ГУДВИНТЕРОВ. Задержание грабителя, которому предъявлено обвинение в проникновении в среду вечером в пикакское жилище Джима Квиллера

Задержание грабителя, которому предъявлено обвинение в проникновении в среду вечером в пикакское жилище Джима Квиллера, положило конец мистификации, длящейся целых шесть лет. Подозреваемый Чарльз Эдвард Мартин из Чарльзтауна, штат Массачусетс, является на самом деле Эмори Гудвинтером, якобы погибшим шесть лет назад в автомобильной катастрофе на шоссе в Нью‑Джерси. Как стало известно, сын покойного доктора Гала легально изменил имя и фамилию.

Вещи, украденные из жилища Квиллера, возвращены владельцу. Размер нанесённого ущерба пока не установлен, Прочие обнаруженные у задержанного вещи опознаны как украденные на прошлой неделе из коттеджей в Перпл‑Пойнте. Их общая стоимость – семь с половиной тысяч долларов. Задержанному также предъявлено обвинение в бродяжничестве и магазинных кражах.

Эмори Гудвинтер сейчас находится под полицейским надзором в пикаксской больнице, куда его поместили из‑за травм, полученных им в среду во время ограбления.

Квиллер, чтобы ответить Райкеру колкостью на колкость, презрительно сказал:

– И это вся информация, которую вы сумели раздобыть?

– А в чём дело? Тебе известно ещё что‑то?

– И очень многое! – заявил Квиллер с победоносным видом.

В дверях появился Джуниор:

– Как тебе понравился заголовок, Квилл? Мне очень жаль кузину Мелинду, но это самая большая сенсация со времён Ван Брука. Мы пытались связаться с ней, чтобы уточнить некоторые детали, но не нашли. Правда, у Эмори были нелады с полицией ещё перед тем, как он покинул город, поэтому эти кражи не должны её удивлять.

– Хмм, – хмыкнул Квиллер.

– Да, он водился с шайкой хулиганов из Чипмунка, когда учился в школе. Но всё‑таки самая большая неожиданность – это, разумеется, то, что он жив, хотя его отец шесть лет утверждал обратное. Как ты считаешь, Мелинда была в курсе их мистификации или является такой же жертвой обмана, как все мы?

– Квилл, может, ты поделишься своими находками со старыми друзьями? – предложил Райкер.

– Ещё не время. – У него не было сейчас желания возвращаться к тягостным событиям, связанным с похищением Юм‑Юм. Что же касается сообщника Эмори, то он предпочитал, чтобы его выдал сам Эмори. – Увидимся позднее! – сказал он, весело помахивая рукой, чтобы окончательно сбить их с толку. Ему не терпелось поговорить с шефом полиции.

Не успел он перешагнуть порог полицейского управления, как его окликнул Броуди:

– Похоже, ты опять попал в историю!

– Лучше поблагодари меня за то, что я выполняю твою работу! – парировал Квиллер.

– Как тебе удалось найти его?

– Ник Бамба с его намётанным глазом выследил этого типа с бульвара в районе Димсдейла, а я пришел к выводу, что он и Эмори – одно и то же лицо. Когда он залез ко мне и похитил мою кошку…

– Что?! Ни о чем подобном ты не заявлял!

– Я сам не знал об этом, когда разговаривал с полицейским. А как только понял, что она пропала, мы с Ником разыскали Эмори в Шантитауне, освободили её и вызвали вас Эмори назвал своего сообщника?

Шеф полиции бросил на Квиллера проницательный взгляд:

– Ты знаешь о существовании сообщника?

– Я понимал, что у него должен быть сообщник, а на эту роль подходила только Мелинда. После возвращения из Бостона всё её поведение противоречило здравому смыслу. Некоторые подозревают, что она стала наркоманкой.

– Я рад, что славного доктора уже нет в живых и он не видит всего этого кошмара! Он не смог бы пережить такое!

– Что ты собираешься предпринять в отношении

Мелинды? – спросил Квиллер.

– Это будет решать суд… А сам я считаю, что у неё дурная наследственность по материнской линии.

– Полагаю, Эмори с готовностью отвечал на вопросы.

– Этот чёртов парень оказался самым покладистым из всех, с кем я когда‑либо имел дело! Отвечал на вопросы прежде, чем их успевали задать. Да, действительно его сестра была в курсе всего: они поддерживали связь друг с другом всё время, пока она жила в Бостоне, а после смерти доктора она стала посылать Эмори деньги раз в месяц. В прошлом июне он приезжал не ради присутствия на похоронах отца, он надеялся получить свою часть наследства наличными. Когда этого не произошло, Мелинда указала ему другой способ быстро разбогатеть – отделаться от Полли Дункан.

Так вот каков был их замысел! Квиллера охватил ужас. Убийство, а не похищение ради выкупа! Увидев выражение его лица, Броуди сказал:

– Сядь, выпей кофейку. Квиллер последовал его совету.

– Мелинде всегда хотелось добраться до клингеншоеновского состояния, выйдя за меня замуж, – объяснил он. – Она не давала мне прохода всё лето и потом, во время поездки в Шотландию. Как ты знаешь, в прошлое воскресенье Эмори опять сделал неудачную попытку схватить Полли. На следующий вечер после репетиции Мелинда появилась в моём амбаре, являя собой воплощенную кротость. Я никак не мог понять причину этого визита. Теперь‑то я её знаю. Они с Эмори разрабатывали план похищения одной из моих кошек! Чтобы получить выкуп! Определённо эта женщина нуждается в лечении!

После визита к Броуди Квиллер зашёл в аптеку, чтобы кое‑что купить и поболтать с фармацевтом, молодым человеком, с которым ему было легче найти общий язык, чем со старым брюзгой, обычно отпускающим лекарства в рецептурном отделе. Потом он отправился домой причесывать сиамцев. За этим занятием он осознал, что означала бы для него потеря Юм‑Юм, её коготков на штанинах, её лапки, тянувшейся к его усам, её мурлыканья. Коко ещё не пришёл в себя от потрясений вчерашнего вечера: он всё время слонялся по амбару, бормоча что‑то себе под нос.

– Не послушать ли нам записи? – спросил Квиллер, и Коко, словно очнувшись, подбежал к столу, мяукая от нетерпения. Квиллер включил магнитофон. Это был короткий диалог между Полли и Мелиндой:

– Я не знала, что у неё больное сердце. Она никогда об этом не говорила, а ведь мы были близкими подругами.

– Она была слишком горда, чтобы признаться в какой‑нибудь слабости, и слишком независима, чтобы послушаться моего совета или хотя бы принимать прописанное мною лекарство. Оно могло бы спасти её.

Квиллер подумал о том, что поскольку Ирма не принимала лекарство, то, вероятно, не существовало и рецепта, при выписывании которого можно было бы допустить ошибку. Впрочем, он надеялся побольше узнать обо всём этом, после того как невестка Полли просмотрит историю болезни Ирмы.

Дальше на этой же кассете послышались голоса, сначала Ланспиков, а потом Мак‑Вэннелов:

– Вы понимаете, ребята, как нам повезло, что с нами поехала Мелинда?

– Сегодня в замке у Ирмы был совсем больной вид. Я сказала Ларри, что, похоже, у неё ларингит.

– Я знал одного человека, который упал замертво от септического фарингита. Это коварная болезнь, что‑то вроде синдрома.

– Папа, ты ведь заподозрил прошлой ночью что‑то неладное, не так ли?

– Ты права, мама. Мы играли в карты вместе с Полли и Двайтом, и я пошёл наверх, чтобы принести жене свитер. У нас комната под номером один, а у дам под номерами девять и одиннадцать, в конце коридора, Я заметил Мелинду, которая вышла из номера одиннадцать и стремительно вбежала к себе. Я попытался заговорить с ней, но она была слишком озабочена. Я сразу же подумал, что, вероятно, Ирма заболела.

Квиллер задумался. Да, но… ведь Ирма гуляла по вересковому полю с Брюсом и, по словам Полли, вернулась поздно, значит, номер одиннадцать пустовал, ибо Полли находилась в гостиной.

– Йау, – произнёс Коко, который, судя по всему, наслаждался грудным голосом Мак‑Вэннела.

Настало время везти Полли в новый пикаксский отель на торжественный обед в честь выдающихся женщин. Она потрясающе выглядела в своей голубой накидке «летучая мышь» с брошкой в форме павлиньего пера, и он не преминул сказать ей об этом. Ей же хотелось узнать побольше о краже со взломом и мистификации, но он уверил её, что всё это она найдёт в газете.

Высадив Полли, Квиллер поехал в театр, чтобы ещё раз посмотреть «Макбета». Ему хотелось узнать, не стали ли актеры чувствовать себя свободнее и внял ли Двайт его совету насчёт кинжала.

Свет медленно погас, и из динамика раздался голос, тот бесстрастный анонимный голос, который объявляет о заменах среди актеров и, как правило, приносит зрителям одни разочарования. «В сегодняшнем спектакле роль леди Макбет будет исполнять Дженифер Олсон, а роль леди Макдуф – Кэрол Ланспик. Благодарю за внимание».

В зале послышался ропот и по крайней мере один восторженный вопль, очевидно, какого‑то приятеля

Дженифер. В связи с этой заменой у Квиллера возник вопрос, требовавший немедленного ответа, поэтому в антракте он пошёл за кулисы и разыскал Двайта Сомерса.

– Где Мелинда? – спросил он.

– Не знаю, – ответил режиссер. – Когда в семь пятнадцать её ещё не было, я позвонил в клинику, и автоответчик сообщил, что клиника закрыта до девяти часов завтрашнего утра. Тогда я позвонил ей домой, но никто не снял трубку. Как вы знаете, мы оба живем в Деревне, и там есть одна престарелая соседка, которой всегда всё известно. Я позвонил ей, и она сообщила мне, что Мелинда целый день то приезжала, то уезжала, и вот недавно уехала опять. Я позвонил в полицию узнать, не случилось ли где аварии. Ничего! И я решил начать спектакль с Дженифер. Кстати, как она вам?

– При сложившихся обстоятельствах она играет неплохо.

– Я слышал о брате Мелинды. Этим, конечно, можно объяснить её отсутствие на спектакле, но ей всё‑таки следовало известить нас.

Помощница режиссера объявила:

– Пять минут.

Квиллер вернулся в зрительный зал. После сцены хождения во сне он выскользнул из театра. Торжественный обед должен был уже закончиться.

Полли держала в руках большую плоскую коробку.

– Я получила награду за общественную деятельность, – сказала она. – Очень красивую декоративную дощечку.

– Поздравляю! Ты давно заслужила эту награду, – заверил он её. – Что вам подали на обед? Цыплёнка, начиненного ветчиной и швейцарским сыром?

– Нет, какого‑то другого цыплёнка. Довольно вкусного. Конечно, все только и говорили о возвращении Эмори Гудвинтера.

– Естественно. Сколько вручили наград?

– Десять. Был очень печальный момент, когда миссис Хасселрич получала посмертную награду Ирмы за общественную работу. А награду Мелинды, которую она получила за заботу о здоровье граждан, вручили какому‑то служащему клиники, поскольку сама Мелинда в это время играла в театре.

– Вношу уточнение. В театре её не было, – сказал Квиллер. – Вместо неё играла девушка по фамилии Олсон.

– Боже мой! – сочувственно произнесла Полли. – Мелинда, должно быть, в ужасе от всей этой шумихи!

– Ммм, – промычал он вместо согласия. – Кого ещё отличили?

– О, позволь мне теперь рассказать о сенсации этого вечера, – со смехом проговорила Полли. – Лори Бамба, как секретарь Комитета по награждениям, вручала дипломы и сувениры, и на ней была накидка «летучая мышь», точно такая же, как моя, но лилового цвета. Когда Фран Броуди пошла за своей наградой за успехи в области дизайна, у неё оказалась такая же накидка, но зелёная! Милдред Хенстейбл получила награду за преподавательскую деятельность и вышла в ярко‑синей накидке. И, наконец, у Хикси Райс была тёмно‑серая накидка. Мы все стояли на сцене, выстроившись в ряд, как нелепая хоровая труппа – высокие, низкорослые, полные, худые, – но все как одна в накидках «летучая мышь» и с брошками в форме павлиньего пера! В зале стоял такой хохот, что хозяин отеля вынужден был позвонить в пожарный колокол.

– Ах вот как! – рассмеялся Квиллер. – Оказывается, я знаю тьму выдающихся женщин.

Полли пригласила его подняться к ней выпить кофе с тортом, и Бутси встретил их мяуканьем, напоминавшим пение трубы.

– Как поживаешь, старина Гаспар? – приветствовал его Квиллер.

– В самом деле, Квилл, ты так непочтительно с ним обращаешься, – посетовала Полли.

– Это он непочтителен со мной. Думаю, он ревнует.

– А по‑моему, это ты ревнуешь, милый.

Она стала варить кофе и отрезала большой треугольный кусок шоколадного торта для гостя и маленький – себе.

Съев немного торта, Квиллер осторожно спросил:

– Как твоя невестка отнеслась к моей просьбе?

– Она сказала, что это совершенно незаконно, но согласилась принести мне на торжественный обед историю болезни Ирмы при условии, что рано утром она сможет вернуть её на место.

– И что же?

– Вечером она сообщила мне, что этой папки в шкафчике для хранения историй болезней нет.

– Возможно, истории болезней умерших пациентов хранятся в специальном ящике.

– Так оно и есть, но её не было нигде. Почему тебя это интересует, Квилл?

– Просто любопытно… А ты не помнишь, не упоминала ли когда миссис Хасселрич о каких‑либо недоразумениях, связанных с похоронами Ирмы?

– Господи, нет.

– Её тело предали земле, но, по словам Мелинды, Ирма хотела, чтобы её кремировали. Как могло случиться, чтобы никто, кроме неё, не знал об этом?

– Квилл, милый, я боюсь спросить, что у тебя на уме.

– Ничего, это просто праздная болтовня. Можно ещё кусочек торта?

– Конечно. Налить ещё кофе?

Некоторое время он молчал, предаваясь, по мнению хозяйки, гастрономическим радостям, а потом заметил:

– Говорят, что витамин С – хорошее средство от простуды. Что за препарат с витамином С ты брала с собой в Шотландию?

– Очень эффективные таблетки, но они такие большие, что мне трудно было их глотать.

– Хочешь, я возьму пилюли себе?

– Боюсь, у меня их больше нет, но они всегда есть в аптеке, – сказала Полли. – Ирма жаловалась на боль в горле, и я отдала таблетки ей.

– И она принимала их?

– Не знаю. Я оставила таблетки в ванной и больше их никогда не видела. Милый, ты простужен?

– У меня небольшой кашель. – И он слегка кашлянул. – Очень вкусный торт. Ты сама испекла его?

– Хотела бы я иметь на это время. Нет, я купила его. Кстати, ты не рассказал, как играла эта девочка Олсон.

– От страха несколько скованно, но текст знала. Завтра у неё получится удачнее, если Мелинда так и не появится… – Он заметил, что Полли смотрит на часы. – Ну, я заеду за тобой завтра утром в обычное время… Что это?

С бульвара до них донёсся звук сирены, и они увидели, как промелькнули сигнальные огни.

– Похоже на автомобильную катастрофу, – сказал он, направляясь к дверям: в нём проснулся матерый репортёр, которым, впрочем, он всегда оставался. – Пойду посмотрю… Увидимся завтра! – Он сбежал по лестнице вниз, пробежал по подъездной дорожке и увидел, что все соседи вышли из своих домов и смотрят в западном направлении. Быстро дойдя до конца улицы, он встретил знакомую пару – городского прокурора с женой.

– Мы как раз подходили к дому, – сообщила женщина, – когда машина промчалась по бульвару. Затем послышался звук ужасного удара.

– Скорость была не меньше восьмидесяти миль, – добавил её муж. – Водитель, должно быть, превратился в лепешку. Он, конечно, не знал, что это тупик, хотя висит соответствующий знак,

– Туда проехал автофургон шерифа, – сказал Квиллер. – Им придется извлекать водителя из‑под обломков. – Он поспешил к месту аварии. Прожекторы полиции освещали маленький парк, гранитный памятник и разбитый автомобиль рядом с ним.

Бегом вернувшись к своей машине, он поехал домой, чтобы позвонить в редакцию газеты. Открывая дверь, он услышал звонок и успел схватить трубку, прежде чем на другом конце провода дали отбой.

– Квилл, я звоню с бензоколонки, – сказал Райкер. – Если у тебя найдется бутылка шотландского виски, я приеду к тебе с потрясающей новостью.

– Давай, приезжай, – ответил Квиллер. – У меня, кстати, тоже есть для тебя новость.

Через несколько минут Райкер уже входил в амбар, его лицо было краснее обычного, и он весь сиял. Выпивка уже ожидала его, и они оба удобно устроились в креслах.

– Какого мнения ты о Милдред Хенстейбл? – спросил издатель.

– Милая женщина.

– Ей не нравится жить одной, и мне тоже. Мы очень хорошо с ней поладили. Что ты об этом думаешь?

– Я был бы рад видеть вас вместе, – совершенно искренне сказал Квиллер. – Это пошло бы вам обоим на пользу.

– Аманда была только развлечением.

– Да, именно так. Милдред тебе больше подходит.

– Рад получить твоё благословение, Квилл. Ну а теперь выкладывай свою новость.

– Самоубийство под видом автомобильной катастрофы. Только что.

–Кто?

– Мелинда. Я узнал её серебристую машину. Она разогнала её на гудвинтер‑бульваре и врезалась прямо в памятник. Возможно, она была пьяна, возможно, одурманена наркотиками. В любом случае я совершенно уверен, она сделала это умышленно. Она выросла на этом бульваре и знала, что в конце его тупик и скорость не должна превышать тридцати пяти.

– Мне надо позвонить. – Райкер передал сообщение дежурному в отдел новостей, а потом сказал: – У тебя есть какая‑нибудь версия? Только не говори мне, что она умерла от неразделенной любви к тебе, старина!

– Я не тешу себя такими иллюзиями. Нет, у неё были личные проблемы. По‑моему, роль леди Макбет может служить метафорой событий её собственной жизни.

Ему очень не хотелось, чтобы остальная часть этой истории попала в печать, хотя Райкер и был его самым близким другом. Подобные вещи лучше обсуждать с Броуди.

На следующий день такой случай представился. Единственным человеком, который осмеливался звонить Квиллеру до восьми утра, был шеф полиции. Казалось, он получает садистское удовольствие, вытаскивая своего любящего поспать друга из кровати.

– Подъём! – крикнул Броуди в трубку. – Свет засиял во мраке! Я еду к тебе.

Ворчливо бормоча себе под но с некоторые невоспроизводимые здесь выражения, Квиллер натянул какую‑то одежду, провёл мокрой расческой по волосам и начал варить кофе.

В ту же минуту в амбар широкими шагами вошёл шеф полиции, которого важность миссии заставляла казаться даже внушительнее, чем обычно. Он приветствовал своего не слишком радушного хозяина на шотландский манер, а потом сказал:

– Мертвец воскрес, а твердыня пала! Ты слышал о докторе Мелинде?

– И слышал, и даже видел. Я был на бульваре, когда туда прибыла «скорая помощь». Как насчёт кофе?

– Вот что я тебе скажу: налей мне полчашки, а потом долей горячей воды, и я смогу выпить кофе, не рискуя получить удар… У меня есть ещё одна новость. Они поймали твоего водителя автобуса в Лондоне, но награбленное было тайно вывезено из Шотландии. Он признался в краже, но упорно отрицает убийство. Ты до сих пор считаешь, что он подсыпал Ирме какое‑то наркотическое средство?

– Нет, я считаю, что за смерть Ирмы несёт ответственность Мелинда. Это её и доконало.

– Гм‑м‑м, интересный вывод, – задумчиво произнёс Броуди. – Она оставила в своей квартире предсмертную записку, довольно бессмысленную, насчет запаха крови и проклятого пятна, которое она никогда не сможет смыть.

– Эти слова взяты из текста её роли. Она признаётся в убийстве.

– Что она имела против Ирмы?

– Ирма оказалась случайной жертвой, но, стремясь скрыть содеянное, Мелинда солгала, что та умерла от болезни. Вот почему она так хотела, чтобы тело кремировали, – все доказательства исчезли бы. Похоже, Мелинда уничтожила историю болезни Ирмы, из которой бы стало ясно, что у её подруги было абсолютно здоровое сердце.

– Ты сам до этого додумался? Или твой сообразительный кот помог?

– Энди, ты не поверишь, если я расскажу, что он выделывал!

– После того что мне рассказывал в Центре лейтенант Хеймс, я поверю чему угодно.

– Во‑первых, в тот момент, когда Ирма умерла в Шотландии, Коко завыл так, что кровь стыла в жилах, хотя он там не был! Потом он изорвал в клочья посвящённый ей некролог – ещё одно доказательство, что здесь что‑то нечисто, и вообще постоянно указывал лапой на Мелинду. Он впадал в ярость, заслышав её голос на магнитофонной записи, и норовил попортить фотографии, где она была изображена. Есть ещё кое‑что примечательное. Я сейчас поставлю одну кассету, если найду её, и ты поймешь, что я имею в виду.

Услышав своё имя, Коко неторопливо вышел из другого измерения и расположился между магнитофоном и шефом полиции, ухитрившись навострить уши в обоих направлениях.

– …Гнусный доктор Крим был родом как раз из Глазго. Это был маньяк, живший в девятнадцатом веке. Он совершил целую серию убийств в Англии, Канаде и Соединенных Штатах и, хотя и не снискал себе славу Джека Потрошителя, всё‑таки полупил известность благодаря своим тунцовым пилюлям»…

В этом месте вмешался Коко, издав такое яростное на манер тирольских горцев «йа‑у‑у», что Квиллер тотчас выключил магнитофон со словами:

– Лучше мы послушаем другую запись, сделанную незадолго до смерти Ирмы, когда Мелинда без приглашения пришла в мою комнату.

Перемотав ленту немного назад, он нашёл нужный диалог:

– …Поэтому я делаю тебе предложение, ведь, живя в наших краях, нужно придерживаться общепринятых норм. Если ты на мне женишься, то через три года сможешь получить свободу, а наши дети в конце концов останутся под фамилией Гудвинтер. Мы могли бы очень неплохо провести время вместе.

– Ты не в своем уме.

– А вторая причина в том, что я разорена! Отец оставил мне в наследство только долги и старый, никому не нужный особняк.

– Фонд может помочь тебе. Ему поручено содействовать развитию здравоохранения в нашем округе.

– Я не хочу помощи от организации. Мне нужен ты!

– Я скажу прямо, Мелинда, мой ответ – нет.

– Почему ты не хочешь подумать? Пусть эта идея немного отстоится.

– Знаешь, Мелинда, если я и женюсь на ком‑нибудь, то это будет Полли, и поставим на этом точку. А теперь извини…

Квиллер нажал кнопку «стоп», чтобы умерить ярость Коко. Кот сопровождал диалог трелями, едва ли характерными для голосовых связок сиамцев.

– В тот же вечер, – сказал Квиллер Броуди, – когда и Полли, и Ирма отсутствовали, Мелинду видели выходящей из их номера. Я считаю, что она произвела некие манипуляции с таблетками, содержащими витамин С, которые Полли взяла с собой, и ввела в них какое‑то средство, вызывающее остановку сердца. Я обсудил это с местным фармацевтом, и он сообщил мне, что такое можно сделать… несколькими способами. Мелинда не знала, что Полли перестала принимать эти пилюли и отдала их простудившейся Ирме. Таким образом, Мелинда убила одну из своих самых близких подруг.

Броуди что‑то недоверчиво проворчал, но Квиллер ещё не закончил. Он достал из ящика письменного стола коробку, открыл её и высыпал на ладонь несколько таблеток:

– Они внешне абсолютно схожи с витаминами, которые Полли взяла в Шотландию. Они пунцовые, Энди! Пунцовые пилюли!

Шеф полиции покачал головой:

– Ну, всему остальному насчёт Коко я ещё могу поверить, но этому… Не знаю. Для меня это сложновато.

– Лейтенант Хеймс поверил бы.

– Он‑то да! Безоговорочно! – Броуди встал и ощупал свои карманы. – Чуть не забыл, зачем пришёл сюда… Ага, вот оно. Это тебе. – Он протянул прямоугольный конверт, адресованный ему, Квиллеру. Почерк был знакомым. – Письмо лежало в квартире Мелинды вместе с предсмертной запиской. Ну, мне надо возвращаться в Управление.

Посмотрев на конверт со смешанным чувством любопытства и ужаса, Квиллер бросил его на стол и пошёл провожать шефа полиции к его машине, стоящей у задней двери. Когда тот, помахав рукой, уехал, Квиллер в задумчивости обошёл несколько раз вокруг амбара. Он не спешил прочесть последнее послание Мелинды. Раскаивалась ли она, просила ли прощения, делала ли странные признания или упрекала его, – в любом случае читать это будет горько. Во время прогулки он размышлял также о невероятной роли Коко в этой истории. Трудно было провести грань между простыми совпадениями, интуитивными озарениями и игрой воображения, ведь при отыскании улик Коко переходил от абсолютной серьезности к настоящему фарсу. И многое, конечно, было притянуто за уши: и «пунцовые пилюли», то, как кот обнюхивал пятно на ковре… Разве он читал Шекспира? Читал «Макбета»?

А потом Квиллер подумал, что виноват перед Ирмой. Она была замечательной женщиной, возможно, не слишком общительной, но у неё имелись на то свои причины. Он вспомнил, как она каждый вечер гуляла по вересковым полям с Брюсом, пытаясь, по просьбе Кэти, наставить его на путь истинный.

Вдруг он спохватился, что обещал отвезти Полли на работу. Но сначала решил всё‑таки прочесть прощальную записку Мелинды: любопытство взяло верх над дурными предчувствиями. Он заставил себя войти в амбар и в тот же момент почувствовал, что в его отсутствие что‑то произошло. Он испытал то специфическое, едва ли выразимое словами чувство, возникавшее у него всегда, когда его ожидала неприятность: например, кто‑то из котов испачкал белый ковер, разбил поднос со стаканами или что‑нибудь стащил.

Он медленно шел по холлу, глядя по сторонам. В месте, отведённом для отдыха, его опытный взгляд не пропустил ни одной плоскости, ни одного уголка в поисках следов возможной катастрофы. В кухне, где было совершено множество кошачьих преступлений, царил полный порядок. Тогда он направился к кабинету и там на столе и на полу Под ним увидел россыпь конфетти. Мелкие клочки бумаги – все, что осталось от послания Мелинды.

– Коко! – возопил он. – Чёрт побери, что ты сделал?! Гнусное ты создание! – Квиллер быстро оглядел комнату. – Куда же ты, дьявол тебя побери, подевался?

Юм‑Юм растянулась на камине, наблюдая эту сцену с таким невинным видом, будто не имела к происходящему никакого отношения, но её усы чуть приподнялись, словно она улыбалась, – Коко рядом не было. Его там не было.

[1]Одно из прозвищ принца Карла Стюарта (1720‑1788), младшего претендента на английский престол, возглавившего восстание якобитов 1745‑1746 годов

[2]Строки из «Макбета» здесь и далее даются в переводе Ю. Корнеева

[3]Имеется в виду документ, выражающий волю завещателя, чтобы ему дали умереть без применения аппаратуры, искусственно продлевающей жизнь

[4]«Лючия ди Ламмермур» – опера Г. Доницетти (1797‑1848)

[5]Изделия из теста, типа пельменей