А. Древний Мир

I. Вавилоно‑Ассирия. Называя “Симом” старшего из сыновей Ноя и производя себя именно от него, еврейство не даёт нам сведений, почему оно с Арарата успело оказаться в отдалённом Уре Халдейском, равно как и о том, ради чего собственно (не от погрома ли?) ушло оно не в землю Ханаанскую, а сперва на неопределённое время к верховьям Евфрата, где впадающая в него река Кабур образует треугольник, тогда известный под именем “Падан‑Арам”? Тем не менее, в лице Авраама, который за себя и единоплеменников своих, принял благословение у Мельхиседека, уплатив ему десятую долю имущества, вёл ряд войн с местными царями, вступил во владение землёй у дубравы Мамвре и заключил договор с фараонами, мы уже видим известную организацию наряду с подчинением евреев некоторому управлению. О следовавшим засим египетском периоде скажем далее. Что же касается времён судей израильских и эпохи царей, то для нашей темы они служат прямым свидетельством. В эти века еврейство, с одной стороны, играло роль посредника между Ассуром (Ассирией) и Мизраимим (Египтом), с другой же, вело себя так, что его истребляли оба конкурента на владение Западной Азией, а Салманассар и Навуходоноссор вынуждены были уничтожить оба царства — израильское и иудейское. Это не значило, впрочем, что и национальная власть евреев исчезла. Дабы не сомневаться, довольно принять к сведению деятельность Даниила при вавилонском дворе, а в параллель с нею ‑значение Исайи, Иеремии и Иезекииля, равно как и то важное обстоятельство, что полторы тысячи лет спустя, в дни калифов багдадских, центр тяжести иудаизма находился всё ещё в Вавилонии, чего без собственного, хотя бы и весьма потаённого, правительства осуществить невозможно. Да и вообще говоря, евреям жилось в Вавилонии отнюдь недурно, как это явствует хотя бы из фактов: а) не только с Зоровавелем, а и с Эздрой и Нэемией ушли в Палестину лишь “сознательные пролетарии”, тогдашние же “Гинцбурги, Блейхредеры и Ротшильды” остались, и б) как раз в академиях на Тигре и Евфрате разработан талмуд, т. е. непреклонный на все времена свод законов, собрание повелений верховной власти Израиля, которая была, очевидно, вправе принудить к их исполнению.

По свидетельству Иосифа Флавия, халдеи относились к еврейству довольно милостливо, тогда как египтяне и сами финикияне, а в особенности жители Тира и Карфагена презирали их. Не смотря на это, евреи предали халдеев персам, впоследствии же и парфенянам, каковое дерзновение, равным образом, предполагает расчёт на безнаказанность, иными словами, ещё раз убеждает в объединении еврейских сил собственным правительством.

II. Египет. Сюда еврейство проникло с гиксами — “царями‑пастырями”, завоевателями‑чужеземцами, отхватившими в своё пользование дельту Нила наравне с лучшими частями его же долины. Столицей гиксов был Аварис (Бубаст), где боготворили осла. Следы этого культа долго оставались и у евреев (Исх. XIII, 13; Числ XXII, 21—33 и др.). В том же Аварисе скрывался Моисей, подготовляя восстание иудеев при изгнании гиксов египтянами. Образ действий Иосифа Прекрасного при чужеземном фараоне Апапи и Моисея в эпоху реставрации египетской династии Манефтой равно доказывают, в свою очередь, что усвоив египетские же наименования Цафнаф‑Панеага и Озарсифа, оба помянутые вождя детей Израиля являясь, тем не менее, безжалостными врагами приютившей их страны, ничего, кроме изысканных забот о еврействе не предпринимали. Изумительно ли, что иудаизм являлся мерзостью для египтян (Бытие XLII1, 32; XLVI, 34). Убеждение древних авторов (Манефон, Гекатэй, Херимон, Лизимах, Диодор Сицилийский, Тацит и Юстиан) именно таково, что евреи были изгнаны из египта в качестве прокажённых. Язвы в пахах (нечто вроде бубонной чумы), как особая болезнь, которой евреи страдали в пустыне, назывались у египтян саббатозим, откуда, по странному мнению Аполлония Молона и Посидония, могло произойти само название субботы. Против мнения об изгнании евреев не спорит, впрочем, и Иосиф Флавий. А что фараон их действительно выгнал и даже гнал с поспешностью, этого не отрицает, повидимому, сам “избранный” народ. (Исх. VI, 1 и XI, 1).

Оценить же по достоинству результаты пребывания иудеев в Египте, где за 400 лет они с 66 человек размножились до 600.000 одних способных носить оружие, возможно не иначе, как признав (Бытие XLV, 8), что Иосиф почитал себя не только владыкой всей земли египетской, но и отцом самого фараона…

III. Персия. Основанная Киром в 536 году до Р.X., персидская монархия, уже при Дарий I делилась на 20 сатрапий и 120 провинций. Она охватывала большую часть Турецкой империи в Азии, современные Закавказские губернии России, некоторые части туркестанского края, всю нынешнюю Персию, Белуджистан и Афганистан, равно как Север английского Индостана и, наконец, Египет. В её далёких пределах находились: и Кавказский хребет, и Гималаи, устья Инда и Ганга; острова Архипелага и Средиземного моря; значительные пространства моря Каспийского и Месопотамия, Персидский залив и берега Индийского океана. При дворе этого огромного государства во времена Артаксеркса‑Лонгимана шла лютая борьба между греческим влиянием, в лице Амана и еврейской пронырливостью в образе Мардохея. Питая ненависть ко всему роду человеческому, евреи иначе, как с бешенством, не относились к грекам, да и эти последние не оставались в долгу. Ни против кого, быть может, не доходит “святой” талмуд до такого неистовства, как в отношении Антиоха‑Эпифана. Со времён же Александра Македонского ареной борьбы того же рода стала Александрия. Её кульминацией служит здесь эпоха Филона и Аппиона. Многое, должно быть, чрезвычайно интересное написал именно в Александрии о сынах Иуды Аппион, но эти последние постарались истребить его произведения до последней строчки…

Так вот, на персидской сцене иудейство не только восторжествовало, как мы уже знаем, при благосклонном участии Эсфири, но и ознаменовало свою победу на все времена учреждением “Пурима”, предварительно вырезав 75.000 “сильных” врагов своих в 120 провинциях персидской монархии. Понимая, что такое “Пурим”, равно как имея в виду его безстыдное для евреев применение и теперь, т. е. даже на наших глазах, мы едва ли вправе усомниться, что изобретение столь свирепого торжества и с таким цинизмом, да ещё в необъятном масштабе пространства и времени, могло быть учинено только иудейским правительством, уверенным в безграничности своей тирании. Подтверждением данного вывода служит и указ, вынесенный Эздрой из кабинета Артаксеркса. Этому указу иудейство главным образом обязано своим существованием до нашего времени. Бесцеремонность, с которой относились сыны Иуды даже к такому могущественному монарху, как повелитель Персии, явствует не только из быстроты возобновления храма и сооружения новых укреплений Иерусалима, вопреки энергическим предостережениям своего правительства персидским генерал‑губернатором Сирии, но и, что ещё более знаменательно, из образования такого института, как Синедрион.

Крещёный еврей, аббат Иосиф Леманн, в своём прекрасном труде “Napoleon I‑er et les Israelites” говорит:

“Ничего не было величественнее в древней республике евреев, чем Санхедрин (Синедрион). Он представлял собой Верховный Совет народа. Действуя первоначально, т. е. в период своей организации без особого титула, он становится известным под указанным наименованием уже в маккавейскую эпоху, особенно между 170—106гг. до Р.Х. Представляясь воистину собранием над всем главенствующим, Санхедрин в последние времена политической независимости евреев заменил монархию. Таким образом, власть его была чрезвычайно обширна, будучи одновременно богословской, судебной и административной. Он толковал Закон. Судил важнейшие дела. Имел высшее наблюдение над правителями Иудеи. Являлся последней инстанцией трибуналов и был вправе приговаривать к смерти. Санхедрин рекрутировал себя сам, подобно тому, как это происходит и сейчас в тайных сообществах масонства. Что же касается его состава, то сюда входили 71 представитель трёх классов еврейства: священники, писцы или истолкователи Закона и народные старейшины”. Разъясняя проблему, аббат Шаботи в назидательном исследовании “Les Juifs nos maitres” свидетельствует: “Санхедрин состоял из председателя, по еврейски нази или насси, — глава, кназь, и 70 советников. Эти последние распадались на три класса: a) “Principes Sacerdotum” — “Князья во священстве”; сюда входили как находящиеся в живых предшественники первосвященника, так и главы 24 первосвященнических же семейств; б) “Scribae populi”, народные писцы либо доктора богословия; представляя многочисленную и могущественную корпорацию, они главным образом занимались истолкованием Моисеева Пятикнижия; при теократическом же образе правления у евреев, где политика и религия были связаны неразрывно, эти важные “писцы” служили одновременно богословами и юрисконсультами. Почти все они принадлежали к секте фарисеев и пользовались чрезвычайным доверием народа. Однако, лишь самые выдающиеся из них, как Гамалиил и Никодим, входили в состав Санхедрина и в) “Scribae populi”, народные старейшины, т. е. родоначальники главнейших семейств в Израиле; они были представителями светского элемента в верховном совете наций”.

Еврейские монеты последних двух столетий до Р.Х. и первого века нашей эры равным образом указывают на чрезвычайный авторитет Санхедрина и его главы, первосвященника. От дней Иоанна Гиркана, сына и преемника Симона Маккавея (135—106 гг. до Р.Х.) монеты внутри оливкового венка носят такую надпись: “Иоанн, первосвященник и Совет евреев”. То же самое было при Иуде Аристобуле, сыне предыдущего (106—105). Здесь надпись такова: “Иуда, первосвященник и Совет евреев”. Монеты последнего из Асмонеев, Антигона (40—37), имеют на лицевой стороне надпись по‑гречески: “Царь Антигон”, а на обороте по‑еврейски: “Мататия, первосвященник и Совет евреев” (оба имени значат одно и то же).

С начала же христианской эры идут монеты, относимые к первому восстанию против римлян (66—67 гг. по Р.Х.); надписи таковы: “Елеазар, первосвященник”, либо “Симон, Нази Израэлъ”.

Последнее видимое проявление Санхедрина имело место незадолго до разрушения Иерусалима Титом. Затем политическая история евреев как бы исчезает под смертным покровом. Но так как иудейский народ не умер, то и Санхедрин возродился, что мы увидим далее, хотя и под другой формой.

Изложенным удостоверяется, что персидская эпоха евреев служит прямым доказательством существования у них правительства, распоряжавшегося судьбами Израиля.

IV. Парфянское царство. (255 г. до Р.Х. — 226 г. по Р.Х.) Прожив всего 482 года, парфяне нашумели, однако, в мире немало. Они, без сомнения, могли бы сохранить свою монархию и дольше, если бы, подобно Риму, не были отравлены Иудаизмом.

Населявшие юг России и за 500 лет до Р.Х. столь картинно описанные Геродотом, скифы двумя столетиями раньше, как вихрь пронеслись между Каспийским и Аральским морями по всей Малой Азии, Сирии и Палестине, оставив в легендарных воспоминаниях еврейства ужасы “Гога и Магога”. Лет 500 спустя под влиянием междоусобиц часть скифских племён вновь двинулась в поход и между Каспийским морем на севере, Евфратом на востоке, Амударьёй на западе и Индийским океаном на юге основала парфянскую империю. В ней даже Рим встретил достойного себе соперника. Суровые войска не раз наносили поражения изумлённым легионам. Царь парфян Ород у себя во дворце был на спектакле, когда в разгар “Вакханок” Эврипида один из его генералов принёс в подарок ему голову Красса (54 г. до Р.Х.); разгром парфянами Антония (36 г. до Р.Х.) отбил и у Августа охоту к азиатским экспедициям. Впрочем, с течением времени отношения смягчились, хотя не надолго. При Августе, Тиберии и Клавдии они были доброжелательны, но при Траяне, Адриане и Марке Аврелии не раз становились враждебными. Решительный же удар парфянскому царству был нанесён сперва Каракаллой, а затем около 226г. по Р.Х. Артаксерксом либо Атширом, персидским солдатом, который взбунтовал Месопотамию, Персию и Мидию, убил последнего царя парфян Артобана IV и основал так называемую вторую персидскую монархию либо империю Сассанидов.

Наряду с боевыми превратностями, Парфия заслуживает упоминания, и вот почему. Четыре главных источника образовали нынешнее масонство: гностицизм, манихейство, альбигойцы и тамплиеры. Небезызвестно также, что масоны называют себя “Детьми вдовы”. Что это значит? Разгадку надо искать в столице парфянского же царства ‑Ктезифоне. В начале III столетия по Р.Х. родился в Персии Манес или Манехей. Ещё ребёнком он был куплен богатой вдовой из Ктезифеона. Воспитанный и освобождённый ею, он после её смерти унаследовал её состояние. Отдавшись знаниям сокровенным, он явился проповедником нового учения и вместе со своими последователями стал именоваться “Детьми вдовы”. Впрочем, святым Леоном, папой Римским, их учение было справедливо резюмировано так: “Для них законом служит обман, религией — дьявол, священнодействием — срамота”. Они распознавали друг друга по условным выражениям, а также через прикосновение к рукам и груди. Но это последнее являлось столь неблагопристойным, что, по свидетельству блаженного Августина, было отменено.[129]

К своему несчастью, парфяне от вавилонян и персов унаследовали, как и мы от Польши, самое гнездо еврейства. Здесь сыны Иуды, видимо, утратили последние границы предерзости. Таким образом создалась вразумительная трагикомедия из похождений Азинея и Анилея, двух нищих иудейских бродяг, сыновей ткача в городишке “Неэрда”, близь Вавилона, на Евфрате. При царе Артобане, сбежав от срочной работы у хозяина, эти евреи направились в прилегающие к реке болота, собрали шайку таких же головорезов, как сами, построили укрепления и стали разбойничать в окрестностях. К сожалению, рассказ, сюда относящийся, мы находим только у Иосифа Флавия (Древности, кн. XVIII, гл. 12). Причём этот иудейский автор не находит слов восхваления “доблести” единоплеменников. Однако, подозрительность и цинизм повествования говорят сами за себя. Так или иначе, но, если верить Флавию, царское войско было вмиг разбито бродягами, и Артобан оказался вынужденным призвать обоих жидов ко двору. Азиней был отвратителен и по внешности, что не мешает, однако, Флавию уверять, будто царь Артобан изумлялся, как в таком мизерном теле может пребывать столь великая душа. Не стоит, разумеется, излагать похождения еврейских негодяев далее. Поэтому мы ограничимся замечанием, что после целого ряда кровавых невзгод, причинённых ими жителям вавилонской провинции, эти жиды были наконец изгнаны парфянами и, разумеется, пытались скрыться то в Селевкии, то в Ктезифоне. Но попадая либо на греков, либо на сирийцев, они были истреблены, как лютые звери. Таким образом погибло до 50.000 еврейских разбойников. Остатки бежали, кто в Неэдру, а кто в Низивию, понадеявшись на тамошние укрепления, равно как на своих единоплеменников, там проживающих. Однако, сирийцы и греки рассеяли их и отсюда, уже окончательно.

Эта почти невероятная сказка убеждает ещё раз, как в быстроте распоряжений иудейской власти для объединения сил кагала, хотя бы и под командой бешенных тигров, так и в том, на что можно рассчитывать от еврейского историка, будь он сам Иосиф Флавий, если дело идёт о членах “избранного народа”, кто бы они ни были…

Находясь в таких условиях, Парфянское царство скончалось преждевременно от иудейской отравы. Увы, оно не могло вынести того количества сынов Израиля, которые пожирали его. Если в наши дни мы наблюдаем страшное действие кагалыюго яда на таких странах, как Франция и Австрия, ещё изнывающих в тяжкой борьбе, то случаи смерти государств, заражённых кагальными “благодеяниями”, известны были в древности далеко не на одном лишь примере парфян. Той же участи подверглись: царство Эламское в Ю.‑В. части Месопотамии, княжество Адиабена на верхнем Евфрате; королевство Остготов в Испании, Хазарское царство на Волге… В средние же и новые века погибла Польша, а за ней в настоящее время ждут своей очереди и некоторые другие страны.

V. Римская империя. Бесспорно, что Рим был очень терпелив по отношению к евреям и не по их заслугам многомилостив. Невероятные злодейства, которые совершались лютыми иудеями в периоды их бесконечных восстаний, влекли, правда, за собой соответственные репрессалии. Затем, однако, жизнь шла опять своим чередом. Римская власть, может быть, слишком долго оставляла евреям не только полное общинное самоуправление, но даже их собственных царей. Уважение Рима к их религии простиралось до того, что им разрешалось убивать всякого иноверца, который перешагнёт за известную черту в ограде Иерусалимского храма и что, не в пример прочим народам, римские войска, вступая в Иерусалим, покрывали чехлами орлы своих грозных знамён, дабы не возбуждать понапрасно дикого изуверства евреев. Наряду с этим Император Август благоволил к Ироду I, основателю новой еврейской династии; жена Нерона Поппея была благочестива, говорит Иосиф Флавий, т. е. иудействовала; Александр Север гордился званием архи‑синагога; Клавдий всячески покровительствовал Ироду Агриппе; Гелиогабал был обрезан; любимейший сверстник в детстве и собутыльник в юности Каракаллы был уже чистокровный еврей. Римский губернатор Иудей, Тиберий Александр, именовавший себя язычником, но не позабывший награбленным серебром и золотом украсить ворота Иерусалимского храма, был заклятый еврей; Юлиан Отступник собирался восстановить и сам храм и т. д., и т. д.

Тем не менее, Антонин Пий, может быть, единственный цезарь, которому анналы синагоги воздают хвалу. Но тогда как римский мир восторгался в этом преемнике сурового Адриана доблестями Тита и справедливостью Нумы, евреи восхваляли Антонина исключительно за его дикие преследования христиан, да ещё за то, что он яко бы сам подвергался обрезанию. Они даже приписывают ему долю участия в составлении первой части талмуда — Мишны[130].

Действуя таким образом, римская власть, к несчастью, повторяла роковую ошибку других правительств, бывших и будущих. Чуждые стыда, евреи не только не ценят делаемых им снисхождений, а нагло злоупотребляют ими. Никогда еврейство со своей стороны не уступало ни в чём. Наоборот, путём нищенства, шантажа или разбоя оно неизменно приобретало что‑нибудь вновь.

Ясновидцем был Катон Древний,, и если бы Рим памятовал о его “Carthaginem esse delendam”, он, вероятно, прожил бы ещё несколько столетий. Римская история в сущности распадается на два периода: карфагенский и иудейский, причём второй оказался, как это ни странно, опаснее первого. Неизвестно, понимало ли римское правительство тождество по характеру финикиян, карфагенян и евреев, явствующее из чрезвычайной близости их языков.[131]Во всяком случае, Рим опоздал свести счёты с Иудеей. Причина заключается, без сомнения, в казавшемся ничтожестве евреев. Действительно, не понимая их, трудно было допустить, чтобы они были в состоянии угрожать Риму такими невзгодами, с которыми пуническая эпопея не способна идти в сравнение. Сосредоточение сил Карфагена и разбросанность иудеев представлялись как бы несоизмеримыми. Но если древний Рим промахнулся за недостаточностью опыта, то уже никакого снисхождения не заслуживают современные нам “великие” державы, ратующие за евреев. Ратоборство подобного рода тем пагубнее для них же самих, что метод деятельности иудейской остаётся всё тем же. Самоуничижение, крокодиловы слезы, предательство замыслов, тьма и мрак в нападениях из‑за угла пребывают у евреев неизменными.

Как бы, однако, ни было, мы не пишем истории еврейства в римскую эпоху, да и не имеем возможности останавливаться на этой проблеме долго. Посему в направлении к нашей основной теме о сокровенном иудейском правительстве мы ограничиваемся единственной, но роковой картиной, относящейся к еврейскому бунту перед осадой Иерусалима Титом и нарисованной таким наставником, как Ренан[132]. Картина эта знаменательна вдвойне: как художественное произведение, своей мрачной параллелью несчастий Рима с сопровождавшими их, грозными явлениями природы; как поучение правителям государств, своей аналогией между тогдашними элементами римской истории и ужасами, пережитыми Россией в 1904—1905 годах.

Итак, обращаемся к “Антихристу”:

“Еврей оказал этому миру столько услуг и причинил столько зла, что справедливо отнестись к нему невозможно…

Неодолимая потребность в волнениях обусловливалась для еврейской среды мессиническими упованиями. Когда люди присваивают себе всемирное царство, им не легко мириться с незаметной действительностью. Мессианские теории сводились к пророчеству, которое, как говорили, было извлечено из Священного Писания и согласно которому около этого времени “должен выйти из Иудеи царь владыка вселенной…

С такими надеждами спорить нечего. Очевидность не в силах бороться с химерой, особенно когда народ уже сроднился с ней всеми силами души…

При этих условиях жгучее недоброжелательство к евреям было в древнем мире настолько всеобщим, что нигде не требовало поощрений. А когда народ в течение ряда веков преследуют все другие народы, можно быть уверенным, что на это есть какое‑нибудь основание. И в самом деле, повсюду, где еврейство добивалось господства, жизнь язычников становилась невозможной. Никакая жестокость не могла превзойти иудейскую. С другой стороны, надо было стать совершенством, чтобы свирепая исключительность, высокомерие, пренебрежение греческой и римской цивилизациями, наконец, ненависть евреев ко всему человеческому роду, не вызывали повсеместно крайнего раздражения..

Таким образом, между Римской Империей и правоверным, еврейством существовала непримиримая вражда и чаще всего дерзкими, задорными, нападающими бывали сами евреи. Принципы их презрительной экзальтации, касавшиеся отказа от уплаты податей, сатанинского происхождения всякой языческой власти, идолопоклонства, запечатленного во всех действиях гражданской жизни по римским формам, брали верх, особенно в рассматриваемую эпоху. И тогда, как и до наших дней, еврей вкрадывался повсюду, домогаясь равноправия. В действительности же он никакого равноправия не желал. Сохраняя свои особые уставы, он требовал таких же гарантий, какими пользуются все и, сверх того, исключительных для себя законов. Еврейство хотело пользоваться всеми преимуществами данной нации, не будучи ею и не принимая никакого участия в исполнении национального долга. На это никогда и ни в каком случае не мог пойти какой‑либо народ. Иностранец может быть полезен и на чужбине, но при условии, чтобы он не завладевал страной…

Если бы евреям удалось сплотить вокруг себя всех недовольных на Востоке, римскому господству здесь наступил бы конец. На деле оказалось противоположное. Возмущение сынов Иуды вызвало со стороны народностей Сирии удвоенную верность Империи. В сирийских городах со смешанным населением евреи составляли наиболее состоятельный класс. Богатство их отчасти имело причиной вынужденную несправедливость, что евреи были устранены от военной службы. Греки и сирийцы, среди которых набирались легионы, чувствовали себя уязвлёнными тем, что люди, лишённые права исполнения важнейшей гражданской обязанности и самую терпимость Рима принимавшие за привилегию, стоят, однако, выше легионеров. Ненависть же, которую надменные иудеи внушали соседям вообще, имела тот результат, что во время кажущейся дрёмы римской мощи, перед “избранным” народом оказались другие враги, не менее опасные, чем легионы Рима…

Разумеется и евреи действовали не спустя рукава!… В период между Нероном и Веспассианом Империя переживала самый серьёзный в своей истории кризис. Его как бы знаменовали страшные явления природы, завершившиеся в 79 г. по Р.Х. извержениями Везувия, от которого погибли Помпея и Геркуланум. Физическая история земли в эту эпоху доставила немало материалов самому автору Апокалипсиса. Казалось, Бог Отец покрыл лик свой. Нечистые демоны, чудовища, вынырнувшие из какой‑то таинственной тьмы, бродили по земле. Все верили, что живут накануне ещё неслыханных событий. Мир бредил иллюзиями и чудесами. Никогда люди так много не занимались прорицаниями. Верования в знамения времени были распространены повсеместно, и едва ли сотня‑другая развитых людей понимала тщету их. Хвастаясь умением разъяснять предзнаменования, шарлатаны, “халдеи”, евреи, — одним словом, бродячие хранители более или менее подлинных, ветхих бредней Вавилона эксплуатировали окружавшее повальное невежество. Совпавшие с этим же моментом дожди болидов производили сильнейшее впечатление. Кометы, затмения, ложные солнца, северные сияния, в которых чудились короны, мечи, потоки крови; знойные облака, где в пластических формах рисовались людям сражения, волшебные, страшные животные, — всё это с жадностью примечалось и, быть может, никогда так сильно не влияло на жалкие массы людей, как в эти трагические времена. Только и было разговоров, что о кровавых ливнях, об удивительных действиях молнии и о реках, поднявшихся против течения, о целых потоках слез…

Под влиянием ассирийского искусства нарождались видения, т. е. многообразный символизм, где отвлечённые идеи передавались посредством химерических воплощений, созидаемых вне всякой действительности… Не запомнят другого момента, чтобы кора древнего материка так ужасно волновалась, как в этот грозный, роковой период. Земной шар содрогался в конвульсиях. Уже в течение двух столетий почва Малой Азии колебалась непрерывно. Городам то и дело приходилось перестраиваться, в иных же местностях, как например в Филадельфии, подземные удары стали наконец повторяться чуть не ежедневно. Траль постоянно лежал в развалинах. В 17 г. по Р.Х. произошло разрушение 14 городов в области Тмола и Мессогиса; то была самая потрясающая из катастроф данного рода, о какой только слышали до этих пор. Затем, однако, 23, 33, 37, 46 и 53 годы были отмечены ещё худшими бедствиями в Греции, Азии и Италии. Антиохия не переставала страдать от подземного огня. Далее, начиная с 59 года, не было в Азии почти ни одного года, который не ознаменовался бы опять какой‑нибудь новой бедой. В 60 г. была уничтожена вся долина Ликейская, а в частности, расположенные там христианские города Лаодикея и Колоссы. Если подумать, что здесь именно и был центр идей милленаризма, сердце семи церквей, колыбель “Апокалипсиса”, невольно приходится допустить, что между откровениями с Патмоса и переворотами земного шара существует тесная связь…

Вообще же говоря, среди изложенного мы имеем дело с редким примером взаимодействия между историей человечества и материальной жизнью земного шара…

Действительно, рядом с указанными явлениями природы и обусловливавшимся ими состоянием умов происходили ужасы на сцене политической. В Риме один за другим следовали Каллигула, Клавдий и Нерон, на мрачном сладострастии и свирепом безумии которых как бы отражались физические бедствия эпохи. Кровь повсюду текла ручьями. Сама смерть Нерона в стольких отношениях казавшаяся избавлением, явилась, однако, исходным пунктом многих гражданских войн. Восстание по ту сторону Альп и борьба галльских легионов под командой Виндекса и Виргиния были не менее ужасны. Галилея давно уже стала театром беспримерного истребления народа. Не напрасно и про Ирода выразился историк, что “он взобрался на трон как лисица, царствовал как тигр и подох, как бешеная собака!..” Война Карбулона против парфян была сопряжена с бесчисленными убийствами. Благодаря казням, амфитеатр обратился в ад. Жестокость военных и гражданских нравов стерла с лица земли всякое милосердие…

“Христиан — львам!…” — пронеслось, как отчаянное проклятие тогдашнего мира над самим собой…

Раскалённая атмосфера римской истории была, наконец, отравлена и событиями в Иудее. Всем еврейством овладел припадок бешенства, который можно сравнить лишь с тем, что внезапно овладел целой Францией в период революции 1871 года. Сверхестественные недуги, от которых отреклась древняя медицина, стали, казалось, обычным положением иудейского народа. Наблюдая евреев можно было бы заключить, что они уже пошли на всё и хотят всех в человечестве превзойти неистовствами…

Глубокой осенью 64 или в начале 65 года после Р.Х. на место Альбина прокуратором Иудеи был назначен Гессий Флор, женатый на подруге императрицы Пошей‑Сабины, Клеопатре. Вскоре же евреи оказались для него невыносимыми из‑за подозрительности их образа действий, привычки кляузничать по пустякам и недостатка уважения к римским военным и гражданским властям. Эта неприязненность перешла в суровое напряжение, так что любого ничтожного повода было достаточно, чтобы произошёл взрыв. Такой именно повод вызвал 16 или 17 мая 66 года столкновение между войсками Гессия Флора и евреями. Прокуратор выбыл в Цезарею, оставив только одну когорту в башне Антония. Странность удаления Флора с царём Агриппой разожгла иудейское самомнение. Доводя до крайности принцип, по которому жертвы должны приноситься только евреями и для евреев, сын первосвященника Анании, “комендант храма” Элизар, заставил упразднить молитвословия за императора и за благоденствие Рима. Бунт разгорался…

Отчаявшись что‑либо поделать с “распропагандированными” народными массами, высшее духовенство и аристократия просила Флора и Агриппу вернуться, но, по свидетельству Иосифа Флавия, Флору нужна была война, на пути которой погибла бы еврейская нация и он наотрез отказался. Между тем евреи под командой Элиазара и Мена‑хема (сына того Иуды Гавлонита, который за 60 лет до этого впервые взбунтовал евреев) осадили покинутую Флором когорту. Долго защищались в своей башне римляне, и хотя, наконец, голодом были принуждены капитулировать, но сдались только получив обещание Элиазара, что их жизнь будет пощажена. Разумеется, Элиазар тотчас же велел перебить их всех, кроме начальника когорты Метилия, обещавшего дать себя обрезать…

Императорский легат в Сирии, Цестий Галл, быстро двинулся с войском к Иерусалиму из Антиохии. Исконная ненависть местного населения к евреям и страх в виду тех успехов, которые летом 66 года удалось достигнуть их революции, доставили Галлу значительные, хотя мало надёжные подкрепления. Сначала всё шло хорошо. Но 24 июля императорский легат был разбит бунтовщиками в Габаоне (10 вёрст от Иерусалима), так что лишь 5 ноября он мог двинуться на город вновь, и хотя, по словам Иосифа Флавия, имел бы несомненный успех, однако, 8 ноября 66 года отступил и, преследуемый мятежниками, не без труда спасся в Антипатрию…

Если принять во внимание обстоятельства того времени, — междуцарстие, восстания в Галлии и Германии, несчастную войну с парфянами и общее состояние умов, то кровные оскорбления, нанесённые ему в Иудее, казалось, должны были положить конец владычеству Рима в Сирии и Палестине. Но по закону всех движений этого рода еврейская революция только и делала в свою очередь, что сама себя убивала. Без всякого консервативного балласта корабль, отданный во власть безумствующему экипажу, не мог не стремиться к собственной же погибели…

Однако, сама по себе ярость “избранного” племени против Римской Империи была бы ещё недостаточной. Евреи не замедлили пожать и плоды своей ненависти к человеческому роду. Едва Галл успел отступить из Иерусалима, как по всему Востоку пронёсся как бы общий лозунг, вызывая повсюду страшные избиения евреев. Сирийцы и греки решили сами покончить с ними. Как только обнаружилось, что между Иудеей и Римом началась война, так все, в особенности сирийцы, заключили, что могут вырезать евреев безнаказанно. В Цезарее и Скифо‑полисе сыны Иуды были истреблены поголовно на протяжении лишь нескольких часов. Образовав вооружённые отряды, евреи, со своей стороны, уничтожали сирийцев в Филадельфии, Гезебоне, Пелле, Герасе, Аскалоне, Себасте, Акведоне, Газе и др. местах. Сирийцы отвечали в Акре, Тире, Гадаре, Гиппосе, Гавлотиниде, Декополисе и т. п. Эпидемия “погромов” распространилась до Египта. Здесь ненависть между евреями и греками достигла кульминации, особенно в Александрии, где образуя настоящую независимую республику, сыны Иуды давно угнетали и отравляли всё вокруг…

Тем временем засияла звезда Флавиев, и сперва Веспассиан, а за ним Тит, рассудили покончить с Иерусалимом. Уже в Скофополисе часть евреев сражалась на стороне сирийцев против собственных единоплеменников. Тита окружали евреи же: Агриппа II, Вероника, Тиверий Александр и Иосиф Флавий, подобно тому, как иудейские актёры и актрисы льстили и заискивали перед Нероном, жена которого, Поппея‑Сабина, бъиш даже благочестива, как выражается Иосиф Флавий, т. е. сама иудействовала. Кроме названных легитимистов‑эмигрантов, хотя и невольными, союзниками Тита являлись коноводы разных враждовавших еврейских партий. Они преследовались и истреблялись взаимно с таким ожесточением, какое можно встретить разве только в иудейской среде. На справку же довольно вывести хотя бы кровожадную дуэль шаек Иоанна Гискалъского и Симона — сына Гиоры. Еврей всегда жесток, когда в его руках сила, а ради утоления своей дикой ненависти он не затруднится в отречении и от Моисея…”

Так называемая Иерусалимская война явилась неизбежным отсюда результатом, раскрыв логически как бешенство озверения, так и сатанинское пренебрежение евреев к гибели собственного отечества…

Не входят в нашу задачу картины осады Иерусалима, её злодеяния и ужасы. Мы хотели показать только в общих чертах, какова иудейская революция даже по описанию Ренана, друга евреев.

Параллель с 1905 годом в России напрашивается невольно, а этого с нас достаточно.

Жаловаться на кого бы то ни было “избранному” народу, во всяком случае, не приходится. Вместо нынешних лицемерных воплей о неудаче замыслов ему надлежало бы почаще вспоминать о результатах своего бунта в 66—70 гг. по Р.X. и, утешая нас “иллюминациями” и бомбами, отнюдь не терять из вида, что уже были времена, когда на сынов Иуды охотились, как на хищных зверей. А дабы не сомневаться в этом, да и во многом другом из описанного сейчас периода либо по поводу беспросветных данных об иудейском народе вообще, не мешает перечитывать хотя бы исследования еврея же Иосифа Флавия…

Так было в древности. А если в наши дни усматриваются на пути иудаизма формально другие приёмы, то ничто не изменилось по существу. Теперь, как и прежде, в искусстве возбуждать негодование сыны Иуды не знают соперников!…

Ничего не стоят их жалобы на “угнетение”. Это заведомая неправда. Как в древнем Риме, так и в нынешней России еврейство играло одну и ту же роль, хотя в обеих революциях являлось угнетателем даже в собственной среде. Припомним отвратительные сцены, происходившие за время осады Тита в самом Иерусалиме вместо благородного раскаяния либо самоотверженной защиты сообща. Оно плакалось ещё на реках вавилонских, а между тем, как уже было замечено выше, известный раввин Минор в учебнике для еврейских школ утверждает, что плакаться было нечего. Да и оставаясь именно в Вавилоне ещё в течение тысячи лет после Навуходоноссора и здесь же написав талмуд, сыны “избранного” народа достаточно показали, чего стоят их слезы.

Таким же бывает “освободительное” движение евреев повсюду и в наши дни, яко бы ради избавления их от гнёта.

Нельзя не отметить, кстати, что сам граф Л. Н. Толстой в творящихся у нас революционных “глупостях и гадостях”, как он выражается, видит психоз на почве беззастенчивости, способствующей понижению общего морального уровня. “Понижение же этого уровня, в свою очередь, выгодно и удобно всем людям безнравственным, а потому — чем безнравственнее люди, тем они усерднее занимаются общественным переворотом”.

Соображая изложенное, мы не можем не указать на саму обстановку “русской” революции. Мрак и уныние предшествовали в России японской войне. Нанесённый же презренным и, казалось, ничтожным врагом удар достоинству нашему стал безмерно тягостен в материальном и невыносим в духовном отношении. Позорные деяния, увеличившие скорбь, развивались ещё за время войны и внутри России, а затем, истерзав её, привели на край гибели… Издеваясь над этим, иудаизм эксплуатировал наше горе для утверждения своей тирании ещё более унизительной и коварной. Столько злобы и предательства, такого глумления не могло выдержать поруганное сердце. Отсюда реакция безумия. Она проявлялась тем сильнее, а бред самоистребления пылал тем отчаяннее, чем туманнее были события, невероятнее обман и ужаснее разочарование.

Наглость клеветы и змеиная желчь бешеной стаи органов еврейской прессы рассчитаны на невежество, озлобленность и корыстолюбие её “сознательных хулиганов”. Никому раньше неведомые и ничего терять не имеющие, нередко беглые “редакторы”, обыкновенно инородцы, бьют на “розницу” и скандал; разжигают хищнические инстинкты толпы и кадят её властолюбию; угождают варварству и, проституируя “свободу”, тем бесцеремоннее превозносят злодеяние, чем оно отвратительнее, а при первой опасности скрываются безнаказанно… Читателей же своих они, как кошек “за хвост таскают и туда, и сюда”.

Настало время, когда Шейлоки‑“освободители” стали у нас “содержать мебелированные комнаты для артистов без ангажемента”. Весь ум евреев в том и заключается, что он всегда играл и будет спекулировать соблазнами толпы, ровно ничего не стесняясь. “Закоптелые” в плутнях и презирающие труд сыны Иуды считают мошенничество справедливым налогом на человеческую глупость.

“Еврейское племя неизменно в обманах и праздности упражняется” — всенародно заявляли уже польские маршалы (предводители дворянства) в 1797 году.

Возвращаясь к Риму, мы не только в нём видим прообраз судеб нашего отечества, но и, как уже сказано, сохраняем убеждение, что в его гибели весьма повинны евреи. Кончина мировой державы свершилась, увы, именно тогда, когда не стало римлян, а на их месте оказались… сыны Иуды в самом же Риме. Его смерть — великая и благородная проблема для историка. Она, как известно, была затрагиваема неоднократно, но далеко не разрешена. И теперь для неё ещё не настало время. Недаром о царстве Эдома, как они называют Рим, с таким бешенством отзываются проницательные авторы талмуда.

Лишь с дальнейшим расцветом иудейского вопроса и углублением его разработки, откроются пути к разумению истинных причин упадка и разложения Римской Империи. Тогда и нынешние европейские народы поймут, наконец, какова сила тайного иудейского правительства.

Мы же со своей стороны припомним хотя бы дело Флакка…

VI. Земля Обетованная. Всё, уже известное, достаточно иллюстрирует проблему о замыслах сынов Иуды на мировое господство. Но для постижения оной имеются ещё особые данные.

“Еврейский вопрос не столько за нами, как перед нами”, — говорит согласно с истиной такой глубокий мыслитель, как Евгений Дюринг.

Это — вне сомнений, ибо еврейство отнюдь не достигло своей кульминации, а стремится к этому неудержимо, за последнее же время — гигантскими шагами.

В свою очередь известный автор, да притом же сам еврей, Вейнингер[133]приходит к следующему выводу:

“История еврейского народа представляет для его потомков не сумму когда‑то случившегося, прошедшего; нет, она скорее служит источником, из которого он черпает новые мечты и гордые упования. Еврей ценит своё прошлое отнюдь не как нечто минувшее и безвозвратное, а именно, как своё будущее…”

Взгляд, безусловно, верный и для всякого, кто сколько‑нибудь понимает евреев, не устранимый (см. Пс. CIX, 2, 4, 5 и 6).

Равным образом учёный еврей, бывший раввин, а ныне аббат, Иосиф Леманн, свидетельствует, что “идея мирового господства никогда не покидала воображения Израиля”.

Таких и подобных цитат можно было бы привести любое количество, если бы вообще требовалось доказывать основную для сынов Израиля аксиому.

Тексты из Талмуда и Шулхан‑Аруха переведённые профессором Пранаитисом[134]ещё раз подтверждают сказанное. Не затрудняя собрание чтением, я, однако, ссылаюсь на талмудические узаконения об иноплеменных владыках, а также на постоянные моления сынов иуды о пришествии Мессии, как беспощадном мстителе за “избранный народ”. В особенности же знаменательна произносимая евреями и в наше время молитва накануне Пасхи:[135]

“Молим Тебя, Господи, излей гнев Твой на народы, не познающие Тебя, и царства, не признающие имени Твоего. Излей, Господи, на них гнев Свой и порази их в лютом гневе Своём. Гони их, Господи, в ярости Своей и сотри в порошок!…

Доколе еще сила Твоя будет пленена и честь Твоя будет во власти угнетателя? О, Боже, пробуди силу Свою и направь гнев Свой на наших врагов! Отними у них силу…

Отними, Господи, всякую надежду беспутных. Порази, Господи, всех еретиков во мгновение ока! Истреби поскорей всех врагов народа Твоего. Вырви с корнем, переломи и раскидай строптивое царство. Господи, скорей, вот теперь, порази их!”

Независимо от изложенного, надо иметь в виду следующее.

Тогда, как по христианскому верованию Ветхий Завет дан хотя и одним евреям, но лишь во времена, сему некогда довлевшие, а после Рождества Христова восприял силу Новый Завет, согласно учению иудейскому, наоборот, Ветхий Завет есть единственный источник верования, данный “избранному народу” навсегда, а потому равно обязательный как в дни Синая, так и ныне.

Таково основное положение для всего еврейства и не может быть иным, потому что, являясь, по незыблемому для евреев убеждению, лишь толкованием и развитием Ветхого Завета, Талмуд и Шулхан‑Арух должны быть, в свою очередь, почитаемы священными и в настоящее время, а между тем, они перестали бы существовать вовсе с ограничением обязательности Ветхого Завета каким‑либо периодом иудейской истории. Это подтверждается также и логичностью того принципа Талмуда, за силой которого всякое покушение еврея хотя бы на одну букву Торы (Пятикнижия Моисея) признаётся тягчайшим из богохульств, а потому карается смертью.

Твёрдо запомнив всё это, нельзя заблуждаться и относительно понимания евреями следующих текстов, в существе подтверждённых и 700 лет спустя (Пс. С1Х):

“Израиль есть первенец мой. Ты — народ святой у Господа Бога твоего. Тебя избрал Господь Бог твой, чтобы ты был собственным его народом из всех народов, которые на земле”(Исх. IV, 22. Втор. VII, 6).

“Не можешь поставить над собой царём иноземца, который не брат тебе”(Втор. XVII, 15).

“Я, благословляя, благословляю тебя и, умножая, умножу семя твоё, как звёзды небесные и как песок на берегу моря, и овладеет семя твоё городами врагов твоих”(Быт. XXII, 17).

“Странствуй,… и Я буду с тобой. Дам потомству твоему все земли эти”(BbiT.XXVI, 3—4).

“И придут иноземцы и будут пасти стада ваши и сыновья чужеземцев будут вашими землевладельцами и вашими виноградарями. А вы будете называться священниками Господа, служителями Бога вашего будут именовать вас. Будете пользоваться достоянием народов и славиться славой их”(Исаи LXI, 5—6).

“Когда же введёт тебя Господь Бог твой в землю, которую Он клялся отцам твоим Аврааму, Исааку и Иакову дать тебе с большими, хорошими городами, которых ты не строил, и с домами, наполненными всяким добром, которых ты не наполнял, и с колодезями, высеченными из камня, которых ты не высекал, с виноградниками и маслинами, которых ты не садил, ты будешь есть и насыщаться”(Втор. VI, 10—11).

“И когда Господь Бог твой предаст его (город) в руки твои, порази в нём весь мужской пол остриём меча. Только жён и детей, и скот, и всё, что в городе, сею добычу его возьми себе и пользуйся добычей врагов твоих, которых предал тебе Господь Бог твой. Так поступай со всеми городами, которые от тебя весьма далеко, и которые не из числа городов народов сих. А в городах этих народов не оставляй в живых ни одной души”(Втор. XX, 13—16).

“Сыновья иноземцев будут строить стены твои и цари их служить тебе, ибо народы и царства, которые не захотят служить тебе, погибнут, и такие народы совершенно истребятся”

(Исайи LX, 10 и 12).

“Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай врост.(Втор. XXIII, 20).С иноземца взыскивай, а что будет у брата твоего — прости”(Втор. XV, 3).

“Ибо Господь Бог твой благословил тебя, как Он говорил тебе. И ты будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы. И господствовать будешь над многими народами, а они над тобой не будут господствовать”(Втор. XV, 6).

“И будут всегда отверзсты врата твои, не будут затворяться ни днём, ни ночью, чтобы было приносимо к тебе достояние народов и приводимы были цари их”(Исаи ЕХ, 11).

“Истребишь все народы, которые Господь Бог твой даст тебе, да не пощадит их глаз твой!”(Втор. VII, 16).

“Ты будешь насыщаться молоком народов и груди царские сосать будешь”(Исайи ЕХ, 16).

“И будут цари питателями твоими и царицы их (других народов) кормилицами твоими; лицом до земли будут кланяться тебе и лизать прах ног твоих”(Исайи XEIX, 23).

“И предаст тебе Господь Бог твой царей в руки твои, и ты истребишь имя их из поднебесной!”(Втор. VII, 24).

Если бы далее за комментариями этих узаконений мы обратились к Талмуду, то, без сомнения, достигли бы уже слишком больших преимуществ в аргументации рассматриваемой проблемы.

Тем не менее, мы не вправе умолчать хотя бы о мессианизме, а в частности, о восстании евреев при императоре Адриане в 135—137 гг. по Р.Х. Главарями этого бунта являлись, как известно, свирепый раввин Бен‑Акиба и кровожадный лже‑мессия Бар‑Кохеба. Мы уже знаем, что в период восстания, истребляя греков‑христиан сотнями тысяч, обезумевшие от властолюбия и мстительности евреи перепиливали своих жертв надвое, упивались их кровью, опоясывались внутренностями, из черепов сооружали гекатомбы и танцевали danse macabre вокруг. Касаясь этих злодеяний вновь, мы по поводу Бар‑Кохебы и в новое доказательство неизменности существования иудейского правительства имеем в виду привести для примера о мессиях нижеследующее.

Извесный аббат Леманн называет их так: Симон‑волхл в Палестине в 34—37 годах по Р.Х.; Феуда в 45 году; Менандр — тогда же; Досифей — там же, 50—60 гг.; Бар‑Кохеба — там же в 135 году; Моисей на острове Крит в 434 году; Юлиан в Палестине в 530 году; один сириец в царствование Льва Исаврянина в 721 году; Серений в Испании в 724 году; ещё лже‑мессия во Франции в 1137 году; еще в Персии в 1138 году; ещё в Кордове в 1157 году; ещё в Феце, ещё в Аравии и ещё на берегах Евфрата, все трое в одном и том же 1167 году; ещё раз мессия в Персии в 1174 году, Давид Алмассер в Моравии в 1176 году; опять лже‑мессия там же в 1280 году; Давид эль‑Давид в Персии в 1199 или 1200 году; Измаил София в Месопотамии в 1497 году; раввин Лембек в Австрии в 1500 году; снова лже‑мессия в Испании в 1534 году; ещё лже‑мессия в Ост‑Индии в 1615 году; опять лже‑мессия в Голландии в 1624 году и Цабафаи Тцеви в Турции в 1666 году.[136]

Установив изложенное, мы убеждаемся вновь, что “избранный” народ в ожидании своего Мессии — великого поработителя иноплеменников должен был обезопасить своё бытиё, несмотря ни на какие превратности, т. е. обеспечить существование собственного правительства, а, следовательно, организовать его втайне.

Ход событий вполне подтверждает этот логический прогнозис.

При сокрушении Иерусалима Титом (70 г. по Р.Х.), началось первое рассеяние иудеев по лицу земли. Второе совершилось при Адриане, после разгрома Бар‑Кохебы (137 г.). Сыны Иуды были окончательно изгнаны из Иерусалима и Палестины, а потому разбежались во все четыре стороны.

Те, кому во времена Тита удалось спастись от меча и огня либо от рабства, кинулись в разные стороны Европы и Азии, частью на юг и запад Иудеи, частью в Египет, Италию, Испанию и другие римские провинции. Эти евреи именовались западными. Их непосредственный глава проживал в Палестине, чаще всего в Яфнии либо в Тивериаде. Происходя из левитов, он носил титул Патриарха Иудеи; решал вопросы совести и важные дела народа вообще; имел верховное руководство над всеми синагогами, располагал корпусом офицеров, называвшихся апостолами и разносивших его приказы еврейству по самым отдаленным концам римского государства; определял и собирал налоги; вообще, играл роль монарха, хотя и ограниченного, как объяснено ниже.

Такие патриархи действовали явно или потаённо, соображаясь с настроением императоров относительно еврейства. С течением времени, разбогатев чрезвычайно, патриархи стали по иудейскому обыкновению заниматься интригами, подкупами и пронырством сначала при римском, а затем и при византийском дворах. В 429 году по Р.Х. Феодосии Младший, император Византии, запретил им устанавливать и взимать подати и с этого времени нет упоминаний о патриархах Иудеи в истории. Но отсюда ещё не следует, что они и в действительности прекратили своё бытие. Надлежит отметить, во всяком случае, что их деятельность носила характер второстепенный, гак как была нодчиис‑на иной — верховной власти во Израиле.

Другая часть иудейского народа, и даже самая избранная, между прочим, заключая в своей среде потомков Давида, направилась в Сирию, Армению, Грузию, Персию и Вавилонию. Грузинские и армянские историки подтверждают сказания Талмуда о том, что в течение первых веков но рассеянии Израиля еврейский элемент господствовал в Грузии, и что, с другой стороны, на Кавказе королевская династия и Армении Багратидов или Пагратидов (отсюда — Багратионы) славились своим происхождением от иудейских царей и носила в своём щите арфу Давида. Противополагаясь евреям Запада эти аристократические семьи иудейские стали называться евреями Востока, а их главари — потомки Давида и приняли титул Князей Пленения либо Изгнания. Авторы талмуда строго различают таких князей от патриархов Иудеи, им подчинённых. Князья или Эшмалотарки располагали неограниченной властью над всеми детьми Израиля, но управляли восточными евреями непосредственно, а западными — через патриархов. Первым упоминанием в истории князем был Гуна (второе столетие по Р.Х.), современник Иуды Святого, патриарха иудейского. С третьего по одиннадцатое столетие Князья Изгнания действовали всенародно, покупая благорасположение сменявших друг друга династий в Вавилонии. Талмуд утверждает, что при этих князьях был восстановлен и Санхедрин. А что официальная редакция Талмуда, пользующаяся непререкаемой святостью у евреев доныне, была разрабатываема на протяжении нескольких столетий в Вавилонских академиях — Суре, Нумбедидте н Негардее, это достаточно известно. Что же касается верховной власти Эшмалотарков, то сам вавилонский Талмуд (тр. Санхедрин, 5а), безусловно, к ним относит пророчество Иакова (Бытие XLIX, 10 ): “не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его”. Буквальный же текст талмуда, сего касающийся, таков:

«Это они, Эшмалотарки, „Князья Изгнания“, Вавилонии, держат скипетр Израиля»

По примеру патриархов в Иудее Эщмалотарки Вавилонии несоразмерно разбогатев, принялись за придворные и международные интриги. Певидимому, они не раз принимали благосклонное участие и в дворцовых революциях сначала Рима, а потом Константинополя. Сделавшись же поддаными багдадских калифов, Эшмалотарки могуществом и надменностью привлекли на себя вражду повелителей мусульманства. В 1005 году калиф багдадский закрыл многочисленные цветущие академии, разогнал талмид‑хохимов и предал смертной казни последнего Князя Изгнания Эзекию. Однажды начавшись, преследования распространились уже на всё иудейство калифа и вынудили тамошних евреев покинуть давно насиженные места. Одни из них нашли убежище в Аравии, другие, и притом большинство, кинулись на Запад либо через южные полуострова Европы, либо северным берегом Африки и разбрелись повсюду. Тем не менее, новоявленный центр иудейства образовался в Испании. Гренада, Севилья и Кордова заменили Суру, Пумбедидту и Негардею и дали многих приснопамятных учителей Израилю. Отсюда вышли Маймонид, Абарданэль, Исаак Леонский и другие знаменитости. Немного спустя талмудизм, да ещё самый ортодоксальный, укрепился в Монпелье на юге Франции в Лангедоке ‑французской Иудее. Смешанные браки местного дворянства с красивыми еврейками и сарацинками послужили источником альбигойской ереси. Распространяясь на северо‑восток, сперва по Германии, иудаизм произвёл здесь столь дивный плод, как рабби Исаак Луриа, который для обучения Каббале летал каждую ночь на небеса в тамошнюю академию, а умирая, оставил иудейскому миру такое чудо из чудес в каббалистической сфере, как его ученик Хаим Витал. Впоследствии волны Талмуда и Каббалы проникли в Польшу и Литву, где три великие академии Месопотамии ещё раз нашли себе преемниц в Кракове, Люблине и Вильне. Наконец, с 1905 года талмудизм и каббалистика разошлись через сынов Иуды по всей многострадальной России…

Date: 2015-08-24; view: 281; Нарушение авторских прав