Информационный блок

Лекция на тему «Эмоциональное выгорание. Причины, течение и симптомы»

Синдром выгорания - процесс постепенной утраты эмоциональной, когнитивной и физической энергии, проявляющийся в симптомах эмоционального, умственного истощения, физического утомления, личностной отстраненности и снижения удовлетворения исполнением работы. Он рассматривается как результат неудачно разрешенного стресса на рабочем месте. В 1981 г. Э. Moppoy предложил яркий эмоциональный образ, отражающий, по его мнению, внутреннее состояние работника, испытывающего дистресс профессионального выгорания: «Запах горящей психологической проводки».

Развитие данного синдрома характерно в первую очередь для профессий, где доминирует оказание помощи людям (медицинские работники, учителя, психологи, социальные работники, спасатели, работники правоохранительных органов, пожарные).

В настоящее время существует несколько моделей эмоционального выгорания, описывающих данный феномен.

Однофакторная модель эмоционального выгорания. Согласно ей, выгорание - это состояние физического, эмоционального и когнитивного истощения, вызванного длительным пребыванием в эмоционально перегруженных ситуациях. Истощение является главной причиной (фактором), а остальные проявления дисгармонии переживаний и поведения считают следствием. Согласно этой модели риск эмоционального выгорания угрожает не только представителям социальных профессий.

Двухфакторная модель (Д. Дирендонк, В. Шауфели, X. Сиксма). Синдром эмоционального выгорания сводится к двухмерной конструкции, состоящей из эмоционального истощения и деперсонализации. Первый компонент, получивший название «аффективного», относится к сфере жалоб на свое здоровье, физическое самочувствие, нервное напряжение, эмоциональное истощение. Второй - деперсонализация - проявляется в изменении отношений либо к пациентам, либо к себе. Он получил название «установочного».

Трехфакторная модель (К. Маслач и С. Джексон). Синдром эмоционального выгорания представляет собой трехмерный конструкт, включающий в себя эмоциональное истощение, деперсонализацию и редукцию личных достижений. Эмоциональное истощение рассматривается как основная составляющая эмоционального выгорания и проявляется в сниженном эмоциональном фоне, равнодушии или эмоциональном перенасыщении.

Вторая составляющая (деперсонализация) сказывается в деформации отношений с другими людьми. В одних случаях это может быть повышение зависимости от окружающих. В других - усиление негативизма, циничность установок и чувств по отношению к реципиентам: пациентам, клиентам.

Третья составляющая эмоционального выгорания - редукция личностных достижений - может проявляться либо в тенденции негативно оценивать себя, занижать свои профессиональные достижения и успехи, негативизме по отношению к служебным достоинствам и возможностям либо в преуменьшении собственного достоинства, ограничении своих возможностей, обязанностей по отношению к другим.

Четырехфакторная модель (Firth, Mims, Iwanicki, Schwab). В четырехфакторной модели выгорания один из его элементов (эмоциональное истощение, деперсонализация или редуцированные персональные достижения) разделяется на два отдельных фактора. Например, деперсонализация, связана с работой и с реципиентами соответственно.

Процессуальные модели эмоционального выгорания рассматривают выгорание как динамический процесс, развивающийся во времени и имеющий определенные фазы или стадии. Процессуальные модели рассматривают динамику развития выгорания как процесс возрастания эмоционального истощения, вследствие которого возникают негативные установки по отношению к субъектам профессиональной деятельности. Подверженный выгоранию специалист пытается создать эмоциональную дистанцию в отношениях с ними как способ преодолеть истощение. Параллельно развивается негативная установка по отношению к собственным профессиональным достижениям (редукция профессиональных достижений).

Выделяют три ключевых признака синдрома эмоционального выгорания:

· предельное истощение.

· отстраненность от клиентов (пациентов, учеников) и от работы.

· ощущение неэффективности и недостаточности своих достижений.

Развитию синдрома эмоционального выгорания предшествует период повышенной активности, когда человек полностью поглощен работой, отказывается от потребностей, с ней не связанных, забывает о собственных нуждах, затем наступает первый признак – истощение. Истощение определяется как чувство перенапряжения и исчерпания эмоциональных и физических ресурсов, чувство усталости, не проходящее после ночного сна. После периода отдыха (выходные, отпуск) данные проявления уменьшаются, однако по возвращении в прежнюю рабочую ситуацию возобновляются.

Вторым признаком синдрома эмоционального выгорания является - личностная отстраненность, Профессионалы, испытывающие выгорание, используют отстраненность, как попытку справиться с эмоциональными стрессорами на работе изменением своего сострадания к клиенту через эмоциональное отстранение. В крайних проявлениях человека почти ничего не волнует из профессиональной деятельности, почти ничто не вызывает эмоционального отклика – ни положительные обстоятельства, ни отрицательные. Утрачивается интерес к клиенту, он воспринимается как неодушевленный предмет, само присутствие которого порой неприятно.

Третьим признаком синдрома выгорания является - ощущение утраты собственной эффективности или падение самооценки в рамках выгорания. Люди не видят перспектив для своей профессиональной деятельности, снижается удовлетворение работой, утрачивается вера в свои профессиональные возможности.

Выделяют пять ключевых групп симптомов, характерных для синдрома выгорания:

1. Физические симптомы

Усталость, физическое утомление, истощение

Уменьшенный или увеличенный вес

Недостаточный сон, бессонница

Плохое общее состояние здоровья (в том числе по ощущениям)

Затрудненное дыхание, отдышка

Тошнота, головокружение, чрезмерная потливость, дрожание

Гипертензия (повышенное давление)

Язвы, нарывы

Сердечные болезни

2. Эмоциональные симптомы

Недостаток эмоций, неэмоциональность

Пессимизм, цинизм и черствость в работе и личной жизни

Безразличие и усталость

Ощущения фрустрации и беспомощности, безнадежности

Раздражительность, агрессивность

Тревога, усиление иррационального беспокойства, неспособность сосредоточиться

Депрессия, чувство вины

Нервные рыдания. Истерики. Душевные страдания

Потеря идеалов или надежд или профессиональных перспектив

Увеличение деперсонализации своей или других. (Люди становятся безликими, как манекены.)

Преобладает чувство одиночества

3. Поведенческие симптомы

Рабочее время больше 45 часов в неделю

Во время рабочего дня появляется усталость и желание прерваться, отдохнуть

Безразличие к еде; стол скудный, без изысков.

Малая физическая нагрузка

Оправдание употребления табака, алкоголя, лекарств

Несчастные случаи (например, травмы, падения, аварии и т.д.)

Импульсивное эмоциональное поведение.

4. Интеллектуальное состояние

Уменьшение интереса к новым теориям и идеям в работе

Уменьшение интереса к альтернативным подходам в решении проблем (например, в работе)

Увеличение скуки, тоски, апатии или недостаток куража, вкуса и интереса к жизни

Увеличение предпочтения стандартным шаблонам, рутине, нежели творческому подходу

Цинизм или безразличие к новшествам, нововведениям

Малое участие или отказ от участия в развивающих экспериментах (тренингах, образовании)

Формальное выполнение работы

5. Социальные симптомы:

Нет времени или энергии для социальной активности

Уменьшение активности и интереса к досугу, хобби

Социальные контакты ограничиваются работой

Скудные взаимоотношения с другими, как дома, так и на работе

Ощущение изоляции, непонимания других и другими

Ощущение недостатка поддержки со стороны семьи, друзей, коллег

Рассмотрим факторы, способствующие развитию синдрома эмоционального выгорания. Ключевым компонентом развития синдрома выгорания является стресс на рабочем месте: несоответствие между личностью и предъявляемыми ей требованиями. К организационным факторам, способствующим выгоранию, относятся следующие: высокая рабочая нагрузка; отсутствие или недостаток социальной поддержки со стороны коллег и начальства; недостаточное вознаграждение за работу, как моральное, так и материальное; невозможность влиять на принятие важных решений; двусмысленные, неоднозначные требования к работе; постоянный риск штрафных санкций (выговор, увольнение, судебное преследование); однообразная, монотонная и бесперспективная деятельность; необходимость внешне проявлять эмоции, не соответствующие реальным, например, необходимость быть эмпатичным; отсутствие выходных, отпусков и интересов вне работы.

В последнее время концепция синдрома эмоционального выгорания расширилась на специальности, где контакт с людьми вообще не характерен (например, программисты).

Среди психотерапевтов и консультантов синдрому выгорания подвержены люди, имеющие низкий уровень профессиональной защищенности. Как, например, отсутствие профессионального образования и систематического повышения квалификации, могут болезни, ослабленность после болезни, переживание тяжелого стресса, психологические травмы (развод, смерть близкого или пациента). По этическому кодексу психотерапевты и консультанты могут приступить к работе через полгода после инцидента травмы.

Лекция на тему «Эмоции, свойства и проявление»

Под эмоциями понимают протяжённые во времени процессы внутренней регуляции деятельности человека или животного, отражающие смысл (значение для процесса его жизнедеятельности), который имеют существующие или возможные в его жизни ситуации. У человека эмоции порождают переживания удовольствия, неудовольствия, страха, робости и тому подобного, играющие роль ориентирующих субъективных сигналов. Способа оценить наличие субъективных переживаний (в виду того, что они субъективны) у животных научными методами пока не найдено. В этом контексте важно понимать, что сама по себе эмоция может, но не обязана такое переживание порождать, и сводится именно к процессу внутренней регуляции деятельности.

Эмоции эволюционно развились из простейших врождённых эмоциональных процессов, сводящихся к органическим, двигательным и секреторным изменениям, до значительно более сложных, утративших инстинктивную основу процессов, имеющих отчётливую привязку к ситуации в целом, то есть выражающих личное оценочное отношение к имеющимся или возможным ситуациям, к своему участию в них. К первичным витальным (связанным с выживанием) эмоциям, унаследованным человеком, относятся страх, ярость, боль и тому подобные эмоции.

дна из важнейших особенностей эмоций — их идеаторный характер, то есть способность формироваться по отношению к ситуациям и событиям, которые реально в данный момент могут не происходить, и существуют только в виде идеи о пережитых, ожидаемых или воображаемых ситуациях.

Другая важная особенность — их способность к обобщению и коммуникации (эмоции могут передаваться между людьми или животными), из-за чего эмоциональный опыт включает в себя не только индивидуальные переживания, но и эмоциональные сопереживания, возникающие в ходе общения, восприятия произведений искусства и тому подобного.

Ещё Чарльз Дарвин, характеризуя эмоции в эволюционном плане, обратил внимание на их связь с инстинктивными формами поведения. Как он показал, мимические реакции свойственны даже детям, слепым от рождения. Такие базовые проявления эмоций носят врожденный характер и свойственны не только человеку, но и высшим животным — приматам, собакам и другим.

Слишком сильные эмоции, независимо от их валентности, являются стрессорами — утомляют организм и вводят его в состояние стресса. При продолжительном воздействии это приводит к различным проблемам, в том числе и физиологическим. Таким образом, мы видим связь между природой эмоций, стрессом и эмоциональным выгоранием. Подавление отрицательных эмоций, как известно, приводит к тому, что в человеке накапливается и возрастает напряжение, которое постепенно выводит его из строя. В конце концов, не только психика, но и сам организм начинает страдать и, в лучшем случае, эмоции выплескиваются разом, в худшем – и дальше продолжают действовать разрушающе, приводя к невротическим реакциям или к неврозу.

Наши эмоции руководят нами, когда мы оказываемся в затруднительном положении и сталкиваемся со слишком важными задачами, чтобы их решение можно было предоставить одному только интеллекту, – при опасности, причиняющей боль утрате, упорном продвижении к цели, несмотря на разочарования, завязывании отношений с партнером, создании семьи. Каждая эмоция предполагает характерную для нее готовность к действию, каждая указывает нам направление, которое уже хорошо себя зарекомендовало при решении повторяющихся сложных задач, которые ставит перед человеком жизнь. В процессе повторения этих вечных ситуаций на протяжении истории нашего эволюционного развития ценность нашего эмоционального репертуара для выживания в них подтверждалась его закреплением в нервной системе в виде врожденных автоматических стремлений человеческого сердца.

О том, что эмоции придают жизни вкус (мотивируют) знают все. Например, мы стремимся к радости и избегаем горя. Это так очевидно, что не требуется никаких пояснений. Менее известно то, что этот вкус или мотивация создается только при наличии у одного человека и положительных, и отрицательных эмоций. Как в электрической сети нужны два полюса, чтобы включить лампочку, так и в эмоциональной жизни нужны два полюса – опыт переживания положительных и отрицательных эмоций. Здесь аналогия с электричеством заканчивается – отрицательных эмоций не обязательно должно быть столько же, сколько положительных. Положительных эмоций может быть намного больше. Просто не стоит пытаться обойтись совсем без отрицательных эмоций. Совершенно здоровые и счастливые дети собираются и рассказывают друг другу страшные истории. В более зрелом возрасте люди, как правило, имеют опыт переживания отрицательных эмоций, но испытывают желание заняться так называемыми экстремальными видами спорта – такими, где есть реальная опасность серьезной травмы или даже гибели. Как известно, риск вызывает страх – сильную отрицательную эмоцию. Получается, что в экстремальных видах спорта люди ищут отрицательные эмоции. Но если в повседневной жизни много отрицательных эмоций, то дополнительно их не ищут. Тогда мода на экстремальный спорт в целом отражает благополучие в обществе, а благополучие в обществе – не так уж плохо.

«Отрицательные» эмоции играют более важную биологическую роль по сравнению с «положительными» эмоциями. Не случайно механизм «отрицательных» эмоций функционирует у ребенка с первых дней появления его на свет, а «положительные» эмоции появляются значительно позднее. «Отрицательная» эмоция – это сигнал тревоги, опасности для организма. «Положительная» эмоция – это сигнал возвращенного благополучия. Ясно, что последнему сигналу нет необходимости звучать долго, поэтому эмоциональная адаптация к хорошему наступает быстро. Сигнал же тревоги должен подаваться до тех пор, пока опасность не устранена. Вследствие этого застойными могут оказаться только «отрицательные» эмоции. При этих условиях здоровье человека действительно страдает. «Отрицательные» эмоции вредны лишь в избытке, как вредно все, что превышает норму. Страх, гнев, ярость повышают интенсивность обменных процессов, приводят к лучшему питанию мозга, усиливают сопротивляемость организма перегрузкам, инфекциям и т.д.

Для организма важно не сохранение однообразно положительных эмоциональных состояний, а постоянный их динамизм в рамках определенной, оптимальной для данного индивида интенсивности. В то же время имеются данные, что уровень развития интеллекта выше у дошкольников с преобладанием «положительных» эмоций и ниже – с преобладанием «отрицательных».

С точки зрения П. В. Симонова, нервные механизмы положительных эмоциональных реакций более сложные и тонкие, чем отрицательных. Он считает, что «положительные» эмоции имеют самостоятельное приспособительное значение, т. е. роль «положительных» эмоций отлична от роли «отрицательных» эмоций: «положительные» эмоции побуждают живые системы активно нарушать достигнутое «уравновешивание» с окружающей средой: «Важнейшая роль положительных эмоций – активное нарушение покоя, комфорта, знаменитого «уравновешивания организма с внешней средой»».

«Отрицательные эмоции, – пишет Симонов, – как правило, обеспечивают сохранение того, что уже достигнуто эволюцией или индивидуальным развитием субъекта. Положительные эмоции революционизируют поведение, побуждая искать новые, еще не удовлетворенные потребности, без которых немыслимо наслаждение.

Это не свидетельствует об абсолютной ценности положительных эмоций. Они могут быть обусловлены примитивными, эгоистическими, социально неприемлемыми потребностями. В подобных случаях мы несомненно отдадим предпочтение таким отрицательным эмоциям, как тревога за судьбу другого человека, сострадание к попавшим в беду, возмущение несправедливостью. Социальную ценность эмоций всегда определяет мотив, вызвавший ее к жизни».

Без «положительных» эмоций, отмечает Симонов, трудно себе представить те формы освоения действительности, которые не продиктованы непосредственным утилитарным эффектом: игру, художественное творчество и восприятие произведений искусства, теоретическое познание. Он полагает, что в этих областях деятельности человека побуждающее влияние «отрицательных» эмоций ничтожно, если оно вообще имеется.

Думается, что это заявление излишне категорично. Ему противоречит проявление фрустрации как стремление доказать себе и другим случайность творческой неудачи. А разве люди воспринимают произведения искусства только ради положительных переживаний? Почему же тогда зрители плачут на спектакляхи в кино?

Говоря о роли эмоций в жизни человека неправомерно ставить вопрос, для чего, с какой целью некто переживает эмоции. Такие вопросы правомерны в отношении сознательно ставящихся целей. Эмоции же возникают чаще всего непроизвольно. Поэтому по отношению к ним можно поставить только вопрос: какая польза или вред может быть человеку от возникновения той или иной эмоции (исходя из предназначенных им природой функций)?

Отвечая на этот вопрос, следует учитывать, что положительная роль эмоций не связывается прямо с «положительными» эмоциями, а отрицательная роль – с «отрицательными». Последние могут служить стимулом для самосовершенствования человека, а первые – явиться поводом для благодушия. Многое зависит от целеустремленности человека и условий его воспитания. Мнения ученых о значении эмоций и выполняемых ими функциях расходятся. Однако несомненна главная функция эмоций – их участие в управлении поведением человека и животных.

Эмоции могут играть в жизни человека не только положительную, но и отрицательную (разрушительную) роль. Они могут приводить к дезорганизации поведения и деятельности человека.

Бесполезность и даже вредность эмоций известна каждому. Представим, например, человека, который должен пересечь улицу; если он боится автомобилей, он потеряет хладнокровие и побежит. Печаль, радость, гнев, ослабляя внимание и здравый смысл, часто вынуждают нас совершать нежелательные действия. Короче говоря, индивид, оказавшийся во власти эмоций, «теряет голову».

Эмоция вызывает нарушения памяти, навыков, приводит к замене трудных действий более простыми. Выявлено отрицательное влияние переживаний, связанных с предыдущим неуспехом, на быстроту и качество интеллектуальной учебной деятельности подростков.

Во многих случаях дезорганизующая роль эмоций, очевидно, связана не столько с их модальностью, сколько с силой эмоционального возбуждения. Здесь проявляется «закон силы» И. П. Павлова (при очень сильных раздражителях возбуждение переходит в запредельное торможение) или что то же – закон Йеркса–Додеона. Слабая и средняя интенсивность эмоционального возбуждения способствуют повышению эффективности перцептивной, интеллектуальной и двигательной деятельности, а сильная и сверхсильная – снижают ее.

Однако имеет значение и модальность эмоции. Страх, например, может нарушить поведение человека, связанное с достижением какой-либо цели, вызывая у него пассивно-оборонительную реакцию (ступор при сильном страхе, отказ от выполнения задания). Это приводит либо к отказу от деятельности, либо к замедлению темпов овладения какой-либо деятельностью, представляющейся человеку опасной, например, при обучении плаванию. Дезорганизующая роль эмоций видна и при злости, когда человек стремится достичь цели во что бы то ни стало, повторяя одни и те же действия, не приводящие к успеху. При сильном волнении человеку бывает трудно сосредоточиться на задании, он может позабыть, что ему надо делать. Один курсант летного училища при первом самостоятельном полете забыл, как сажать самолет, и смог совершить это только под диктовку с земли своего командира. В другом случае из-за сильного волнения гимнаст – чемпион страны – позабыл, выйдя к снаряду, начало упражнения и получил нулевую оценку.

Однако по мере изучения роли эмоций отношение к ним стало меняться, и в настоящее время дезорганизующая роль эмоций подвергается сомнению. Так, В. К. Вилюнас (1984) считает, что дезорганизующую роль эмоций можно принять лишь с оговорками. Он полагает, что дезорганизация деятельности связана с тем, что эмоции организуют другую деятельность, которая отвлекает силы и внимание от основной деятельности, протекающей в тот же момент. Сама же по себе эмоция дезорганизующей функции не несет. «Даже такая грубая биологическая реакция, как аффект, – пишет Вилюнас, – обычно дезорганизующая деятельность человека, при определенных условиях может оказаться полезной, например, когда от серьезной опасности ему приходится спасаться, полагаясь исключительно на физическую силу и выносливость. Это значит, что нарушение деятельности является не прямым, а побочным проявлением эмоций, иначе говоря, что в положении о дезорганизующей функции эмоций столько же правды, сколько, например, в утверждении, что праздничная демонстрация выполняет функцию задержки автотранспорта».

С этим можно согласиться. Такой функции, запрограммированной природой, у эмоций действительно нет. Было бы странно, если бы эмоции появились в эволюционном развитии живых существ для того, чтобы дезорганизовывать управление поведением. А вот дезорганизующую роль эмоции, помимо их «воли», играть могут, о чем и говорилось выше. Смысл разделения роли и функции эмоций как раз и состоит в том, чтобы не путать то, что предначертано природой как признак прогрессирующего развития, с тем, что получается в качестве побочного эффекта, вопреки предначертанной функции.

В рамках когнитивной психологии и психотерапии (А.Т. Бек, А. Эллис) их специфика определяется через те или иные интеллектуальные действия.

Виды:

· гнев возникает при возникновении препятствий на пути достижения цели и служит для пробуждения энергии, требующейся для разрушения препятствия;

· печаль возникает в ситуации потери значимого объекта и служит к снижению уровня энергии для дальнейшего ее использования;

· страх помогает избежать опасности или мобилизоваться для нападения;

· презрение поддерживает собственную самооценку и поведение доминирования;

· застенчивость сигнализирует о потребности в уединении и интимности;

· чувство вины устанавливает подчиненную роль в социальной иерархии и свидетельствует о возможности потери самоуважения;

· отвращение приводит к отталкиванию вредных объектов.

Перефразируя поэта, можно сказать, что если отрицательные эмоции возникают, значит, это зачем-нибудь нужно. Например, очень древняя эмоция страха служит спасению жизни и здоровья индивида. Она запускает в организме человека целый комплекс явлений, помогающих максимально мобилизовать все имеющиеся у него силы. Мозг дает команду, адреналин вспрыскивается в кровь, повышается кровообращение, и можно бежать или нападать – в зависимости от ситуации либо склада характера.

Вместе с тем, хорошо известно, что люди не всегда, скажем так, «используют» страх по прямому назначению. Нередко человек пугается вполне невинных, «нестрашных» вещей или явлений. Речь идет о различного рода фобиях, весьма распространенных в современной цивилизации. Выходит, страх служит не только предупреждению человека об истиной опасности? Зачастую он имеет более сложную психологическую природу.

То же самое можно сказать и о других отрицательных эмоциях. Случается, что мы переживаем их вопреки здравому смыслу. И в то же время ни за что не желаем себе в этом признаться. Большинство из нас склонны видеть причиной собственных отрицательных эмоций внешние обстоятельства или других людей. Мы нередко забываем, что не эмоции, на самом-то деле, «правят бал», а исключительно наши внутренние установки.

Ведь все мы знаем, что из каждой неприятной ситуации есть только два выхода: изменить саму ситуацию или – отношение к ней. К примеру, если нам нахамили на улице, мы можем разъяриться, нахамив в ответ или злобно промолчав, либо посочувствовать несчастному агрессору, по-доброму посмеяться над ним про себя или вообще не обратить внимание на случившееся – выбор за нами.

Однако многие люди выбирают первый вариант. Немалая часть общества предпочитает жить в негативе. Почему? Осознают ли они, что это их и только их выбор? Зачем им это нужно?

В психологии есть такое понятие, как «вторичные выгоды» – это когда человек психологически получает для себя нечто нужное, удовлетворяющее те или иные его потребности, переживая не самые приятные моменты (а, соответственно, и эмоции). Проще говоря, получая некое «извращенное удовольствие» от тягот жизни, которых он вполне мог и избежать.

Как правило, это происходит неосознанно. Иногда на сеансах психотерапии такой человек прозревает и находит в себе силы измениться. Но это, увы, происходит не всегда. Удобства «вторичных выгод» чаще всего перетягивают чашу весов – что, опять же, личный выбор каждого.

Важно понимать, что мы не обречены непременно испытывать отрицательные эмоции. С этим можно работать, было бы желание изменить свою жизнь к лучшему.

Сейчас общество меняется довольно быстро, и ощущается человеком как небезопасное. Парадоксальным образом жизнь человека оказывается явлением даже более стабильным, чем жизнь общества. И в связи с этим у людей возникает страх, который в свою очередь вызывает реакции ярости, агрессии, Нестабильность общества и необходимость опираться на самого себя порождает страх, гнев, ярость, отчаяние, внутреннее бессилие.

А на самого себя опираться сложно, поскольку ощущение корневой компетентности у многих утеряно. Бывает так, что люди злятся, срываются от перегрузок или просто от бессилия, от того, что по-другому им никак не отреагировать на свою перегрузку. Но если речь идет о здоровой агрессии, то скорее встает вопрос, что именно человек не может изменить в своей жизни, по поводу чего он впадает в ярость. Поэтому задачей психотерапии является восстановление личной компетентности человека, признание им своих корней, т.е. самого себя, такого, каков он есть в своей противоречивой целостности.

Однако все больше и больше людей, получивших свое образование в нашем мире рекламы, согласно которому успех и удовольствие являются законами жизни, бегут от своих отношений любви, разделываются с ними даже без настоящей попытки постараться что-то восстановить, испытать свои способности в этом. Почти столь же печальное впечатление производят и те, кто отказывается пережить состояние кризиса, потому что они не желают терпеть болезненных напряжений, которые, однако, являются частью растущих взаимоотношений любви. Они предпочитают грустно находиться в сумерках, которые называют «перемирие».

Мы должны быть уверенными в том, что «трения», возникающие в результате негативных эмоций, вовсе не являются плохим признаком, но скорее признаком здоровья и жизненности взаимоотношений. Напротив, отсутствие напряжений или трений всегда является плохим признаком: в этом случае взаимоотношения либо умирают, либо уже умерли. Там, где есть жизнь, там всегда есть некое жизненное напряжение. Справедливо так же и то, что во всяких отношениях должны быть свои кризисы. Они в действительности являются приглашением подняться над тем уютным плато, где бы мы хотели засидеться подольше. Кризисы, несомненно, являются приглашением к росту, и те, кто мужественно принимают эти приглашения, найдут новые и свежие аспекты в своих взаимоотношениях с людьми.

Невыраженные эмоции нельзя назвать явлением положительным, однако репрессия эмоций, низведение их в область подсознательного, оказывается еще более разрушительным, потому что, хотя мы и знаем, что нас что-то ранило, но когда мы при этом репрессируем наши чувства, то мы не знаем, почему мы это делаем. Мы прячем источник нашей боли в темнице подсознательного. Но, к несчастью, репрессированные эмоции не умирают. Их заставили замолчать. Они изнутри оказывают свое влияние на личность и поведение человека. Например, человек, репрессировавший чувство вины, будет стремиться всегда, хотя и подсознательно, наказать себя. Он никогда не позволит себе испытать чувство безграничной радости или успеха. Репрессированные страхи и гнев могут проявляться физически в виде бессонницы, головных болей или язвы. Если такие страхи или гнев будут восприняты сознательно, и человек расскажет о них в деталях кому-либо другому, то вполне вероятно, что у организма уже не будет необходимости проявлять это в виде бессонницы, непрестанных головных болей или язвы.

Имеются три основных мотива репрессий. Мы хороним нежелательные эмоции, потому что:

1) Мы так запрограммированы. Так называемые «родительские наставления», преподанные нам в раннем возрасте, постоянно звучат в нашем сознании. Наши глубочайшие инстинкты подвергаются действию воспитания в течение первых пяти лет нашей жизни со стороны родителей или тех, кто был постоянно возле нас и оказывал на нас влияние. У ребенка из семьи, где не принято бурно выражать свои чувства, естественно, будет проявляться тенденция к подавлению таких эмоций, как нежность и стремление привлечь к себе внимание. Ребенок, который вырос в семье, где имели место постоянные конфликты между родителями, может быть, имел вполне подходящие условия для проявления гнева, но невольно учился подавлять такие чувства, как сострадание, раскаяние и т.п.

2) Мы «морализуем» эмоции. В зависимости от наших взглядов мы склонны называть те или иные эмоции «хорошими» или «плохими». Например, чувствовать благодарность – это хорошо, а чувствовать гнев или ревность – это плохо. В чистом виде это звучит глупо, но по существу родители часто говорят своим детям: «Ты не имеешь права испытывать такое чувство» или «Ты не должен был чувствовать гнев, а должен был бы чувствовать сострадание». Есть одно вполне законное чувство, которое, однако, в нашем обществе почти повсеместно находится под запретом, – это чувство жалости к самому себе, чувство саможаления, вплоть до того, что само слово «самосожаление» стало почти бранным словом.

3) И, наконец, последнее, что заставляет нас отказаться от вполне законных чувств, это так называемый «конфликт значимости». Например, если стремление быть мужчиной стало существенной составной частью моей идентичности и моего собственного образа, той значимостью, на которую я поставил самую высокую ставку, то определенные эмоции будут наносить ущерб этому образу. Я буду тщательнейшим образом проверять свои эмоции, чтобы сохранить мужественность. В течение первых сорока лет моей жизни я не смел позволить себе бояться кого-либо или чего-либо. Во всяком случае, я твердо держал это в голове и именно так всегда говорил. Но мой бедный желудок нес все иго этой репрессии. Мои кишки никоим образом не хотели верить ни голове, ни языку.

Эти три причины могут быть сведены к одному простому мотиву. Эмоции, возникающие внутри, если они окажутся несовместимыми с само-принятием, могут угрожать надежности, вызвать крен в башне моего само-образа. Я не могу себе это позволить. Но тогда у меня будут возникать психосоматические проявления, головные боли, аллергии, язвы, подверженность гриппозным вирусам и всевозможные спазмы. Похороненные эмоции подобны отверженным людям – они заставляют нас платить высокую цену за свое отвержение. Сам ад не располагает такими злобными фуриями, которые сравнились бы с отверженными эмоциями.

Утраченные или репрессированные эмоции в действительности не утрачиваются. Тем или иным образом они продолжают нам напоминать, что на самом деле мы еще не расстались с тем, что пытались отвергнуть. Помимо того, что этот встроенный в организм источник боли доставляет те или иные беспокойства в виде физических недугов, главная трагедия репрессии заключается в том, что весь процесс человеческого возрастания прекращается, во всяком случае, на время. Психологи называют это состояние «фиксацией», понимая под этим остановку внутреннего роста и развития.

Лекция на тему «Стресс и стрессоустойчивость»

Проблема стресса, по существу, очень стара, однако научное осознание ее произошло лишь в последние десятилетия, что находит свое отражение как в развитии современной науки о человеке, так и в стремлении к удовлетворению актуальных потребностей общества.

Стресс, по выражению Ю.Г. Чиркова (1988), противоречив, неуловим, туманен. Он с трудом укладывается в узкие рамки определений, мерок. Сила его - в широте охвата жизненных проявлений, слабость - в неопределенности, расплывчатости его границ. Разработка проблемы стресса (эмоционального, психического, спортивного, производственного, космического, военного и др.) с позиций современной науки нашла свое отражение в работах, посвященных биохимическим (Виру А.А., 1981; Панин Л.Е., 1983; Робу А.И., 1989), физиологическим (Меерсон Ф.З., 1981, 1988; Федотов В.М., 1991), клиническим (Горизонтов П.Д., 1976; Короленко Ц.П., 1978), психофизиологическим и психологическим (Китаев-Смык Л.А., 1983; Космолинский Ф.П., 1976) аспектам его проявлений.

Большинство зарубежных авторов также рассматривают актуальность данной проблемы, имеющей огромное социальное и общественное значение с позиций теорий и методов различных научных дисциплин (Krohne H.W., 1982; Van Loon G. et aL, 1985). Несмотря на наличие накопленного поистине огромного систематизированного биохимического, физиологического, психофизиологического, клинического и экспериментального материала по проблеме стресса, некоторые ее аспекты разработаны еще недостаточно, а другие только намечены для решения. В связи с этим необходимо кратко рассмотреть наиболее значительные научные исследования.

Основоположником учения о стрессе, как известно, является канадский ученый Ганс Селье. 4 июля 1936г. в английском журнале "Nature" было опубликовано его письмо в редакцию "Синдром, вызываемый различными повреждающими агентами", в котором приводились данные о стандартных реакциях организма на действие различных болезнетворных агентов. Это сообщение положило начало учению о стрессе, хотя в отдельных, более ранних, научных трудах упоминание о проблеме стресса, с психологической точки зрения, находим в работах В. Вундта (1880), У. Джемса (1905). Сам же термин "стресс" (напряжение) впервые упоминается в 1303г. в стихотворении поэта Роберта Маннинга "Handlying Synne": "И эта мука была манной небесной, которую господь послал людям, пребывающим в пустыне сорок зим и находящимся в большом стрессе". Г. Селье (1982) считает, что слово "стресс" пришло в английский из старофранцузского и средневекового английского и вначале произносилось как "дистресс". Первый слог, полагает Селье, постепенно исчез из-за "смазывания" или "проглатывания". Однако, как пишет Ю.Г. Чирков (1988), кое-кто полагает, что слово "стресс" имеет более давнюю историю и происходит вовсе не от английского, а от латинского слова sttingere -затягивать. Физиологические аспекты стресса впервые были освещены У. Кенноном - основоположником гомеостаза и учения о роли симпатоадреналовой системы в мобилизации функций организма для борьбы за существование, а затем и Г. Селье. Кеннон еще в 1914г. предвосхитил взгляды Селье на проблему психофизиологической стрессовой реакции, описав один из специфических аспектов стрессовой реакции - нейроэндокринный процесс. Он исследовал феномен, который назвал реакцией "битвы-бегства". Центральным органом, участвующим в этой реакции, является мозговой слой надпочечников. Реакция "битвы-бегства" рассматривается им как мобилизация организма, подготавливающая мышцы к действию в ответ на воспринимаемую угрозу. Этот механизм дает возможность индивиду либо бороться с угрозой, либо бежать от нее.

А.А. Виру (1980) указывает на то, что в отдельных работах отечественных ученых (Сперанского А.Д., Насонова Д.Н., Александрова М.Я., Цанка А.), относящихся к тому же периоду, четко прослеживаются верные направления в раскрытии механизмов неспецифической адаптации. Так, еще в 1934г. Д.Н. Насонов в своих исследованиях показал, что содержимое живой клетки (протоплазма) поразительно однотипно реагирует на любые изменения окружающей среды. Этот стереотип ответов клетки был назван Насоновым "паранекрозом". Так фактически был открыт стресс, но не на организ-менном (Селье Г.), а на клеточном уровне.

В дальнейшем учение о стрессе получило достаточно широкую известность, а исследования стали проводиться систематически. Г. Селье и его сотрудники опубликовали по проблеме стресса около двух тысяч работ. При этом понятие "стресс" трактуется Г. Селье различно. Если в первых работах под стрессом понимается совокупность всех неспецифических изменений, возникающих в организме под влиянием любых сильных воздействий и сопровождающихся перестройкой защитных систем организма, то в более поздних трудах под стрессом понимается неспецифическая реакция организма на любое предъявленное к нему требование, т. е. происходит своего рода упрощение понятия "стресс".

Основное внимание Г. Селье и его последователи уделяли биологическим и физиологическим аспектам проблемы стресса. Традиционным стало понимание стресса как физиологической реакции организма, в частности, реакции эндокринных желез, контролируемых гипофизом, на действие различных отрицательных факторов. В функциональном и морфологическом отношении стресс выражается общим адаптационным синдромом, имеющим определенные и хорошо известные стадии:

· реакция тревоги, во время которой сопротивление организма понижается ("фаза шока"), а затем включаются защитные механизмы;

· стадия сопротивления (резистентности), когда напряжением функционирования систем достигается приспособление организма к новым условиям;

· стадия истощения, в которой выявляется несостоятельность защитных механизмов и нарастает нарушение согласованности жизненных функций.

Сведя механизмы неспецифического приспособления к изменениям уровней адаптационных гормонов в крови, хотя они имеют более сложную природу, Селье не сумел избежать некоторых заблуждений. Так, наиболее существенным недостатком данного факта является отрицание ведущей роли центральной нервной системы (ЦНС) в генезе стресса. Устранить этот недостаток помогли советские ученые. Они, развивая учение о стрессе, научно обосновали и признали, что ведущая роль в генезе стресса принадлежит не только гормональным, но и многим другим физиологическим реакциям организма, в частности ЦНС. Так, учитывая ведущую роль ЦНС в формировании общего адаптационного синдрома, К.И. Погодаев (1976) определяет стресс как состояние напряжения или перенапряжения процессов метаболической адаптации головного мозга, ведущих к защите или повреждению организма, на разных уровнях его организации посредством единых нейрогуморальных и внутриклеточных механизмов регуляции.

Продолжая дальнейшие исследования биохимических и физиологических аспектов проблемы стресса, Г. Селье постепенно подошел к изучению еще одной стороны стресса - психологической. Этому во многом способствовали работы ученых, обобщавших' опыт второй мировой войны. Наряду с термином "стресс", в руководствах, монографиях и статьях все чаще стали применяться такие понятия, как психологический или эмоциональный стресс. Психическим проявлениям синдрома, описанного Г. Селье, было присвоено наименование "эмоциональный" стресс: Термин яркий, но породивший разночтение обозначенных им явлений. В содержание этого термина включают и первичные эмоциональные психические реакции, возникающие при критических психологических воздействиях, и эмоционально-психические синдромы, порожденные телесными повреждениями, и аффективные реакции при стрессе, и физиологические механизмы, лежащие в их основе (Китаев-Смык Л.А., 1983). Популяризация понятия "стресс" в биологии и медицине и прямое перенесение его физиологического значения в психологию привели к смешению психофизиологического и физиологического подходов к его изучению.

Первым попытался разграничить физиологическое и психологическое понимание стресса Р. Лазарус. Он, развивая учение о стрессе, выдвинул концепцию, согласно которой разграничивается физиологический стресс, связанный с реальным раздражителем, и психический (эмоциональный) стресс, при котором человек (на основе индивидуальных знаний и опыта) оценивает предстоящую ситуацию как угрожающую, трудную. В последние годы отмечают условность полного разделения физиологического стресса и стресса психического. В физиологическом стрессе всегда есть психические элементы и наоборот. Что же касается терминов "психический стресс" и "эмоциональный стресс", то они часто используются как равнозначные, поскольку почти все ученые признают, что основной причиной психического (психологического) стресса является эмоциональное возбуждение.

В.Л. Марищуком (1984, 1995) и др. высказано мнение, что наименования стресса (эмоциональный, боевой, учебный, авиационный, спортивный и др.) определяется содержанием стресс-фактора. Эмо-циогенное воздействие вызывает эмоциональный стресс, спортивные нагрузки - спортивный стресс, факторы полета могут вызвать авиационный стресс и т.д. Но стрессом, по утверждению В.Л. Марищука, можно называть лишь такое состояние, которое характеризуется значимым выбросом стероидных гормонов (не менее чем на величину вероятного отклонения от исходных показателей). При этом любой стресс является физиологическим, т.к. сопровождается различными физиологическими реакциями и всегда эмоциональным, поскольку сопровождается соответствующими эмоциональными переживаниями. Он также всегда связан с разными нейрорефлекторными механизмами и различными эндокринными реакциями.

Согласно Леви, эмоциональный стресс можно рассматривать как участок своеобразного континуума эмоциональных состояний, в котором сдвиги физиологического гомеостаза являются самыми низкими в условиях полного безразличия. Приятные и неприятные эмоциональные состояния сопровождаются изменениями в уровнях физиологического гомеостаза.

В исследованиях вопросов эмоционального стресса сначала Леви, а затем Г. Селье все эмоционально-стрессовые состояния, связанные с неприятными, отрицательными переживаниями, обозначают как дистресс, а связанные с положительными эмоциональными реакциями - как эустресс. Подразделив первоначальное понятие стресса на две разновидности - дистресс и эустресс, Селье способствовал тому, что в сферу применимости этих новых понятий попали практически все физиологические явления, в том числе и сон. Селье пишет, что "даже в состоянии полного расслабления спящий человек испытывает некоторый стресс... Полная свобода от стресса означает смерть".

Некоторые авторы, изучавшие влияние типологических особенностей нервной деятельности на адаптацию к экстремальным условиям, подтверждают значение силы возбудительного процесса как фактора, обеспечивающего устойчивость к стрессовым воздействиям. Эти исследования показали значение силы возбуждения (при его относительном преобладании) для адекватных и активных действий испытуемого в условиях отрицательного эмоционального воздействия. Однако имеются довольно многочисленные наблюдения, результаты которых часто свидетельствуют в пользу слабых нервных процессов при адаптации.

Таким образом, прогноз адаптации к стрессу по данным типологических особенностей высшей нервной деятельности, по-видимому, нельзя определить однозначно. Разные виды экстремальных воздействий предъявляют повышенные требования к разным типологическим свойствам высшей нервной деятельности. В зависимости от того, требуется ли испытуемому высокий темп деятельности, максимальная точность реакции, состояние постоянной готовности к экстренному действию, реакция на сверхсильный раздражитель и т.д., для адаптации к стрессу необходимы те или иные свойства высшей нервной деятельности и та или иная настройка вегетативной нервной системы (Суворова В.В., 1975).

В настоящее время накоплены обширные психофизиологические данные о влиянии эмоционального стресса на профессиональную деятельность. Обзор этих публикаций, а также анализ экспериментальных данных, представленных в них, свидетельствуют о фундаментальной их общности. Основной смысл результатов исследований заключается в том, что при среднем уровне эмоционального стресса достижения человека в деятельности относительно высоки, а при эмоциональном стрессе низкого и высокого уровней они могут быть хуже результатов, показанных в обычных условиях. Следовательно, низкую работоспособность при малой стрессогенной активизации можно рассматривать как результат малой вовлеченности адаптационных резервов в процессы "защиты" организма от требований среды (Китаев-Смык Л.А., 1983).

Снижение работоспособности при повышении критического уровня эмоционального стресса объясняется тем, что эмоциональное напряжение "сужает" внимание. При этом первоначально в механизмах поведения человека происходит "отбрасывание" менее значимых и "балластовых" сигналов, что способствует сохранению эффективности деятельности. Затем дальнейшее "сужение" внимания сверх критического порога ведет к потере значимых сигналов и к снижению эффективности как внимания, так и деятельности в целом. Установлено также, что показатели качества относительно сложной деятельности достигают критической верхней точки при меньшем уровне стрессовой напряженности, чем показатели относительно простой деятельности.

Так, в одно и то же время при нарастающих симптомах стресса показатели выполнения сложной задачи могут снижаться, а показатели простой - возрастать. Стресс, способствующий улучшению показателей работоспособности, расценивается как стресс без дистресса. Ухудшение этих показателей при стрессе рассматривается как проявление дистресса. Кроме того, оптимальный диапазон деятельности существенно зависит от индивидуального стрессорного порога, обусловленного свойствами личности. У лиц с высоким порогом чувствительности для максимума успешности необходима большая интенсивность стрессовых воздействий. Известно, что одни люди более предрасположены к активному, другие - к пассивному поведению при стрессе. По мнению Г. Селье, это связано с индивидуальным различием гормональной продукции при стрессе.

Б.А. Вяткин, Ю.У. Маньков показали зависимость эффективности деятельности в условиях стресса от психофизиологических детерминант: активационных и мотивационных характеристик индивида, уровня социальной адаптированности, фрусграционной толерантности, личностной и реактивной тревожности, субъективного отношения человека к стрессовой ситуации, особенностей психических процессов и свойств его нервной системы. Так, люди с тревожностью как чертой характера более подвержены эмоциональному стрессу, чем те, у кого тревожность возникает только в опасных ситуациях. Однако такое разделение зависит от условий и опыта жизни.

В.Л. Марищук (1984, 1995) и др. стадию стресса, характеризуемую повышенной резистентностью (до наступления истощения), разделял на две фазы: перекрестной резистентности и перекрестной сенсибилизации. В первой - обычно отмечается рост неспецифической устойчивости и общее повышение показателей психических процессов, улучшение работоспособности. Во второй фазе - наблюдается перераспределение функциональных резервов. То, что связано с деятельностью, выполняемой в русле психологической установки, сохраняется и даже повышается, но это на фоне падения других показателей, не входящих непосредственно в структуру данной деятельности (одно за счет другого). Так у спортсменов, показавших особенно высокие результаты, было выявлено значительное резкое падение гамма-глобулинов. В.Л. Марищук называл это "функциональным спидом". Существенное снижение иммунной реактивности у спортсменов-лыжников, показавших наиболее высокие соревновательные результаты, наблюдал Алябьев А.Н. (1997). По значимому росту выделения кортизола у этих лыжников, выявленному В.Н. Цыганом, можно было судить о развитии стресса.

Лица, имеющие согласно классификации Роттера внутренний "локус" контроля за своей деятельностью, - "интерналы" (уверенные в себе, надеющиеся только на себя, не нуждающиеся во внешней поддержке), менее подвержены дистрессу в экстремальных условиях при социальном давлении, чем "экстерналы" с внешним "локусом" контроля (неуверенные в себе, нуждающиеся в поощрениях, болезненно реагирующие на порицания, полагающиеся на случай, на судьбу). Это не универсальная закономерность. У "интернала", потерявшего веру в себя, под влиянием критических факторов могут проявиться качества "экстернала". С другой - он же, не умея искать опору во вне, оказывается еще более беззащитным, чем "экстернал" в тех же условиях.

Таким образом, в зависимости от индивидуальной формы реакции, обусловленной личностными особенностями (исходным состоянием, субъективной значимостью деятельности и др.), человек в состоянии стресса изменяет свою работоспособность. Это изменение в большей степени касается качественных характеристик рабочего процесса стиля деятельности.