Становление адвоката

В Англии существует резкое различие между двумя видами адвокатов: барристерами и солиситорами. Барристеры в своих париках и мантиях действуют в качестве защитников в зале суда; солиситоры действуют во всех остальных местах, но никогда не могут появляться в высших судах. Солиситоры в целом менее изысканны, и их работа менее престижна, чем работа барристеров; но только солиситоры общаются с клиентами лицом к лицу на регулярной основе. Некоторые американские штаты когда-то делали различие между рангами или классами адвокатов (Нью-Йорк, Нью-Джерси, Массачусетс, Вирджиния), но к середине 19 века различия отмерли, и мы остались с одной-единственной категорией: адвокатом.

Этот ярлык нетрудно было заработать. В 19 веке право было весьма широко открыто, и люди свободно становились членами этого клана. До некоторой степени адвокату 19 века льстило, когда его называли профессионалом. Сегодня дорога к адвокатуре длинная и весьма тяжелая — сначала колледж, затем три года правовой школы (если вы туда сможете попасть), затем подготовительный курс к экзаменам, а потом и сам адвокатский экзамен. Во многих штатах экзамен на право заниматься адвокатской практикой представляет собой серьезный барьер. Среди тех, кто сдавал экзамен в Калифорнии.осенью 1983 года, 52,5% провалились. Процедура допуска к адвокатуре в 19 веке полностью отличалась от сегодняшней. Юридическое образование в том виде, как мы его

знаем, не существовало до 1800 года. Дорога к адвокатуре лежала через ученичество. Молодой человек, который хотел стать адвокатом, «читал закон» в юридической конторе. Он какое-то время сидел в офисе и пробирался через горы правовых книг. Часто ученик извлекал пользу из выполнения нудной адвокатской работы: копирования документов, писания прошений, службы на побегушках. В дни, предшествовавшие эре пишущих машинок, телефонов, стенографистов, ксероксов, процессоров для обработки слов, адвокаты нуждались в клерках. Если клерк был удачлив, он получал настоящую тренировку в процессе работы. Но далеко не все клерки и ученики были удачливы.

В большинстве штатов экзамен на допуск к адвокатуре нельзя было назвать в высокой степени жестким. Едва ли он представлял собой сколько-нибудь значительный барьер. Некоторые штаты (Индиана, например) вообще отказались от него на некоторое время. В других местах он был коротким и не слишком трудным. Молодой Сэлмон П.Чейз, позже председатель Верховного суда, был допущен к адвокатуре Вашингтона в 1829 году. «Редко, — писал он, — какойнибудь другой кандидат на адвокатуру, представляющийся для экзамена, имел более слабый запас знаний». Чейз проходил «ученичество» в конторе Уильяма Вирта (впоследствии генерального прокурора) в качестве «свободного студента». Он читал Блэкстоуна и некоторые другие книги. Вирт «никогда не экзаменовал меня. Только однажды он задал мне вопрос о моей учебе». «Адвокатский экзамен» сам по себе был весьма поверхностным. Судья Кранч задал ему несколько вопросов, Чейз ответил ему, но «не очень хорошо». Судья сказал: «Вы должны поучиться еще один год». Но Чейз взмолился: «Я сделал все возможное, чтобы приехать на Запад и практиковать право». Судья «сдался», и Чейз был приведен к присяге. То были старые добрые времена.

Правовое образование школьного типа, своими корнями уходящее в последние десятиления 18 века, развивалось крайне медленно. Два потока образования в конце концов слились вместе. Первый представлял собой вид прославленной службы в качестве клерка. Это происходило следующим образом: некоторым адвокатам нравилось учить клерков, и им удавалась эта работа. Они тратили все меньше и меньше времени на клиентов, все больше и больше времени на своих клерков. Они брали лишних клерков за плату, для того чтобы обучать их праву. В конце концов юридическая практика полностью забрасывалась и бывшая юридическая контора превращалась в школу.

В большей или меньшей степени это справедливо для знаменитой школы Личфилда — первой юридической школы в стране. Она была основана судьей Тэппингом Ривом в Личфилде (штат Коннектикут) в 1784 году. Она действовала до 1833 года и пользовалась в те дни довольно большим успехом. Школа Личфилда имела мало общего с современными юридическими школами. На первый взгляд она была весьма скромной: простое, без излишеств строение, напоминавшее провинциальное школьное здание. Не было никаких специальных требований к поступающим, никаких предварительных условий, никаких заключительных экзаменов. В Личфилде использовался лекционный метод. Полный курс занимал чуть больше года. Лекции были каждый день. Студенты записывали столько лекций, сколько могли. По субботам устраивались зачеты, охватывавшие работу, проделанную за неделю. Наставления были, очевидно, крайне практическими.

Имелся ряд других школ, действовавших по плану Личфилда, расположенных во всех частях страны. В конце концов, все они вымерли. Их поток слился с другим течением — обучением, проходившим под эгидой университетов. Здесь Блэкстоун представлял собой раннюю модель. Конечно, его лекции, читавшиеся еще в Оксфорде в середине 18 века, не предназначались для обучения адвокатов. Они, скорее, предназначались образованным в других областях людям. Но его пример дал сильный толчок к обучению праву в университетах. Лекции Блэкстоуна были

положены в основу его «Комментариев», которые имели колоссальный успех по обе стороны Атлантики. Американские коллеги и университеты начали копировать идею Блэкстоуна. Первая американская кафедра права находилась в колледже «Вильям и Мэри». Глава кафедры преподобный Джордж Такер опубликовал американское издание Блэкстоуна в 1803 году, содержащее последние сведения, с американскими комментариями и добавлениями.

Тем не менее именно Гарвард явился первым университетом с отдельным факультетом права. В свои ранние годы, начиная с 1816-го, юридическое образование в Гарварде представляло собой смесь концепций Личфилда и Блэкстоуна. Его интеллектуальные претензии, конечно, простирались далеко за пределы претензий Личфилда, особенно когда факультетом руководил Джозеф Стори. Стори был первым профессором, занявшим новую должность и назначенным Натаном Дэйном (1829). Стори был членом Верховного суда Соединенных Штатов, и он написал много научных, весьма тяжеловесных трактатов. Несмотря на присутствие Стори и его последователей, Гарвардская юридическая школа в середине 19 века не являлась серьезным, строгим Гарвардом, описанным в «Бумажной погоне». Когда Джозеф Ходжес Чоут в 1852 году поступил в Гарвардскую юридическую школу, он нашел ее требования «очень низкими». Не было абсолютно никаких вступительных экзаменов, так же как и выпускных. Все, что требовалось, — это наличное время, два года, и возможность заплатить определенную сумму.

Все это радикально изменилось в 1870 году. В этот год родилось правовое образование в том виде, каким мы его знаем теперь. Оно зародилось в голове Лангделла, ставшего в эти годы деканом Гарвардской юридической школы. Лангделл произвел революцию в юридическом образовании. Он изобрел прецедентный метод, состоящий в том, что студенты читали и обсуждали отчеты по делам, рассмотренным апелляционными судами. Эти дела были собраны в специальные книги, и Лангделл составил первую из них. Он также настаивал на использовании так называемого обучающего метода Сократа — обучения, проводившегося через вопросы и ответы. Лекций как таковых не было.

Он также в некоторм смысле изобрел должность профессора права. До Лангделла право преподавали судьи и практикующие адвокаты. Обычно они занимались в основном своей «настоящей» работой, а преподавание являлось лишь дополнительной нагрузкой. Джозеф Стори был действующим судьей Верховного суда в течение всех тех лет, что он преподавал в Гарварде. Другие профессора приходили к преподаванию после того, как сделали себе карьеру судьи, или после солидной адвокатской практики. Председатель высшего суда Джоел Паркер из Нью-Гэмпшира получил кафедру в Гарварде в 1847 году, в возрасте пятидесяти двух лет. Лангделл положил конец этой практике. Он принял Джеймса Бэра Эймза, новоиспеченного выпускника юридической школы, на свой факультет. Эймз вообще не имел практического опыта. Лангделл верил в него не как в адвоката, а как в учителя. Право, согласно Лангделлу, представляло собой науку;

и оно должно было преподаваться людьми, сведущими в науке. Запачкали ли они свои руки практической работой или нет — это не имело никакого значения.

Методы Лангделла были новыми, вносившими сумятицу в устоявшийся порядок вещей; они вызвали бурную оппозицию даже в Гарварде. Постепенно оппозиция отмерла, и метод Лангделла одержал победу над всеми противниками. Во втором десятилетии 20 века гарвардский прецедентный метод стал практически всеобщим. Он остается доминирующим и по сей день. Конечно, в учебной программе произошло много изменений. Некоторые школы также экспериментировали с более «клиническим» подходом, давая некоторые курсы посредством настоящей или имитационной работы с делами. Но ядро метода Лангделла сопротивляется таким изменениям.

Юридические школы также ужесточили свои стандарты после революции, произведенной Лангделлом. Были разработаны определенные учебные програм-

мы; классы работали по методу Сократа, и весь курс венчался заключительным экзаменом. Метод Лангделла являлся аскетичным и абстрактным. Концепция Лангделла о том, что право представляет собой науку, отрывала изучение права от грязного мира практики — а также от политики, истории, экономики и социального контекста. Его школы учили только юридическим принципам; социальное окружение было изгнано из юридических школ, сослано в другие части университета — например, на факультеты политики или управления. Хотя в другом смысле правовые школы новой модели были гораздо теснее связаны со своими университетами. Юридические школы университетов 19 века представляли собой независимые королевства. Они управлялись сами по себе, собрали свою собственную плату; они почти не имели общих точек соприкосновения с университетами, за исключением своих названий.

Тем временем юридические школы удалили систему обучения в качестве клерка с главной дороги, ведущей в адвокатуру. В 1850 году в стране имелось всего 15 юридических школ, в 1870-м — 31, в 1900-м — 102. В 1981 году американская ассоциация адвокатов наделила полномочиями 181 школу. Практика ученичества в качестве подмастерья окончательно умерла. В некоторых штатах, особенно в Калифорнии, существует множество школ, не наделенных полномочиями. Некоторые являются «частными», то есть делают деньги или по крайней мере пытаются. Их требования к поступающим крайне низки; и точно такими же являются и успехи в обучении студентов адвокатскому делу.

Всего имеется около 200 американских юридических школ. Хотя они и называются по-разному, но по сути являются одинаковыми. Их учебные программы крайне похожи, то же можно сказать и о методе. Они также имеют тенденцию предъявлять одинаковые общие требования: окончание колледжа и прохождение теста для поступления в юридическую школу. Этот тест начал проявлять свою власть приблизительно в 1950 году; широкий кругозор обязателен для приема во все юридические школы, кроме самых слабых. Юридические школы, с другой стороны, довольно сильно отличаются друг от друга в том, что касается престижа, денег и могущества, а также качества студентов и факультетов, по крайней мере на бумаге. Огромный поток абитуриентов в 1960-е и 1970-е годы стремился войти в двери юридических школ. Самые сильные, старые школы имели возможность «снимать сливки». В 1979 году, например, было 72000 абитуриентов — гораздо большее количество, чем реальное число учебных мест. Ныне, кажется, этот поток идет на убыль, но число желающих велико.

Школы также отличаются и в другом смысле. Гарвард, Йель, Чикаго могут позволить себе огромные богатые библиотеки; маленькие школы — нет. В течение долгого времени богатые школы являлись в основном школами для богатых;

но общественное правовое образование имеет другую историю, особенно на Среднем Западе — в Мичигане, Висконсине, Миннесоте — и на Западе (в Калифорнии). В конце 19 века основывалось большое количество школ, предназначавшихся для того, чтобы обучать студентов праву в вечернее время. К 1900 году насчитывалось двадцать таких школ; многие из них живы и по сей день, хотя обычно они предлагают также дневные курсы. Их студентами в основном являлись выходцы из рабочего класса. Из этих школ выходили адвокаты — дети иммигрантов:

поляки, итальянцы, евреи, ирландцы, греки, которые затем часто возвращались в свою среду и служили консультантами в своих этнических группах. Выпускники этих школ редко попадают на Уолл-стрит. Большие фирмы, как правило, укомплектованы выпускниками общенациональных школ, а не этих «местных» школ. Но вечерние школы и другие местные школы готовили основу для местных судей и политиков; таким образом, по-своему они имели огромное влияние и власть. Их питомцы заправляют в законодательных органах штатов или по крайней мере городских законодательных органах.