Кодексы и единообразные законы

Система общего права внутренне беспорядочна; для того чтобы понять, что же представляет собой это право, необходимо (теоретически) перерыть многие тома опубликованных дел. Право, создаваемое судьями пятидесяти штатов, особенно разорвано, неединообразно, непоследовательно. Кодекс, состоящий из норм права, более определенен и сжат. Возможно, он и более справедлив, поскольку заранее дает четкое представление о сущности права. Как отмечал в начале 19 века английский философ И. Бентам, судьи, создающие систему общего права, создают законы так же, «как человек создает законы для своей собаки. Когда ваша собака делает что-то, что вам не нравится, вы ждете, пока она не закончит, а затем бьете ее за это». Система гражданского права, с ее ясными, логичными кодексами, выглядит по крайней мере более рациональной.

Ряд ученых-юристов в Соединенных Штатах в 19 веке также были поглощены идеей кодификации права — они намеревались отобрать излишек власти у судей и закрепить основные нормы права в современных кодексах. Эта идея в первую очередь ассоциируется с нью-йоркским адвокатом Дэвидом Д. Филдом (1805—1894). Филд разработал и создал наброски целой серии кодексов. Наиболее ценным из них является, пожалуй, Кодекс гражданской процедуры. В 1848 году Нью-Йорк одобрил этот кодекс. С одной стороны, Филд свел системы общего права справедливости в единую систему, с другой — упростил и модернизировал систему судопроизводства. Но Нью-Йорком были отвергнуты все остальные

кодексы Филда, которые касались сущности права. Эти кодексы, не принятые в Нью-Йорке, нашли свое пристанище в некоторых западных штатах, таких, как Калифорния и Монтана. Но даже в этих штатах судьи и адвокаты так и не приобрели привычку ссылаться на писаные законы. Мысли и мнения по поводу гражданского кодекса Калифорнии сильно отличаются от мыслей и мнений французских судей и адвокатов в отношении своего гражданского кодекса.

В конце 19 века возникло еще одно мощное, но коренным образом отличающееся по направленности от описанного выше движение за введение кодификации. Это движение сфокусировало все свое внимание на коммерческом праве. Соединенные Штаты вступили в эру железных дорог, телеграфа, телефона, бизнеса, сразу захватившую многие штаты. Товарные и трудовые ресурсы свободно пересекали границы штатов, тогда как законы были лишены этого. Компаний, имеющие филиалы в нескольких штатах или производящие сбыт своих товаров на территории многих штатов, должны были пытаться как-то подладиться под целый сонм не очень сильно, но все же различающихся законов штатов.

Движение за «единообразные законы» было интеллектуальным продуктом деятельности профессоров права, юристов и адвокатских коллегий, но причина успеха его практического воплощения определенно состоит в том, что деловые люди почувствовали настоятельную необходимость в этом. В 1892 году была основана Конференция уполномоченных по единообразным законам Соединенных Штатов; уполномоченных назначили губернаторы штатов. Первым «единообразным» законом, предложенным конференцией, стал касающийся чеков, биржевых бумаг и долговых обязательств Закон о документах переговоров (1896). Этот закон имел успех: практически все штаты одобрили его. Следующий шаг в законотворчестве — Единый акт о продажах (1906) — добился успеха в тридцати четырех штатах. Уполномоченные продолжали свою работу и создали еще немалое количество и других законов, некоторые из которых также приобрели популярность. Одним из таких примеров может служить Единообразный закон об одновременной смерти. Этот закон рассматривает неопределенность, возникающую, например, в результате одновременной гибели супружеской пары во время несчастного случая, катастрофы, если их права на владение имуществом были сильно переплетены между собой. Этот единообразный закон был одобрен большинством штатов.

Но нигде не зафиксировано, что штат должен строго следовать духу и букве «единообразного закона», и на практике законы могут не стать такими единообразными, как выглядят на бумаге. Интерпретации таких законов, как правило, для каждого штата свои, и практически всегда существуют местные поправки к этим законам. Не остановившись на достигнутом, в 1940-х и 1950-х годах ученые занялись решением более сложной задачи: разработкой (и внедрением) целого коммерческого кодекса. Лидером этого движения стал один из самых известных и авторитетных ученых-правоведов — Карл Ллевеллин. Созданный в результате этой деятельности Единообразный коммерческий кодекс, разбитый на десять разделов («статей») охватывает поле деятельности как минимум дюжины старых законов. Он заменяет собой Закон о документах переговоров, Акт о продажах и другие старые «единообразные» законы. Внедрение этого кодекса было нелегким и встретило значительное сопротивление со стороны торговцев. Тем не менее Массачусетс и Пенсильвания одобрили его, и в конце концов после нескольких интенсивных попыток он был принят повсюду. В настоящее время лишь Луизиана является воздержавшейся. Однако формально каждый штат волен (если такое желание появится) отказаться от использования этого кодекса или изменить его. Кодекс наглядно демонстрирует путь, по которому можно приблизиться к правовому единству в огромной стране, — путь, пролегающий через кооперациюи парал-

лелизм штатов. Но вполне очевидно, что подобный вид единообразия никогда не сможет стать столь же стабильным и полным, как то единообразие, которое исходит из единого центрального правительства.

ЗАКОНЫ: ФОРМА И СОДЕРЖАНИЕ

Трудно говорить общими словами о форме или содержании «бумажных» законов (статутов). Закон может касаться любого явления, которое регулируется правом. Форма также имеет бесчисленное множество вариантов. Как правило, под статутами мы понимаем общие директивы в отличие от решений, применяемых к частным делам. Именно «бумажный», писаный закон делает грабителя преступником и фиксирует рамки наказания, но попадет ли конкретный грабитель в тюрьму, определяется судьей и присяжными, но отнюдь не легислатурой.

Но даже это утверждение верно лишь отчасти. Не все законы являются общими директивами. Конгресс, например, принимает многие так называемые частные законы, которые могут быть применены к отдельной личности. Частный закон за номером 95-19 девяносто пятого Конгресса (1977) позволил выдать визу и вид на постоянное жительство Кам Лин Чену, несмотря на положение статьи 212 (а) (25) Закона об иммиграции и гражданстве. Днем позже частный закон позволил министру торговли продать два устаревших судна АОГ-1 «Патапско» и АОГ-2 «Кишвауки» корпорации «Мид-Пасифик си харвестерс». Еще один частный закон от 1977 года простил грузовой компании последствия слишком поздней уплаты налогов и определил к выплате компании вознаграждение в размере 172 560 долларов за перевозку взрывоопасного груза в Форт-Волтерс (штат Техас).

Частные законы когда-то были обычной практикой и для легислатур; они выдавали разрешения корпорациям, решали мелкие спорные вопросы, исправляли административные несуразности и даже давали разводы. Например, в 1850 году законодательное собрание Алабамы выпустило закон, изменявший имя Мэтью Робинсон Мак-Кланг на Мэтью Мак-Кланг Робинсон. Еще один частный закон разрешал некоему Джону Б. Муру (который занимался практической медициной в течение девяти лет, и его деятельность оценивалась как умелая и полезная) продолжение работы в качестве врача, несмотря на отсутствие у него лицензии. Но принятие частных законов отнимало слишком много времени у легислатур, кроме того, вызывало возможность коррумпирования должностных лиц легислатуры. После Гражданской войны конституции штатов начали отказываться от подобной практики. Конституция Иллинойса 1870 года законодательно запретила принятие каких-либо местных или специальных законов и гласила, что «во всех случаях, когда может быть применен общий закон, никакой специальный закон не должен приниматься».

Продукт деятельности Конгресса или законодательного собрания штата в течение любой сессии состоит из десятков и десятков новых статутов. Некоторые из них громоздки, сложны и важны, другие могут изменять лишь запятую или две или давать некоторые тривиальные поправки к старому закону. Некоторые статуты определяют лишь достаточно широкие границы, которые суды или другие учреждения должны наполнить содержанием или интерпретировать; другие законы содержат детальные инструкции.

Внутренний налоговый кодекс (федеральный налоговый закон), вероятно, является одним из самых сложных законов или системой законов в Соединенных Штатах. Некоторые из его положений являются достаточно широкими и общими;

другие части кодекса заняты рассмотрением самых невероятных деталей. Он также представляется абсолютно нечитабельным, темным и непроницаемым лабиринтом, в котором только специалисты могут не заплутать, и даже они при этом испытывают массу сложностей и неудобств. Сейчас мы попытаемся представить вам

подобный пример. Это статья 71 данного кодекса, и, по сути, она несет в себе следующую информацию: если разведенная или законно отдельно проживающая женщина получает алименты, она обязана сообщать в своей налоговой декларации об этих платежах. Это правило, однако, неприменимо к денежным суммам, выплачиваемым единовременно.

«(1) — Декрет о разводе и отдельном проживании. — Если жена разведена или законно проживает отдельно от своего мужа, то, согласно декрету о разводе и отдельном проживании, общий доход жены включает в себя периодические платежи (производящиеся или не производящиеся через регулярные интервалы времени), полученные после вступления в силу декрета, в уплату (или относящиеся к уступленной собственности, по доверенности или иначе, в уплату) правовых обязательств, которые вследствие супружеских или семейных отношений наложены на, или относящиеся к мужу, согласно декрету или письменному документу, имеющему касательство к данному разводу или разделению.

(2). Письменное соглашение об отделении. Если жена проживает отдельно от своего мужа и существует письменное соглашение об этом, оформленное после вступления в силу данного параграфа, обычный доход жены включает в себя периодические платежи (производящиеся или не производящиеся через регулярные интервалы времени), полученные после того, как такое соглашение оформлено, которые являются результатом этого соглашения вследствие супружеских или семейных отношений (или относятся к уступленной собственности, по доверенности или иначе согласно такому соглашению и вследствие таких отношений). Этот параграф неприменим, если муж и жена имеют совместный доход.

(3). Декрет о содержании. Если жена проживает отдельно от своего мужа, общий доход жены включает в себя периодические платежи (производящиеся или не производящиеся через регулярные интервалы времени), полученные ею после вступления в силу данного документа; от ее мужа, согласно декрету, вступающему в силу после 1 марта 1954 года, требуется, чтобы муж производил платежи для ее поддержки и содержания. Этот параграф неприменим, если муж и жена имеют совместный доход.

(С) Основная сумма, выплаченная отдельно по частям.

(1) Общее правило. С целью, оговариваемой в подразделе (а), отдельные платежи в уплату части обязательств по основной сумме как в денежной форме, так и в форме собственности, оговоренные в декрете, документе или соглашении, не должны рассматриваться как периодические платежи.

(2) Когда период платежей длится более 10 лет. Если, согласно пунктам декрета, документа или соглашения, основная сумма, о которой говорится в параграфе (1), должна быть выплачена или может быть выплачена в период, превышающий 10 лет с момента вступления в силу данного декрета, документа или соглашения, то (несмотря на параграф (1)) отдельные платежи должны рассматриваться как периодические платежи с целью, оговоренной в подразделе (а), но так, чтобы (рассматривая любой отдельный платежный год жены) не превышать 10% основной суммы. С целью, оговоренной в предыдущем предложении, любая часть основной суммы, распределенной на период после платежного года жены, в котором была получена, должна рассматриваться как отдельный платеж для платежного года, в который она была получена».

На другом конце спектра находятся законы, которые передают широкие полномочия президенту или некоторым официальным учреждениям или которые говорят о своем предмете очень неопределенно, в общих словах. Знаменитый Акт Шермана, принятый Конгрессом США в 1890 году, является центральным моментом федерального антитрестовского законодательства — отрасли права, имеющей дело с монополиями и ограничителями торговли. Акт Шермана занимает всего лишь одну страницу или что-то около того. Одно его существование просто ставит вне закона «любой контракт или тайную сделку, которые сдерживают

торговлю», и еще: каждый, кто «будет монополизировать или пытаться монополизировать» какую-либо часть торговли между штатами, будет обвинен в противозаконных действиях. Очевидно, что этот акт оставляет многие вопросы без ответов. Что такое «монополия»? Что значит «сдерживают торговлю»? Если компания контролирует 56% рынка грифельных карандашей, монополизирует ли она при этом рынок? Вообще-то составляют ли карандаши «рынок»?

Этот акт, мягко говоря, не является очень-то подробным. Он не определяет никаких специальных органов или учреждений, которые проводили бы борьбу с «трестами» и решали бы, как закон должен быть интерпретирован и проведен в жизнь. В этом отношении Акт Шермана весьма сильно отличается от других регулирующих законов, в особенности от более поздних. Но закон, который создал Федеральную комиссию по коммуникациям, также удивительно туманен. Комиссия имеет право на выдачу лицензий радио- и телевизионным компаниям; единственное условие, упомянутое в законе, — это «общественное удобство и необходимость». Само по себе это значит не слишком много, но по крайней мере мы знаем, что комиссия наделена определенными полномочиями. Голый скелет статута будет покрыт мясом предписаний. Было бы лучше, если бы Конгресс дал комиссии некоторые инструкции, но он решил не делать этого.

Что касается Акта Шермана, то политика по его реализации определяется министром юстиции, министерством юстиции и низшими судами. Их работа состоит в том, чтобы решать, собственно говоря, что считать нарушением, кого подвергать преследованию, а кого оставить в покое. Министр юстиции и министерство юстиции принимают эти решения в первой инстанции; федеральные суды следуют за правительственной линией или отвергают ее. Более девяноста лет прошло с тех пор, как был принят Акт Шермана, и на сегодняшний день принято огромное количество законов. Без этого статута все это множество законодательных актов не появилось бы на свет, хотя его форма лишь в малой степени соответствует статуту.

Почему же Конгресс должен был передать так много власти? Почему он делегировал свой авторитет другим учреждениям? Многие события приобретают смысл лишь в том случае, если мы посмотрим на сферу деятельности правительства. Конгресс состоит лишь из определенного числа мужчин и женщин, а в сутках имеется определенное количество часов. Конгресс не имеет ни времени, ни специфических знаний для того, чтобы суметь управиться с каждой деталью, которой требует современное право. Например, Конгресс решил в Законе о чистых продуктах питания от 1906 года запретить изготовление и продажу недоброкачественных пищевых продуктов. Это общий принцип. А конкретным правом выбора обладает Управление пищевых продуктов и медикаментов (УППМ). УППМ, а не Конгресс будет решать, какое количество жиров должно содержать мороженое и какие химикаты могут или не могут применяться для того, чтобы сделать огурцы зелеными и привлекательными в витринах магазинов. Именно УППМ создает комиссию из химиков и врачей, которые работают над этой проблемой. Решение вопросов о жирах и добавках и составляет работу управления. Конгресс же занят совсем иными делами.

Это не единственная причина передачи своих полномочий. Передача полномочий является также формой отсрочки, способом увильнуть от решения или пойти на компромисс. В основании Акта Шермана заложено весьма существенное противоречие по поводу определения понятия «трест». Тресты — это огромные промышленные объединения. Самым большим из них была империя «Стандарт ойл», принадлежавшая Д. Рокфеллеру. Конгресс должен был что-либо предпринять, для того чтобы успокоить взбудораженную общественность 1880-х годов. Но он не знал, что ему делать; а большой бизнес, естественно, являлся могущественной политической силой. В ответ на противоречивое давление Конгресс выпустил широкий, всеохватывающий акт, удивительно расплывчатый. Он одновременно послужил и успокоительным для публики, и в то же самое время он не создал никаких

реальных механизмов для проведения политики, которая столь широко провозглашалась. В этом вопросе Конгресс увильнул от решения сложной проблемы и взвалил обязанности на исполнительные органы и суды.

Любой достаточно важный закон или указ, был ли он выпущен Конгрессом, или законодательным собранием штата, или городским советом, представляет собой некоторую смесь специфических деталей и весьма широких, туманных принципов. Некоторые, конечно, опускают все детали, другие, наоборот, опускают широкие, общие описания. Но большинство смешивает обе части. Огайо (мы выбрали из множества лишь один пример) имеет закон о пищевых продуктах, медикаментах и косметике, который запрещает торговлю «недоброкачественными» продуктами. Что означает слово «недоброкачественный»? Имеется длинная цепь определений. Некоторые из них носят весьма общий характер: продукт недоброкачествен, если любой «значимый ингредиент» был «опущен». Но закон также обращает внимание и на мелкие детали: продукт признается недоброкачественным, если он имеет какую-либо алкогольную или непитательную составляющую, за исключением безвредных красителей, безвредных ароматических добавок, безвредной смолистой глазури, количество которых не превышает 0,4% общего состава, и т. д.

Почему же одни законы таковы, а другие следуют по иному пути? Кто принимает решения и почему? Смесь деталей и общего зависит в каждом конкретном случае от исторической и политической подоплеки рассматриваемого закона. Кроме этого, трудно сказать что-либо более определенное, разве что отметить, что «историческая случайность» почти никогда не играет роли и даже не является просто вопросом техники составления документов. Легислатуры не занимаются принятием законов только в целях академического интереса или по своей прихоти, а лишь потому, что нечто подталкивает их; социальные силы, которые стоят за любым конкретным законом, объясняют его форму в той же мере, что и сущность.