Картина вторая

Уборная КИНА. Сейчас она выглядит достаточно шикарно: нарядные шторы, дорогие статуэтки. Из открытого окна доносится музыка. СОЛО­МОН вместе с рабочим втаскивает новый диван.

1.

СОЛОМОН. Аккуратней... Аккуратней... Не поцарапай! Вот сюда... (Устанавливает диван). Всё, вы свободны.

РАБОЧИЙ многозначительно смотрит.

Ах, да. Получите... (Суёт РАБОЧЕМУ монеты. Теперь тот смотрит на СОЛОМОНА недовольно). В чём дело? Договаривались за двадцать шиллингов, но вы несли только половину дивана...

РАБОЧИЙ уходит. СОЛОМОН оглядывает комнату, сокрушённо вздыхает, подходит к окну.

Музыкант! Да, это вам... Подождите пиликать. Я же сказал: играть только по моему знаку.

Входит КИН. На нём дорогой яркий восточный халат.

2.

КИН. Пусть играет, Соломон. Музыка создаёт хорошее настроение...

СОЛОМОН. Или — плохое. Как только вспомнишь, сколько стоит минута звучания.

КИН. Как же ты меркантилен, друг мой. Запомни: всё, что можно купить за деньги, уже — дёшево!

СОЛОМОН. Отличная фраза, сэр. Но лучше б её произ­носить тому, у кого эти деньги есть. А когда в кармане шаром покати... Я просто на вас удив­ляюсь. Вы же из скромной семьи. Имели бедное детство... Откуда ж эта тяга к роскоши?

КИН. Оттуда, Соломон. Из моего бедного детства. Из моей нищей юности... Когда я был уличным акробатом и зарабатывал шиллинги, стоя на голове, я видел, что мир устроен неправильно. И поклялся, что как только встану на ноги, то переверну его. Так и произошло! Мне кидали медяки, я кидаю золото... (Подходит к окну, швыряет монету). Играй, музыкант!

СОЛОМОН (подбежав к окну). Подожди играть! (КИНУ). Сэр, вам давали медяки на хлеб, а вы швыряете фунты неизвестно на что. На прихоти! На каприз!.. Зачем вы сменили шторы? Старые были ещё совсем новые. А эти статуэтки? А диван?

КИН. Я же объяснял, Соломон, сегодня меня должна посетить женщина.

СОЛОМОН. Как будто они вас раньше не посещали?.. Где это видано, чтоб перед каждым свиданием делать ремонт?! Я понимаю, сменить рубашку... Но мебель?!

КИН. Соломон, не берись судить о том, в чём не смыслишь. Женщины — существа тончайшие. Ра­нимые... Они моментально улавливают запах чу­жих духов. А если женщина присядет на новый диван, то сразу почувствует, что до неё здесь никого не было. Она — первая! Понимаешь? И это — правда! Потому что, когда я влюблён так, как сейчас, всё прошлое перестаёт для меня существовать. И будущее тоже! Время — ноль! И женщина, которую я жду, его достойна...

СОЛОМОН. Хорошо. Тогда примите её любовные запис­ки... (Протягивает КИНУ бумаги).

КИН. Что это?

СОЛОМОН. Счета. За ткани, за цветы. От мебель­щика.

КИН. Хорошо. Дай перо, я подпишу.

СОЛОМОН. Сэр, они отказываются и дальше принимать ваши автографы. Требуют наличными.

КИН. Дураки! Через сто лет эта подпись будет стоить миллионы.

СОЛОМОН. Зато через месяц за неё могут дать год тюрьмы!

КИН. Замолчи! Ты решил окончательно испортить мне настроение? Не выйдет! Не желаю больше слы­шать ни о каких долгах. У меня свидание с прекраснейшей из женщин! (В окно). Играй, музыкант!

СОЛОМОН (в окно). Не играй!

КИН (схватил СОЛОМОНА за ворот). Да что ты себе позволяешь?.. А ну, пошёл вон! Ты — уволен!

СОЛОМОН (отбиваясь). В случае увольнения вы обя­заны мне заплатить жалование за шесть месяцев! А денег у вас нет.

КИН. Так достань! (Засмеялся). Видишь, как мы повя­заны с тобой? Чтоб уволиться, тебе надо сделать меня богатым, а если я разбогатею, глупо уволь­няться... (Обнял СОЛОМОНА за плечи). Ну, дру­жище! Где-нибудь займём... Я знаю, ты что-нибудь придумаешь. Мудрая голова! Недаром же твои еврейские родители нарекли тебя Соломоном!!

СОЛОМОН (печально). В детстве мама называла меня «Шлёма». Думаю, это имя мне больше подходит.

Стук в дверь.

КИН (взволнованно). Всё! Это — она... Исчезни!

СОЛОМОН направляется к двери.

Не туда! Через вторую дверь. А потом вернись к выходу и следи, чтоб ни одна душа сюда больше не проникла...

Соломон исчезает. Стук повторяется.

Прошу вас! Входите...

За окном неожиданно звучит печальная музыка. Входит человек в черном плаще и маске. В руках корзина.

3.

ВОШЕДШИЙ. Ваш заказ, сэр.

КИН. Кто вы?

ВОШЕДШИЙ. Охотник. И принёс заказанные вами рога. (Достаёт оленьи рога).

КИН. Что за бред? Я не заказывал никаких рогов!

ВОШЕДШИЙ. Разве? А что же водрузите на голове обманутого супруга?!

За окном звучит веселая музыка. ВОШЕДШИЙ при­танцовывает, срывает с себя маску. Это — ПРИНЦ.

ПРИНЦ (весело). Ну, как?

КИН. Потрясающе, ваше высочество.

ПРИНЦ. Нет. Ну, правда? Признайтесь, что не сразу меня узнали!

КИН. Абсолютно. Я и сейчас с трудом догадываюсь...

ПРИНЦ. Ну, спасибо! (Подходит к окну). И вам спаси­бо, любезный. (Кидает в окно кошелёк). Нет, серьезно, я нигде не пережал?

КИН. Сыграно блестяще, ваше высочество.

ПРИНЦ. Благодарю! Теперь я понимаю, как приятно актёру получать комплименты, даже если они и не очень искренние. (Оглядывается). О! У вас тут изменения... Красиво. Это вы меня так встречаете?

КИН. Безусловно.

ПРИНЦ. Тогда я посижу... Или даже полежу на диван­чике. Не возражаете? (Прилёг на ди ван).

КИН. Делайте всё, что вам нравится, ваше высо­чество. Для меня праздник каждая минута обще­ния с вами... (Садится).

ПРИНЦ (смеётся). А вот тут сыграно неважно... Бро­сили испуганный взгляд на часы. Я заметил... Ладно! Не нервничайте. Чтобы не выглядеть са­дистом, сразу вас успокою: она не придёт.

КИН. Кто «она», ваше высочество?

ПРИНЦ. Очень неважно сыграно... Эдмунд, вы умеете лицедействовать, но не лицемерить. Я говорю о той женщине, которой вы вручили любовное послание на глазах её собственного мужа... (Декламирует). «Сударыня, если бывает то чувство, которое именуется любовью с первого взгляда, то это именно то состояние, в котором я пребываю в последнее время...»

КИН (изумлённо). Ваше высочество...

ПРИНЦ (продолжая декламировать). «...И мне кажется, что тот отблеск, который я увидел в ваших прекрасных глазах, соответствует тому волнению, какое испытываю...»

КИН (в ярости). Умоляю, перестаньте!

ПРИНЦ (продолжая). «...И если это всё не ошибка, не досадное заблуждение, не могли бы вы уделить мне хоть несколько минут, чтоб, оставшись наеди­не, всё это выяснить».

КИН (в ярости вскочил с кресла, кресло перевер­нулось). Как вы всё это узнали, милорд?!!!

ПРИНЦ (испуганно). Ну, ну, Эдмунд! Не забывайтесь!

КИН. Извините, ваше высочество... Извините прежде всего за то, что я сел в вашем присутствии. Просто мне показалось, что если вы можете ле­жать в моей гримуборной, то я могу в ней хотя бы посидеть. Во-вторых, извините за глупый вопрос... Влюблённый актёришка пишет письмо аристо­кратке. Почему бы ей не показать это послание принцу и вместе не посмеяться? Это было так, не правда ли?

ПРИНЦ. Нет, графиня Кефельд ничего мне не показы­вала, тем более что письмо вы забрали с собой.

КИН. Значит, пересказала?

ПРИНЦ. Хватит, Кин, не буду вас мучить. Это письмо мы вместе сочинили три года назад для графини Потоцкой... А потом я его ещё пару раз переписы­вал по другим поводам... Но вообще ужасно, что один и тот же текст гуляет по стольким гостиным.

КИН. Значит, Елена вам ничего не пересказывала?

ПРИНЦ. Нет. Вы попались на удочку.

КИН. Жаль.

ПРИНЦ. Что попались?

КИН. Что не пересказывала...

ПРИНЦ удивленно смотрит на КИНА.

Дело в том, что я ей дал чистый лист бумаги.

ПРИНЦ. Как?

КИН. Просто белый листок... При этом смотрел на неё и мысленно произносил все эти слова. И, мне ка­жется, она поняла... Уверен, что поняла!

ПРИНЦ. Фантастика! Нет, Кин, я всегда говорю: с вами интересно. И каков был этот взгляд? Покажите!

КИН. Сейчас не смогу... Нужен предмет обожания... Вас я тоже обожаю, ваше высочество, но это чувство иного рода.

ПРИНЦ. Примерно так? (Показывает).

КИН. Да... Что-то похожее...

ПРИНЦ. Обещайте, что вы меня обучите. Это ведь замечательно: ни писем, ни объяснений. Взгляд — и всё! Мне это необходимо, Эдмунд...

Пауза.

Но всё равно она не придёт. В три часа назначен приём во дворце, и я попросил датского посла быть непременно с супругой... Непременно!

КИН. Я тоже умолял её... Посмотрим, что она пред­почтёт.

ПРИНЦ. Кин, я чувствую, у вас это — серьёзно...

КИН. Боюсь — серьёзней некуда.

ПРИНЦ. А если бы я попросил вас отказаться от этой женщины?

КИН. Во имя чего?

ПРИНЦ (замялся). Ну... Есть обстоятельства. В конце концов это — Дания. Предполагается несколько торговых соглашений... Крупные закупки сыра...

КИН. Вы тоже не умеете лукавить, ваше высочество. Меньше всего на свете вас интересует сыр.

ПРИНЦ. Хорошо! Считайте, это — моя личная просьба. Елена мне тоже нравится.

КИН. Нам часто нравятся одни и те же женщины. Я к этому привык.

ПРИНЦ. Но в этот раз меня как-то серьёзно захва­тило... Кин, ну не будем же мы ссориться из-за женщины? Мы — друзья!

КИН. Разумеется, милорд. Будем честно добиваться расположения прекрасной дамы. И «браво» тому, кому выпадет удача.

ПРИНЦ. А кому не повезёт?!

КИН. Тот будет страдать... Помните, как-то я вам рассказывал: в детстве я полюбил одну девочку, а она меня нет. И я пошёл к отцу...

ПРИНЦ. Знаю! Я это столько раз пересказывал, что мне кажется, это было со мной. Вообще вы чрезмерно на меня воздействуете, Кин. Ваши истории, ваши женщины... Я даже заказал себе такой же халат. Это шил Перкинс?

КИН. Да.

ПРИНЦ. Но ведь это — безумные деньги. А я слышал, Эдмунд, ваши финансовые дела довольно плохи!

КИН. Вдвое хуже, чем болтают.

ПРИНЦ. Но я мог бы оплатить часть ваших векселей... Или даже все, Кин... Если мы не будем портить наших отношений, и вы согласитесь...

Многозначительный взгляд КИНА.

Фу! Как это я мог произнести? Я действительно обезумел из-за этой женщины, раз мог выпалить такую пошлость... Забудьте, Кин! Я вам просто одолжу деньги... на неопределённый срок.

КИН. Теперь я вынужден отказаться, ваше высо­чество... Идёт честная борьба, и ни у кого не должно быть преимуществ.

ПРИНЦ. Но я не хочу, чтоб вас посадили в долговую яму. Тогда преимущество будет у меня...

Стук в дверь.

Неужели она?

КИН (глянув на часы). Три часа, ваше высочество. Прошу вас: через потайную дверь. Я не хочу, чтобы вы встретились...

ПРИНЦ (гневно, но шёпотом). Не смейте учить меня правилам хорошего тона!!! Вы забываетесь... (Пошёл к потайной двери, но неожиданно вернул­ся). Нет. Хоть краем глаза я должен взглянуть... (Подскочил к двери, глядит в глазок). Она наки­нула темную вуаль!!! Какая жалкая конспира­ция!!! Сегодня же скажу брату — никаких согла­шений с Данией! Никаких закупок!!!

ПРИНЦ выбегает в потайную дверь.

Входит АННА.

4.

КИН (рванулся ей навстречу). Елена!

АННА (откинув вуаль). Извините, мистер Кин... Я по­нимаю всю неуместность своего появления... Мы ведь даже не представлены друг другу... И прави­ла приличия, которые я вынуждена нарушить, продиктованы чрезвычайностью обстоятельств... (Сбилась). Я не знаю, что ещё положено го­ворить. Меня зовут Анна Дэмби.

КИН (мрачно). С этого надо было и начинать.

АННА. Меня учили правилам этикета, но они мне с трудом даются.

КИН. Мне тоже. Поэтому можем говорить, как нормаль­ные люди... Какого чёрта, девочка, вы притопали сюда?! Мало вам сплетен и слухов? Теперь хо­тите дать им подтверждение?!

АННА. Наоборот, мистер Кин. Я пришла извиниться за те неприятности, которые вам доставила не по своей воле, а исключительно в силу невероятных обстоятельств...

КИН (прерывая). Стоп! Не переходите на этот идиотский велеречивый тон... Вы — дочь сыроторговца, я — сын уличного клоуна. И, по нашим правилам, вам следует задрать юбку и хорошенько выпороть!

АННА. За что, сэр?

КИН. За всё — леди!!! За то, что бежали из дома, за газетные сплетни... За то, что ваш полоумный дедушка-жених бегает по Лондону и грозит мне всеми карами! А сейчас вы напялили эту дурацкую вуаль и поссорили меня с самим принцем Уэльским!!!

АННА (всхлипнув). Я ж ненарочно.

КИН. Вот, только слёз не хватало... А ну, не реветь! Сюда могут войти... (Вытирает ей слёзы). И так болтают, что я вас соблазнил и обесчестил... (Оглядывает её). Между прочим, вы достаточно хороши, чтобы дать повод для такой версии... А где вы прячетесь?

АННА. В театре.

КИН. Здесь, в Друри-Лейн?!

АННА. Да... У меня — знакомая костюмерша. Она пустила меня в одну из комнат. Там, где стоят декорации «Ричарда III».

КИН. Ужас! Превращать королевские покои — в ноч­лежку! Всех уволю!

АННА. Там мыши бегают... (Всхлипывает).

КИН. Бедная моя... (Гладит её по голове). Нет! Надо сразу поставить точку в этом вопросе. Послу­шайте, юная леди, я очень уважаю ваш порыв, вашу страсть, но на правах старшего всё-таки дам вам совет: выкиньте всю эту дурь из головы. Так уж заведено, что девушки влюбляются в своего кумира, но это — самообман... Мираж, подсвеченный на сцене, приправленный щемящей музыкой... Когда ж вы пытаетесь к нему при­коснуться, он исчезает... Или обретает черты реальности — довольно грубой и плотской!

АННА (растерянно). Я что-то не пойму. Вы про кого?

КИН (растерянно). В каком смысле?

АННА. Ну, вот про мираж... с плотскими чертами...

КИН. Про себя, чёрт подери! Разве вы не влюблены в меня?

АННА. С чего вы взяли?

КИН. Абсолютно?

АННА. Да ни капельки... Ни вот столечка!..

КИН (с досадой). Анна, вас действительно плохо учили вежливости... Но тогда почему сбежали из дома и прячетесь в театре?

АННА. Потому что хочу быть актрисой.

КИН. Всего-то?

АННА. Разве этого мало?!

Пауза.

КИН. Мда... А мне почему-то казалось... Нет, какое самомнение?!

АННА. Бывает...

КИН (резко). Молчать! Обойдёмся без сочувствия! Когда я говорю о самомнении, я имею в виду вас. Сбежала из дома, распугивает здесь мышей и думает, этого достаточно, чтобы стать актрисой.

АННА. Я много занималась, мистер Кин. Я выучила наизусть роли...

КИН. Этого мало! Актёром нужно родиться! Мой прадед был актером, дед и отец тоже. Я — Кин Четвер­тый!!! И в моих жилах течёт особая кровь, не хуже королевской... Во всяком случае, горячей. Так что, сударыня, можно приобрести титул лорда за при­даное, но не талант. Этот титул даётся Богом!

АННА. Но, может быть, он у меня есть? Я ведь и пришла, мистер Кин, затем, чтоб вы меня прослу­шали...

КИН. У меня сейчас нет на это времени. И потом, я не выношу актерские показы. Что вы собирались читать?

АННА. Что скажете... Например, монолог Джульетты.

КИН. Это я услышу вечером от партнёрши. У меня спектакль. А сейчас я отдыхаю... И, между прочим, жду даму!

АННА (тихо). Я это поняла...

КИН. И не уходите?.. Ну, что ж... Уже неплохо. Зна­чит, вы готовы побороться за место на сцене... Хорошо! Даю вам минут десять. Показывайте, че­му научились. Только умоляю, никаких шекспировских монологов. На них надо иметь право. Актёр не тот, кто прикрывается чужим текстом... В любой момент он должен включить воображение и имитировать любое чувство: любовь, неприязнь, равнодушие... Всё, что необходимо. Итак, вы готовы?

АННА. К чему?

КИН. К этюду. Представьте: вы влюблены в меня и пришли объясниться. Начинайте!

АННА. Прямо так?.. Сразу?

КИН. Можете сидя, если вам удобней...

АННА нерешительно двинулась к дивану.

Нет! На диван не надо... Объясняйтесь стоя. И темпераментней, если можно. Вы — влюблены в меня, потеряли голову... Ну, говорите, говорите!

АННА (тихо). Это действительно так, мистер Кин. Я люблю вас... И даже, если наш этюд вам не понравится и вы прогоните меня прочь, я не пере­стану любить вас...

КИН. Хорошо.

АННА. Я полюбила вас давно... ещё маленькой девоч­кой, когда впервые увидела...

КИН. В каком спектакле?

АННА. Это было не в театре... Впервые я увидела вас на улице. На берегу Темзы. Вы стояли, облокотив­шись на перила моста, и крошили булку плаваю­щим лебедям...

КИН. Красиво.

АННА. Очень. Я тогда подумала: какой красивый джентльмен и какой добрый, раз он так любит птиц... Но тут булка кончилась, вы помахали пти­цам рукой и пошли вдоль реки... И я пошла поче­му-то за вами... И скоро вы вошли в маленький ресторан, заказали вино и сели за крайний сто­лик, лицом к стене. И так стали пить... Спиной к людям, лицом к стене... А я стояла, смотрела на вас через оконное стекло и вдруг поняла, что вы очень одинокий человек...

КИН. Это правда.

АННА. И я стала часто приходить к этому ресто­ранчику и часто видела вас там, сидящего лицом к стене. Иногда я старалась попасться вам на глаза, но вы меня всё равно не замечали... Я уже знала, что вы — знаменитый актёр Кин, что вы окружены всеобщей любовью, но я понимала, что вы — несчастны, раз в самую сокровенную минуту перед вами только стена. И тогда я покля­лась, что когда вырасту, то стану тоже знаменитой актрисой, и вы, конечно, заметите меня и, может быть, хоть один раз разрешите сесть за этот столик напротив.

Пауза.

КИН. Адрес ресторана?

АННА. «Ливерпуль-стрит, двенадцать».

КИН. Так это всё — правда?

АННА. Не знаю, сэр. Вам судить...

КИН (подошёл к ней, обнял за плечи). Бедная де­вочка. И сколько же вы ходили так за мной, незримой тенью? (Пытается поцеловать). Ну?.. Мне понравился этюд.

АННА. А неприязнь? Можно я сыграю неприязнь?

КИН. Я вам и так верю... Впрочем, ладно. Показы­вайте.

АННА (нервно). Неприязнь, мистер Кин, я почувство­вала к вам тогда, когда впервые увидела на сцене.

КИН (с усмешкой). Вот так раз.

АННА. Да. Давали «Ричарда III»... И вы расхаживали по сцене, как большая горилла, согнувшись и покачиваясь взад-вперед. Публика ахала, думая, что это какой-то необычный рисунок роли, а я-то сразу поняла, что вы мертвецки пьяны... И потом много раз я попадала на спектакли, пахнущие вином... Никто, кроме меня, не замечал. Но я чувствовала на расстоянии каждую выпитую рюм­ку, и каждая реплика, которую вы перевирали, втыкалась в мои уши, как иголка. Тогда возникла моя неприязнь, переходящая в ненависть. Я ду­мала: Господи, боже мой, ну почему ж такой та­лант достался такому чудовищному человеку? Он же пропьёт твой дар, Господи! Забудет под первой юбкой, которую встретит на пути... Постелит на диван вместо белья!

КИН (зло). Хватит!!! Закончим с неприязнью, вер­нёмся к обожанию.

АННА (устало). Нет, мистер Кин. Теперь у меня остался только этюд на равнодушие. И мне действительно всё равно, возьмёте ли вы меня в свой театр, или нет... Главное — вы меня выслу­шали!

Дверь распахивается. Стремительно входит СОЛОМОН.

5.

КИН (гневно). Что ты врываешься без стука, болван?!

СОЛОМОН. Извините! Извините, мисс... Но на стук уже не было времени. Лорд Мьюил в театре... Между прочим, вместе с полицией!

АННА. Хорошо. Я выйду к нему.

КИН. Нет! Вы приняты в труппу, сударыня... Соломон, проводи эту юную леди. Спрячь её где-нибудь...

СОЛОМОН. Где?

КИН. В реквизиторской... Да! Разыщи где-нибудь кошку.

СОЛОМОН. Какую ещё кошку?

КИН. Тебе всё объяснят... Ступайте!

СОЛОМОН и АННА уходят через потайную дверь. КИН невозмутимо садится в кресло перед зеркалом.

Врывается лорд МЬЮИЛ.

6.

МЬЮИЛ. Мистер Кин?

КИН. Да, милорд. Чем обязан?

МЬЮИЛ. Вы это знаете лучше меня... Я не почита­тель ваших талантов, чтобы приходить просто так в вашу уборную. Это ведь называется у акте­ров «уборная», не так ли? Странное название... У простолюдинов «уборной» именуется совсем другое помещение...

КИН. Если вы пришли меня оскорблять, то, боюсь, вам это удастся.

МЬЮИЛ. Оскорблять? Ну, что вы... Оскорблять достой­ных людей входит в вашу профессию... (Замеча­ет оленьи рога). Это для меня приготовлено?

КИН (с усмешкой). Если они вам нравятся...

МЬЮИЛ. Так! Вести с вами диалог — унизительно. Поэтому молчите и слушайте! Мистер Кин, я знаю, что мисс Анна Дэмби скрывается здесь. И сколь­ко бы ни ручались за вас уважаемые люди, я больше никому не верю... Поэтому требую: во-первых, оставить мою невесту в покое; во-вторых, обязать её немедленно вернуться домой; в-третьих...

КИН. Подождите, милорд. И первых двух пунктов мне не выполнить. Ваша знакомая, мисс Анна...

МЬЮИЛ (перебивая). Моя невеста, мисс Анна.

КИН. Хорошо. Ваша знакомая невеста мисс Анна Дэм- би - талантливая актриса. Она принята в труппу Друри-Лейн...

МЬЮИЛ. Что?! Она будет играть на сцене?! Вместе с вами?! И весь Лондон будет глазеть и злосло­вить в мой адрес?!

КИН. Вы преувеличиваете интерес всего Лондона к вашей персоне, сэр!

МЬЮИЛ. Всё! Терпению пришёл предел... Я вас уничтожу, мистер Кин.

КИН. Дуэль?

МЬЮИЛ. Вы её недостойны, Кин. На дуэль вызывают равных, с комедиантами я расправляюсь по их законам... (Решительно подходит к статуэтке, ва­лит её на пол, затем разрывает на себе манишку, брызгает на грудь красной краской, срывает с го­ловы парик и валится на диван). Констебль! На помощь! Меня убивают!

КИН изумленно смотрит на МЬЮИЛА.

Из потайной двери выгляды­вает СОЛОМОН.

7.

СОЛОМОН. Что случилось, сэр?

КИН (с улыбкой). Этюды, Соломон. Разыгрываем этюды...

Затемнение.