Партии в философии и философские безголовцы 2 page

Философия естествоиспытателя Маха относится к естествознанию, как поцелуй хри­стианина Иуды относился к Христу. Мах точно так же предает естествознание фидеиз­му, переходя по существу дела на сторону

* — «Der Realismus der modernen Naturwissenschaft im Lichte der von Berkeley und Kant angebahnten Erkenntniskritik» («Реализм современного естествознания в свете данной Беркли и Кантом критики по­знания»). Ред.

— «Основы теории познания», 1884. Ред. — «Философия и кантианство», 1882, стр. 17. Ред.

370__________________________ В. И. ЛЕНИН

философского идеализма. Отречение Маха от естественноисторического материализма есть во всех отношениях реакционное явление: мы видели это достаточно наглядно, говоря о борьбе «физических идеалистов» с большинством естественников, остающих­ся на точке зрения старой философии. Мы увидим это еще яснее, если сравним знаме­нитого естествоиспытателя Эрнста Геккеля с знаменитым (среди реакционного мещан­ства) философом Эрнстом Махом.

Буря, которую вызвали во всех цивилизованных странах «Мировые загадки» Э. Гек­келя, замечательно рельефно обнаружила партийность философии в современном об­ществе, с одной стороны, и настоящее общественное значение борьбы материализма с идеализмом и агностицизмом, с другой. Сотни тысяч экземпляров книги, переведен­ной тотчас же на все языки, выходившей в специально дешевых изданиях, показали во­очию, что книга эта «пошла в народ», что имеются массы читателей, которых сразу привлек на свою сторону Э. Геккель. Популярная книжечка сделалась орудием классо­вой борьбы. Профессора философии и теологии всех стран света принялись на тысячи ладов разносить и уничтожать Геккеля. Знаменитый английский физик Лодж пустился защищать бога от Геккеля. Русский физик, г. Хвольсон, отправился в Германию, чтобы издать там подлую черносотенную брошюрку против Геккеля и заверить почтенней­ших господ филистеров в том, что не все естествознание стоит теперь на точке зрения «наивного реализма». Нет числа тем теологам, которые ополчились на Геккеля. Нет такой бешеной брани, которой бы не осыпали его казенные профессора философии. Весело смотреть, как у этих высохших на мертвой схоластике мумий — может быть, первый раз в жизни — загораются глаза и розовеют щеки от

* О. D. Chwolson. «Hegel, Haeckel, Kossuthund das zwölfte Gebot», 1906. Ср. S. 80 {О. Д. Хвольсон. «Ге­гель, Геккель, Кошут и двенадцатая заповедь», 1906. Ср. стр. 80. Ред.).

Брошюрка Генриха Шмидта «Борьба из-за «Мировых загадок»» (Bonn, 1900) дает недурную карти­ну похода профессоров философии и теологии против Геккеля. Но эта брошюра уже успела сильно уста­реть в настоящее время.

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 371

тех пощечин, которых надавал им Эрнст Геккель. Жрецы чистой науки и самой отвле­ченной, казалось бы, теории прямо стонут от бешенства, и во всем этом реве философ­ских зубров (идеалиста Паульсена, имманента Ремке, кантианца Адикеса и прочих, их же имена ты, господи, веси) явственно слышен один основной мотив: против «метафи­зики» естествознания, против «догматизма», против «преувеличения ценности и значе­ния естествознания», против «естественноисторического материализма». Он — мате­риалист, ату его, ату материалиста, он обманывает публику, не называя себя прямо ма­териалистом — вот что в особенности доводит почтеннейших господ профессоров до неистовства.

И особенно характерно во всей этой трагикомедии то обстоятельство, что Геккель сам отрекается от материализма, отказывается от этой клички. Мало того: он не только не отвергает всякой религии, а выдумывает свою религию (тоже что-то вроде «атеистической веры» Булгакова или «религиозного атеизма» Луначарского), отстаивая принципиально союз религии с наукой! В чем же дело? Из-за какого «рокового недора­зумения» загорелся сыр-бор?

Дело в том, что философская наивность Э. Геккеля, отсутствие у него определенных партийных целей, его желание считаться с господствующим филистерским предрас­судком против материализма, его личные примирительные тенденции и предложения относительно религии, — все это тем более выпукло выставило общий дух его книжки, неискоренимость естественноисторического материализма, непримиримость его со всей казенной профессорской философией и теологией. Лично Геккель не желает рвать с филистерами, но то, что он излагает с таким непоколебимо наивным убеждением, аб­солютно не мирится ни с какими оттенками господствующего философского идеализ­ма. Все эти оттенки,

Трагический элемент внесен был покушением на жизнь Геккеля весной текущего (1908) года. После ряда анонимных писем, приветствовавших Геккеля терминами вроде: «собака», «безбожник», «обезьяна» и т. п., некий истинно немецкий человек запустил в кабинет Геккеля в Иене камень весьма внушитель­ных размеров.

372__________________________ В. И. ЛЕНИН

от самых грубых реакционных теорий какого-нибудь Гартмана вплоть до мнящего себя новейшим, прогрессивным и передовым позитивизма Петцольдта или эмпириокрити­цизма Маха, все сходятся на том, что естественноисторический материализм есть «ме­тафизика», что признание объективной реальности за теориями и выводами естество­знания означает самый «наивный реализм» и т. п. И вот это-то «заветное» учение всей профессорской философии и теологии бьет в лицо каждая страница Геккеля. Естество­испытатель, безусловно выражающий самые прочные, хотя и неоформленные, мнения, настроения и тенденции подавляющего большинства естествоиспытателей конца XIX и начала XX века, показал сразу, легко и просто, то, что пыталась скрыть от публики и от самой себя профессорская философия, именно, что есть устой, который становится все шире и крепче и о который разбиваются все усилия и потуги тысячи и одной школки философского идеализма, позитивизма, реализма, эмпириокритицизма и прочего кон-фузионизма. Этот устой — естественноисторический материализм. Убеждение «на­ивных реалистов» (т. е. всего человечества) в том, что наши ощущения суть образы объективно реального внешнего мира, есть неизменно растущее и крепнущее убежде­ние массы естествоиспытателей.

Проиграно дело основателей новых философских школок, сочинителей новых гно­сеологических «измов», — проиграно навсегда и безнадежно. Они могут барахтаться со своими «оригинальными» системками, могут стараться занять нескольких поклонников интересным спором о том, сказал ли раньше «э!» эмпириокритический Бобчинский или эмпириомонистический Добчинский, могут создавать даже обширную «специальную» литературу подобно «имманентам», — ход развития естествознания, несмотря на все его шатания и колебания, несмотря на всю бессознательность материализма естествен­ников, несмотря на вчерашнее увлечение модным «физиологическим идеализмом» или сегодняшнее — модным «физическим идеализмом», отбрасывает прочь все системки и все ухищрения, выдвигая

ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ

снова и снова «метафизику» естественноисторического материализма.

Вот иллюстрация сказанного на одном примере из Геккеля. В «Чудесах жизни» ав­тор сопоставляет монистическую и дуалистическую теорию познания; приводим наи­более интересные пункты сопоставления:

МОНИСТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПО­ЗНАНИЯ:

ДУАЛИСТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПО­ЗНАНИЯ:

3. Познание есть физиологическое яв­
ление; анатомический орган есть мозг.

4. Единственная часть человеческого
мозга, в которой находится познание,
есть определенная часть мозговой коры,
фронэма.

3. Познание не есть физиологическое
явление, а процесс чисто духовный.

4. Та часть мозга, которая кажется
функционирующей в качестве органа по­
знания, на самом деле есть лишь инст­
румент, помогающий проявлению ин­
теллектуальных феноменов.

5. Фронэма есть чрезвычайно совер­шенная динамоэлектрическая машина, составными частями которой являются миллионы физических клеточек (фронэ-тальных клеточек). Точно так же, как по отношению к другим органам тела, (ду­ховная) функция данной части мозга

есть конечный результат функций со-

* ставляющих его клеток.

5. Фронэма, как орган разума, не авто­номна, а представляет из себя вместе со своими составными частями (фронэ-тальными клетками) лишь посредник между нематериальным духом и внеш­ним миром. Человеческий разум по су­ществу отличен от разума высших жи­вотных и от инстинкта низших живот­ных.

* Пользуюсь французским переводом: «Les merveilles de la vie», Paris, Schleicher. Tabl. I et XVI («Чу­деса жизни», Париж, Шлейхер. Таблицы I и XVI. Ред.).

374__________________________ В. И. ЛЕНИН

Вы видите из этого типичного отрывка из сочинений Геккеля, что он не входит в разбор философских вопросов и не умеет противопоставить материалистической и идеалистической теории познания. Он издевается над всеми идеалистическими, шире: всеми специально философскими ухищрениями, с точки зрения естествознания, не до­пуская и мысли о том, будто возможна иная теория познания, кроме естественнои-сторического материализма. Он издевается над философами с точки зрения материа­листа, не видя того, что он стоит на точке зрения материалиста!

Понятна бессильная злоба философов против этого всесильного материализма. Мы привели выше отзыв «истинно русского» Лопатина. А вот вам отзыв г. Рудольфа Вил­ли, самого передового «эмпириокритика», непримиримо враждебного идеализму (не шутите!): «хаотическая смесь некоторых естественноисторических законов, например, закона сохранения энергии и т. п., с рядом схоластических традиций насчет субстанции и вещи в себе» («Gegen die Schulweisheit», S. 128).

Что рассердило почтеннейшего «новейшего позитивиста»? Ну, как же ему не сер­диться, когда он сразу понял, что все великие учения его учителя Авенариуса — на­пример, что мозг не есть орган мысли, что ощущения не суть образы внешнего мира, что материя («субстанция») или «вещь в себе» не есть объективная реальность и т. д. — представляют из себя, с точки зрения Геккеля, сплошную идеалистическую тарабар­щину!? Геккель этого не сказал, потому что он философией не занимался и с «эмпири­окритицизмом», как таковым, не знакомился. Но Р. Вилли не может не видеть, что сто тысяч читателей Геккеля означают сто тысяч плевков по адресу философии Маха и Авенариуса. И Р. Вилли заранее утирается — по-лопатински. Ибо суть доводов г. Ло­патина и г. Вилли против всякого материализма вообще и естественно-исторического материализма в частности совершенно одинакова. Для нас, марксистов, разница между г. Лопатиным и г. Вилли, Петцольдтом, Махом и К

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 375

не больше, чем разница между протестантским и католическим богословами.

«Война» против Геккеля доказала, что этот наш взгляд соответствует объективной реальности, т. е. классовой природе современного общества и его классовых идейных тенденций.

Вот еще маленький пример. Махист Клейнпетер перевел с английского на немецкий язык распространенное в Америке сочинение Карла Снайдера «Картина мира с точки зрения современного естествознания» («Das Weltbild der modernen Naturwissenschaft». Lpz., 1905). Сочинение это ясно и популярно излагает целый ряд новейших открытий и в физике и в других отраслях естествознания. И вот, махисту Клейнпетеру пришлось снабдить Снайдера предисловием с оговорками вроде того, что гносеология Снайдера «неудовлетворительна» (S. V). В чем дело? В том, что Снайдер ни на минуту не допус­кает сомнения в том, что картина мира есть картина того, как материя движется и как «материя мыслит» (S. 228,1. с). В следующей своей работе «Машина мира» (Lond. and Ν. Υ., 1907; Karl Snyder «The World Machine») Снайдер говорит, — намекая на посвя­щение им своей книги памяти Демокрита из Абдеры, жившего приблизительно в 460— 360 годах до Р. X.: «Демокрита часто звали прародителем материализма. Эта философ­ская школа немножко не в моде в наше время; но не лишнее будет заметить, что на де­ле весь новейший прогресс наших представлений о мире основывался на посылках ма­териализма. Материалистические посылки, если говорить прямо (practically speaking), просто неустранимы (unescapable) в естественноисторических исследованиях» (р. 140).

«Конечно, если нравится, можно мечтать вместе с добрым епископом Беркли на ту тему, что все есть мечта. Но, как бы приятны ни были фокусы воздушного идеализма, а найдется все же немного людей, которые бы — при самых различных взглядах на про­блему внешнего мира — сомневались в том, что они сами существуют. Не нужно много возиться с блуждающими огоньками разных Я и Не-Я, чтобы убедиться, что, допуская

376__________________________ В. И. ЛЕНИН

свое собственное существование, мы уже впускаем в шестеро ворот наших чувств це­лый ряд кажимостей. Гипотеза туманных масс, теория света как движения эфира, тео­рия атомов и все подобные им учения могут быть объявлены просто удобными «рабо­чими гипотезами»; но следует напомнить, что, пока эти учения не опровергнуты, они стоят более или менее на той же самой основе, как и та гипотеза, что существо, которое вы, любезнейший читатель, называете самим собой, просматривает эти строки» (р. 31— 32).

Представьте себе горькую участь махиста, когда его излюбленные утонченные по­строения, сводящие категории естествознания к простым рабочим гипотезам, высмеи­ваются, как сплошной вздор, естественниками по обе стороны океана! Удивляться ли тому, что Рудольф Вилли в 1905 году воюет, как с живым врагом, с Демокритом, вели­колепно иллюстрируя этим партийность философии и обнаруживая паки и паки свою настоящую позицию в этой партийной борьбе? «Конечно, — пишет он, — Демокрит не имеет понятия о том, что атомы и пустое пространство суть лишь фиктивные понятия, оказывающие просто услуги, как пособие (blosse Handlangerdienste), принимаемые по соображениям целесообразности, пока они удобны для употребления. Демокрит не был настолько свободен, чтобы понять это; но ведь и наши современные естествоиспытате­ли, за немногими исключениями, также не свободны. Вера старого Демокрита есть вера наших естествоиспытателей» (1. с, S. 57).

Есть от чего в отчаяние прийти! Совсем «по-новому», «эмпириокритически» доказа­ли, что и пространство и атомы — «рабочие гипотезы», а естественники издеваются над этим берклианством и идут за Геккелем! Мы вовсе не идеалисты, это клевета, мы только трудимся (вместе с идеалистами) над опровержением гносеологической линии Демокрита, трудимся уже более 2000 лет, — и все напрасно! Только и остается нашему вождю, Эрнсту Маху, как посвятить свой последний труд, итоги своей жизни и своей философии, «Познание и заблуждение», Вильгельму Шуппе, а в тексте отметить

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 377

с жалостью, что большинство естественников — материалисты, и что Геккелю «мы то­же» сочувствуем... за «свободомыслие» (S. 14).

Тут он обрисовался весь, этот идеолог реакционного мещанства, идущий за черносо­тенным В. Шуппе и «сочувствующий» свободомыслию Геккеля. Таковы все они, гу­манные филистеры в Европе с их свободолюбивыми симпатиями и с их идейным (и по­литическим и экономическим) пленением Вильгельмами Шуппе. Беспартийность в философии есть только презренно прикрытое лакейство пред идеализмом и фидеизмом.

Сравните, в заключение, отзыв о Геккеле Франца Меринга, человека не только же­лающего, но и умеющего быть марксистом. Как только вышли «Мировые загадки», еще в конце 1899 года, Меринг сразу указал на то, что «сочинение Геккеля и своими слабы­ми и своими сильными сторонами замечательно ценно для того, чтобы помочь прояс­нению несколько запутавшихся в нашей партии взглядов на то, чем является для нее, с одной стороны, исторический материализм, с другой стороны, исторический материа­лизм». Недостаток Геккеля тот, что он понятия не имеет об историческом материа­лизме, договариваясь до целого ряда вопиющих нелепостей и насчет политики, и на­счет «монистической религии» и т. д., и т. п. «Геккель — материалист и монист, но не исторический, а естественноисторический материалист» (там же).

«Пусть прочтет книгу Геккеля тот, кто хочет руками осязать эту неспособность (ес-тественноисторического материализма сладить с общественными вопросами), кто хо­чет проникнуться сознанием того, насколько необходимо расширить естественноисто­рический материализм до исторического материализма, чтобы сделать

Плеханов в своих замечаниях против махизма не столько заботился об опровержении Маха, сколько о нанесении фракционного ущерба большевизму. За это мелкое и мизерное использование коренных теоретических разногласий он уже поделом наказан — двумя книжками меньшевиков-махистов¹²³.

" Fr. Mehring. «Die Welträtsel», «Neue Zeit», 1899—1900, 18, 1, 418 (Фр. Меринг. «Мировые загадки», «Новое Время», 1899—1900, 18, 1, 418. Ред.).

378__________________________ В. И. ЛЕНИН

его действительно непреодолимым оружием в великой освободительной борьбе чело­вечества.

Но не только ради этого надо читать книгу Геккеля. Его необычайно слабая сторона связана неразрывно с его необычайно сильной стороной — с наглядным, ярким, со­ставляющим несравненно большую — и по объему, и по важности — часть книги, из­ложением развития естественных наук в этом (XIX) веке, или, другими словами: изло­жением победного шествия естественноисторического материализма».

* Fr. Mehring, «Die Welträtsel», «Neue Zeit», 1899—1900, 18, 1, 419.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

С четырех точек зрения должен подходить марксист к оценке эмпириокритицизма.

Во-первых и прежде всего, необходимо сравнить теоретические основы этой фило­софии и диалектического материализма. Такое сравнение, которому были посвящены три первые главы, показывает по всей лилии гносеологических вопросов сплошную ре­акционность эмпириокритицизма, прикрывающего новыми вывертами, словечками и ухищрениями старые ошибки идеализма и агностицизма. Только при абсолютном не­вежестве относительно того, что такое философский материализм вообще и что такое диалектический метод Маркса и Энгельса, можно толковать о «соединении» эмпириок­ритицизма с марксизмом.

Во-вторых, необходимо определить мзсто эмпириокритицизма, как одной очень ма­ленькой школки философов-специалистов, среди остальных философских школ совре­менности. Начав с Канта, и Мах и Авенариус пошли от него не к материализму, а в об­ратную сторону, к Юму и к Беркли. Воображая, что он «очищает опыт» вообще, Аве­нариус на деле очищал только агностицизм от кантианства. Вся школа Маха и Авена­риуса идет к идеализму все более определенно, в тесном единении с одной из самых реакционных идеалистических школ, так наз. имманентами.

В-третьих, надо принять во внимание несомненную связь махизма с одной школой в одной отрасли

380__________________________ В. И. ЛЕНИН

новейшего естествознания. На стороне материализма неизменно стоит подавляющее большинство естествоиспытателей как вообще, так и в данной специальной отрасли, именно: в физике. Меньшинство новых физиков, под влиянием ломки старых теорий великими открытиями последних лет, под влиянием кризиса новой физики, особенно наглядно показавшего относительность наших знаний, скатились, в силу незнания диа­лектики, через релятивизм к идеализму. Модный физический идеализм наших дней та­кое же реакционное и такое же кратковременное увлечение, как модный физиологиче­ский идеализм недавнего прошлого.

В-четвертых, за гносеологической схоластикой эмпириокритицизма нельзя не видеть борьбы партии в философии, борьбы, которая в последнем счете выражает тенденции и идеологию враждебных классов современного общества. Новейшая философия так же партийна, как и две тысячи лет тому назад. Борющимися партиями по сути дела, при­крываемой гелертерски-шарлатанскими новыми кличками или скудоумной беспартий­ностью, являются материализм и идеализм. Последний есть только утонченная, рафи­нированная форма фидеизма, который стоит во всеоружии, располагает громадными организациями и продолжает неуклонно воздействовать на массы, обращая на пользу себе малейшее шатание философской мысли. Объективная, классовая роль эмпириок­ритицизма всецело сводится к прислужничеству фидеистам в их борьбе против мате­риализма вообще и против исторического материализма в частности.

ДОБАВЛЕНИЕ К § 1-му ГЛАВЫ IV С КАКОЙ СТОРОНЫ ПОДХОДИЛ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ К КРИТИКЕ КАНТИАНСТВА?¹²⁴

В первом параграфе четвертой главы мы показали подробно, что материалисты кри­тиковали и критикуют Канта с диаметрально противоположной стороны по отношению к той, с которой критикуют его Мах и Авенариус. Не лишним считаем добавить здесь, хотя вкратце, указание на гносеологическую позицию великого русского гегельянца и материалиста Н. Г. Чернышевского.

Немного спустя после критики Канта немецким учеником Фейербаха, Альбрехтом Pay, великий русский писатель Н. Г. Чернышевский, тоже ученик Фейербаха, впервые попытался прямо изложить свое отношение и к Фейербаху и к Канту. Н. Г. Чернышев­ский выступал в русской литературе еще в 50-х годах прошлого века, как сторонник Фейербаха, но наша цензура не позволяла ему даже упомянуть имя Фейербаха. В 1888 году в предисловии к предполагавшемуся третьему изданию «Эстетических отношений искусства к действительности» Н. Г. Чернышевский попытался прямо указать на Фей­ербаха, но цензура и в 1888 году не пропустила даже простой ссылки на Фейербаха! Предисловие увидело свет только в 1906 году: см. т. X, ч. 2 «Полного собрания сочине­ний» Н. Г. Чернышевского, стр. 190—197.

* См. настоящий том, стр. 202—214. Ред.

382__________________________ В. И. ЛЕНИН

В этом «Предисловии» Н. Г. Чернышевский посвящает полстранички критике Канта и тех естествоиспытателей, которые в своих философских выводах идут за Кантом. Вот это замечательное рассуждение Н. Г. Чернышевского в 1888 году: «Те натуралисты, которые воображают себя строителями всеобъемлющих теорий, на самом деле остаются учениками, и обыкновенно слабыми учениками, старинных мыс­лителей, создавших метафизические системы, и обыкновенно мыслителей, системы ко­торых уже были разрушены отчасти Шеллингом и окончательно Гегелем. Достаточно напомнить, что большинство натуралистов, пытающихся строить широкие теории за­конов деятельности человеческой мысли, повторяют метафизическую теорию Канта о субъективности нашего знания»,... (к сведению все перепутавших российских махи­стов: Чернышевский стоит позади Энгельса, поскольку он в своей терминологии сме­шивает противоположение материализма идеализму с противоположением метафизи­ческого мышления диалектическому, но Чернышевский стоит вполне на уровне Эн­гельса, поскольку он упрекает Канта не за реализм, а за агностицизм и субъективизм, не за допущение «вещи в себе», а за неумение вывести наше знание из этого объектив­ного источника)... «толкуют со слов Канта, что формы нашего чувственного воспри­ятия не имеют сходства с формами действительного существования предметов»,... (к сведению все перепутавших российских махистов: критика Канта Чернышевским диа­метрально противоположна критике Канта Авенариусом — Махом и имманентами, ибо для Чернышевского, как и для всякого материалиста, формы нашего чувственного вос­приятия имеют сходство с формами действительного, т. е. объективно-реального суще­ствования предметов)... «что поэтому предметы действительно существующие и дейст­вительные качества их, действительные отношения их между собою непознаваемы для нас»,... (к сведению все перепутавших россий-

ДОБАВЛЕНИЕ К S 1 ГЛАВЫ IV__________________________ 383

ских махистов: для Чернышевского, как и для всякого материалиста, предметы, то есть, говоря вычурным языком Канта, «вещи в себе», действительно существуют и вполне познаваемы для нас, познаваемы и в своем существовании, и в своих качествах, и в своих действительных отношениях)... «и если бы были познаваемы, то не могли бы быть предметом нашего мышления, влагающего весь материал знаний в формы совер­шенно различные от форм действительного существования, что и самые законы мыш­ления имеют лишь субъективное значение»,... (к сведению путаников-махистов: для Чернышевского, как и для всякого материалиста, законы мышления имеют не только субъективное значение, т. е. законы мышления отражают формы действительного су­ществования предметов, совершенно сходствуют, а не различествуют, с этими форма­ми)... «что в действительности нет ничего такого, что представляется нам связью при­чины с действием, потому что нет ни предыдущего, ни последующего, нет ни целого, ни частей и так далее, и так далее»... (К сведению путаников-махистов: для Чернышев­ского, как и для всякого материалиста, в действительности есть то, что представляется нам связью причины с действием, есть объективная причинность или необходимость природы)... «Когда натуралисты перестанут говорить этот и тому подобный метафизи­ческий вздор, они сделаются способны вырабатывать и, вероятно, выработают, на ос­новании естествознания, систему понятий, более точных и полных, чем те, которые из­ложены Фейербахом...». (К сведению путаников-махистов: Чернышевский называет метафизическим вздором всякие отступления от материализма и в сторону идеализма и в сторону агностицизма)... «А пока лучшим изложением научных понятий о так назы­ваемых основных вопросах человеческой любознательности остается то, которое сде­лано Фейербахом» (стр. 195—196). Основными вопросами человеческой любознатель­ности Чернышевский называет то, что на современном языке называется основными вопросами теории познания

384__________________________ В. И. ЛЕНИН

или гносеологии. Чернышевский — единственный действительно великий русский пи­сатель, который сумел с 50-х годов вплоть до 88-го года остаться на уровне цельного философского материализма и отбросить жалкий вздор неокантианцев, позитивистов, махистов и прочих путаников. Но Чернышевский не сумел, вернее: не мог, в силу от­сталости русской жизни, подняться до диалектического материализма Маркса и Эн­гельса.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ «Десять вопросов референту» были написаны В. И. Лениным в первой половине мая 1908 года в Лон-

доне, куда он выезжал из Женевы для работы над книгой «Материализм и эмпириокритицизм», и по­сланы члену Большевистского центра и члену редакции газеты «Пролетарий» И. Ф. Дубровинскому в качестве тезисов для его выступления на реферате А. Богданова «Приключения одной философской школы», который состоялся в Женеве 15 (28) мая 1908 года.

Воспользовавшись отъездом Ленина, Богданов, Луначарский и другие, стоявшие в философии на махистских позициях, активизировали свою деятельность. Под флагом критики «материализма плеха­новской школы» они подвергали ревизии марксистскую философию, пытались доказать, что не диа­лектический материализм, а изобретенная Богдановым разновидность махизма — эмпириомонизм — является философией большевизма.

Готовясь к выступлению, Дубровинский внес изменения во второй, третий и десятый вопросы, а седьмой вопрос зачеркнул. В своем выступлении, основанном на ленинских тезисах, Дубровинский (выступавший под псевдонимом Дорова) подверг резкой критике взгляды Богданова, заявил, что большевизм не имеет ничего общего с эмпириомонизмом, указал на несовместимость проповеди «бо­гостроительства» с диалектическим материализмом. — 1.

² См. Ф. Энгельс. «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» (К. Маркс и Ф. Эн-

гельс. Избранные произведения в двух томах, т. II, 1955, стр. 350—351). — 5.

³ См. Ф. Энгельс. «Введение к английскому изданию» работы «Развитие социализма от утопии к пауке» и

«Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах, т. II, 1955, стр. 89—92, 351—352). — 5.

386 ПРИМЕЧАНИЯ

⁴ См. Φ. Энгельс. «Анти-Дюринг», 1957, стр. 42. — 5.

⁵ См. Ф. Энгельс. «Анти-Дюринг», 1957, стр. 57. — 6.

⁶ См. Ф. Энгельс. «Анти-Дюринг», 1957, стр. 33—34, 107. — 6.

⁷ В. И. Ленин имеет в виду книгу Эрнста Маха «Erkenntnis und Irrtum. Skizzen zur Psychologie der

Forschung» («Познание и заблуждение. Эскизы психологии исследования»), посвященную «Вильгель­му Шуппе в знак сердечного уважения». Первое издание книги вышло в Лейпциге в 1905 году.