посланий на ветровом стекле.

Date: 2015-08-24; view: 321; Нарушение авторских прав