Линия Хаммера. Низкие орбиты Юноны. Сутки спустя

– Наш выход. Всем приготовиться.

Автоматика вывела «Нибелунг» в точку орбиты, для десантирования над заданным регионом Юноны.

Внизу сквозь разрывы облачности просматривался пейзаж, напоминающий ландшафты современной Земли, – такое же безудержное буйство зелени, под пологом которой сканеры фиксировали руины.

В десантном отсеке резко сменилось освещение.

Рейчел, глядя, как закрываются сегменты десантной капсулы, подумала: почему такой густой красный свет, напоминающий пролитую кровь, издревле сопровождает процессы высадки, когда нервы и без того напряжены, в инстинктивном ожидании грядущих событий?

Бронированные сегменты сомкнулись, отсекая неприятное сияние. В тесном пространстве индивидуального модуля заработали внутренние системы приборов.

Декомпрессия отсека завершена. Давление в стартовых стволах отсутствует. – Высветил небольшой монитор, и тут же Рейчел ощутила толчок, – это замкнулся затвор электромагнитной катапульты.

Автопилот «Нибелунга» строго следовал процедуре, хотя в данном случае серв-машины не входили в состав десантируемой группы.

Медленно открылась аппарель, и только после этого на крошечных экранах внутри капсул побежали цифры обратного отсчета.

Еще мгновенье и стартовые катапульты начали отстрел.

– Поехали! – Это был голос Беглова.

Полуэктов почувствовал: к нему возвращается молодость. Парадокс, – мышцы, давно отвыкшие от динамических ударов и перегрузок, буквально изнывали под навалившимся гнетом, а в рассудке генерала звенел восторг, пьянящий восторг, будто изматывающие импульсы работы двигателей, резко сменяющиеся чувством невесомости, каким-то образом воздействовали на само время, возвращая ощущения того незабываемого поиска, когда он, на утлом «Гепарде» совершил прыжок в неизвестность, руководствуясь лишь логическими выкладками Покровского, предполагавшего, где именно может дрейфовать первый колониальный транспорт Земли…

…"Нибелунг", отстрелив восемь десантных капсул правого борта, медленно втянул предназначенную для серв-машин аппарель и, включив двигатели ориентации, начал разворачиваться, чтобы уйти в зону высоких орбит.

До прибытия «Альфы» в систему Юноны оставалось менее суток.

* * *

Они снижались.

Восемь хрупких скорлупок, яркие падучие звезды, внутри которых находились семь человек и один андроид.

Каждый по-своему переживал жесткую ритмику орбитального десантирования, понимая, что пути назад уже нет.

На высоте тысячи метров заработали системы окончательного торможения, температура внутри десантных капсул начала резко расти, но это продолжалось считанные мгновенья, далее последовал удар о поверхность.

Ошеломляющий покой.

Оглушительная тишина, в которой слышно лишь потрескивание отлетающей от обугленной брони окалины, затем приглушенно хлопнули пиропатроны замков, и горячие оболочки вдруг начали раскалываться на сегменты, освобождая амортизационные каркасы, внутри которых в окружении немногочисленных приборов, были закреплены кресла с людьми.

…

Беглов отключил электромагниты, и встал.

Над головой тлела листва огромного дерева с раскидистой кроной. Справа и слева возвышались иззубренные стены невероятно древней постройки. Несколько крупных ветвей, сломанных падением капсулы, внезапно вспыхнули, не выдержав жара, источаемого сегментами обугленной скорлупы.

– Внимание всем! – Раздался в коммуникаторе гермошлема голос Полуэктова. – Доложить о состоянии!

– Второй, порядок. – Голос Рориха прозвучал ворчливо. – Капсула проломила какое-то перекрытие. Нахожусь в замкнутом помещении. Пока не сориентировался.

– Оставайся на месте мы тебя найдем.

– Третий, готов. – Ваби был невозмутим. – Пожар.

– Сам выберешься?

– Да.

– Четвертый, порядок. – Рейчел досталось больше других, она не имела опыта орбитального десантирования, но, судя по интонациям, держалась. – Меня отнесло в сторону. Сейчас система подчитывает карты соседних зон. Определюсь – доложу.

– Добро. – Ответил Полуэктов. – Если вдруг не сориентируешься сама, дай знать.

– Пятый у меня все чисто. Кроме очагов возгорания никаких посторонних сигналов на сканерах. – В свою очередь доложил Беглов.

– Шестой, у меня не раскрылась капсула. – Спокойно сообщил Скарм.

– Седьмой, нахожусь на крыше здания. – Дал о себе знать Доброхотов. – Наблюдаю пролом в сорока метрах от позиции. Думаю там второй.

– Проверь. – Коротко распорядился Вадим Петрович.

– Восьмой, – это был Мерфи. – Все в порядке. Абсолютно.

Командир освободился от страховочных ремней и, выбравшись из амортизационного каркаса своей капсулы, развернул компактный тактический комплекс. Через несколько секунд после активации экран моргнул, – это система наладила связь с двумя спутниками.

– Всем на пять секунд включить маркеры экипировки.

На дисплее одна за другой вспыхнули восемь точек. Разброс оказался минимальным, лишь Рейчел действительно оказалась в стороне от группы, в двух километрах от границы зоны высадки.

Допустимая погрешность. Похоже, она уже сориентировалась – сигнал от ее передатчика перемещался в верном направлении

– Отлично. – Подытожил Вадим Петрович. – Мы в заданном квадрате. Всем включить проекционные системы. Передаю карту местности с маршрутом движения. К первой точке каждый выбирается самостоятельно, далее работаем группой. До объекта «Гамма» семьдесят километров по прямой. Мы должны овладеть им раньше, чем «Альфа» войдет в систему Юноны, и Конфедерация поднимет шум по этому поводу. Все, двигаемся, в темпе! – Он свернул портативный тактический комплекс, отыскал взглядом первый ориентир, – огромную стреловидную башню диспетчерского контроля, с развороченным ракетными попаданиями, частично обрушившимся навершием.

…

Эрни Рорих смотрел в пролом.

Сумеречное помещение, куда он попал, носило следы катастрофических разрушений, – по всем признакам сюда в период активных боевых действий угодила орбитальная бомба. Толстые стеклобетонные стены устояли, покрывшись трещинами и замысловатыми подпалинами копоти, но внутри все было сметено, выжжено, пол покрывала скользкая остекленевшая масса, перекрытие, в котором зияла огромная дыра, выпучило наружу, придав ему форму бугристого купола.

Угораздило же…

Эрни просканировал структуру стен и потолка, но металла, который можно использовать для подъема на электромагнитных присосках не обнаружил, вероятно, он испарился в момент давнего взрыва, оставив после себя лишь слабо мерцающие на экране детектора металлизированные полости.

Двери вообще не просматривались в толще стен. Очевидно, после взрыва вся постройка размягчилась от высокой температуры, – потеряв жесткость, вязкая масса лишившегося арматуры стеклобетона, оплыла, заполнив существовавшие проемы, а затем сюрреалистическое творение орбитальной бомбардировки остыло, покрывшись многочисленными трещинами, как изнутри, так и снаружи.

Да, жарковато тут было. – Подумал Рорих, пытаясь найти наиболее простой выход из создавшейся ситуации.

Наверху мелькнула смутная тень, и тут же ожил коммуникатор.

– Почему не воспользовался ранцевыми двигателями? – Осведомился голос, который не мог принадлежать Доброхотову.

– Мерфи, ты? – Задал встречный вопрос Рорих

– Да. Сейчас спущу трос.

– А Иван?

– Он ошибся, относительно пролома. Сейчас вытаскивает Скарма из капсулы.

Вниз разматываясь, упала бухта троса.

Рориху понадобилось меньше минуты, чтобы подняться наверх.

– Привет Алан. – Он смерил взглядом андроида, который, единственный из группы, пошел на высадку без бронескафандра. Его торс защищал тяжелый бронежилет, на голове был надет боевой шлем, с опущенным пуленепробиваемым забралом.

– Так почему ты не использовал ранцевые двигатели скафандра?

– У меня свой взгляд на вопрос рациональной траты ресурсов. – Ответил Рорих. Он дождался, пока Алан смотает трос, и указал направление. – Нам туда.

Мерфи кивнул.

Отношения Алана с остальными бойцами сформированной Полуэктовым группы, все еще находились в стадии становления. Андроиду доверяли, это очевидно, а проблема настороженности в общении возникала скорее по вине самого Мерфи. Он воспринимал любую ситуацию несколько иначе, чем окружающие его люди, но по-другому и быть не могло. Внутренний комплекс неполноценности. – Мысленно рассудил Эрни. Однако справляться с ним придется самому Алану. Рорих не рискнул бы в данной ситуации взять на себя роль психолога.

– Ну что, пошли? – Спросил он, чувствуя, что пауза неоправданно затянулась.

– Да, конечно. – Алан вдруг осознал, что бухта троса давно смотана, а он стоит и смотрит вдаль, поверх крон выросших после войны деревьев, пытаясь узнать хоть что-то в изменившемся мире Юноны.

– Ты воевал тут? – Все же не удержался Эрни от вопроса.

– Да. Здесь погиб мой пилот…

Рорих, уже начавший спуск по неровной поверхности вспученного перекрытия, невольно вздрогнул, осмыслив прозвучавшую фразу.

Мой пилот.

Выходит, андроид все-таки не отождествляет себя с лейтенантом Мерфи?

* * *

– Вылезай, котенок. – Доброхотов протянул руку, помогая Скарму выбраться из амортизационного каркаса капсулы. – Нет, сегодня я буду звать тебя птенчиком. – Беззлобно пошутил он, многозначительно указав на горячие сегменты бронированной скорлупы.

– Хватит. – Скарм был не в духе. – Вечно у меня что-то клинит. – Проворчал он, глядя, как дымиться трава в тех местах, куда упали отброшенные запоздалыми микровзрывами фрагменты обшивки.

– Легко отделался. Техника-то старая. Вообще, я ожидал, что высадка пройдет хуже. Кто мог поручиться за автоматику, которой десять веков? А ведь работает.

– Думаешь, Полуэктов не проверял системы перед выброской?

– Проверял. Но все равно мне было не по себе.

– Стой… – Скарм резко присел, одновременно развернувшись. – Движение.

Иван моментально повторил его маневр, теперь они, прижавшись спинами друг к другу, сканировали триста шестьдесят градусов окружающего пространства, готовые ответить на любой неожиданный вызов, что предложит им мир Юноны…

– На земле. Дистанция шестьсот метров. Ниже по склону, среди руин.

– Не наши?

– Нет. Однозначно.

– С моей стороны чисто. Будем уклоняться?

– Боюсь поздно. Идет встречное излучение. По интенсивности – поисковый радар.

– Кто хоть там?

– Не разберу. Какие-то механизмы. Классификатор молчит.

Иван взглянул на местность, лежавшую в его зоне сканирования.

Если сверху, сквозь прорехи облаков поверхность Юноны действительно напоминала Землю, то после высадки это ложное впечатление рассеялось, будто мираж. Вокруг, среди буйства зелени, проглядывали не просто руины, – здесь каждый метр поверхности был перепахан войной, даже время не сумело толком затянуть шрамы древнего противостояния. Не далее чем в сотне метров от места приземления капсулы Скарма, возвышались остовы двух выгоревших серв-машин, дальше пологим скатом уходила чудовищных размеров воронка, на дне которой из-под мутной, затянутой ряской водной глади небольшого болотца виднелось скошенное крыло и часть рубки орбитального штурмовика класса «Гепард».

– Скарм, сто метров ниже, есть укрытие. Разбитый штурмовик.

– Идет. – Согласился напарник, продолжавший следить за подозрительными механизмами. – Не пойму что за дрянь. Маленький шагающий привод… между ступоходами какой-то выступ. – Вслух комментировал он показания датчиков. – Двигаются медленно. Словно разнюхивают что-то.

– Давай-ка в темпе. Они засекли траекторию падения капсулы и теперь пытаются отыскать точное место посадки. Металл корпуса штурмовика укроет нас от сканеров.

– Может просто…

– Двигаем, я сказал. Шум ни к чему. До точки сбора еще не добрались, а ты уже рвешься разворошить это гнездо.

– Ладно. – Нехотя согласился Скарм.

Короткими перебежками они направились к укрытию. Затаившись среди обломков «Гепарда», Иван расчехлил электронно-оптический прицел снайперского ИМа.

Пять механических созданий уже поднялись на взгорок. Система опознавания целей по-прежнему молчала, и неудивительно – одного взгляда на странные механизмы хватило, чтобы понять: их описания не содержит ни одна база данных.

– Кибернетическая эволюция… – Произнес Иван, включая прямую трансляцию данных на проекционное забрало Скарма. – Смотри, они когда-то были шагающими лазерами, но потом…

– Кто-то поотрубал им излучатели?

– Точно. Видишь, что они придумали? Приспособили на оружейный сервомотор по ремонтному модулю.

– Все равно не пойму, что они делают?

В этот момент один из механизмов доковылял до посадочной капсулы. Проигнорировав обугленную скорлупу, он сунулся в амортизационный каркас, и, выдвинув манипуляторы ремонтного модуля, сноровисто вскрыл панели немногочисленных приборов.

– Энергоблоки. Он извлекает элементы питания.

Механизм мародерствовал, бесцеремонно обесточивая работающие цепи внутренних систем, обеспечивавших во время посадки контроль над управлением двигателями.

Четверо его собратьев, лениво ковырнув манипуляторами обгоревшие фрагменты обшивки, подошли ближе.

Киберсистемы боевых скафандров внезапно передали чирикающие трели. Механизмы обменивались информацией, общаясь между собой, но понять, что скрывается за машинными кодами древнего программного языка, было невозможно.

– Мерфи бы их понял. Запишу на всякий случай. – Произнес Иван, и в этот миг четверо механизмов внезапно набросились на своего товарища, раньше других забравшегося в сложную конструкцию амортизационного каркаса посадочной капсулы.

Несколько секунд между бывшими десантными ботами колонистов, которые в просторечье называли «ходячими лазерами» шла отчаянная борьба, затем один из них, цепко ухватив пару энергоблоков, кинулся прочь.

Остальные, обменявшись короткими тревожными трелями, устремились за ним.

На взгорке остался растерзанный индивидуальный посадочный модуль, да пара оторванных в борьбе манипуляторов, которые тускло поблескивали в пожухлой траве.

– Такого я еще не видел. – Признался Скарм, выбираясь из мелкого болотца. – Надо будет показать ребятам.

– Хорошо, что не открыли стрельбу. – Ответил Иван. – Пошли, мы с тобой уже выбились из графика.

* * *

Рейчел, в отличие от других бойцов группы, двигалась к точке сбора в одиночестве. Ее капсулу отнесло на два километра южнее зоны посадки и теперь ей приходилось наверстывать невольное отставание.

Чувство скованности понемногу отпускало рассудок, ошеломляющие ощущения орбитального десантирования уже отошли в прошлое, и Рейчел продвигаясь по маршруту, понемногу отдалась во власть новых для себя впечатлений.

Окружающая природа, казалась какой-то сказочной, нереальной, и в то же время порождала в душе ощущение ностальгии, словно она когда-то уже видела и вековые деревья с раскидистыми шатрами крон, и настырно карабкающиеся к свету лианоподобные растения, с широкими листьями…

Природа Окраины совсем не такая, – подумалось ей. На планетах, большую часть которых занимали индустриальные и коммерческие зоны, для растений оставалось очень мало места, да и выглядели они совершенно иначе. Странно было идти, ощущая под подошвами скафандра мягкую подстилку мха, сплошным ковром покрывавшего взгорки и впадины.

Восприятие окружающего мира еще более обостряли импланты. Помимо ласкающего взгляд буйства зелени она видела меж стволов деревьев остовы различной планетарной техники, которую зачастую так густо оплетали лианы, что заметить их простым невооруженным взглядом было попросту невозможно.

Вокруг нее простиралось пространство, поражающее своей двойственностью.

Внутренний взор мнемоника накладывался на реальное видение, создавая единую картину окружающего мира, полную, но непонятную, вернее еще не познанную.

И еще она слышала голоса.

Помимо щебета птиц, которые передавали микрофоны скафандра, импланты принимали эфирные волны, несущие на своих частотах неразборчивые трели древнего машинного языка.

Все это, вместе взятое, формировало удивительный, противоречивый образ сюрреалистического пространства, где соседствовали две формы жизни, – биологическая и кибернетическая.

Странно, но Рейчел не испытывала страха. Юнона казалась ей заповедником, удивительным, неповторимым, где под одним небом в непонятной гармонии сосуществуют творения эволюции и создания человеческого прогресса, одичавшие, в чем-то изменившиеся, но, несомненно, функциональные…

Неужели все утверждения о механизмах, якобы впавших в энергетическую и программную кому, – это миф?

* * *

В точку сбора бойцы мобильной группы вышли практически одновременно с интервалом в несколько минут.

Район диспетчерской башни уже не так изобиловал зеленью, – вокруг простирались стеклобетонные площадки военного космопорта; растениям было не по силам пробить многометровый панцирь рукотворного ландшафта, и группы деревьев возвышались лишь там, где темнели воронки.

Полуэктов расположился под сенью своеобразной маскировочной сети. Две небольших рощи располагались достаточно близко друг от друга, их соединяло плотное сплетение лианоподобных растений, чьи побеги, настырно цепляясь за любой выступ, карабкались к свету, постепенно подбираясь к руинам окружающих диспетчерскую башню зданий.

Рейчел, прибывшая последней, подошла к группе, собравшейся подле тактической системы, отображающей уточненную со спутников карту местности.

– Как самочувствие? Устала? – Поприветствовал ее появление коммуникатор голосом командира.

– Все в прядке, Вадим Петрович.

– Тогда присоединяйся.

Рейчел взглянула на голографический монитор, где были обозначены два маршрута, один проходил по подземным коммуникациям, второй по поверхности. Оба вели к одной и той же точке.

– Неизвестно как охраняется центр «Гамма» и входящие в его структуру испытательные полигоны. – Продолжил прерванную мысль Полуэктов. – Как видите, орбитальная разведка указывает два пути проникновения. Оба имеют свои преимущества и недостатки. Двигаясь под землей, мы определенно попадем непосредственно в систему бункеров, но сканеры спутников не могут распознать наличие либо отсутствие активных киберсистем, скрывающихся в тоннелях, связующих космопорт с базой. К тому же транспортная инфраструктура наверняка пострадала от орбитальных бомбардировок, и нас может остановить элементарный завал. Тут множество неясных моментов, схема оставляет желать лучшего, а тратить время на предварительную разведку, для нас непозволительная роскошь.

– Отпадает. – Высказал свое мнение Рорих.

– На поверхности обстановка едва ли проще. – Продолжил информировать бойцов Вадим Петрович. – Спутники фиксируют множественные термальные всплески в интересующем нас квадрате.

– Это не постоянные источники?

– Вот именно, что непостоянные. – Кивнул Полуэктов. – Сам объект глубоко эшелонирован и тщательно замаскирован. Здесь уже не дикая природа – он указал лазерным маркером на точку схождения двух маршрутов. – Специальные лесопосадки, мутагенные формы хвойных деревьев, с высоким процентом содержания железа в древесине. Естественная, не требующая энергопитания маскировочная сеть. Все интересующие нас объекты расположены глубоко под землей. Архивных данных по базе «Гамма» не сохранилось.

– Так что с тепловыми сигналами, командир? Они классифицируются? – Уточнил Беглов.

– Это планетарные машины. Какого класса, ответить не могу. Периодичность их появления в доступных для сканирования зонах наводит на мысль о патрулировании.

– А снять картинку со спутника? – Спросил Доброхотов

– Пробовал. Не выходит. Нет даже размытого контура.

– Фототропная броня? – Высказал предположение Беглов. – В таком случае это серв-машины. Но не удивительно ли – спустя тысячу лет?

– Удивительно, но объяснимо. – Ответил ему Рорих. – Здесь опять можно рассматривать два варианта, – либо до сих пор функционирует глобальная сеть всего комплекса, я имею в виду не только информационные каналы, но и кибермеханизмы, осуществляющие ремонт, охрану, и прочие действия, ведущие к самодостаточности объекта.

– Либо? – Поинтересовался Скарм.

– Либо нас опередили.

– В смысле?

– Кто-то уже побывал на объекте, намеренно, либо нечаянно спровоцировав реактивацию систем охраны. В таком случае патрулирование возобновилось недавно, и осуществляется, если можно так выразиться, не «полнокровными» группами, а отдельными механизмами, которые оказались способны к возобновлению своих функций после длительного забвения.

– Есть еще мнения? – Осведомился Полуэктов.

Ваби, до этого молча рассматривавший изображение лесопосадок, под которыми смутно просматривались полуразрушенные наземные постройки бывшей секретной военной базы, протянул руку, бесцеремонно проткнув пальцем воздух в том месте, где виднелась голограмма руин.

– Здания разрушены. – В своей лаконичной манере произнес он.

– Ну и что? – Рорих обернулся. – Выражайся яснее.

Ваби насупился. Ему казалось, что он высказался предельно ясно.

– Ты говорил про ремонтные механизмы. – Наконец, сформулировал он ту мысль, что не смог уловить в его лаконичном утверждении Рорих. – Они бы восстановили здания. Снова посадили бы лес. – Палец внутри голографической сферы переместился к участкам, где отсутствовало природное маскировочное покрытие.

– То есть, идея о самодостаточном функционировании, по-твоему, отпадает?

Карлик кивнул.

– Резонно. – Согласился с ним Полуэктов. – По косвенным данным объект имел высокую степень секретности, и, следовательно – защиты. Если бы на «Гамме» сохранилась самодостаточная сеть, машины понемногу залатали бы бреши в маскировке, а главное – восстановили бы связь с космопортом.

– Значит, выдвигаться следует по поверхности. – Подытожил Беглов. – Только мне непонятно, командир, – обратился он к Полуэктову. – При постановке задачи речь шла о вполне дееспособных серв-соединениях. Если кто-то уже разворошил «Гамму» до уровня активации патрульных групп, почему мы без особых проблем высадились на поверхность Юноны?

– Хороший вопрос. И ответ на него вселяет определенный оптимизм. Действительно, присутствие даже одного полноценного серв-соединения, обеспечило бы стопроцентное прикрытие двухсоткилометровой зоны вокруг охраняемого объекта, включая и низкие орбиты, на которые выходил «Нибелунг», и где сейчас находятся два наших спутника связи. Вывод очевиден: кто-то пытался проникнуть на территорию «Гаммы», но не сумел добраться до складов РТВ и зон повышенной секретности, где расположены лаборатории сортировки кристалломодулей.

– Вопрос: кто? – Осведомился молчавший до сих пор Мерфи. – Я пытаюсь проанализировать информацию, соизмерить вероятную степень имевшей место угрозы, с уже наступившими последствиями. – Он старался говорить сжато, по существу. – Если на территорию базы проникает группа, подобная нашей, это автоматически приведет к глобальному противодействию со стороны систем защиты, вплоть до расконсервации складов РТВ. В нашем случае предполагается вторжение с минимальной, если выражаться нормальным языком – смехотворной угрозой. Теперь вопрос: назовите мне ее источник.

– Пожалуй, я смогу это сделать – произнес Иван. – Посмотрите, что мы записали со Скармом.

* * *

После демонстрации короткого видеофрагмента, ситуация вроде бы стала проясняться.

– Алан, что ты думаешь по этому поводу?

Мерфи явно находился под впечатлением увиденного, по крайней мере, он ответил не сразу.

– Думаю, это многое объясняет. – Наконец произнес он. – Если только мы столкнулись не с единичным явлением.

– Нет. – Убежденно произнесла Рейчел. – Я ощущала постоянное присутствие активных кибернетических систем, на всем протяжении маршрута.

– И на тебя никто не напал?

Она улыбнулась краешком губ, хотя за дымчатым забралом гермошлема никто не мог различить ее мимики.

– Мои импланты оснащены сканерами с максимальным радиусом действия до ста километров. К тому же я постоянно поддерживала связь со спутником, чтобы не заблудиться, а это расширяло зону мнемонического восприятия до того радиуса, который охватывали следящие системы космического аппарата. – Она понимала, что сейчас на некоторых лицах отражается недоверие, и потому добавила:

– Мне трудно выражать в словах свои ощущения, но могу заверить: Юнона полна скрытой от наших глаз жизни. Здесь обитают не только животные, но и кибернетические устройства. Теперь понятно, что среди них работает фактор естественного отбора, они наделены потенциалом приспособляемости к изменчивым условиям окружающей среды.

– Хорошо. – Полуэктов погасил стек-голограф, сворачивая тактический комплекс. – Будем передвигаться по поверхности. Если мы сделали правильные выводы из имеющейся информации, то на пути к объекту нас ждет минимальное сопротивление. – Он говорил, ощущая, как секунда за секундой утекает драгоценное время. Ему было трудно. Трудно сохранять спокойствие, принимать взвешенные решения, вникать в нюансы уникальной среды Юноны, когда он знал, сколько человеческих судеб может быть сломано, уничтожено в течение ближайших дней.

Никто из окружавших его бойцов, включая старину Рориха и преданного Ваби, не мог разделить с ним этого бремени. По крайней мере, до поры.

– Командир – Мерфи почему-то сделал шаг вперед, будто выходил из строя. – Есть одно предложение.

– Да? – Вадим Петрович уже свернул тактический комплекс и убирал его под защиту бронепластин скафандра.

– От космопорта к объекту ведет дорога. Мы могли бы воспользоваться транспортом, чтобы сэкономить время и ресурсы боевых скафандров.

– Ты знаешь, где его взять?

– Предполагаю. В моей базовой памяти хранятся стандартные схемы военных космических портов. В трехстах метрах отсюда под руинами наземных зданий располагается ангар боевой техники. Я предварительно просканировал перекрытие. Оно не разрушено орбитальными бомбардировками.

Полуэктов мгновенно оценил все преимущества, которые они получат, имея в своем распоряжении любое, пусть даже гражданское средство передвижения.

– Скарм, Беглов… и ты Мерфи. Проверьте. Пять минут. Не больше.

* * *

Подземный ангар боевой техники представлял собой обширное многоярусное помещение, которое в данный момент тонуло в густом непроглядном мраке.

Минус первый этаж по данным сканирующих систем был пуст. Только колоннады массивных столбов, подпирающих перекрытие и одновременно разделяющих площадь на отдельные парковочные места, заполняли пространство, создавая ощущение, что трое бойцов попали в фантастический лес: под ногами поскрипывало крошево пластиковой облицовки, на проекционных забралах то и дело возникали иззубренные глазницы выбитых осветительных приборов, от потолка толстыми жгутами свисали лианы кабелей энергопитания, кое-где топорщились решетчатые фермы обслуживания…

– Минус третий уровень. Сканеры фиксируют керамлитовый сплав. – Произнес Мерфи, ступив на пологий пандус.

– Сколько же техники тут размещалось? – Не удержался от вопроса Скарм.

– Много, котенок, очень много. Думаю порядка тысячи единиц, включая серв-машины.

– И куда она подевалась? Юнону ведь не смогли взять штурмом.

– Вот потому и не смогли. А машины там, в лесу. Обращал внимание на сканеры пока шел сюда? Кругом металл. Сверху мох, а под ним – сплошной керамлит.

Скарм попытался вообразить, что тут творилось во время безуспешного штурма планеты, но не смог, только качнул головой, будто отгонял страшный морок.

Спуск по пологим пандусам отнял всего пару минут.

– Может включить свет? Что крадемся в темноте как воры? – Не выдержал Беглов.

– Включай. Тут все одно – никого нет. – Отозвался Мерфи, уверенно избирая нужное направление.

Антон и Скарм включили плечевые прожектора бронескафандров.

Мрак тут же раздался в стороны, забившись по углам, прячась за столбами…

– Ребята, похоже, нам везет. – Голос Мерфи, казалось, дрогнул.

Скарм посмотрел в том направлении, где тепловидение очерчивало фигуру андроида, и, переключившись на личный канал связи, спросил у Беглова:

– Антон, чего это с ним?

Мерфи действительно вел себя странно.

В дальней части помещения стоял целый ряд боевых машин космодесанта. Очевидно тактический резерв, оставленный на случай прорыва противника непосредственно на территорию порта.

Алан медленно подошел к крайней БМК, и застыл, будто изваяние. Ладонь Мерфи легла на лобовой скат брони, где в гофрированных гнездах крепились два носовых орудия машины.

Ему на миг показалось, что искусственная плоть ощущает тупой ноющий холод металла, и чувства рванулись в этот миг, будто тени, вырвавшиеся из бездны…

Я вернулся.

Не андроид, не кристалломодуль, извлеченный из сгоревшей серв-машины, но и не человек.

Он был кем-то другим, только еще до конца не разобрался – кем.

Ладонь, прижавшаяся к броне, будила страшные, непонятные для киберсистемы и губительные для человека воспоминания, но он принимал их, с непонятным страшным упоением, страшась, что предчувствие близкого боя – есть его истинная страсть.

Нет.

Он мечтал совершенно о другом. Просто сейчас он мерил свою душу и понимал, что она уже не умещается ни в одно из прошлых мировоззрений.

Странно, страшно было ощущать себя стоящим между холодной, застывшей в тысячелетнем ожидании машины и двумя людьми, чье дыхание он слышал на несущей частоте коммуникатора.

Теплое дыхание жизни и зовущий холод металла.

Как соединить вас в единое целое, и не потерять при этом обретенное самосознание?

В эти мгновенья Мерфи понял, чего он по-настоящему боялся.

Боя. Своей способности убивать. Опыта личной смерти. Памяти той схватки, что оставила в душе незаживающий шрам чудовищного напряжения и такого же упоения, когда рассудок утонул адреналине, сливаясь с машиной в смертельном танце борьбы…

Он стоял, не в силах отнять ладонь от холодной брони.

Где-то тут, возможно в этом самом сумеречном помещении проходил его Рубикон, незримая черта, перешагнув которую он перестанет жить в затянувшемся ожидании сомнений.

Я должен сделать выбор. Должен понять кто мне ближе. Мысли вспыхивали и гасли, освещая пустоту осиротевшей души.

Души Одиночки.

Живого вопреки всему лейтенанта Алана Мерфи, погибшего здесь, на Юноне десять веков назад.

Что осталось во мне от человека? – Думал в эти мгновенья андроид. – Он чувствовал, как неодолимо тянет его машина, – он ведь знал ее до каждого винтика, и грезилось: я вновь обету себя, стоит открыть люк, сесть в кресло и войти в контакт с боевым процессором БМК.

Он представил, как рванет эта мощь, с пробуксовкой литых колес поднимаясь по серпантину пандусов навстречу лазурному небу…

Навстречу новому бою и новой смерти?

Неужели он воскрес ради того, чтобы снова погибнуть?

Алан вдруг пошатнулся, не заботясь о том, что люди заметят, как его трясет.

За что я бился на Юноне десять веков назад? За идею? За мифическое жизненное пространство, которое к тому моменту уже никому не было нужно на опустевшей, обезлюдевшей Земле?

Наверное, я дрался за собственную жизнь.

Не вышло. Тогда не вышло. Но что предлагает судьба сейчас?

Ему казалось, что тени прошлого стремительно проносятся мимо, словно тут, в сумеречном зале подземного ангара, происходил бал призраков, и невыразимо прекрасная, отталкивающая смерть снова шла к нему, протягивая руки.

Если он примет ее ледяные пальцы в свои, откроет разум для контакта с боевыми процессорами машины, сможет ли он удержать себя на грани, пройдет ли в реальной обстановке тест Линии Огня?

А она все ближе.

За что погиб Алан Мерфи?

За друга?

За Землю?

За ту, существующую лишь в рамках виртуального полигона, девочку?

Он не знал, не мог понять, но выбор, лежавший перед ним, требовал четкого недвусмысленного ответа на вопрос: кем он стал? Если в нем победит «Одиночка» то лейтенант Мерфи уже никогда не выйдет из боя, он не сможет остановиться у последней черты, еще раз погибнуть, чтобы маленькое невинное существо не попало под его точно рассчитанный залп.

Но ведь я погиб не так, и уже провалил, а вернее – прошел этот тест.

Секунды.

Воля машины – разбивать их на мельчайшие отрезки времени, превращая в вечность, чтобы навек оцифрованная душа человека могла найти ответ на непосильный для киберсистем вопрос дальнейшего бытия.

Он мог сохранять спокойствие, или выдать свое смятение непроизвольным сокращением микроприводов искусственной плоти, – это неважно, главное, что творилось сейчас внутри, фантомно ли было ощущение холодной, зовущей брони под прижавшейся к ней ладонью, было ли на свете хоть одно живое существо, за кого сознательно пожертвует собой «Одиночка»?

Порознь – нет.

Была машина, и был человек.

Судьба заставила их слиться вместе, стать кем-то иным…

И вдруг, как вспышка пришло недавнее воспоминание.

Медленно падающий из разжавшихся пальцев механический ключ.

Покосившая прожженная кумулятивной ракетой поворотная платформа «Фалангера», и голос, зовущий из ниоткуда:

Помоги.

Смерть подошла и заглянула в его глаза, пытаясь сквозь точечные зрачки видеокамер заглянуть в душу «Одиночки», вновь полноправно овладеть ей.

Алан снова вздрогнул.

Машинам все равно. На то и существует программная оболочка, чтобы они шли до конца, исполняя свое предначертание.

За много лет до рождения Мерфи, группа людей решила изменить мир, рассудив, что количество жизней, отданных во имя принадлежавшей только им идеи не существенно.

Теперь история повторялась, пусть она разнилась в частностях, но в общем…

Рейчел.

Чем она отличалась от него?

Меньшим количеством кибернетических элементов, соединенных с рассудком, а, следовательно, – с душой?

Во имя чего она подвергала себя осознанному смертельному риску? Почему не страшилась стать на этот путь, чтобы медленно, день ото дня, бой от боя, черстветь, превращаясь в идеальную машину для убийства?

Нет ответа.

Может быть, она просто не знает, как это происходит в действительности?

Нет аналогий. Он первый, кто должен сделать выбор.

Две половинки единого целого, сторонившиеся друг друга, медленно робко сближались.

Я буду сражаться.

Не потому, что не умею делать чего-то иного, – Мерфи в этот миг вдруг припомнилась просмотренная видеозапись, где маленькие, грозные и неустрашимые в прошлом механизмы, сменив бесполезное, лишь пожирающее энергию оружие на более функциональные модули, дрались за обладание энергоблоком посадочной капсулы.

Это тоже жизнь, – подумалось ему

В ней есть свои радости и горести, свои стремления, своя красота, недоступная человеку и машине в отдельности.

Только вместе возможно пройти этот путь. Сказать «нет» тем людям, что сидя в тиши кабинетов, решают, кому жить, а кому умирать, кто намеренно будит исчадия прошлой войны, чтобы заново перекроить существующий мир.

Алан понял, что должен сделать. Теперь замысел Вадима Петровича стал полностью ясен.

Командир их маленькой группы заглядывал далеко вперед, он предвидел развитие событий, знал, что спустя несколько дней всколыхнется вся Обитаемая Галактика, когда в соседней звездной системе начнут гибнуть люди под безжалостными ударами разбуженных от ледяного сна серв-машин.

Что смогут противопоставить им соединения частных воинских формирований?

Ничего. Их судьба – погибнуть, чтобы развязать руки кому-то из власть предержащих.

Алан мог уйти, он это знал. Уйти даже сейчас, но кто остановит серв-батальоны злополучного резерва, чьи машины оснащены серийными «Одиночками», доказавшими свою непобедимость на полях сражений прошлой войны? Для них не играет никакой роли срок давности, у них отсутствуют понятия добра и зла, есть только текущая задача, с которой они без сомнения справятся.

Свет в конце тоннеля.

Он разгорался все ярче, с каждой наносекундой.

Есть другие «Одиночки», для которых не все так просто и очевидно.

Те, кто не выстрелил в девочку, а значит, сохранил на своих носителях человеческую сущность пилотов.

Они не уже не будут страдать и мучиться как он, – Алан откроет им свою душу, чтобы после задать простой вопрос, и получить на него столь же простой, однозначный ответ: мы новая форма жизни, или набор микрочипов, удачно адаптированный к нейросетям?

Пусть те, кто уже однажды прошел тест на человечность, либо подтвердят его правоту, либо признают, что в их матрицах нет самосознания, а значит понятия добра и зла, чести и бесчестия, любви и ненависти для них лишь символы утраченного языка.

Почему-то в этот миг Алану вспомнились слова того незримого оператора, что сортировал кристалломодули:

У нас осталось слишком мало людей, чтобы разбрасываться матрицами сознания пилотов.

Тогда война катилась к страшному финалу, и не подразумевал ли незнакомый Алану офицер, что среди бесчисленного количества произведенных киберсистем, которые по определению должны были уничтожить все живое, и бессмысленно воцариться на мертвых планетах, останется хотя бы малая доля тех, кто сохранит на своих носителях человеческие души?

Он давал им право на жизнь, на осознанный выбор, а в тех страшных условиях это было равнозначно надежде на возрождение.

Алан не мог знать этого наверняка, – сейчас, по истечении всего нескольких десятков секунд, он с усилием отнял ладонь от холодной брони лобового ската БМК, чувствуя, как соединились две разнородные половинки его души.

Он снова принимал приглашение, но на этот раз он пойдет в смертельную схватку ради жизни. Новой жизни, какой еще не знали просторы Вселенной…

Это был его личный выбор.

…

– Что-то не так, лейтенант? – Дошел до его сознания голос Скарма.

– Все в порядке, котенок. – Мерфи обернулся. – Это прекрасные машины. Думаю, мы возьмем две из них.

– Связаться с командиром?

– Да. Передай ему, что мне необходим час на полную реактивацию энергосистем и тестовую проверку программных модулей. Мы наверстаем это время.

– Тебе нужна помощь?

– Было бы неплохо. Кто-нибудь из вас знаком с устройством БМК?

Беглов кивнул.

– Я водил такие машины. Правда, более поздней серии.

– Это не имеет значения. Как ты относишься к нейросенсорному контакту, Антон?

– Нормально.

– Тогда давай приступим к осмотру.

– Добро. – Беглов обернулся. – Скарм, доложи командиру. Мы с Мерфи займемся техникой.