Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Шлюхи из города Амстердама (Часть 11)
Вот блин, на фиг, чертов Урод! Я звоню ему сразу, как только возвращаюсь в Эдинбург. Он говорит, что отдал все деньги Али и чего, собственно, и следовало ожидать, спрашивает, не могу ли я дать ему в долг, ну, сотни три фунтов. Что на это сказать, кроме как «да, могу»? Он сидит дома, боится выходить на улицу. Так что я из аэропорта еду к Диане, чтобы захватить кота. Пока запихивал эту тварь в переноску, весь обчихался – у меня на них аллергия, так что из носа течет в три ручья. Диана тоже не так чтобы очень уж любит кошек, так что я благополучно теряю терпение и просто хватаю зверюгу за шкирку, получая в ответ царапину на руке. – Не делай ему больно, Марк, – говорит Диана, когда я запихиваю этот фырчащий ужас в переноску и закрываю дверцу. Диана уже собралась, так что я отвожу ее к Гэвину. Мы договариваемся встретиться в аэропорту в восемь, чтобы успеть на девятичасовой рейс, последний на Лондон, где мы пересядем на самолет до Сан‑Франциско. Я вполне понимаю Урода, мне тоже вовсе не улыбается светиться на улице, но ведь вот он я, еду в такси, прямиком в Лейт, с этим ублюдским котом. Голова у меня гудит, и я думаю: вот вам и здрасте, получается, я опять кинул Психа. Впрочем, так ему и надо. Я выхожу у банкомата на Пилриг. Клайдсдейлский банкомат подвис, и рядом тусуется пожилой мужик, судя по акценту – из Глазго, стоит и в расстройстве попинывает автомат. Да еще и все эти такси куда‑то подевались. Ни одного не видать. Так что я надвигаю шляпу пониже на лоб и, с некоторым внутренним трепетом, иду к Галифаксу в начале Бульвара. Кошачья переноска бьет меня по ноге при каждом шаге. Кот предательски мяучит, как будто специально стараясь привлечь внимание. Раньше я себя чувствовал на Бульваре как дома. Раньше я себя чувствовал здесь в безопасности. А теперь я как будто спустился в ад. Впрочем, я же не собираюсь здесь зависать, отдам Уроду его кота злоебучего и сразу же сяду в машину и поеду на встречу с Дианой, а потом мы с ней сядем в большую железную птицу и улетим прочь отсюда. Настроение стремительно улучшается, когда я вижу, что банкомат в начале Бульвара работает. Рядом стоит какой‑то алкаш, пытается что‑то там делать. Я осторожно приближаюсь к этому кренделю. Я весь на нервах, меня чуть ли не трясет. Слышу, как какие‑то парни громко угрожают друг другу на Джанкшн‑стрит. В Амстердаме этого нет – этой атмосферы сдержанного и небрежного насилия и агрессии, источника паранойи. Ее там просто не может быть. По определению. Давай, приятель. По‑быстрому. И тут я слышу знакомый голос, и мне натурально становится плохо. Неимоверным усилием воли я заставляю себя посмотреть в ту сторону. Бегби. Кричит что‑то в мобильный телефон. Потом он видит меня и замирает с отвисшей челюстью, на выходе из Центрального Бара. Он действительно замирает, словно его парализовало от потрясения. То есть нас обоих парализовало. Потом он захлопывает телефон и ревет: – РЕЕННТОООН!!! У меня кровь леденеет в жилах, когда я вижу, что Френк Бегби мчится ко мне через дорогу, с лицом, перекошенным от ярости, и у меня возникает странное впечатление, что он сейчас пронесется мимо меня, совсем рядом, и оприходует кого‑то другого, потому что теперь он меня не знает, у нас с ним давно уже нет ничего общего. Но я знаю, что это ко мне он несется, и что это будет печально и больно, и мне нужно бежать, но я не могу сдвинуться с места. В эти несколько секунд жизнь разлетается на миллионы осколков‑мыслей. Я размышляю, какими нелепыми и безнадежными оказались мои претензии на владение боевыми искусствами. Все тренировки и практика – это не в счет. Одно выражение его лица сводит все на нет. Я не могу ничего сделать, потому что у меня в голове неумолимо играет кассета из детства: Бегби – Зло – Страх. У меня общий паралич воли. Те части меня, которые представляют себе, как надо принять стойку вадориу, блокировать его удар, вбить ему нос прямо в мозг одним быстрым ударом ладони или уклониться от его броска и ударить локтем в висок – да, они где‑то и как‑то присутствуют. Но их слабые импульсы заглушаются унизительным страхом, от которого я весь дрожу крупной дрожью. Бегби идет ко мне, и я ничего не могу поделать. Я не могу закричать. Я не могу умолять. Я ничего не могу, ничего.
Дома
Сестра Али, Кэт, всегда меня недолюбливала, и ей чиста не нравитца, что Али снова со мной. А Али хочет вернуться домой. Вместе с Энди. Я ведь боюсь выходить на улицу, но она пришла ко мне сама, и мы вместе пошли в киношку. Мне уже сняли проволоку с челюсти, так что я опять могу есть нормальную твердую еду, хотя челюсть вся такая жесткая, словно одеревенелая, да. Мы с Али годами так не обжимались, и челюсть – это не единственное, что у меня есть жесткого. Я все думаю, как бы мне ей сказать, чтобы она сегодня осталась со мной на подольше, и тут вспоминаю, что ко мне едет Рент! Так что я отрываюсь от нее, выхожу из квартиры и иду на Бульвар, возбужденный, но настороженный на случай нечаянной встречи с Бегби. А то были всякие разные разговоры, хотя это могли быть просто слухи. Никогда и ни в чем нельзя быть уверенным. Рент сказал, что он едет ко мне вот прямо щас, и я уже начинаю тревожитца, типа, вдруг мы с ним разминулись. Выхожу на Бульвар, там какая‑то странная суета, «скорая помощь», полиция и толпа зевак. У меня мурашки бегут по коже, как будто я только что хорошо ширнулся, потому что когда видишь в Лейте полицию и «скорую», на ум сразу приходит пара‑другая имен, но у меня в голове сейчас крутится только одно. А что, если Бегби достал Марка?! Сердце просто грохочет, брат.
ОХ, БЛЯДЬ, НЕТ…
Сперва я увидел его. Бегби. Он лежит на земле. Бегби лежит на земле! То есть не на земле – на носилках. Франко! Ему крепко досталось, потому что он лежит на носилках, а над ним стоят эти парни из «скорой помощи», и там еще мельтешит какая‑то рыжая дылда, и он, этот парень, похож… ой, бля… это ведь Рент, и он вроде как в полном порядке. Это Рент и Бегби… и это… Нет. Нет… Как будто это Рент отмудохал Бегби, причем отмудохал порядочно… а потом я опять весь холодею, потому что где же мой кот, брат, где Заппа? Ни за что… я не дам себя во все это вовлечь. Я даже вот тут останавливаться не стану. Ни за что, блядь. Но мне нужно найти кота. Я поднимаю воротник, натягиваю бейсболку пониже на лоб и протискиваюсь сквозь толпу. Потом я вижу, как из толпы выходит Нелли и бьет Рента в челюсть. Рент малость пошатывается и трогает рукой челюсть, а Нелли что‑то ему кричит и удирает обратно в толпу. Полицейский подходит к Ренту, но Марк качает головой, как будто он не обвиняет Нелли, и потом просто усаживается в машину «скорой», куда уже затащили Бегби. И вдруг я вижу его, своего Заппу. Мой бедный котяра, его просто бросили посреди улицы! Так что я подхожу и беру переноску здоровой рукой. Девчонка, которая сидела рядом на корточках и гладила Заппу сквозь прутья решетки, награждает меня убийственным взглядом. – Я знаю, чей это кот, – говорю я ей, – я отнесу его к хозяину. – Это правильно, нельзя так вот просто взять и оставить кота на улице, – говорит девчонка. – Ага, точно, – говорю я и собираюсь уже убираться оттуда, потому что все это – полный бред, мои нервы чиста гудят от напряга, понимаешь? Нелли видит меня, и вот он уже нависает надо мной. Он тычет в меня пальцем и шипит: – Наркоман, блядь, мудацкий. Никогда не любил этого кренделя, но я его не боюсь, даже такой весь размазанный, как сейчас. Я собираюсь что‑нить сказать в ответ, и тут вижу этого пацана, который в последнее время вертелся около Франко, и он подходит к Нелли сзади и бьет его в спину, не так уж и сильно, потом отходит, эдак пританцовывая, и растворяется в толпе. Нелли изворачивается назад, будто хочет спину почесать, словно она у него зудит, и вдруг видит, что у него все руки в крови. Я вижу в его глазах страх, а тот пацан пробирается сквозь толпу с широкой ухмылкой на морде. Он мне легонько подмигивает, а потом исчезает. И я тоже, брат. Я просто иду домой вместе с Заппой. Я думаю, Марк поступил очень плохо, что оставил кота на улице, это было как‑то не по‑людски, но, с другой стороны, он явно был весь под стрессом, ну; из‑за Франко, и все такое. А теперь кое‑что обо мне: я вернул Заппу, и скоро вернутся Али и Энди, и все будет опять хорошо, адназначна.
|