Глава тридцатая. Я задыхаюсь в этом контейнере, сердце бьется, как крылья у синегорлого колибри

Я задыхаюсь в этом контейнере, сердце бьется, как крылья у синегорлого колибри. Словно у ребенка, играющего в прятки, от нервного возбуждения у меня перехватило живот. Я похожа на собаку, которая валяется на спине, пытаясь прогнать блох. Пожалуйста, Джастин, не найди меня такой, лежащей на спине в контейнере у тебя в саду, среди обрывков полиэтилена, пустых банок и прочего мусора. Я слышу, как шаги удаляются вниз по ступенькам, ведущим к его подвальной квартире, и дверь закрывается.

Во что же я все-таки превратилась? В трусиху. Струсила и позвонила в дверь, чтобы не дать Джастину рассказать Элу об их отце, а потом, испугавшись, что играю в бога с двумя незнакомцами, бросилась наутек, прыгнула и приземлилась на дне контейнера. Какая метафора. Я не уверена, что вообще когда-нибудь осмелюсь с ним заговорить. Не представляю, как я найду слова, чтобы объяснить то, что чувствую. Наш мир не слишком спокойное место, и истории вроде этой часто печатаются на страницах таблоида «Enquirer» или в женских журналах. Помимо самой истории, там красовалась бы я на кухне у папы, одиноко глядящая в камеру. Без косметики. Нет, расскажи я ему все, Джастин ни за что бы мне не поверил, – но поступки красноречивее, чем слова.

Лежа на спине, я смотрю вверх на небо. Лежа на животе, облака смотрят вниз прямо на меня. Они удивленно проплывают над женщиной, лежащей в контейнере, и созывают отставших, чтобы и те насладились этим зрелищем.

Собирается все больше облаков, спешащих поглазеть, о чем ворчат остальные. Потом и они проплывают мимо, оставляя меня любоваться синим небом с редкими белыми клочками. Я едва ли не слышу, как громко смеется моя мама, предлагая друзьям взглянуть на ее дочь. Представляю, как она заглядывает за край облака, свесившись слишком далеко, как папа на балконе в Королевской опере. И сама улыбаюсь своим мыслям.

Теперь, выбираясь из контейнера и стряхивая с одежды пыль и мусор, я пытаюсь припомнить, какие еще из тех дел, которые, по желанию ее отца, должен выполнить тот, кого он спас, называла Бэа.

– Ради бога, Джастин, успокойся. Ты меня нервируешь. – Дорис сидит на ступеньке, наблюдая, как Джастин расхаживает по комнате.

– Не могу я успокоиться. Разве ты не понимаешь, что это значит? – Он протягивает ей две карточки.

Она широко распахивает глаза:

– Ты спас кому-то жизнь?

– Ну да. – Он пожимает плечами и перестает метаться по комнате. – В этом нет ничего особенного. Просто иногда ты должен сделать то, что от тебя требуется.

– Он сдал кровь. – Эл кладет конец неудачной попытке брата прикинуться скромным.

– Ты сдал кровь?

– Он же так познакомился с Вампирой, помнишь? – напоминает жене Эл. – В Ирландии, когда они говорят: «Давай по пинте?», нужно быть осторожным.

– Ее зовут Сара, а не Вампира.

– Значит, ты сдал кровь, чтобы попасть на свидание. – Дорис складывает руки на груди. – Ты хоть что-нибудь делаешь на благо человечества, или это все только для самого себя?

– Эй, у меня есть сердце.

– Хоть оно и на пинту легче, чем раньше, – добавляет Эл.

– Я потратил достаточно личного времени, помогая разным организациям – колледжам, университетам и галереям, – которые нуждались в моих знаниях. И я не был обязан это делать, но согласился ради них.

– Ага, и ты наверняка заставлял их платить за каждое слово. Вот почему он, когда запинается, вместо «черт» говорит «да что же это такое».

Эл и Дорис покатываются со смеху, толкая и пихая друг друга локтями, как безумные. Джастин делает глубокий вдох:

– Давайте вернемся к насущным вопросам. Кто посылает мне записки и выполняет поручения?

Он снова начинает мерить шагами комнату, кусая ногти:

– Может быть, это Бэа решила так пошутить? Она единственный человек, с которым я говорил о том, что заслуживаю благодарности за спасенную жизнь.

Пожалуйста, только бы это была не Бэа.

– Ну, парень, ты и эгоист! – смеется Эл.

– Нет. – Дорис качает головой, так что кольца в ушах бьют ее по щекам. Зачесанные назад и закрепленные лаком волосы при этом не сдвинулись даже на миллиметр. – Бэа не желает иметь с тобой ничего общего, пока ты не извинишься.

Нет слов, чтобы объяснить, как ты ей противен.

– Что ж, спасибо Господу и на том. – Он мечется по комнате, не находя себе места. – Но она наверняка рассказала кому-то, другого объяснения я не нахожу. Дорис, узнай у Бэа, с кем она об этом говорила.

– Хм! – Дорис задирает подбородок и отворачивается. – Ты мне недавно наговорил гадостей. Не знаю, смогу ли я тебе помочь.

Джастин падает на колени и подползает к ней:

– Дорис, пожалуйста, я тебя умоляю. Я ужасно, ужасно извиняюсь. Ведь я не представлял, сколько времени и усилий ты вложила в эту квартиру. Я тебя недооценивал. Без тебя я бы до сих пор пил из стаканчика для зубных щеток и ел из кошачьей миски.

– Да, кстати, давно хотел тебя об этом спросить, – говорит Эл, прерывая его мольбы, – ведь у тебя даже кошки нет.

– Значит, я хороший дизайнер по интерьерам? – Дорис поднимает подбородок еще выше.

– Прекрасный дизайнер.

– Насколько прекрасный?

– Прекраснее, чем… – Он на секунду задумывается. –…Андреа Палладио.

Она оглядывается по сторонам. Эл пожимает плечами.

– Итальянский мастер шестнадцатого века, которого считают самым влиятельным архитектором в истории западной цивилизации, – объясняет Джастин.

– О-о! Хорошо. Ты прощен. – Она протягивает руку. – Дай мне свой телефон, и я позвоню Бэа.

И вот уже они все сидят вокруг нового кухонного стола, слушая ту половину телефонного разговора, которую озвучивает Дорис.

– В общем, Бэа рассказала Пити и главной костюмерше «Лебединого озера». И ее отцу.

– Главной костюмерше? Ребята, у вас осталась программка?

Дорис исчезает в своей спальне и возвращается с балетной программкой. Она пролистывает страницы.

– Нет. – Джастин качает головой, пробегая глазами краткую биографию костюмерши. – В тот вечер я познакомился с этой женщиной, и это не она. Значит, там был и ее отец? Его я точно не видел.

Эл пожимает плечами.

– Что ж, эти люди тут ни при чем, – говорит Джастин, – ни ее, ни ее отца я точно не спасал. Спасенный – ирландец, или ему оказывали помощь в ирландской больнице.

– А вдруг ее отец ирландец или был в Ирландии?

– Дай-ка мне программку, я позвоню в театр.

– Джастин, ты же не можешь позвонить ей просто так, ни с того ни с сего. – Дорис тянется, чтобы выхватить у него программку, но он увертывается.

– Мне только и нужно узнать, не ирландец ли ее отец и не ездил ли он недавно в Ирландию. Все остальное я придумаю по ходу дела.

Когда он выходит из кухни, чтобы позвонить, Эл и Дорис озабоченно переглядываются.

– Твоя работа? – тихо спрашивает Дорис у Эла.

– Ни сном ни духом. – Эл трясет головой, двойной подбородок тоже трясется.

Через пять минут возвращается Джастин.

– Она помнит меня по прошлому вечеру, и они с отцом тут действительно ни при чем… Так что либо Бэа рассказала кому-то еще, либо… это шуточки Питера. Вот доберусь я до этого сопляка и…

– Джастин, тебе пора повзрослеть. Это не он, – строго говорит Дорис. – Возьмись за поиски с другого конца.

Позвони в химчистку, позвони парню, который развозит эти кексы.

– Я это уже сделал. За все заплатили кредиткой, а информация о ее владельце конфиденциальная.

– Твоя жизнь – одна сплошная загадка. Чтобы разобраться с этой Джойс и таинственными посылками, неплохо бы тебе нанять частного детектива, – говорит Дорис. – Ой! Только что вспомнила! – Она достает из кармана листок бумаги и протягивает ему. – Кстати, о частных детективах. Тут для тебя кое-что есть. Я узнала несколько дней назад, но тебе ничего не сказала, чтобы ты не гонялся за призраками и не ставил себя в дурацкое положение. Но раз ты все равно собираешься это сделать, вот, держи. – Она протягивает ему листок бумаги с адресом Джойс.

– Я обратилась в Международную телефонную справочную и назвала им номер этой Джойс, которая на прошлой неделе звонила Бэа. Они дали мне адрес, по которому зарегистрирован ее телефон. По-моему, тебе стоит найти эту Джойс, Джастин, и выбросить из головы того человека. Он ведет себя очень странно. Как знать, кто присылает тебе эти записки?

Займись лучше женщиной, нормальные здоровые отношения – как раз то, чего тебе не хватает.

Думая о чем-то другом, он равнодушно пробегает глазами листок, прежде чем небрежно сунуть его в карман.

– Ты просто мечешься от одной женщины к другой, ведь так? – Дорис внимательно смотрит на него.

– Эй, а что, если сообщения посылает тебе Джойс? – начинает Эл.

Джастин и Дорис закатывают глаза.

– Не пори чепухи, Эл, – перебивает его Джастин. – Я встретил ее в парикмахерской. И вообще, с чего ты взял, что все это – дело рук женщины?

– Ну, тут и спорить не о чем, – отвечает Эл. – Потому что она прислала тебе корзину маффинов. – Он морщит нос.

– Прислать корзину кексов – на такое способна только женщина. Или гомосексуалист. И кто бы это ни был, он или она, или, может, оно, – почерк у него каллиграфический, что только подтверждает мою теорию. Женщина, гомосексуалист или транссексуал.

– Мысль о корзине с маффинами пришла в голову мне, – возражает Джастин. – И у меня каллиграфический почерк.

– Вот и я о том же. Женщина, гомосексуалист или транссексуал, – улыбается Эл.

Джастин раздраженно отмахивается и откидывается на спинку стула:

– От вас обоих толку – чуть.

– Эй, я знаю, кто тебе поможет, – говорит Эл, выпрямляясь на стуле.

– Кто? – Джастин скучающе подпирает голову рукой.

– Вампира, – страшным голосом произносит Эл.

– Я уже просил ее помочь. В базе данных я нашел только информацию о своей крови. Ничего о том, кто ее получил.

Она не скажет мне, куда отправили мою кровь, и никогда больше не будет со мной разговаривать.

– Из-за того, что ты убежал от нее, когда погнался за автобусом «Ладья викингов»?

– Да, тут есть какая-то связь.

– Нечего сказать, Джастин, здорово ты умеешь обращаться с женщинами.

– Ну, хотя бы кто-то думает, что я что-то делаю правильно. – Он смотрит на карточки, которые положил на середину стола.

Кто ты?

– Не надо было спрашивать Сару напрямик. Ты бы лучше порылся у нее в кабинете, – загорается Эл.

– Нет, так нельзя, – неуверенно возражает Джастин. – Я рискую нарваться на неприятности. Или причинить неприятности ей, не говоря уж о том, ч я и так плохо с ней обошелся.

– В таком случае самое правильное, что ты мо бы сделать, – подсказывает коварная Дорис, – это заехать к ней в офис и извиниться. По-дружески.

Их лица медленно расплываются в улыбке.

– А тебе на следующей неделе дадут отгул, чтобы поехать в Дублин? – спрашивает Дорис, положив конец их перемигиваниям.

– Я уже принял приглашение Национальной галереи в Дублине сделать доклад о «Женщине, пишущей письмо» Терборха, – радостно отвечает Джастин.

– А что изображено на этой картине? – интересуется Эл.

– Женщина, пишущая письмо, Шерлок, – фыркает Дорис.

– Какая скучная история. – Эл морщится. Затем они с Дорис усаживаются поудобнее и следят, как Джастин снова и снова перечитывает карточки в надежде расшифровать тайный код.

– Мужчина, читающий записку, – напыщенно произносит Эл. – Обсудим?

Они с Дорис снова прыскают, но тут Джастин выходит из комнаты.

– Эй, ты куда?

– Мужчина, бронирующий билет, – подмигивает он.

Date: 2015-08-24; view: 285; Нарушение авторских прав