Картина первая

Гостиная в доме графа Кефельда. Появляется СОЛОМОН в ливрее дворецкого. Под мышкой — неизменная папка с текстом пьесы.

1.

СОЛОМОН (читает ремарку). «Гостиная в доме датско­го посла графа Кефельда. Слуги готовят столы для приёма». (Хлопает в ладоши, как бы приглашая слуг. Никто не появляется). «Слуги готовят столы»... (Вновь хлопает в ладоши). Мда. Кажет­ся, и на них дирекция сэкономила. Значит, опять — Соломон. Он же — дворецкий, он же — слуга... (Со вздохом начинает расставлять столы и стулья). Стол для чая на шесть персон... (Пересчитывает стулья). Господин посол с супругой. Принц Уэльский. Граф и графиня Госуилл. Лорд Мьюил...

Появляется ЕЛЕНА.

2.

ЕЛЕНА. Господин дворецкий, ещё один прибор, пожалуйста.

СОЛОМОН (берёт стул, подносит к столу). Куда прикажете поставить?

ЕЛЕНА. Напротив меня.

СОЛОМОН. Слушаюсь. Напитки: пунш, лёгкое вино?

ЕЛЕНА. Разумеется. Впрочем, для седьмого гостя можно что-то и покрепче.

СОЛОМОН. Слушаюсь. Разрешите идти?

ЕЛЕНА. Да. Пожалуйста.

Слышен звук колокольчика.

О, по-моему, кто-то уже приехал?

СОЛОМОН. Сейчас слуга доложит. (Заглянул в пап­ку). Графиня Госуилл!

ЕЛЕНА. Замечательно. Просите! Просите скорей...

Входит ЭМИ ГОСУИЛЛ. На ней шикарный улич­ный костюм, огромная шляпа, которую она часто поправляет, поглядывая на себя в зеркало.

3.

ЕЛЕНА. Эми, дорогая, как я рада...

ЭМИ (перебивая). Наконец-то, Елена... Наконец-то я вас застала хотя бы в вашем собственном доме.

ЕЛЕНА. Да. Мы не виделись уже дня три...

ЭМИ. Четыре, милая, четыре! Это целая вечность... Бал у герцога Лейчестера — вас нет. Приём в Букенгемском дворце — вас нет. Наконец, сегод­ня — грандиозные бега в Нью-Маркете, я целый час рассматриваю вашу ложу, но вас опять нет...

ЕЛЕНА. Ах, я так не люблю бега. Просто больно смотреть на этих взмыленных лошадей, которых хлещут взмыленные наездники.

ЭМИ. Ну, так не смотрите! В конце концов не за этим туда ездит весь Лондон. Я, например, обожаю рассматривать ложи. У меня такой мощ­ный бинокль, что я за милю отличу искусствен­ную мушку от естественной родинки... (Смотрит на ЕЛЕНУ). Боже, какое очаровательное платье! Это пошито у нас или на континенте?

ЕЛЕНА. В Копенгагене.

ЭМИ. Очаровательно! Елена, если вы не любите появляться в свете, то хотя бы выводите свой гардероб. В конце концов, существует протокол. Вы — супруга посла. Как мы можем быть уверены, что у нас мир с Данией, если супруга датского посла не появляется в обществе? Итак, где вы пропадали?

ЕЛЕНА. Вчера я была в театре. Друри-Лейн.

ЭМИ. А позавчера?

ЕЛЕНА (чуть смутившись). В театре.

ЭМИ. И что ж там играли?

ЕЛЕНА. «Гамлета».

ЭМИ. Опять?! Елена, дорогая, мы же были с вами на «Гамлете» неделю назад.

ЕЛЕНА. Обожаю эту пьесу...

ЭМИ. Но не до такой же степени... Я видела «Гамлета» впервые в пятнадцать лет и когда он закричал «Там крыса!» — я завизжала и вско­чила на кресло... Но теперь я знаю, что там, за портьерой, Полоний, и все в зале знают, что там Полоний. Один принц Датский не знает, поэтому выглядит ужасно нелепо...

ЕЛЕНА. Эми, вчера вы бы опять вскочили на кресло. Играл Кин.

ЭМИ. И вчера играл Кин?

ЕЛЕНА кивнула.

И позавчера?

ЕЛЕНА. Да. Но это был «Венецианский купец». Впрочем, какая разница? Поверите ли, Эми, я смотрела на этого старого алчного еврея и плакала...

ЭМИ (решительно). Это уже предел! Значит, всё правда? Всё, о чём шумел ипподром, — правда...

ЕЛЕНА. Что здесь предосудительного? Иностранка любит театр, обожает Шекспира... Это должно льстить самолюбию англичан.

ЭМИ. Послушайте, Елена, кроме самолюбия у англи­чан есть строгие правила. Можно любить Шек­спира, можно обожать! Можно перечитывать его каждый день и даже брать в постель... Но не Гамлета конкретно. Вы меня понимаете?

ЕЛЕНА. Боже, Эми, что вы говорите? (Оглядывается).

ЭМИ. Надеюсь, нас никто не слышит? Я специально приехала пораньше, чтобы поговорить с вами наедине. Елена, дорогая, вы — доверчивы и не­опытны... Как, впрочем, и все оттуда, с кон­тинента. Когда вы приехали в Лондон и нас познакомили, вы мне сразу понравились, и я согласилась вас опекать и оберегать в свете...

ЕЛЕНА. Я за это вам очень благодарна, Эми.

ЭМИ. Нет! Вы должны меня проклинать, потому что я не предупредила вас о главных опасностях. Одно из них — Кин. Это чудовище... Лондонский Казанова. Впрочем, нет! Казанова был истинным джентльменом и старался прежде всего удовлет­ворить прихоть женщины. Кин — это Дон Жуан, для которого женщина — только повод насытить собственное тщеславие...

ЕЛЕНА. Эми! Мне всё это абсолютно безразлично.

ЭМИ. Что значит — безразлично? Я же не призываю вас к ханжеству и пуританству. Вы должны иметь флирты и романы...

ЕЛЕНА. Эми...

ЭМИ. А почему нет? Вы молоды, очаровательны... Вы — жена посла... И если это нужно для разви­тия международных отношений...

ЕЛЕНА. Эми, я отказываюсь вас слушать!..

ЭМИ. Разумеется, его речи приятней...

ЕЛЕНА. Да я с ним ни разу не разговаривала.

ЭМИ. А правда ли, что на одном из спектаклей он встал на колени перед вашей ложей и произ­нёс монолог?

ЕЛЕНА. В каком? Не помню.

ЭМИ. «Отелло».

ЕЛЕНА. Это была прекрасная сцена. Мавр молился...

ЭМИ. Вам, Елена! А потом пошёл и задушил соб­ственную жену. На это все обратили внимание...

ЕЛЕНА. Неужели лондонцы в театре, как и на ипподроме, разглядывают только ложи?

ЭМИ. Разумеется... Елена, вы словно ребёнок. Самое интересное происходит по эту сторону рампы... (Приглядевшись). Какое у вас очаровательное колье! Тоже из Копенгагена?

ЕЛЕНА. Нет. Это муж купил в Венеции.

ЭМИ. Ах, как интересна жизнь дипломатов. Столько стран, столько впечатлений... Отличное колье! Может быть, один изумруд лишний... Я бы сняла. Хотя нет, можно оставить! О чём это мы?

ЕЛЕНА (печально). О Кине.

ЭМИ. Да. Так вот он — не Казанова. Он — Дон Жуан!

ЕЛЕНА. Вы это уже говорили...

ЭМИ (вдруг равнодушно). Ах, милая, не в этом дело, поймите. Подумаешь — Дон Жуан!.. Весь Лондон кишит донжуанами. Главное — он актёр. Из пле­мени уличных паяцев. Груб, неотёсан... Не умеет себя вести в обществе.

ЕЛЕНА. Что ж... Сегодня мы сможем все в этом убедиться.

ЭМИ. Как? Вы его пригласили... Сюда?!

ЕЛЕНА. Разве это не принято? Я знаю, принц Уэльский его приглашает...

ЭМИ. Принц? При чём здесь принц?.. Принц даже шляется с Кином по кабакам. Принц — брат короля, может позволить себе экстравагантные выходки. Но вы... После того, что все говорят... И ещё надели это колье. Специально!

ЕЛЕНА. При чём здесь колье?

ЭМИ. Венецианский купец... Венецианский мавр... Вене­цианское колье... Неужели вы не видите зловещей цепочки? Завтра об этом будет болтать весь Лондон! (Схватила веер со стола). Фу! Меня даже в жар бросило... (Обмахивается). Откуда веер? С континента?

ЕЛЕНА. Нет, веер как раз сделан в Лондоне. Это — подарок принца Уэльского

ЭМИ (разглядывает веер). Изумительная вещица...

ЕЛЕНА. Кстати, Эми, я хотела вас спросить. Удобно ли было принимать такой подарок?

ЭМИ. От принца?

ЕЛЕНА. Я имею в виду: замужней женщине... Это принято в Лондоне?

ЭМИ. Дорогая! Это — принц! Брат короля... Впрочем, не знаю. Может, и не принято. Только знаю нескольких прелестных замужних женщин, кото­рые обмахиваются его подарками...

Входит граф КЕФЕЛЬД.

4.

КЕФЕЛЬД. Графиня, счастлив вас видеть! (Целует ручку ЭМИ). Вы одна? Разве лорд Госуилл не почтит нас своим присутствием?

ЭМИ. Он подъедет позже. Вместе с лордом Мьюилом. У них какое-то срочное дело... Лорд Мьюил приехал к нам с утра, и они закрылись с мужем в кабинете. О чём-то шумно беседовали, а потом умчались в неизвестном направлении.

ЕЛЕНА. Неизвестном для вас, Эми? Я этого не до­пускаю.

ЭМИ. Разумеется, я сразу обо всём догадалась... Дело в том, что этот старый Мьюил решил жениться!

КЕФЕЛЬД. Да. Я слышал. И, говорят, на какой-то юной особе...

ЭМИ. Весьма. Но это его не останавливает. Ей — семнадцать, ему — семьдесят один, поскольку цифры те же, он решил, что они — ровесники...

ЕЛЕНА. Язычок у вас, Эми!

КЕФЕЛЬД. Обожаю вас слушать, графиня... Вы как-то умеете живо подавать информацию.

ЭМИ. Короче, думаю, девочка решила повеситься в преддверии счастья, и лорд Мьюил повез моёго мужа её отговаривать... Уверена, на это уйдёт не­много времени. Через полчаса они будут здесь.

КЕФЕЛЬД. Замечательно. Думаю, вы не пожалеете, что согласились отобедать у нас. Кроме типично датских блюд вас ждет музыкальный сюрприз. Я пригласил двух певцов из оперного театра, они дадут нам небольшой концерт.

ЭМИ. Но ваша жена сказала, что сегодня обед с «драматическим» уклоном...

КЕФЕЛЬД. К сожалению, мистер Кин не сможет присутствовать... (Заметив удивление жены). До­рогая, я получил от него письмо, в котором он благодарит, но ввиду обстоятельств... В общем, вежливый отказ.

ЭМИ. Довольно дерзко, учитывая, что тебя приглашает посол.

КЕФЕЛЬД. Да? Вы считаете, я должен обидеться? Я — новый человек в Лондоне и пока не всегда улавливаю нюансы взаимоотношений.

ЭМИ. Это зависит от причины, которую он придумал.

КЕФЕЛЬД. Он пишет, что у него спектакль.

ЭМИ. Спектакль вечером, сейчас — день...

КЕФЕЛЬД. Он пишет, что должен подготовиться к спектаклю.

ЭМИ. Значит, просто завалится спать... Обидьтесь, граф! Мой вам совет — обидьтесь!

КЕФЕЛЬД. Пожалуй... Хотя это огорчительно. Я думал, актёр нас развлечёт. Я даже попросил его надеть костюм Фальстафа...

ЕЛЕНА. Вы просили его явиться в костюме Фаль­стафа?

КЕФЕЛЬД. А почему нет, дорогая? Это — забавно. Вы сами так смеялись...

ЕЛЕНА. Теперь я понимаю причину отказа. По-моему, не очень учтиво с вашей стороны.

КЕФЕЛЬД. Ну, почему?

ЕЛЕНА. Когда приглашают гостя на обед, его приглашают как равного, а не как шута. Вы же не советуете лорду Мьюилу, какой костюм надеть.

КЕФЕЛЬД. Дорогая, как можно сравнивать? Я оби­жусь!

ЭМИ. Перестаньте, умоляю. Считайте, вам повезло, что этот грубиян не будет сидеть с нами за столом. А что касается лорда Мьюила, то, в каком бы костюме он ни пришёл, будет смешно. Поверьте мне...

Появляется СОЛОМОН.

5.

СОЛОМОН. Его высочество, принц Уэльский.

СОЛОМОН уходит. Появляется принц УЭЛЬСКИЙ — молодой человек светского вида с газетой в руках.

6.

ПРИНЦ (весело приветствуя). Леди!

ЕЛЕНА и ЭМИ (легкий книксен). Ваше высочество.

ПРИНЦ (протянул руку послу). Господин посол!

КЕФЕЛЬД (почтительно пожимая руку). Ваше высо­чество, безмерно счастлив, что вы нашли время...

ПРИНЦ. Всё! Всё! Ритуал закончен. Я приехал к друзьям... (Оглядывается). Других гостей нет? По слухам, у вас должен быть лорд Мьюил.

КЕФЕЛЬД. Он задерживается.

ПРИНЦ. Значит, я вовремя... (Смеётся). Вы ещё не чи­тали газету?

ЭМИ. Какую, ваше, высочество?

ПРИНЦ. Завтрашнюю.

ЭМИ. Кто же, кроме вас, её получает?

ПРИНЦ. Да, это из тех немногих привилегий, которые остались у королевской фамилии. Так вот, я не мог удержаться, чтоб не познакомить вас с одной сенсацией... Где она? (Листает га­зету). Нет, лучше перескажу. Так будет нагляд­ней... (Смеётся). Одним словом, наш достопочтеннейший лорд Мьюил... (Изображает старика, все почти­тельно хихикают)....решил жениться... На юной девушке... Впрочем, возраст не имеет значения. Ей — семнадцать, ему — семьдесят один, циф­ры — те же, поэтому он решил, что они ро­весники...

ЭМИ (хохочет). Блестящая фраза, принц, я её за­помню!

ПРИНЦ. Дарю, графиня... Так вот, бедную девочку (изображает), сиротку готовят к вступлению в брак... Впрочем, не такую уж бедную. Ее зовут — Анна Дэмби. Она — наследница крупнейших сы­роваренных заводов... Поэтому её отчим и решил обменять приданое на графский герб лорда Мьюила.

ЭМИ. Мезальянс, это всегда так ужасно...

ПРИНЦ. Ну, почему, графиня? Был бы сыр вкусным, а во что он завёрнут, какая разница? Одним словом, девочку готовят к высшему свету. Приво­зят в Лондон, учат манерам, музыке, водят в театр. (ЕЛЕНЕ). Графиня, вы, наверное, обратили внимание, в соседней с вашей ложе иногда появлялась такая симпатичная всхлипывающая блондиночка?

ЕЛЕНА. Ваше высочество, в театре я смотрю толь­ко на сцену.

ПРИНЦ. Я тоже. Разумеется. Но иногда... краем глаза... Я, например, из любопытства, из своей ложи люблю наблюдать за вашей. Вы так непо­средственны, так живо реагируете. Так блестят ваши глаза. Прелесть!

КЕФЕЛЬД. Я очень польщён, ваше высочество.

ПРИНЦ. Да. Вас я тоже вижу... Впрочем, сейчас раз­говор о другом. В общем, готовили девочку, готовили и... приготовили. Назначена официаль­ная помолвка, разосланы приглашения, приезжа­ют за невестой и... (Декламирует). «Пустынна комната. Распахнуто окно. Внизу бурлит и пенится Верона... Всё брошено. И только на столе записка: «Не ищите!»...Что дальше, лорды? Дальше — тишина!» (Поклон).

ЭМИ (аплодирует). Браво, ваше высочество!

КЕФЕЛЬД. Так что? Она утонула?!

ПРИНЦ. Где?

КЕФЕЛЬД. В Вероне... Но ведь Верона в Италии.

ПРИНЦ. Абсолютно верно. Сразу чувствуется, граф, что вы посол и хорошо знаете географию. У нас в Лондоне молодые девушки бросаются из окна... в экипаж! И уезжают к тому, кто завладел их сердцем.

ЕЛЕНА. И кто же этот удачливый соперник лорда?

ПРИНЦ. Эдмунд Кин.

ЭМИ (ЕЛЕНЕ). Ну, что я вам говорила? Чудовище! Коварное чудовище.

КЕФЕЛЬД. Бедный лорд Мьюил... Он оскорблён. Что ж теперь будет? Дуэль?

ПРИНЦ. Это невозможно, граф. Жениться на женщине незнатного происхождения лорд ещё может, но драться с простолюдином...

КЕФЕЛЬД. У нас в Дании на это смотрят иначе. Кто бы ни был твой оскорбитель — шпагу наголо!

ПРИНЦ. Да... да... Мы это знаем. Поэтому в «Гам­лете» в конце такая гора трупов...

ЕЛЕНА. И всё-таки что ж делать бедному Мьюилу?

ПРИНЦ. Знаете, графиня, когда я был маленьким, я первый раз влюбился. Мне было семь лет, не больше... Я влюбился в юную фрейлину. Но она мною пренебрегла. Тогда в слезах я прибежал к отцу и закричал: «Папа! Я люблю девочку, она меня не любит. Что мне делать?» И знаете, что мне ответил король Англии? «Что делать, сын? Страдать!» Это же можно посо­ветовать и лорду Мьюилу.

ЕЛЕНА. Это жестоко, ваше высочество.

ПРИНЦ. Ну, ну... Не так страшно. Всё-таки ему не семь лет, а в десять раз больше... Впрочем, посмотрим! У нас сегодня интересный обед...

КЕФЕЛЬД. Какой ужас! Я ведь ничего этого не знал. И пригласил к себе не только лорда, но и Кина...

ПРИНЦ (радостно). Как? Он тоже придёт? Браво, граф! Восхищён вашей фантазией. Какое изяще­ство сюжета...

КЕФЕЛЬД. Посольство Дании. Суверенная террито­рия... Мог бы случиться невероятный конфликт.

ПРИНЦ. Почему «мог бы»? Умоляю, граф, ничего не отменяйте.

КЕФЕЛЬД. Слава богу, мистер Кин отказался прийти...

ПРИНЦ (с досадой). Чёрт! Так и знал... Пятница — несчастливый день!

Появляется СОЛОМОН.

7.

СОЛОМОН. Мистер Кин!

Общее замешательство. СОЛОМОН уходит.

ПРИНЦ (хватает кресло, садится). Всё! Я занял место... Не мешайте!

Входит КИН.

8.

КИН (почтительные поклоны). Леди... Милорд. (За­метил ПРИНЦА). Ваше высочество... (Пауза). Умоляю вас меня простить. Моё поведение ка­жется непоследовательным...

КЕФЕЛЬД. Да, мистер Кин. Я — человек новый в Лондоне и, очевидно, ещё не знаю местных правил. Но мне кажется странным, что гость отказывается прибыть, когда его приглашают, а затем приходит, когда его уже не ждут.

КИН. Господин посол. Я понимаю безрассудность своего визита, но чрезвычайные обстоятельства побудили меня забыть о правилах вежливости. Речь идёт о чести юной девушки... И о моей. Я узнал, что лорд Мьюил должен прибыть к вам...

КЕФЕЛЬД. К счастью, его пока нет. И меньше всего мне бы хотелось, чтоб вы встретились с ним на этой территории...

КИН. Значит, этот нелепый слух дошёл и до вас... Тем более я правильно сделал, что пришёл, и умоляю вас всех меня выслушать... Я не знаю, кто такая Анна Дэмби. Я с ней незнаком и никогда ни о чём не говорил... Возможно, это одна из моих многочисленных юных по­клонниц, которых всегда достаточно у любого театрального премьера... И влюблены они не в ме­ня, а в принцев и королей, которых я изобра­жаю... Всё это так понятно! Но вот юная невеста бежит от престарелого жениха, и все в один голос начинают кричать, что виной тому — актёр Кин. Почему? Потому что он — чудовище, обольститель, похититель, не знаю, кто ещё?.. Та­ково, очевидно, свойство людей: сначала они пла­чут и смеются над твоим искусством, а потом тебя же ненавидят за те чувства, которые ты в них вызвал...

ПРИНЦ. Подождите, Кин. Монолог страстен, но да­вайте по существу. В газете написано, что Анну Дэмби видели вчера вечером, входящую в ваш театр.

КИН. Ваше высочество, каждый день в театр вхо­дит несколько сотен людей.

ПРИНЦ. Да. Но потом все выходят...

КИН. Все? Разве их кто-то пересчитывает?

ЭМИ. Какая дерзость! Так отвечать принцу...

ПРИНЦ. Нет. Ничего... Реплика — есть реплика...

КИН. Ещё раз повторяю: я не видел Анну Дэмби. Я нашёл в дверях своей гримуборной лишь это письмо. Ознакомившись с ним, вы поймёте, что я никогда не похищал и не прятал эту девушку...

КЕФЕЛЬД. Ну, так почему вы не предъявите его журналистам?

КИН. Актёру всё равно не поверят до конца. Лицедей! Изображает страсть, изображает ковар­ство. Значит, может изображать и невиновность... Вот если б за меня заступился кто-то из людей, кому само происхождение даёт право на всеоб­щее уважение... Если б кто-то поручился перед лордом Мьюилом...

КЕФЕЛЬД (в отчаянии). Но почему именно здесь? В посольстве?!

КИН. Господин посол, я столько раз страдал за судьбу Дании в «Гамлете». Может Дания один раз защитить честь своего принца?!

ЕЛЕНА. Покажите ваше письмо, мистер Кин.

КИН. Благодарю вас, графиня... Я верил в ваше велико­душие и рад, что не обманулся. (Протягивает ЕЛЕНЕ письмо, смотрит ей в глаза).

ПРИНЦ. Я надеюсь, мы его тоже услышим?

КИН. Простите, ваше высочество, но я этого не допущу. Такая тайна может быть доверена толь­ко женщине. Женщине с нежным сердцем и тон­кой душой...

ЕЛЕНА (вглядываясь в письмо). Я не понимаю...

КИН. Почерк неразборчив... Но чувства, которые руко­водили писавшим его, будут ясны вам через секунду... Вчитайтесь, графиня, очень прошу вас...

Пауза. ЕЛЕНА смотрит в письмо, потом на КИНА, затем сворачивает письмо, убирает в конверт.

ЕЛЕНА. Да. Всё — правда! Мистер Кин не похищал Анну Дэмби. Я сегодня же постараюсь убедить в этом лорда Мьюила... Возьмите ваше письмо, сударь.

ЭМИ. А могу я взглянуть, мистер Кин? Я — тоже женщина.

КИН. Безусловно, леди Госуилл. Но почерк так не­разборчив. Надеюсь, графиня лучше перескажет нам всё своими словами... (Кланяется ЕЛЕНЕ). Благодарю вас. (Поклон КЕФЕЛЬДУ). Господин по­сол, ещё раз прошу меня извинить. (Поклон ПРИНЦУ). Ваше высочество.

ПРИНЦ. Надеюсь, мы скоро увидимся, Эдмунд?

КИН. Как только вы того пожелаете... (Быстро вы­ходит).

ПРИНЦ (радостно вскочил). Браво! Всё-таки с ним всегда интересно. Непонятно, но интересно... (КЕФЕЛЬДУ). Теперь мы с вами, господин посол, будем ломать головы, что бы это всё значило?..

Входит СОЛОМОН.

9.

СОЛОМОН (объявляет). Лорд Мьюил.

ПРИНЦ (азартно). Наконец-то. Итак, представление продолжается. Делаем сочувственные лица...

Все делают «сочувственные лица».

Затемнение.