Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Все оттенки тьмы 20 page
– Вот и расскажи ей про новые улики. Напирай на историю с театром, а про разведку вообще пока забудь. Ее ведь только этот аспект пугает. А раз шпионы вроде бы тут ни с какого боку, мадам брыкаться не станет, напротив. – Ладно, так и быть, – вставая, сказала Энни. – Я попытаюсь. А ты? – Я приеду попозже. Вызову водителя, когда освобожусь. Ты пока поговори с Жервез, позови Ваймена, и пусть помаринуется у нас немного, понервничает. – И на каком основании я его задержу? – Не надо никаких оснований. Просто попроси его явиться. – А если он не захочет? – Тогда арестуй его! – За что? – За то, что он лживый ублюдок, например. – К сожалению, такой статьи у нас нет. – Энни, приволоки его в участок, слышишь? Это кардинально изменит всю ситуацию. Энни выходила из дома под звуки неземной, завораживающей музыки, но почему‑то утро больше не казалось ей таким уж прекрасным.
Вновь оставшись один, Бэнкс налил себе еще кофе. «Бабий Яр» закончился, а после такой музыки не хотелось слушать что‑то еще. Скоро надо было выходить. Бэнкс чувствовал себя жутко измотанным, но пропустить эту встречу было никак нельзя. Заперев на ключ дверь, Бэнкс усмехнулся собственной наивности: кого остановит замок? Бэнкс поехал в сторону Халлам‑Тарн, к холму Тетчли‑Фелл. Ночью он не сомкнул глаз; перед ним и до сих пор мельтешили вчерашние чудовищные картины. Повсюду чудились запахи горелого мяса и тлеющей пластмассы. Что‑то ему не забыть никогда, а что‑то, увиденное лишь краем глаза, – чье‑то безголовое тело, яркий промельк внутренностей в клубах пыли и дыма, – дорисует его неуемное воображение, превратит в ночные кошмары, которые будут преследовать его еще много лет. Страшные образы мучили, но менее жестоко, чем ощущения. Стоило Бэнксу задремать, как на него навалилось отвратительное чувство. Ему казалось, что он опаздывает, не успевает предотвратить что‑то совершенно ужасное; тут же снилось, будто он торопится на важную встречу и вдруг понимает, что напрочь забыл дорогу; совершенно голый, он метался по темным враждебным улицам, все быстрее и быстрее; лестницы покрывала липкая патока, стоило Бэнксу встать на первую ступеньку, камень начинал плавиться под ногами, и он постепенно проваливался в бездну. Когда измученный кошмарами Бэнкс наконец очнулся, ему показалось, будто в его груди – пустота и его несчастное сердце бьется невпопад, непонятно почему и зачем. Выбравшись вчера из паба Джо Джелдарда, Бэнкс купил одежду в магазине «Маркс и Спенсер» и, пешком пробираясь по задворкам Блумсбери, добрел до вокзала Кингс‑Кросс. Дым был виден даже с Юстон‑роуд, и иногда до ушей Бэнкса доносился вой сирен. Он точно не знал, во сколько произошел взрыв, но предполагал, что это случилось около половины третьего, в самый разгар пятничного летнего дня, когда многие пораньше уходят с работы. До вокзала Бэнкс добрался уже после пяти. Поезда так и не пустили, хотя здание вокзала уже обыскали (нет ли там взрывчатки) и открыли для пассажиров около часа назад. Толпы людей топтались вокруг табло с расписанием, готовые в любую секунду сорваться к нужной платформе. Бэнксу пришлось выложить кругленькую сумму за билет до Дарлингтона, без всякой гарантии, что поезд вообще когда‑нибудь отправится. Продуктовые киоски распродали все запасы бутербродов и воды. Дожидаясь поезда, Бэнкс позвонил Брайану и Томасине. К счастью, они не пострадали, хотя страху натерпелись, ведь трагедия произошла совсем рядом. Бэнкс набрал и домашний телефон Софии, но никто не ответил. Иного он и не ожидал. Он оставил ей сообщение – попросил отогнать машину и спросил, как она, он надеется, что с ней все в порядке. Про свои приключения в зоне взрыва Бэнкс не собирался никому рассказывать. Ни сейчас, ни позже. Бэнксу повезло: первый же поезд отбывал в северном направлении. В шесть тридцать пять Бэнкс уже сидел внутри рядом с бангладешским студентом, очень серьезным малым, который жаждал обсудить с ним сегодняшние взрывы. Бэнксу совсем не хотелось говорить на эту тему, на что он и намекнул вполне недвусмысленно. Всю поездку студент сидел надувшись. Наверняка думал, будто Бэнкс просто не захотел общаться с азиатом. Но Бэнксу было плевать на его домыслы. Ему вообще было на все и всех наплевать. Он тупо смотрел в окно, не включив даже айпод. Бэнкс чувствовал, что ни музыка, ни книга не помогут ему отвлечься. Мозг словно оцепенел, а две маленькие бутылочки виски, которыми торговали вагонные продавцы с тележкой, лишь усилили это ощущение. Из Дарлингтона до дома он добрался на такси, заплатив шоферу целое состояние. Этот балагур был футбольным фанатом, не умолкая, обсуждал команду «Боро», есть ли у парней шансы в следующем сезоне. Хорошо хоть о взрывах не упоминал ни разу. Иногда Бэнксу казалось, что север Англии – совсем другая страна, со своими проблемами и заботами. Отдавая таксисту деньги, Бэнкс подумал, что денек получился затратный: сначала отель, потом ресторан, новая одежда, билет на поезд и вот еще и такси. Хорошо, что сейчас везде принимают карточки. Поезд тащился долго, с неожиданными и непонятными остановками в Гренэме и Донкастере, и домой Бэнкс добрался лишь в половине одиннадцатого. Бэнкс был счастлив, что наконец‑то он дома, что можно захлопнуть за собой дверь. Правда, не очень понятно, чем можно отвлечь себя от тяжелых мыслей. Точно нельзя включать теленовости – смотреть на страшные кадры, которые крутят снова и снова, и слышать, как растет число погибших. Усевшись наконец перед экраном с большим бокалом красного вина и включив старую комедию братьев Маркс, Бэнкс и сам не понимал, что же он сейчас чувствует. Подумав немного, он решил, что ни грусти, ни злости, ни тоски он не испытывает. Возможно, они нагрянут позднее. Случившееся открыло в душе такие пласты, о которых он даже не подозревал и про которые еще ничего не знал. Его мир изменился, ось планеты «Бэнкс» сместилась. Есть разница – знать, что такое происходит, смотреть, как это происходит с другими людьми по телевизору, и самому быть в самой гуще, в эпицентре, видеть боль и страдания и понимать, что ты не в состоянии никому помочь. Но он же помогал раненым. Надо держаться за эту мысль. Бэнксу вспомнилась ослепшая азиатка, так сильно вцепившаяся ему в руку, что он до сих пор ощущал ее хватку; и молодая блондинка в окровавленном желтом платье, с дурацкой собачонкой и пакетом, с которым она не хотела расставаться; перепуганный мальчишка; мертвый таксист; все эти люди. Они теперь стали частью Бэнкса и пребудут с ним до конца. Несмотря на испуг и ужас, Бэнкс испытал тогда и странное чувство глубокого спокойствия, смирения перед неизбежностью, свободы. Это его поразило. Похожие ощущения испытывал он и сейчас, выйдя из дома. Было в этом что‑то простое и прекрасное – просто переставлять ноги, медленно поднимаясь к вершине холма. Он забирался на Тетчли‑Фелл, вышагивая по тропинке, пересекавшей несколько полей, и высматривая калитки в бесконечных каменных оградах. В ярко‑синем небе сияло солнце, и дул приятный, освежающий ветерок. Бэнкс то и дело оглядывался, опасаясь слежки. Вслед за ним шли двое – девушка с красным свитером, завязанным на талии, и парень в футболке с рюкзаком за плечами. Добравшись до древней римской дороги, по диагонали перерезавшей долину и приводящую прямо в деревушку Фортфорд, видную вдалеке, Бэнкс, потный и мокрый, остановился перевести дух. Он решил подождать, пока парочка пройдет мимо. Поравнявшись с ним, туристы поздоровались и, свернув налево, зашагали по римской дороге. Вполне возможно, потом они свернут на дорогу к Мортсетту, подумал Бэнкс. Или дойдут до Релтона или Фортфорда. Но в любом случае они шли явно не туда, куда сам Бэнкс. К тому же они еще совсем дети. Студенты, выбрались подышать свежим воздухом. Вряд ли МИ‑6 вербует столь юных сотрудников. Должны же у них быть ограничения по возрасту, верно? Выбравшись по перелазу на другую сторону узкой тропинки, Бэнкс продолжил подниматься по полям к вершине холма. Сочная трава сменилась сухими и тонкими былинками, и вскоре Бэнкса окружали лишь камни, пыльные кусты вереска и можжевельника. Скоро тут все расцветет, подумал Бэнкс, и блеклые пустоши покроют фиолетовые и желтые цветы. Овцы попадались все реже. Несколько раз Бэнкс был уверен, что добрался, но на самом деле до вершины было еще идти и идти. И вот наконец вот она, верхушка. Теперь ему оставалось лишь спуститься по противоположному склону к озеру Халлам. Озеро не представляло собой ничего особенного – небольшое, где‑то сто ярдов в ширину и двести в длину, оно расположилось почти у самой макушки холма Тетчли. Местами озеро оградили забором – там часто тонули дети. А однажды оттуда извлекли тело убитого кем‑то мальчика, припомнил Бэнкс. Вокруг холма вилась живописная тропинка. Из Хелмторпа к озеру вела дорога, заканчивающаяся прямо у воды небольшой парковкой, на которой Бэнкс приметил несколько машин. Легенда гласила, что когда‑то на месте Халлама была деревня, жители которой поклонялись Сатане и приносили ему в жертву людей. За это Господь покарал их, уничтожив деревню одним ударом божественного кулака, после чего на этом месте и возникло озеро. Поговаривали, что иногда, когда свет падает как‑то по‑особенному, под водой видны старые дома и улицы, приземистая неказистая церковь с перевернутым крестом, и слышны леденящие кровь вопли халламчан, которые криками вгоняют себя в ритуальный экстаз. Иногда во все это даже можно поверить, думал Бэнкс, направляясь к парковке. Но точно не сегодня – слишком уж славный денек. Бэнкса обогнала парочка влюбленных. Они держались за руки, и девушка, жующая травинку, застенчиво улыбнулась Бэнксу. Мимо пробежал немолодой мужчина в спортивном костюме и кроссовках, раскрасневшийся, потный. Того и гляди, свалится в сердечном приступе. Бэнкс дошел до парковки у конца озера. На берегу, у самой воды он приметил знакомую фигуру: суперинтендант Берджесс по прозвищу Грязный Дик бросал камешки, которые не желали подпрыгивать, делая цепочку из кругов, а сразу же тонули. Заметив Бэнкса, он хлопнул в ладоши и довольно потер руки: – О Бэнкси! Рад, что ты смог выбраться! Ну, рассказывай, что ты там натворил?
«Как это похоже на Бэнкса – сослать меня к Жервез, а самому укатить», – думала Энни, подъезжая утром к дому начальницы. По телефону Жервез показалась ей несколько раздраженной – оказывается, ее муж увез детей на матч по крикету и она собиралась провести свободный денек, ковыряясь в саду. Но все‑таки согласилась уделить Энни пять минут. Пока Энни ехала по тихой проселочной дороге, все думала о странном поведении Бэнкса. Сегодня утром он был какой‑то не такой. Наверное, на самом деле они с Софией разругались куда серьезнее, чем это хотел представить Бэнкс. Он говорил, что София очень дорожит своими безделушками и сувенирами. Видимо, она здорово расстроилась, когда с ее драгоценными вещицами так варварски расправились. Впрочем, если ей всякие камушки‑ракушки дороже Бэнкса, то жалеть ее как‑то неохота. Если дороже, то так ей и надо. Припарковав машину и постучав в дверь, Энни услышала голос начальницы: – Я во дворе! Просто обойдите дом! По узкой дорожке между домом и гаражом Энни попала в сад. Увидев суперинтенданта в широкополой шляпе, мешковатой мужской рубашке, белых шортах и сандаликах, да еще с секатором в руках, Энни с трудом удержалась от смеха. – Садитесь, инспектор Кэббот, – сказала разрумянившаяся от работы Жервез. – Ячменного отвара хотите? – Да, спасибо. – Энни взяла стакан и, присев, сделала глоток. Она уже сто лет не пила ячменного отвара. Такой же готовила ее мама. Напиток у Жервез получился вкусный. На лужайке Энни увидела круглый столик и четыре стула. Зонтика над столом не было, и она тут же пожалела, что не взяла с собой шляпу. – Вы не хотите высветлить себе несколько прядок? – спросила вдруг Жервез. – Нет, мэм. – Так подумайте. Они на солнце очень выигрышно смотрятся. Что это на всех нашло? Сначала Кэрол Ваймен предложила Энни стать блондинкой, теперь вот Жервез твердит про высветленные прядки. – Я так понимаю, вы приехали рассказать, как движется дело о поножовщине в Истсайд‑Истейте? – спросила Жервез, устроившись на стуле. – Этим делом занимается Уинсом, мэм, – ответила Энни, – и мы со дня на день ждем завершения расследования. – Лучше бы с минуты на минуту, – заметила Жервез. – Даже мэр уже начал нервничать. Ну а вы, инспектор Кэббот? Вы каким делом занимаетесь? – Ну, – Энни заерзала на стуле, – я именно поэтому к вам и приехала, мэм. Странная сложилась ситуация. – Я тебя слушаю, – сделав глоток, Жервез улыбнулась. – Помните, о чем мы с вами на днях говорили? Ну, о Дереке Ваймене? – Вы имеете в виду версию на основании методов Яго, которую придумал Бэнкс? – Да. – Помню. – В общем, а вы не думали, вдруг в этом и впрямь что‑то есть? Что это не просто предположения? Энни отогнала осу, крутившуюся вокруг стакана. – А что, собственно, в этом есть? – Я поговорила с женой мистера Ваймена, Кэрол, и она… – По‑моему, я велела вам оставить их в покое. – Ну, мэм, этого вы мне точно не говорили. – Инспектор Кэббот, вы издеваетесь? Возможно, это было сказано иными словами, но вы ведь прекрасно поняли, что я имела в виду. Что уже хватит. Оставьте это дело в покое. Энни сделала глубокий вдох. – Я хочу вызвать Дерека Ваймена на допрос, – выпалила она. Выразительное молчание Жервез нервировало Энни. У стакана вновь начала виться оса. Где‑то вдалеке шипел садовый шланг. По радио пел про лунную реку Фрэнк Синатра. – Вы? – подала наконец голос Жервез. – Или инспектор Бэнкс? – Мы оба. – Самое страшное Энни уже сказала и потому быстро собралась с духом. – Я знаю, что вас просили забыть об этом деле, но у нас появились новые улики. И к разведке они не имеют никакого отношения. – Да неужели? – Точно. Старший инспектор Бэнкс нашел частного детектива, которого наняли следить за Сильбертом, когда тот встречался с каким‑то мужчиной. – Частного детектива? – Да. Они еще существуют. – Я в курсе. Я просто никак не пойму… ладно, продолжайте. – Бэнкс поговорил и с официанткой из ресторана «Зиззи». Она вспомнила мужчину, очень похожего на Хардкасла. Запомнила его. Потому что он рвал какие‑то фотографии. – Похожего? – Слежку заказал Ваймен, и он еще на первом допросе говорил, что они с Хардкаслом ужинали в «Зиззи». Перед тем, как пойти в кино. – Но зачем ему это? – Чтобы накрутить Хардкасла. – Это вы так предполагаете. – Ну, в этом есть смысл, согласитесь? Зачем еще ему тратиться на детектива? Он, между прочим, совсем не богач. – Зачем ему вообще понадобилось за ним следить? Он ведь Сильберта толком и не знал. Верно? – Верно, они встречались пару раз за ужином, вот и все общение. Мне кажется, тут дело в личной неприязни. Целью был Хардкасл, но, запуская такой механизм, никогда не угадаешь, чем все обернется. – Это точно. Ну и? – Поговорили мы с Кэрол Ваймен, я узнала, что ее мужу до чертиков надоела работа в школе. Он обожает театр. – Знаю, – кивнула Жервез. – Он же ставил «Отелло». – Вот именно, мэм, – заторопилась Энни. – И он не хочет останавливаться на одном спектакле. На самом деле он мечтает стать профессиональным режиссером. На совещании, когда вы решили закрыть дело, я уже говорила, что Хардкасл и Сильберт хотели собрать свою труппу, в которой не было бы места Ваймену. Хардкасл и сам метил в режиссеры, а Ваймену пришлось бы уйти в тень. Это же самое настоящее унижение, крушение всех его надежд! Хардкасл задел его гордость, загнал в угол. – И что, этого достаточно, чтобы пригробить двоих человек? – Едва ли он собирался кого‑то убивать. Скорее, жестокая и злая шутка обернулась непредсказуемыми последствиями, и неуправляемыми. Ему, конечно, хотелось, чтобы Хардкасл помучился, иначе бы не предпринимал столько усилий. Работа над «Отелло» подсказала ему идею, но ему было достаточно рассорить Хардкасла с Сильбертом. Цель: уязвленный предательством друга, Хардкасл уедет из Иствейла и откажется от своих прожектов относительно театра. – Не знаю, – протянула Жервез. – Как‑то это все притянуто за уши. Похоже на мыльный сериал. И поправьте меня, если я ошибаюсь, но никакого состава преступления тут нет и в помине. – Мы что‑нибудь придумаем. Убийства совершают иногда по довольно обыденным причинам: из‑за работы, ревности, профессиональной зависти. Я не утверждаю, что Ваймен хотел их убить. Но то, что он подстроил все именно так, как я говорю, – вполне реально. Он мог заставить Хардкасла пойти на крайность. Возможно, растравливал его, подсовывая фотографии и нашептывая об изменах Сильберта, это тактика Яго, доведшего Отелло до убийства. Ваймен человек искусства, режиссер, и, стало быть, тонкий психолог. В какой‑то момент он понял, на какие кнопки нажимать, чтобы получить результат. Это, конечно, предположения. Но по‑моему, небезосновательные. Жервез налила себе из кувшина еще отвара и хотела долить стакан Энни. Та отказалась и спросила: – И что вы об этом всем думаете? – Такая вероятность имеется, хоть и слабая, – признала Жервез. – Но даже если вы угадали, мы никогда ничего не докажем. – Если только Ваймен не признается. – С чего бы это ему признаваться? – Из‑за чувства вины. Это если он хотел только «пошутить» и не собирался никого убивать. Если он не тайный убийца, который умеет маскироваться, то ему сейчас очень некомфортно. Убийство – это тяжкая ноша. Жена говорит, он в последнее время очень задумчивый и грустный. Могу поспорить, что его мучает совесть. – Ладно, инспектор Кэббот, – сказала Жервез. – Предположим, что Ваймен и впрямь придумал хитрую комбинацию, чтобы добраться до Хардкасла, и недооценил степень опасности своих интриг. Вы можете мне гарантировать, что это не имеет никакого отношения к разведке и бывшему месту службы Сильберта? Как точно Бэнкс оценил ситуацию, восхитилась Энни. Как только разведку отмели в сторону, Жервез совсем иначе стала смотреть на это дело. – Да, – уверенно ответила Энни. Жервез вздохнула. Сняв шляпу, обмахнулась ею, как веером, потом снова надела. – Спрашивается, зачем все эти сложности? Почему не сделать так, как было приказано? – Потому что мы пытаемся установить истину, – ответила Энни. – С каких это пор? Истина – роскошь, которую мы не можем себе позволить. – Но ведь из‑за Ваймена погибли два человека. Не важно, хотел он этого или нет, сам убил или кого‑то натравил. Вот так взять и забыть про это? – Думаю, основная проблема – доказать, что Ваймен вообще хоть как‑то преступил закон. Я, во всяком случае, не могу придумать, за что бы его притянуть. – Ну, это уж забота уголовной службы. – Хм. Вы хоть представляете, как на меня давили, чтобы я закрыла это дело? По‑моему, единственный, кто не выедал мне на эту тему мозг, – помощник начальника полиции Маклафлин, да и то потому, что он терпеть не может разведчиков. А вот сам начальник непреклонен. Да и зачем мне эти проблемы? Пожалуйста, вызывай Ваймена. Ради бога. Если он вдруг признается в чем‑то, отправляй его дело в уголовку. Посмотрим, как они на это отреагируют. Но вы уж с инспектором Бэнксом будьте так добры, проверьте все, чтобы комар носу не подточил, чтобы у нас потом никаких неприятностей. – Да, мэм, – кивнула Энни, допила отвар и вскочила на ноги. Надо было отсюда линять, пока Жервез не передумала. – Мы все сделаем. – Кстати, где сейчас инспектор Бэнкс? – Отдыхает дома, – ответила Энни. – Что, с Лондоном не сложилось? – Видимо, нет. – Что ж, будем надеяться, они помирятся. Мне только несчастного влюбленного в участке не хватает. Ладно, идите занимайтесь своим театральным интриганом. А я снова займусь цветочным бордюром, пока Кит с детьми не вернулись и не потребовали с меня ужин.
– Ох и местечко ты выбрал для встречи. Дыра дырой! – вознегодовал Берджесс, когда они шли по живописной тропинке. – Зато натуральная красота, не испорченная цивилизацией, – заметил Бэнкс. – Ты же меня знаешь, я городской парень до мозга костей. Должен признать, Бэнкс, Дьюсбери – это настоящая жопа, я бы даже сказал, чирей в жопе. – Ну, там симпатичная ратуша. Ее построил тот же архитектор, что работал над Лидсом. Катберт Бродерик. Или Бродерик Катберт, не помню. – К черту эту ратушу Меня там интересуют исключительно мечети. – Так вот почему ты там торчишь. – А почему бы еще? – вздохнул Дик. – С каждым годом все хуже и хуже, да? – Так в чем дело? – спросил Бэнкс. – Хороший вопрос. Я в Дьюсбери уже две недели маюсь. Разнюхивал, что там у них с террористами. И вот тебе пожалуйста: там живут двое парней, которые участвовали в подготовке вчерашнего взрыва. Нам теперь импортировать террористов не надо, все свои, отечественного производства. – Не переживай ты так. Тебя могли и в Лестер сослать. – Разницы никакой, честно говоря. В общем, рыщем мы теперь в глухих закоулках, ищем гараж или какой‑нибудь сарай, подальше от людских глаз. Чтобы нафаршировать машину взрывчаткой и присобачить взрывное устройство к водиле, им требовалось безопасное место, неприметное и тихое. Дьюсбери подходит. – Зато Лестер ближе к Лондону. – Вот и я о том же. Но разве меня кто слушает? – А почему не начали поиски с самого Лондона? – Не, теперь они ушлые стали. Связь по мобильникам, по соцсетям, нанимают кого‑то. Ребята эти предпочитают не кучковаться, слишком рискованно. Кроме того, Лондон у нас и так весь схвачен, не то что все эти жопы с комарьем и прочими мошками. – А мне кажется, вести машину, полную взрывчатки, из Дьюсбери в Лондон куда рискованнее, – заметил Бэнкс. – Даже из Лестера. «Плату за страх» смотрел? – Еще бы, отличный фильм. Но теперь они используют куда более надежную взрывчатку. Не нитроглицерин, это уж точно. – Ну все равно, – задумчиво усомнился Бэнкс, а Берджесс свирепым пинком отправил камень, лежавший на дороге, в кювет. – Ты только представь! Какой‑то ублюдок едет на тачке, полной взрывчатки, почти триста километров и при этом знает, что в конце пути его ждет смерть. – Ну да, как и те смертники, которые врезались на самолетах в нью‑йоркские башни‑близнецы. Их на это натаскивают. – Ох, Бэнкси, да знаю я, знаю даже, какова методика. Но все равно не понимаю. Парень, который вчера себя подорвал. Мальчишка, всего двадцать два года. Умный! Из Бирмингема, в Киле получил степень по исламоведению. И тоже туда же. Нацепил пояс с взрывчаткой, подсоединенный к взрывчатке в машине, проехал триста километров до нужного места и просто нажал кнопку. Ну и что в итоге? Ему – сорок девственниц в раю, а у нас сорок шесть трупов, пятьдесят восемь раненых и семьдесят три сироты. – Берджесс помолчал. – Я сам считал. А когда обыскивали одну из квартир, нашли планы таких же атак на Пикадилли‑серкус, Трафальгарскую площадь и площадь перед Букингемским дворцом. Там, где всегда толпа туристов, глазеют на смену караула. – А почему тогда взорвали именно Оксфорд‑серкус? – Не знаю. Повезло. Бэнкс промолчал. – Погоди‑ка, – сказал Берджесс, – ты ведь вчера был в Лондоне? – Да, – кивнул Бэнкс. – И что, ты там неподалеку был? А? Признавайся, ведь был? – Был. Прямо там, – сказал Бэнкс. Он не собирался никому об этом рассказывать, но Берджесс все равно как‑нибудь бы это выудил. Остановившись, Берджесс посмотрел вдаль. Гладь озера покрылась морщинками от налетевшего вдруг ветерка. – Проклятье, – процедил он сквозь зубы. – Ясно, больше никаких вопросов… – Спасибо. Пока не надо об этом. – У Бэнкса в горле стоял комок, глаза защипало от слез. Но вскоре все прошло, и они продолжили прогулку. – Ну да ладно, – заговорил Берджесс, – я вот чего хотел сказать. По‑моему, я знаю, из‑за чего ты захотел со мной повидаться. Из‑за этой парочки гомиков, да? Один из которых работал на МИ‑6. Боюсь, мне придется тебя разочаровать. – Ты меня только выслушай, – попросил Бэнкс и рассказал ему все, что знал о Ваймене, Хардкасле и Сильберте, не забыв упомянуть и о том, что произошло в доме Софии и в офисе Томасины. Берджесс слушал его, энергично шагая и наклонив голову. С годами его волосы заметно поредели, и он начал их сбривать, в отличие от многих неразумных мужчин, зачесывающих остатки прядей на макушку. Он до сих пор в хорошей спортивной форме, и со времени их последней с Бэнксом встречи почти не растолстел. Бэнксу он чем‑то напоминал Пита Таунсенда, легендарного основателя рок‑группы «Ху». – Неудивительно, что ты у нас теперь нежеланный гость. – Ладно бы вязались ко мне одному, это можно было бы пережить. Но они ведь и моих близких достали. – Положим, террористы тоже между своими жертвами различий не делают. В интересные времена мы с тобой живем. Постоянно вляпываешься в какое‑то дерьмо, весьма неоднозначные проблемы приходится разруливать на бегу, с бухты‑барахты. Сам понимаешь, Бэнкс, на нас со всех сторон наползает темнота. И это, увы, не фигура речи. Тебе ли это не знать. – Да. И наша цель в том, чтобы она не подползала все ближе. – Ну, это для меня уже слишком витиевато. Я просто ловлю всяких подонков, вот и все. – Значит, ты оправдываешь то, что они сделали с домом Софии и офисом Томасины? – Бэнкси, они – хорошие ребята. Если я не буду их защищать, на чьей стороне я окажусь, а? – А с мистером Броуном ты знаком? – Никогда о нем даже не слышал. Хочешь верь, хочешь нет, но я не большой знаток МИ‑5 и МИ‑6. Конечно, работаю на них иногда, но вообще‑то я из другого подразделения. И кто там у них, понятия не имею. – Но наверняка знаешь, что там происходит? – Предпочитаю быть в курсе событий, эта моя слабость тебе известна. Давай присядем на секунду, а то у меня ноги что‑то начали болеть. – Да мы всего два круга сделали, и километра не прошли. – Наверное, сказывается высота. Давай уже присядем, а? – Конечно, как тебе угодно. Они присели на скамейку, купленную на средства местных любителей вересковых пустошей, чьи имена были выгравированы на медной табличке. – «Джосайя Брэнксом», – прочел Берджесс, старательно имитируя йоркширский акцент. – Похоже, с севера, а? Бэнкс, упершись локтями в колени, обхватил голову руками: – Но почему они все‑таки это сделали? – Потому что сдвинулись на своем вереске, пылко его обожают. – Да я не про местных, я про МИ‑5. Зачем они переколотили безделушки Софии и перепугали бедную Томасину? – А с чего ты взял, что это работа МИ‑5? – Потому что Броун сказал, что он из МИ‑5, – взглянул на него Бэнкс. Но вдруг поймал себя на том, что совсем не уверен, что Броун говорил про МИ‑5. Бэнкс вообще уже подзабыл, о чем тогда вещал его гость. – А что? Тебе что‑то известно? – Просто хочу напомнить, что Сильберт работал на МИ‑6. А это совсем другая команда, и, если честно, они друг друга недолюбливают. Собственно, частенько вообще друг друга в упор не видят. – То есть ты считаешь, что здесь скорее замешаны люди из МИ‑6, чем из МИ‑5? – Скажем так – это возможно. – Но я думал, они специализируются на внешней разведке. – Как правило, да. Но вряд ли оставили бы без внимания убийство одного из своих корешей, вне зависимости от времени и места свершившейся трагедии. И уж наверняка не захотели бы передать расследование в руки МИ‑5. Мне так кажется. Но это не так уж и важно. Главное, они мастера изобретать всякие грязные трюки. Почерк‑то, в сущности, один. – Так что ты думаешь? – Если хочешь знать мое мнение, основанное исключительно на личных наблюдениях за их методами работы, я бы выразил его так: они никогда никого не уговаривают. Они действуют. Вряд ли их заинтересовала твоя подружка или частный детектив. Правда, коллега твоя следила за их агентом, и не важно, бывшим он был или нет. Наверное, ее они и впрямь допрашивали всерьез. Но таким манером они хотели донести свои угрозы до тебя. Одного из их людей убили. Почуяв кровь в своих, так сказать, неприкосновенных водах, эти акулы забеспокоились, стали кружить вокруг возможной добычи. Как же иначе? – Но почему они не занялись непосредственно мной? – Неправда. К тебе ведь приходил этот самый Броун. – Приходил, я так и не понял зачем. Приперся, разозлился, когда я отказался с ними сотрудничать, и тут же ушел. – Ох, Бэнкси, – рассмеялся Берджесс, – ты все‑таки уникум. А чего ты ждал? Что он нанесет тебе еще парочку визитов? «Просим вас, мистер Бэнкс, прекратить ваши поиски и происки»? Эти упыри на правила приличия времени не тратят, им некогда заниматься подобной ерундой. И терпеливость не считается у них добродетелью. Ты пойми, эти ребята – новая порода. Они куда страшнее своих предшественников, и у них на руках куча новых игрушечек. И учти – это отнюдь не джентльмены. Скорее торгаши, которые с легкостью уничтожат твое прошлое и сочинят тебе новую жизнь, ты и глазом не успеешь моргнуть. У них такое программное обеспечение, в сравнении с которым ваши жалкие коповские программки выглядят примитивными картотеками. Не зли их, Бэнкси. Я серьезно. Не нужно их дразнить. Date: 2015-08-24; view: 354; Нарушение авторских прав |