Познакомьтесь с Ларраби

Я просыпаюсь от звука голоса моего отца. Сначала я слишком заторможена, чтобы в полной мере понять ситуацию, и мгновение думаю, что он на самом деле здесь. В спальне номера. Обращается прямо ко мне. Эта мысль выталкивает меня из сна, и я сажусь в постели, пугая Холли, которая выскакивает из-под одеяла, где она лежала в эту укороченную ночь.

А потом я вижу отца в телевизоре, обращающегося в полную камер и вопрошающих журналистов комнату, и я откидываюсь назад и расслабляюсь.

Я смотрю на часы на прикроватной тумбочке. Одиннадцать утра. Кэролайн достаточно быстро организовала эту пресс-конференцию, которую она предложила вчера. Не то чтобы я удивлена. Когда дело касается моего отца, все имеет тенденцию продвигаться в темпе «прямо сейчас».

Не уверена точно, кто включил телевизор, но пульта нигде не видно, а я слишком ленива, чтобы встать с кровати и выключить его, так что я просто закрываю глаза и пытаюсь отстраниться от звука. Это доказывает, что моего отца, хоть он лично и не присутствует, почти невозможно игнорировать.

— Я глубоко опечален и обеспокоен инцидентом, случившимся прошлой ночью с моей любимой дочерью Лексингтон, — говорит он. — Это был очень страшный момент для меня и всей семьи Ларраби, и мы все очень благодарны, что она вышла из него целой и невредимой. Будьте уверены, что Лексингтон в порядке, хотя немного потрясена и невероятно раскаивается в своих действиях. Прошлой ночью я прилетел из Нью-Йорка, чтобы провести с ней время и помочь ей пройти через это. В настоящее время она отдыхает и поэтому не смогла присоединиться ко мне этим утром, но она просила меня передать свои глубочайшие извинения доброму владельцу мини-маркета, пострадавшего из-за аварии. Как вы знаете, Лексингтон — моя единственная дочь. Она необычайно важна для меня, и я бесконечно люблю ее. Уверяю вас, ее благополучие — мой приоритет номер один на данный момент, и я лично беру на себя ответственность, что она получит правильный уход и восстановится и выйдет из этого испытания исцеленным и умудренным опытом человеком. Спасибо.

Моя рука хватает что-то — что угодно! — на ночном столике. Я сцепляю пальцы вокруг первого, до чего дотрагиваюсь — моего мобильного, — и швыряю так сильно, как могу, в экран. Он умудряется попасть в кнопку громкости и с ужасным треском падает на пол.

Тишина прекрасна, но, к сожалению, недолгая. Дверь, скрипя, открывается несколькими секундами позже, и появляется голова. Это кто-то, кого я не узнаю, что значит, что ночная смена сменилась новой командой лакеев.

— Все порядке? — спрашивает женщина, тревожно переводя взгляд с меня на треснутый сотовый на полу.

— Нет! — рявкаю я. — Мой телефон разбился. Мне нужен новый.

Она кивает:

— Без проблем. — И спиной выходит из двери, мягко закрывая ее за собой.

Экран заполняется лицами нетерпеливых репортеров, прыгающих вверх-вниз как мартышки, борющихся за возможность задать глупых, не имеющий смысла вопрос и получить еще более глупый и бессмысленный ответ. Мне не нужно даже слышать, чтобы знать, что любой ответ отца будет таким же полным дерьма, как и его речь ранее.

Мы гарантируем, что она получит всю помощь, в которой нуждается...

Моя единственная дочь, которую я так люблю...

Бла бла бла. Сейчас стошнит. И это совершенно точно не из-за чудовищного похмелья, стучащего в висках.

За свои семнадцать лет жизни я могу припомнить четыре раза, когда отец говорил, что любит меня... и все они были произнесены по национальному телевидению.

Но это просто то, как живет семья Ларраби. Как она всегда жила. Так долго, насколько я себя помню. Это все для шоу. Развлечение. Для пользы прессы. Мы такие же настоящие, как реалити-шоу на ТВ.

И как в любом хорошем реалити-шоу, у каждого есть роль. Персонаж, которого они воплощают. В первую очередь мой отец, Ричард Ларраби, основатель и президент Медиа-империи Ларраби. Мир обожает его, потому что он сам сделал себе имя. Начал ни с чем и добился всего. Классический пример «из грязи в князи», воплощение Американской Мечты — парень из низшего класса сбегает из дома, начинает свой бизнес и становится миллиардером — и пресса просто заглатывает это и просит большего.

Моя мама погибла в автокатастрофе, когда мне было пять. Огромный тягач потерял управление и врезался в нее лоб в лоб. У нее не было ни единого шанса. Я не многое помню о ней, за исключением нескольких мимолетных и туманных воспоминаний. А с тех пор, как после ее смерти почти каждая ее фотография исчезла из нашего дома, эти нечеткие воспоминания всё, что у меня осталось. Но все, кто знал ее, говорят, что она была чудесной. Любящей, поддерживающей. Какой и должна быть мать.

После ее смерти эта дверь «Миссис Ларраби» постоянно вращается, и каждая все моложе и невыносимее предыдущей. Рабочие требования для «Миссис Ларраби» просты и сводятся к следующему: появляться на благотворительных мероприятиях, губернаторских балах, публичных свадьбах и различных открытиях; всю ночь оставаться приклеенной к руке моего отца, в вечернем платье, что достаточно рискованно, чтобы привлечь людское внимание, но недостаточно, чтобы нарваться на скандал; и быть заинтересованной и участвовать в разговоре, даже если ты не понимаешь ни слова из того, что говорят. Делаешь все это, и остальное время в твоем распоряжении, занимаешься чем душе угодно — например, порхаешь в СПА или таскаешься по личному острову моего отца в Карибском море.

Традиционно женщины недолго придерживаются этой роли. В среднем через два-три года отец устает от них. После развода они получают более чем великодушное благоустройство, в комплекте с виллой в Европе, и движутся дальше.

В данный момент место мачехи детишек Ларраби вакантно. Но последние несколько месяцев отец ухаживает за новым рекрутом. Ее зовут Рив, если верить шестой странице в «New York Post». Хотя я готова поспорить, что в ее свидетельстве о рождении указано что-то вроде Гертруды или Урсулы. Я с ней пока не встречалась, но уверена, что она так же ужасна, как и остальные.

До своей смерти мама успела родить пятерых детей. Знаменитые братья и сестра Ларраби. Слава Богу, отец прошел свою маленькую «процедурку против детей» после моего рождения, иначе кто знает, сколько бы полукровок бегало вокруг, пытаясь претендовать на часть удачи Ларраби. Четыре жены за 12 лет? Вы умеете считать.

Я самая младшая и единственная девочка. Ричард Джуниор[7] (Эр Джей) исполнительный вице-президент по коммерческому развитию в «Ларраби Медиа», послушно выполняет свои обязательства как наследник на престол. Он хороший, наверное, но я едва его знаю. Он уехал в колледж, когда мне было девять, и с тех пор мы нечасто видимся. Следующие за ним близнецы, Хадсон и Харрисон, оба получают степени по праву в Йеле и, как ожидается, будут первым и вторым выпускниками в своем классе соответственно. Потом Купер, вундеркинд, окончивший колледж в шестнадцать. Он играет концерт Моцарта для фортепьяно №15 с трех лет. Сейчас он играет его задом наперед с закрытыми глазами просто чтобы повеселить. Между нами с Купом разница только два года, так что мы росли вместе, но с тех пор как он решил присоединиться к Корпусу Мира и разъезжать по свету, помогая голодающим, мы едва ли много разговариваем. Особенно когда в большинстве мест, куда он попадает, нет даже проточной воды, не говоря уже о мобильной связи. Обычно я не знаю, где он, пока он не присылает открытки.

И, наконец, есть я. И я думаю, все мы знаем мою роль в этой семье.

Если вы не знаете, просто включите сейчас четвертый канал и послушайте пресс-конференцию.

Не могу больше это смотреть — даже в беззвучном режиме, — так что беру подушку и кладу ее себе на лицо, натягивая так сильно до ушей, что едва могу дышать. Но этого все равно недостаточно. Я все еще могу чувствовать его лицо на экране. Как он смотрит на меня. Как он, тщательно подбирая слова, отвечает на вопросы журналистов, его серо-голубые глаза, кажется, глядят прямо сквозь камеры, через экран телевизора, в эту комнату. Эти, ну, знаете, знаменитые глаза. Всемирно известные. Они украшают обложку каждого журнала от «Time» до «Fortune» и «GQ». И хотя пресса называет глаза моего отца «обворожительными», «обольстительными» и иногда даже «сексуальными», единственное, что вижу в них я, — это разочарование.

Но не этому недолго осталось.

Еще четыре дня, и я свободна. Он всех них. Особенно от него.

Потому что, несмотря на наши существенные различия, у пятерых детей Ларраби все же есть кое-что общее.

И это трастовый фонд.

Он создан на имена всех из нас и насчитывает 25 миллионов долларов. Но он полностью неприкосновенный до дня восемнадцатилетия. Что для меня произойдет через четыре дня.

Я помню, как два года назад Купер получил его. Он так пресытился всем этим, что передал его на благотворительность и подобную ерунду. Я же, с другой стороны, мечтала об этом дне почти восемнадцать лет.

Джиа, Ти и я уже запланировали круиз по Средиземноморью в это лето. С девятью друзьями из школы мы арендовали огромную трехсотфутовую яхту, чтобы отпраздновать наш выпуск. Она отплывает через три недели из Марселя, и я уже не могу дождаться этого. Целых три месяца ничегонеделания, только бездельничать днем, вечеринки по ночам и шоппинг от порта к порту. Райские небеса. Именно то, что мне нужно, чтобы расслабиться и избавиться от стресса в своей жизни. Подальше от Менди, и отца, и вообще всех. Что дальше? А кто знает? Лондон, Рио, Париж, Фиджи... возможности бесконечны. Так волнующе думать, что вскоре я буду в состоянии просто взять и куда-нибудь уехать. Делать что угодно. Я больше не буду привязана к отцу и его империи. Моя жизнь наконец станет моей.

Именно эта мысль заставляет меня выбраться из постели. Я шагаю в ванную и принимаю долгий, экстра-горячий душ. Невероятное чувство.

К тому времени, как я выхожу, на ночном столике меня ждет новенький телефон со всеми моими номерами и запрограммированными настройками. Я проверяю пропущенные вызовы, тихо надеясь, что, услышав об аварии, Менди, возможно, почувствовал себя виноватым из-за всего, что сказал мне в клубе прошлой ночью, и звонил извиниться. Но экран пуст.

Думаю, на этот раз действительно конец.

Я смотрю на телевизор. Похоже, отец сворачивает пресс-конференцию. Он прощается с камерами, а Кэролайн открывает кулисы. Его искусственная улыбка уже почти стерлась и он бормочет что-то, что, очевидно, не слишком ему приятно. Угадайте с одной попытки, о ком он говорит.

Я крепко держу новый телефон в своей руке и звоню Джии.

— Привет, — резко говорю я, когда она берет трубку, — шоппинг все еще в планах на сегодня? Потому что мне определенно нужно что-то новое на мой день рождения.

Date: 2015-08-15; view: 235; Нарушение авторских прав