Партии в философии и философские безголовцы 1 page

Нам осталось еще рассмотреть вопрос об отношении махизма к религии. Но этот во­прос расширяется до вопроса о том, есть ли, вообще, партии в философии и какое зна­чение имеет беспартийность в философии.

В течение всего предыдущего изложения, на каждом из затронутых нами вопросов гносеологии, на каждом философском вопросе, поставленном новой физикой, мы про­слеживали борьбу материализма и идеализма. За кучей новых терминологических ухищрений, за сором гелертерской схоластики всегда, без исключения, мы находили две основные линии, два основных направления в решении философских вопросов. Взять ли за первичное природу, материю, физическое, внешний мир — и считать вто­ричным сознание, дух, ощущение (— опыт, по распространенной в наше время терми­нологии), психическое и т. п., вот тот коренной вопрос, который на деле продолжает разделять философов на два большие лагеря. Источник тысяч и тысяч ошибок и пута­ницы в этой области состоит именно в том, что за внешностью терминов, дефиниций, схоластических вывертов, словесных ухищрений просматривают эти две основные тенденции (Богданов, например, не хочет признать своего идеализма, потому что вме­сто «метафизических», видите ли, понятий: «природа» и «дух» он взял «опытные»: фи­зическое и психическое. Словечко изменил!).

Гениальность Маркса и Энгельса состоит как раз в том, что в течение очень долгого периода, почти полустолетия, они развивали материализм, двигали вперед одно ос­новное направление в философии, не топ-

ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 357

тались на повторении решенных уже гносеологических вопросов, а проводили после­довательно, — показывали, как надо проводить тот же материализм в области обще­ственных наук, беспощадно отметая, как сор, вздор, напыщенную претенциозную га­лиматью, бесчисленные попытки «открыть» «новую» линию в философии, изобрести «новое» направление и т. д. Словесный характер подобных попыток, схоластическую игру в новые философские «измы», засорение сути вопроса вычурными ухищрениями, неумение понять и ясно представить борьбу двух коренных гносеологических направ­лений, — вот что преследовали, травили Маркс и Энгельс в течение всей своей дея­тельности.

Мы сказали: почти полу столетия. В самом деле, еще в 1843 году, когда Маркс толь­ко еще становился Марксом, т. е. основателем социализма, как науки, основателем со­временного материализма, неизмеримо более богатого содержанием и несравненно бо­лее последовательного, чем все предыдущие формы материализма, — еще в то время Маркс с поразительной ясностью намечал коренные линии в философии. К. Грюн при­водит письмо Маркса к Фейербаху от 20-го октября 1843 года, где Маркс приглашает Фейербаха написать статью в «Deutsch-Französische Jahrbücher»¹¹³ против Шеллинга. Этот Шеллинг — пустой хвастун, — пишет Маркс, — со своими претензиями обнять и превзойти все прежние философские направления. «Французским романтикам и мисти­кам Шеллинг говорит: я — соединение философии и теологии; французским материа­листам: я — соединение плоти и идеи; французским скептикам: я — разрушитель дог­матики». Что «скептики», называются ли они юмистами или кантианцами (или махи­стами, в XX веке), кричат против «догматики» и материализма и идеализма, Маркс ви­дел уже тогда и, не давая отвлечь себя одной из тысячи мизерных философских систе-мок, он сумел

* Karl Grün. «Ludwig Feuerbach in seinem Briefwechsel und Nachlaß, sowie in seiner philosophischen Charakterentwicklung», I. Bd., Lpz., 1874, S. 361 (Карл Грюн. «Людвиг Фейербах, его переписка и литера­турное наследство, а также анализ его философского развития», т. I, Лейпциг, 1874, стр. 361. Ред.).

358__________________________ В. И. ЛЕНИН

через Фейербаха прямо встать на материалистическую дорогу против идеализма. Три­дцать лет спустя, в послесловии ко второму изданию первого тома «Капитала», Маркс так же ясно и отчетливо противополагает свой материализм гегелевскому, т. е. самому последовательному, самому развитому идеализму, презрительно отстраняя контовский «позитивизм» и объявляя жалкими эпигонами современных философов, которые мнят, что уничтожили Гегеля, на деле же вернулись к повторению догегелевских ошибок Канта и Юма. В письме к Кугельману от 27-го июня 1870 г. Маркс так же презри­тельно третирует «Бюхнера, Ланге, Дюринга, Фехнера и т. д.» за то, что они не сумели понять диалектики Гегеля и относятся к нему с пренебрежением. Возьмите, наконец, отдельные философские замечания Маркса в «Капитале» и в других сочинениях, — вы увидите неизменный основной мотив: настаивание на материализме и презрительные насмешки по адресу всякого затушевывания, всякой путаницы, всяких отступлений к идеализму. В этих двух коренных противоположениях вращаются все философские за­мечания Маркса — с точки зрения профессорской философии, в этой «узости» и «од­носторонности» и состоит их недостаток. На деле в этом нежелании считаться с ублю­дочными прожектами примирения материализма и идеализма состоит величайшая за­слуга Маркса, шедшего вперед по резко-определенному философскому пути.

Вполне в духе Маркса и в тесном сотрудничестве с ним Энгельс во всех своих фило­софских работах коротко и ясно противополагает по всем вопросам материалистиче­скую и идеалистическую линию, не беря всерьез ни в 1878, ни в 1888, ни в 1892 го­дах¹¹⁷ бесконечных потуг «превзойти» «односторонность» материализма и идеализма, провозгласить новую линию, какой бы то ни было «позитивизм», «реализм» или прочий

Про позитивиста Бизли (Beesley) Маркс говорит в письме от 13 декабря 1870 г.: «как последователь Конта, он не может не выкидывать всяких вывертов» (crotchets)¹¹⁵. Сравните с этим оценку Энгельсом в

1892 г. позитивистов à la Гексли¹¹⁶.

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 359

профессорский шарлатанизм. Всю борьбу с Дюрингом Энгельс провел целиком под ло­зунгом последовательного проведения материализма, обвиняя материалиста Дюринга за словесное засорение сути дела, за фразу, за приемы рассуждения, выражающие со­бой уступку идеализму, переход на позицию идеализма. Либо последовательный до конца материализм, либо ложь и путаница философского идеализма, — вот та поста­новка вопроса, которая дана в каждом параграфе «Анти-Дюринга» и не заметить кото­рой могли только люди с мозгами, подпорченными уже реакционной профессорской философией. И вплоть до 1894 года, когда написано последнее предисловие к пере­смотренному автором и дополненному последний раз «Анти-Дюрингу», Энгельс, про­должая следить и за новой философией, и за новым естествознанием, продолжал с прежней решительностью настаивать на своей ясной и твердой позиции, отметая сор новых систем и системок.

Что Энгельс следил за новой философией, видно из «Людвига Фейербаха». В преди­словии 1888 года говорится даже о таком явлении, как возрождение классической не­мецкой философии в Англии и в Скандинавии, о господствующем же неокантианстве и юмизме у Энгельса нет (и в предисловии, и в тексте книги) других слов, кроме самого крайнего презрения. Совершенно очевидно, что Энгельс, наблюдая повторение людной немецкой и английской философией старых, догегелевских, ошибок кантианства и юмизма, готов был ждать добра даже от поворота (в Англии и в Скандинавии) к Геге-лю^11%, надеясь, что крупный идеалист и диалектик поможет узреть мелкие идеалистиче­ские и метафизические заблуждения.

Не вдаваясь в рассмотрение громадного количества оттенков неокантианства в Гер­мании и юмизма в Англии, Энгельс отвергает с порога основное отступление их от ма­териализма. Энгельс объявляет все направление и той и другой школы «научным шагом назад». И как он оценивает несомненно «позитивистскую», с точки зрения ходячей терминологии, несомненно «реалисти-

360__________________________ В. И. ЛЕНИН

ческую» тенденцию этих новокантианцев и юмистов, из которых, например, он не мог не знать Гексли? Тот «позитивизм» и тот «реализм», который прельщал и прельщает бесконечное число путаников, Энгельс объявлял в лучшем случае филистерским приемом тайком протаскивать материализм, публично разнося его и отрекаясь от не­го!¹¹⁹ Достаточно хоть капельку подумать над такой оценкой Т. Гексли, самого круп­ного естествоиспытателя и несравненно более реалистичного реалиста и позитивного позитивиста, чем Мах, Авенариус и К, — чтобы понять, с каким презрением встретил бы Энгельс теперешнее увлечение кучки марксистов «новейшим позитивизмом» или «новейшим реализмом» и т. п.

Маркс и Энгельс от начала и до конца были партийными в философии, умели от­крывать отступления от материализма и поблажки идеализму и фидеизму во всех и всяческих «новейших» направлениях. Поэтому исключительно с точки зрения выдер­жанности материализма оценивали они Гексли. Поэтому Фейербаха упрекали они за то, что он не провел материализма до конца, — за то, что он отрекался от материализма из-за ошибок отдельных материалистов, — за то, что он воевал с религией в целях под­новления или сочинения новой религии, — за то, что он не умел в социологии отде­латься от идеалистической фразы и стать материалистом.

И эту величайшую и самую ценную традицию своих учителей вполне оценил и пе­ренял И. Дицген, каковы бы ни были его частные ошибки в изложении диалектическо­го материализма. Много грешил И. Дицген своими неловкими отступлениями от мате­риализма, но никогда не пытался он принципиально отделиться от него, выкинуть «но­вое» знамя, всегда в решительный момент заявлял он твердо и категорически: я мате­риалист, наша философия есть материалистическая. «Из всех партий, — справедливо говорил наш Иосиф Дицген, — самая гнусная есть партия середины... Как в политике партии все более и более группируются в два только лагеря,... так и наука делится на два основных класса

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 361

(Generalklassen): там — метафизики, здесь — физики или материалисты. Промежуточ­ные элементы и примиренческие шарлатаны со всяческими кличками, спиритуалисты, сенсуалисты, реалисты и т. д. и т. д., падают на своем пути то в то, то в другое течение. Мы требуем решительности, мы хотим ясности. Идеалистами называют себя реакци­онные мракобесы (Retraitebläser), а материалистами должны называться все те, которые стремятся к освобождению человеческого ума от метафизической тарабарщины... Если мы сравним обе партии с прочным и текучим, то посредине лежит нечто кашеподоб-

*** ное»

Правда! «Реалисты» и т. п., а в том числе и «позитивисты», махисты и т. д., все это — жалкая кашица, презренная партия середины в философии, путающая по каждому отдельному вопросу материалистическое и идеалистическое направление. Попытки вы­скочить из этих двух коренных направлений в философии не содержат в себе ничего, кроме «примиренческого шарлатанства».

Что «научная поповщина» идеалистической философии есть простое преддверие прямой поповщины, в этом для И. Дицгена не было и тени сомнения. «Научная попов­щина, — писал он, — серьезнейшим образом стремится пособить религиозной попов­щине» (1. с, 51). «В особенности область теории познания, непонимание человеческого духа, является такой вшивой ямой» (Lausgrube), в которой «кладет яйца» и та и другая поповщина. «Дипломированные лакеи с речами об «идеальных благах», отупляющие народ при помощи вымученного (geschraubter) идеализма» (53), — вот что такое про­фессора философии для И. Дицгена. «Как у боженьки антипод — дьявол, так у попов­ского профессора

И здесь неловкое, неточное выражение: вместо «метафизики» надо было сказать «идеалисты». И. Дицген сам противополагает в других местах метафизиков диалектикам.

Заметьте, что И. Дицген уже поправился и объяснил точнее, какова партия врагов материализма.

См. статью: «Социал-демократическая философия», написанную в 1876 году. «Kleinere philosophische Schriften», 1903, S. 135 («Мелкие философские работы», 1903, стр. 135. Ред.).

362__________________________ В. И. ЛЕНИН

(Kathederpfaffen) — материалист». Теория познания материализма является «универ­сальным оружием против религиозной веры» (55), — и не только против «всем извест­ной, настоящей, обыкновенной религии попов, но и против очищенной, возвышенной профессорской религии опьянелых (benebelter) идеалистов» (58).

По сравнению с «половинчатостью» свободомыслящих профессоров Дицген готов был предпочесть «религиозную честность» (60) — там «есть система», там есть люди цельные, не разрывающие теории и практики. «Философия не наука, а средство защиты от социал-демократии» (107) — для гг. профессоров. «Те, кто зовут себя философами, профессора и приват-доценты, все тонут, несмотря на свое свободомыслие, более или менее в предрассудках, в мистике... все составляют по отношению к социал-демократии... одну реакционную массу» (108). «Чтобы идти по верному пути, не давая никаким религиозным и философским нелепостям (Welsch) сбивать себя, надо изучать неверный путь неверных путей (der Holzweg der Holzwege) — философию» (103).

И посмотрите теперь с точки зрения партий в философии, на Маха и Авенариуса с их школой. О, эти господа хвалятся своей беспартийностью, и если есть у них анти­под, то только один и только... материалист. Через все писания всех махистов красной нитью проходит тупоумная претензия «подняться выше» материализма и идеализма, превзойти это «устарелое» противоположение, а на деле вся эта братия ежеминутно оступается в идеализм, ведя сплошную и неуклонную борьбу с материализмом. Утон­ченные гносеологические выверты какого-нибудь Авенариуса остаются профессорским измышлением, попыткой основать маленькую «свою» философскую секту, а на деле, в общей обстановке борьбы идей и направлений современного общества, объективная роль этих гносеологических ухищрений одна и только одна: расчищать дорогу идеа­лизму и фидеизму, служить им верную службу. Не случайность же в самом деле, что за маленькую школку эмпириокритиков хватаются и английские спиритуалисты вроде Уорда, и французские неокритицисты, хвалящие

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 363

Маха за борьбу с материализмом, и немецкие имманенты! Формула И. Дицгена: «ди­пломированные лакеи фидеизма» не в бровь, а в глаз бьет Маха, Авенариуса и всю их школу.

Несчастье русских махистов, вздумавших «примирять» махизм с марксизмом, в том и состоит, что они доверились раз реакционным профессорам философии и, доверив­шись, покатились по наклонной плоскости. Приемы сочинения разных попыток развить и дополнить Маркса были очень нехитры. Прочтут Оствальда, поверят Оствальду, пе­рескажут Оствальда, назовут это марксизмом. Прочтут Маха, поверят Маху, переска­жут Маха, назовут это марксизмом. Прочтут Пуанкаре, поверят Пуанкаре, перескажут Пуанкаре, назовут это марксизмом! Ни единому из этих профессоров, способных давать самые ценные работы в специальных областях химии, истории, физики, нельзя верить ни в едином слове, раз речь заходит о философии. Почему? По той же причине, по кото­рой ни единому профессору политической экономии, способному давать самые ценные работы в области фактических, специальных исследований, нельзя верить ни в одном слове, раз речь заходит об общей теории политической экономии. Ибо эта последняя — такая же партийная наука в современном

* Вот еще пример того, как широко распространенные течения реакционной буржуазной философии на деле используют махизм. Едва ли не «последней модой» самоновейшей американской философии яв­ляется «прагматизм» (от греческого pragma — дело, действие; философия действия)¹²⁰. О прагматизме говорят философские журналы едва ли не более всего. Прагматизм высмеивает метафизику и материа­лизма и идеализма, превозносит опыт и только опыт, признает единственным критерием практику, ссы­лается на позитивистское течение вообще, опирается специально на Оствальда, Маха, Пирсона, Пуанка­ре, Дюгема, на то, что наука не есть «абсолютная копия реальности», и... преблагополучно выводит изо всего этого бога в целях практических, только для практики, без всякой метафизики, без всякого выхода за пределы опыта (ср. William James. «Pragmatism. A new name for some old ways of thinking», N. Y. and L., 1907, p. 57 и 106 особ. (ср. Уильям Джемс. «Прагматизм. Новое название для некоторых старых путей мышления», Нью-Йорк и Лондон, 1907, стр. 57 и 106 особ. Ред.)). Различия между махизмом и прагма­тизмом так же ничтожны и десяти-степенны с точки зрения материализма, как различия между эмпири­окритицизмом и эмпириомонизмом. Сравните хотя бы богдановское и прагма-тистское определение ис­тины: «истина для прагматиста есть родовое понятие для всяческого рода определенных рабочих ценно­стей (working-values) в опыте» (ib., р. 68).

364__________________________ В. И. ЛЕНИН

обществе, как и гносеология. В общем и целом профессора-экономисты не что иное, как ученые приказчики класса капиталистов, и профессора философии — ученые приказ­чики теологов.

Задача марксистов и тут и там суметь усвоить себе и переработать те завоевания, ко­торые делаются этими «приказчиками» (вы не сделаете, например, ни шагу в области изучения новых экономических явлений, не пользуясь трудами этих приказчиков), — и уметь отсечь их реакционную тенденцию, уметь вести свою линию и бороться со всей линией враждебных нам сил и классов. Вот этого-то и не сумели наши махисты, рабски следующие за реакционной профессорской философией. «Может бить, мы заблуждаем­ся, но мы ищем», — писал от имени авторов «Очерков» Луначарский. — Не вы ищете, а вас ищут, вот в чем беда! Не вы подходите с вашей, т. е. марксистской (ибо вы же­лаете быть марксистами), точки зрения к каждому повороту буржуазно-философской моды, а к вам подходит эта мода, вам навязывает она свои новые подделки во вкусе идеализма, сегодня à la Оствальд, завтра à la Max, послезавтра à la. Пуанкаре. Те глу­пенькие «теоретические» ухищрения (с «энергетикой», с «элементами», «интроекцией» и т. п.), которым вы наивно верите, остаются в пределах узенькой, миниатюрной школ­ки, а идейная и общественная тенденция этих ухищрений улавливаемся сразу Уорда-ми, неокритицистами, имманентами, Лопатиными, прагматистами и служит свою службу. Увлечение эмпириокритицизмом и «физическим» идеализмом так же быстро проходит, как увлечение неокантианством и «физиологическим» идеализмом, а фиде­изм с каждого такого увлечения берет себе добычу, на тысячи ладов видоизменяя свои ухищрения в пользу философского идеализма.

Отношение к религии и отношение к естествознанию превосходно иллюстрирует это действительное классовое использование буржуазной реакцией эмпириокритицизма.

Возьмите первый вопрос. Не полагаете ли вы, что это случайность, если в коллек­тивном труде против

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 365

философии марксизма Луначарский договорился до «обожествления высших человече­ских потенций», до «религиозного атеизма» и т. п.? Если вы полагаете так, то исклю­чительно в силу того, что русские махисты неверно осведомили публику насчет всего махистского течения в Европе и отношения этого течения к религии. Не только нет в этом отношении ничего подобного отношению Маркса, Энгельса, И. Дицгена, даже Фейербаха, а есть прямо обратное, начиная с заявлений Петцольдта: эмпириокрити­цизм «не противоречит ни теизму, ни атеизму» («Einführung in die Philosophie der reinen Erfahrung», I, 351) или Маха — «религиозные мнения частное дело» (фр. пер., р. 434) и кончая прямым фидеизмом, прямым черносотенством и Корнелиуса, который рас­хваливает Маха и которого расхваливает Мах, и Каруса, и всех имманентов. Нейтраль­ность философа в этом вопросе уже есть лакейство пред фидеизмом, а дальше ней­тральности не поднимаются и не могут подняться Мах и Авенариус в силу исходных пунктов своей гносеологии.

Раз вы отрицаете объективную реальность, данную нам в ощущении, вы уже потеря­ли всякое оружие против фидеизма, ибо вы уже скатились к агностицизму или субъек­тивизму, а это для него только и нужно. Если чувственный мир есть объективная ре­альность, — всякой другой «реальности» или квазиреальности (вспомните, что Базаров поверил «реализму» имманентов, объявляющих бога «реальным понятием») закрыта дверь. Если мир есть движущаяся материя, — ее можно и должно бесконечно изучать в бесконечно сложных и детальных проявлениях и разветвлениях этого движения, дви­жения этой материи, но вне ее, вне «физического», внешнего мира, знакомого всем и каждому, ничего быть не может. И вражда к материализму, тучи клевет на материали­стов, — все это в цивилизованной и демократической Европе порядок дня. Все

* «Очерки», стр. 157, 159. В «Заграничной Газете»¹²¹ тот же автор говорит о «научном социализме в его религиозном значении» (№ 3, стр. 5), а в «Образовании»¹²², 1908, № 1, стр. 164, он прямо пишет: «Давно зреет во мне новая религия...».

— «Введение в философию чистого опыта». Ред.

366__________________________ В. И. ЛЕНИН

это продолжается до сих пор. Все это скрывается от публики русскими махистами, ко­торые ни единого раза не попытались просто даже сопоставить выходок против мате­риализма Маха, Авенариуса, Петцольдта и К⁰ с заявлениями в пользу материализма Фейербаха, Маркса, Энгельса, И. Дицгена.

Но «укрывательство» отношений Маха и Авенариуса к фидеизму ничему не помо­жет. Факты говорят за себя. Никакие усилия в мире не оторвут этих реакционных про­фессоров от того позорного столба, к которому пригвоздили их поцелуи Уорда, неок-ритицистов, Шуппе, Шуберта-Зольдерна, Леклера, прагматистов и т. д. И влияние на­званных сейчас лиц, как философов и профессоров, распространенность их идей в «об­разованной», т. е. буржуазной, публике, специальная литература, созданная ими, вдеся­теро шире и богаче, чем специальная школка Маха и Авенариуса. Школка служит, ко­му надо. Школкой пользуются, как надо.

Позорные вещи, до которых опустился Луначарский, — не исключение, а порожде­ние эмпириокритицизма, и русского, и немецкого. Нельзя защищать их «хорошими на­мерениями» автора, «особым смыслом» его слов: будь это прямой и обычный, т. е. не­посредственно фидеистический смысл, мы не стали бы и разговаривать с автором, ибо не нашлось бы, наверное, ни одного марксиста, для которого подобные заявления не приравнивали бы всецело Анатолия Луначарского к Петру Струве. Если этого нет (а этого еще нет), то исключительно потому, что мы видим «особый» смысл и воюем, по­ка еще есть почва для товарищеской войны. В том-то и позор заявлений Луначарского, что он мог связать их с своими «хорошими» намерениями. В том-то и зло его «теории», что она допускает такие средства или такие выводы в осуществление благих намере­ний. В том-то и беда, что «благие» намерения остаются в лучшем случае субъективным делом Карпа, Петра, Сидора, а общественное значение подобных заявлений безусловно и неоспоримо, и никакими оговорками и разъяснениями ослаблено быть не может.

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 367

Надо быть слепым, чтобы не видеть идейного родства между «обожествлением высших человеческих потенций» Луначарского и «всеобщей подстановкой» психиче­ского под всю физическую природу Богданова. Это — одна и та же мысль, выраженная в одном случае преимущественно с точки зрения эстетической, в другом — гносеоло­гической. «Подстановка», молча и с другой стороны подходя к делу, уже обожествля­ет «высшие человеческие потенции», отрывая «психическое» от человека и подставляя необъятно расширенное, абстрактное, божественно-мертвое, «психическое вообще» под всю физическую природу. А «Логос» Юшкевича, вносимый «в иррациональный по­ток данного»?

Коготок увяз — всей птичке пропасть. А наши махисты все увязли в идеализме, т. е. ослабленном, утонченном фидеизме, увязли с того самого момента, как взяли «ощуще­ние» не в качестве образа внешнего мира, а в качестве особого «элемента». Ничье ощущение, ничья психика, ничей дух, ничья воля, — к этому неизбежно скатиться, ес­ли не признавать материалистической теории отражения сознанием человека объек­тивно-реального внешнего мира.

5. ЭРНСТ ГЕККЕЛЬ И ЭРНСТ МАХ

Посмотрите на отношение махизма, как философского течения, к естествознанию. Весь махизм борется с начала и до конца с «метафизикой» естествознания, называя этим именем естественноисторический материализм, т. е. стихийное, несознаваемое, неоформленное, философски-бессознательное убеждение подавляющего большинства естествоиспытателей в объективной реальности внешнего мира, отражаемой нашим сознанием. И этот факт облыжно замалчивают наши махисты, затушевывая или запу­тывая неразрывную связь стихийного материализма естественников с философскими материализмом как направлением, давным-давно известным и сотни раз подтвержден­ным Марксом и Энгельсом.

Возьмите Авенариуса. Уже в 1-м своем сочинении: «Философия, как мышление о мире по принципу

368__________________________ В. И. ЛЕНИН

наименьшей траты сил», вышедшем в 1876 году, он воюет с метафизикой естествозна-

* ния, т. е. с естественно-историческим материализмом, и воюет, как сам он признал в

1891 г. (не «исправив» своих взглядов, однако!) с точки зрения теоретико-познавательного идеализма.

Возьмите Маха. Он неизменно, с 1872 г., или еще даже раньше, и до 1906 г. воюет с метафизикой естествознания, причем, однако, имеет добросовестность признаться, что за ним и с ним идет «целый ряд философов» (имманенты в том числе), но «очень не­многие естествоиспытатели» («Анализ ощущений», стр. 9). В 1906 г. Мах тоже призна­ется добросовестно, что «большинство естествоиспытателей держится материализма» («Erkenntnis und Irrtum», 2 изд., S. 4).

Возьмите Петцольдта. В 1900 году он провозглашает, что «естественные науки на­сквозь (ganz und gar) пропитаны метафизикой». «Их опыт должен быть еще очищен» («Einführung in die Philosophie der reinen Erfahrung», Bd. I, S. 343). Мы знаем, что Аве­нариус и Петцольдт «очищают» опыт от всякого признания объективной реальности, данной нам в ощущении. В 1904 году Петцольдт заявляет, что «механическое миросо­зерцание современного естествоиспытателя не лучше по существу, чем миросозерцание древних индийцев». «Совершенно все равно, держится ли мир на сказочном слоне или на молекулах и атомах, если мыслить их себе в гносеологическом отношении реальны­ми, а не только для метафоры (bloss bildlich) употребляемыми» (понятиями) (Bd. II, S. 176).

Возьмите Вилли — единственный настолько порядочный человек среди махистов, что он стыдится родства с имманентами, — и он заявляет в 1905 году... «И естествен­ные науки в конце концов представляются во многих отношениях таким авторитетом, от которого мы должны избавиться» («Gegen die Schulweisheit», S. 158).

Ведь это все — сплошной обскурантизм, самая отъявленная реакционность. Считать атомы, молекулы,

*.§§ 79, 114 и др. — «Против школьной мудрости», стр. 158. Ред.

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 369

электроны и т. д. приблизительно верным отражением в нашей голове объективно ре­ального движения материи, это все равно, что верить в слона, который держит на себе мир! Понятно, что за подобного обскуранта, наряженного в шутовской костюм модно­го позитивиста, ухватились обеими руками имманенты. Нет ни одного имманента, ко­торый бы с пеной у рта не накидывался на «метафизику» естествознания, на «материа­лизм» естествоиспытателей именно за это признание естествоиспытателями объектив­ной реальности материи (и ее частиц), времени, пространства, закономерности природы и т. д. и т. п. Задолго до новых открытий в физике, создавших «физический идеализм», Леклер боролся, опираясь на Маха, с «материалистическим преобладающим направле­нием (Grundzug) современного естествознания» (заглавие § 6 в «Der Realismus u. s. w.», 1879), Шуберт-Зольдерн воевал с метафизикой естествознания (заглавие II главы в «Grundlagen einer Erkenntnistheorie», 1884), Ремке сражал естественноисторический

«материализм», эту «метафизику улицы» («Philosophie und Kantianismus», 1882, S.

*** 17) и т. д. и т. д.

И имманенты совершенно законно делали из этой махистской идеи о «метафизич­ности» естественно-исторического материализма прямые и открытые фидеистические выводы. Если естествознание не рисует нам в своих теориях объективной реальности, а только метафоры, символы, формы человеческого опыта и т. д., то совершенно неос­поримо, что человечество вправе для другой области создать себе не менее «реальные понятия» вроде бога и т. п.

Date: 2015-08-07; view: 307; Нарушение авторских прав