Учитель нелокальности

Еще одним моим аналитиком был доктор Франц Риклин старший. Он тоже не считался с правилами относительно того, как следует себя вести терапевтам, и редко поднимал взгляд, работая над чем либо, включая сновидения. Большую часть времени он проводил, закрыв глаза ладонями и теребя свои густые брови. В течение какого-то времени я не видел его лица. Он говорил, главным образом, с самим собой и о себе. Вот это терапевт!

Хотя я рассказывал ему сны, он никогда не анализировал их прямолинейно. Он погружался в себя и бормотал что-то вроде: «Тот сон… тот сон. моя жена». Я спрашивал: «Ваша жена, какое отношение она имеет к моему сну?»

Не отвечая, он продолжал: «Моя жена. у нас была эта удивительная сцена в прошлую пятницу вечером. почему я вам это говорю? Почему вы должны это слушать?» Я говорил: «Я не знаю, я действительно не знаю. Вы мне скажите!» Он никогда не говорил мне, почему он делал то, что он делал. В моем присутствии он был отрешенным от общепринятой реальности; он снова и снова останавливал мир.

Если вас интересует, интерпретировал ли он сны или находил связи между моими снами и личными проблемами, я отвечу – никогда. Он часто говорил об отношениях, но никогда не определял их как таковые. Он был самым непонятным человеком из всех, кого я знал. Я никогда не понимал ничего о себе или о нем. И в то же время, я всегда исцелялся от чего-то, что я не мог определить. Он меня вдохновлял.

Риклин учил меня нелокальности. Я узнавал, что все, что было у меня на уме, было и у него на уме. Следование происходившим с ним необщепринятым внутренним событиям становилось для меня опытом нелокальности. Он действовал на все, что я считал своим процессом, так, будто это был его процесс. Отсутствие границ между нами делало его другом, которого я всегда искал. Мы не занимались с ним «терапией»; мы не делали абсолютно ничего! И в то же время это было все.

Он возвращал мне то, что было отнято западным образованием. Он давал мне воображение – нагваль, как Кастанеда называл процесс сновидения. Будучи рядом с ним, я знал, что не-общепринятые события реальны. После встреч с ним я знал, что следование абсурдным необщепринятым событиям – это путь сердца.

Риклин был очень доступным, поскольку он всегда находился в своем процессе сновидения; по сути дела, он учил, подражая сновидению. Он учил меня сосредоточиваться на том, что происходит в процессе сновидения, «контролируемой непринужденности», тому, как не маргинализировать мои собственные чувственные переживания, работая с другими. Он учил меня, как закрыть мою терапевтическую практику еще до того, как я ее открыл, и понимать мою работу с людьми как работу осознания, как сновидение.

У Риклина я учился двигаться с неведомым, следовать своему сердцу. Я обнаруживал, что сама жизнь всегда была поразительной, и что человек мог жить как безумец, и это сходило ему с рук. Во многих отношениях, Риклин был просто настоящим человеком. Он был психиатром, учившим других врачей, майором швейцарской армии, президентом Института Юнга, и так далее. Юнг был его дядей.

Я почитаю своих учителей, на собственном примере демонстрировавших процессуально-ориентированный образ жизни, который поощряет суть, а не содержание. Они научили меня доверять моим чувственным способностям, поскольку без них реальность бесплодна.

Date: 2015-08-15; view: 294; Нарушение авторских прав