ВСТУПЛЕНИЕ. В книге рассказывается о том, как в начале ХХ века промышленная революция и социальный хаос вызвали к жизни вооруженное движение анархистов

Эврич Пол

Э16

Русские анархисты. 1905-1917 / Пер. с англ. И.Е. Полоцка. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2006. – 272 с. – (Россия в переломный момент истории).

ISBN 5-9524-2512-7

В книге рассказывается о том, как в начале ХХ века промышленная революция и социальный хаос вызвали к жизни вооруженное движение анархистов. Традиции русских анархистов представляли собой смесь западных и доморощенных элементов. Пропущенные через призму учений Бакунина, Кропоткина и наивного популизма, они бурно развивались в ходе революций 1905 и 1917 годов. Анархизм в России активизировался и шел на спад вместе с развитием революционного движения в целом. В водовороте восстаний, террористических актов и Гражданской войны анархисты пытались реализовать свою программу, но потерпели поражение, вытесненные с политической арены большевиками.

ББК 63.3 (2) 524

© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2006

© Художественное оформление серии, ЗАО «Центрполиграф», 2006

ISBN 5-9524-2512-7

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВСТУПЛЕНИЕ.. 4

Часть первая 1905-й. 5

Глава 1 БУРЕВЕСТНИК.. 5

Глава 2 ТЕРРОРИСТЫ... 16

Глава 3 СИНДИКАЛИСТЫ... 33

Глава 4 АНАРХИЗМ И АНТИИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗМ... 42

Часть вторая 1917 год. 55

Глава 5 ВТОРОЙ ШТОРМ... 55

Глава 6 ОКТЯБРЬСКОЕ ВОССТАНИЕ.. 69

Глава 7 АНАРХИСТЫ И РЕЖИМ БОЛЬШЕВИКОВ.. 78

Глава 8 КРАХ РУССКОГО АНАРХИЗМА.. 93

Эпилог. 108

ХРОНОЛОГИЯ ГЛАВНЫХ СОБЫТИЙ.. 118

ВСТУПЛЕНИЕ

Хотя появление идеи о бесклассовом обществе мож­но проследить вплоть до античности, анархизм как ор­ганизованное движение социального протеста – фено­мен сравнительно недавнего времени. Появившись в Европе в XIX – начале XX столетия, он, подобно либе­рализму и социализму, на первых порах явился отве­том на ускоряющиеся темпы политической и экономи­ческой централизации, что стало результатом промыш­ленной революции. Анархисты разделяют с либералами общую враждебность к центральному правительству и, так же как и социалисты, испытывают глубокую нена­висть к капиталистической системе. Они не выступают в защиту «реформизма, парламентаризма и занудного доктринерства» своих соперников; их «жажду абсолю­та» может удовлетворить только полное избавление от «буржуазной цивилизации» с ее все возрастающей рег­ламентацией и черствым равнодушием к человеческим страданиям. Сконцентрировав свои атаки на государст­ве и на капитализме, как главных институциях господ­ства и эксплуатации, анархисты призывают к социаль­ной революции, которая уничтожит все, и политиче­ские и экономические, власти и приведет к созданию децентрализованного общества, основанного на добро­вольном сотрудничестве свободных личностей.

На рубеже столетий в России, так же как нескольки­ми десятилетиями ранее в Западной Европе, промыш­ленная революция и социальный хаос вызвали к жизни то, что называется вооруженным движением анархистов. В этом не было ничего удивительного, ибо русские анар­хисты обсуждали большую часть тех же вопросов, кото­рые занимали и их товарищей на Западе, – главным образом, отношения между анархистским движением и едва только возникшим рабочим классом, а также мес­то терроризма в грядущей революции. Тем не менее традиции у многих русских анархистов, пусть даже они считали, что унаследовали их из Западной Европы, име­ли глубокие корни в национальном радикализме, исто­ки которого берут начало со времен крестьянских рево­люций Стеньки Разина и Емельяна Пугачева, и едва ли не достигли апогея в ходе революций 1905 и 1917 годов. Социальные убеждения русских анархистов сами по себе представляли любопытную смесь западных и доморо­щенных элементов. Получив начало на Западе из уст Годвина, Штирнера и Прудона, они были последовательно пропущены через призму учений Бакунина, Кропотки­на и наивного популизма, что в совокупности придало им отчетливую русскую окраску. Кроме того, характер русского анархизма определялся давящей политической средой, в которой он и появился на свет. Царь Нико­лай II, подавлявший все старания просвещенной части российского общества реформировать самовластие и из­бежать экономического и социального развала, вынуждал своих оппонентов искать выход в безумии терроризма и насилия.

Анархизм в России и расцветал и шел на спад вместе с развитием революционного движения в целом. Ког­да разразился мятеж 1905 года, анархисты восторженно приветствовали его, как стихийное восстание масс, еще в прошлом поколении предсказанное Бакуниным, и они кинулись в эту свалку с бомбами и пистолетами в руках. После 1905 года революция была подавлена, и движение погрузилось в спячку вплоть до Первой мировой войны, когда пришла пора нового подъема. Затем в 1917 году внезапное падение монархии и последовавший крах всей политической и экономической власти в России убедил анархистов, что в самом деле пришел их час и теперь их задача – смести остатки государства, чтобы передать простым людям землю и заводы.

С давних пор те, кто рассматривал историю глаза­ми победителей, игнорировали анархистов. Ведь един­ственным мерилом весомости движения является его политический успех; убеждение, что историков может интересовать лишь триумф, приводит к пренебреже­нию многими ценными и интересными явлениями в прошлом и к сужению нашей точки зрения на мир. А оценивая подлинный размах и сложность революции 1917 года, а также события на ее пике, нельзя не при­нимать во внимание роль, которую сыграли анархисты. В водовороте восстаний и Гражданской войны анархи­сты попытались ввести и реализовать свою программу «прямых действий» – рабочий контроль на производ­стве, создание свободных сельских и городских коммун, партизанская война против врагов либертарианского общества. Они действовали как жгучие оводы всеобще­го восстания, не признавая никаких компромиссов в деле уничтожения правительственной и частной соб­ственности, отказываясь признавать что-либо, кроме золотого века полной свободы и равенства.

Тем не менее в конечном итоге на развалинах ста­рого деспотизма вырастает новый, который подавляет анархистское движение. Немногие выжившие, хотя и пребывая в меланхолии поражения, тем не менее ос­тавались верны убеждению, что рано или поздно их представление о бесклассовой утопии восторжествует. «Большевизм – это прошлое, – мог писать Александр Беркман в 1925 году, когда его русские товарищ'и си­дели по тюрьмам или находились в изгнании. – Буду­щее принадлежит человеку и его свободе».