Абсолютное Дао

Дао, о котором можно рассказать, не является абсолютным Дао. Позвольте мне рассказать вам, как Лао Цзы писал свои строки Дао Дэ Цзин, потому что это поможет вам их понять. На протяжении 90 лет Лао Цзы просто жил, он не делал ничего больше. Он жил полноценной жизнью. Много раз ученики просили его записать его высказывания, но он говорил им каждый раз: Дао, о котором можно рассказать, не будет абсолютным Дао. Истина, о которой можно рассказать, сразу пе рестаетбыть таковой. Поэтому он ничего не говорил и не писал. Тогда что около него делали ученики?

Они просто пребывали с ним. Они жили с ним, передвигались с ним, они просто впитывали его существо. Будучи рядом с ним, они старались быть открытыми, старались ни о чем не думать, они становились все более молчаливыми. В этой тишине он приходил к ним, он стучался к ним в двери.

90 лет он отказывался говорить или писать что-либо. Это было его главным правилом: истине нельзя научить. В то мгновение, когда вы претворяете истину в слова, она перестает быть истиной, само произнесение делает ее ложной. Ей нельзя обучить. Самое большее, что вы можете сделать, — обозначить ее. И это обозначение должно быть вашим естеством, всей вашей жизнью, это не может быть выражено словами. Он был против слов, он был против языка.

Говорят, что каждое утро он отправлялся на прогулку, а его сосед следовал за ним. Зная, что Лао Цзы не любит говорить, что он был человеком тишины, сосед всегда молчал. Даже «здравствуйте» было непозволительным, даже разговоры о погоде считались непозволительными. Сказать «Какое красивое утро!» было бы уже болтовней. Лао Цзы совершал длинные прогулки, на многие мили, а сосед следовал за ним.

Так продолжалось в течение многих лет, когда однажды гость, остановившийся в доме соседа, тоже захотел прогуляться, и сосед взял его с собой.

Он не знал ни Лао Цзы, ни его принципов. Он чувствовал себя не в своей тарелке, потому что хозяин дома все время молчал, а он не мог понять, почему они молчат. Тишина действовала на него угнетающе.

Если ты не знаешь, как молчать, это тяжело для тебя. Вы общаетесь, не просто произнося фразы — нет. Вы освобождаетесь от бремени, не просто произнося слова. На самом деле, общение с помощью слов невозможно, возможно противоположное — вы можете избежать общения. Вы можете говорить, вы можете создать экран из слов вокруг вас, так что реальная ситуация будет неизвестна окружающим. Вы окутываете себя словами.

Человек чувствовал себя обнаженным, задыхающимся, ему было неловко. Поэтому он просто сказал, когда солнце всходило: «Какое красивое солнце. Посмотрите! Какое красивое солнце всходит! Какое красивое утро!»

Вот и все, что он сказал. Но никто ему не ответил, потому что сосед знал, что Лао Цзы это не понравится. И, конечно, Лао Цзы сам ничего не ответил.

Когда они возвратились, Лао Цзы сказал соседу: «С завтрашнего дня не бери с собой этого человека, он просто болтун». А он сказал всего лишь: «Какое красивое солнце. Какое красивое утро!» И это за двух-или трехчасовую прогулку. Но Лао Цзы сказал: «Не бери больше этого болтуна с собой. Он слишком много говорит без толку — у меня тоже есть глаза, я сам вижу, что восходит солнце и что оно красиво. Зачем об этом говорить?»

Лао Цзы жил в истине. Он избегал разговоров об истине, которую познал, и отвергал идею того, что он должен записать свои мысли для последующих поколений.

В возрасте 90 лет он покинул своих учеников. Он попрощался с ними и сказал: «Теперь я держу путь в горы, в Гималаи. Я иду туда, чтобы подготовиться к смерти. Хорошо жить с людьми, хорошо пребывать в мире, пока ты живешь. Но когда смертный час близок, лучше остаться в полном одиночестве, так вы становитесь ближе к первоисточнику вашей чистоты и одиночества, незагрязненному миром».

Истина не может быть выражена по многим причинам. Одна из самых главных: истина познается в тишине

Ученики очень опечалились, но что они могли поделать? Они шли за ним сотни и сотни миль, и на всем протяжении пути Лао Цзы пытался убедить их возвратиться. Затем, в одиночку, он пересек границу и был схвачен стражником, который тоже был учеником. Он сказал: «Если ты не напишешь книгу, я не пропущу тебя через границу. Ты должен сделать это для человечества. Напиши книгу. Это долг, который ты должен заплатить, иначе я не позволю тебе пересечь границу». И в течение трех дней Лао Цзы находился в плену у собственного ученика.

Это красиво. Это замечательно. Его заставили — и вот как на свет появилась маленькая книга Лао Цзы «Дао Дэ Цзин». Он вынужден был написать ее, потому что иначе ученик отказывался пропустить его через границу. Ученик обладал властью, он мог создать ему неприятности, поэтому Лао Цзы вынужден был написать книгу. Он закончил ее за три дня.

Вот первое предложение в книге:

«Дао, о котором можно рассказать, не является абсолютным Дао».

Это первое, что он должен был сказать: то, что можно выразить словами, не является правдой. Это вступление к книге. Оно просто предостерегает вас: за ним последуют слова, но не становитесь их жертвой. Помните бессловесное. Помните то, что не может быть передано словами, с помощью языка.

Дао может быть передан, но только от естества к естеству. Он может быть передан только когда вы с учителем, только с учителем и ничего не делаете, даже не практикуетесь в чем-либо. Просто когда находитесь с учителем, он может быть передан.

Почему истину нельзя выразить словами? В чем трудность? Этого нельзя сделать по многим причинам. Первая и самая главная причина в том, что истину всегда постигают в тишине. Когда прекращен ваш внутренний разговор, тогда ее можно постигнуть. А как передать словами то, что постигается в тишине? Это опыт. Это не мысль. Если бы это была мысль, ее можно бы было передать словами, не возникло бы никаких проблем. Какой бы сложной ни была мысль, всегда можно найти способ ее выразить. Самая сложная теория Альберта Эйнштейна, теория вероятности, может быть тоже выражена символом. Нет никаких проблем. Слушатель, может быть, не поймет, но не в этом дело. Ее можно выразить.

Говорят, что во времена Эйнштейна на земле было всего лишь десяток людей, которые понимали его и то, что он говорил. Но даже этого достаточно. То, что понял хотя бы один человек, уже можно выразить словами. А если сейчас нет ни одного человека, который может это понять, может быть, спустя столетия появится такой человек. И в этом случае мысль выражена. Одна вероятность того, что кто-то когда-нибудь поймет, говорит о том, что мысль уже выражена.

Истина не может быть выражена лишь потому, что само постижение ее происходит в тишине, при отсутствии звуков и мыслей. Вы достигаете ее не через ум, ум отступает. Как вы можете использовать то, что как необходимое условие должно быть отброшено перед тем, как постигнуть истину? Запомните правило: если ум может постигнуть что-то, он может это выразить, если же не может, то и выразить это для него невозможно.

Язык напрасен, бесполезен. Истина не может быть выражена языком.

Зачем тогда нужны все священные писания? Зачем нужен Лао Цзы? Зачем тогда нам нужны Упанишады? Они все пытались сказать о том, что не может быть выражено словами, в надежде, что у вас появится желание познать ее. Истина не может быть выражена словами, но в самой попытке словесного выражения скрыто желание слушателя познать то, что не может быть выражено. Может быть, этим спровоцирована жажда. Жажда живет внутри вас, ее нужно лишь немного подтолкнуть. Вы уже чувствуете жажду

— как может быть иначе? Вы не расслаблены, вы не испытываете экстаз — вы чувствуете жажду. Ваше сердце пылает огнем. Вы ищете что- то, что сможет утолить вашу жажду, но не найдя воду, не найдя источник, постепенно вы пытаетесь подавить в себе эту жажду. Это единственный выход, иначе это слишком, она не даст вам жить. И вы подавляете ее.

Мастера, такие как Лао Цзы, прекрасно знают, что истину нельзя выразить словами, но желание выразить ее спровоцирует что-то,

поднимет подавленную жажду на поверхность.

И как только жажда оказывается на поверхности, начинается поиск.

«Дао, о котором можно рассказать, не является абсолютным Дао».

Самое большее, оно может быть относительно.!

Например, мы можем рассказать что-то о I свете слепому человеку, прекрасно осознавая | невозможность передачи идеи света, потому ' что он никогда этого не испытал.