Золотое яблоко

Когда все началось, Фиона находилась в салоне «неотложки». Она лежала на каталке, и обе ее руки были крепко‑накрепко пристегнуты.

Туман окутал машину, он накатывал волнами, словно прибой. Фиону обдавало леденящим холодом.

– Странно! – крикнул водитель санитару, обернувшись. Он включил фары, но от этого туман, густой, как гороховый суп, стал совсем непрозрачным.

– А что там с мальчишкой, которого мы ждем? – спросил санитар.

– Элиот? – прошептала Фиона. – Он поедет со мной? Он ранен?

Санитар не стал ей отвечать.

Что они с ним сделали? Фиона попыталась пошевелиться, но не смогла высвободить руки.

Что‑то ударило в бок машины. В желтоватой пелене тумана проступило нечто, напоминающее щупальца осьминога.

На душе у Фионы было тяжело. Она чувствовала: с Элиотом что‑то случилось, его не просто задержали офицеры ВВС.

Вдалеке послышались крики, раздалось эхо выстрелов.

Санитар схватил чемоданчик, открыл задние двери и спрыгнул, не закрыв за собой двери.

Туман словно немного растерялся у дверей, а потом начал медленно проникать в кабину. Длинные щупальца поползли по полу.

Фиона снова попыталась выдернуть руки из мягких наручников. Наручники были тугими, но ей надо было освободиться. Девочка прижала большие пальцы к ладоням, стараясь сделать кисти рук как можно уже. Упершись ступнями в края каталки, она дернула руки вверх.

Она оцарапала кожу, но ей удалось только еще туже зажать руки наручниками.

– Эй! – крикнул водитель. – А ну прекрати!

Фиона услышала, как щелкнула пряжка его ремня безопасности.

Но прежде чем водитель успел встать с сиденья, треснуло ветровое стекло.

Машина начала раскачиваться вперед и назад. Водитель вскрикнул. Что‑то вытащило его из кабины.

Послышалось чавканье и хруст костей.

Фиона не могла обернуться и посмотреть, что происходит.

Все связные мысли словно ветром сдуло. Она принялась судорожно дергать руками и наконец сумела освободить правую.

Рука была окровавлена, но Фиона не думала об этом.

Щупальца тумана царапали и скребли каталку.

Фиона расстегнула наручник на левом запястье.

У нее осталась одна мысль: «Нить. Нужна нить».

Девочка быстро ощупала одеяло, которым ее накрыли. Синтетический флис. Из такой ткани нитку не выдернешь.

Она стала дергать нижний край рубашки, надорвала его и выдернула кусочек хлопковой нитки. Затем туго натянула нитку.

Водянистая лапа с кривыми шипами извивалась, касалась поручня каталки и словно искала, за что бы ухватиться.

Прежняя Фиона вскрикнула бы, окаменела от страха или зажмурилась бы, надеясь, что страшный сон пройдет.

Но эта Фиона давно позабыла детские страхи. Тянущееся к ней чудовище вызвало у нее только одно чувство: злобу.

Фиона резко прижала натянутую нитку к щупальцу – раз, другой, третий, – и страшная лапа развалилась на куски, а потом они задымились и исчезли.

Фиона отдышалась и вдруг услышала музыку.

Казалось, играют одновременно десяток скрипок, и звук их эхом разлетается по морю тумана, музыка звучала то тут, то там, она окружала машину, но при этом как бы не звучала нигде. Это была музыка Элиота, но прежде Фиона ни разу не слышала такой мелодии. Прекрасные мелодичные ноты сопровождались визгливыми криками. Казалось, кто‑то сыплет из жестяного ведра гвозди и вколачивает их в разбитую доску.

Туман зашевелился, стал плотнее, а потом в одном месте рассеялся, образовав туннель.

В глубине туннеля возник темный силуэт. Музыкант шел к ней, водя смычком по струнам скрипки, с его руки свисал развязавшийся бинт.

Он увидел сестру и побежал к ней.

А Фиона сделала то, чего не делала очень давно, с раннего детства: она крепко обняла брата.

Он прижал ее к себе одной рукой.

Фиона поспешно отстранилась. Радость видеть Элиота живым и невредимым – это одно дело, но слишком долго обниматься с ним – нестерпимо.

Кроме того, с ним что‑то было не так. Конечно, он всегда был не от мира сего, а сейчас их окружал странный туман, наполненный чудовищами. Красная воспаленная полоса поднялась вверх по его руке, а по обе стороны от этой полосы темнели синяки.

Гнев охватил Фиону.

– Они тебя пытали!

Элиот прижал руку к груди.

– Ничего страшного.

Фиона была уверена, что брат просто не хочет сгущать краски, но промолчала. У них были дела поважнее.

– Что это значит? Ты снова вызвал туман? Ты знаешь, что он убивает людей?

Элиот одарил ее таким свирепым взглядом, на какой даже бабушка вряд ли была способна.

– Да, знаю. А ты хочешь найти Золотое яблоко или нет?

Фиона никогда не видела брата в такой ярости. Он всегда был безобиден – если только не загонять его в угол. И даже тогда… Словом, она никогда не чувствовала, что от Элиота может исходить угроза.

До этого момента – не чувствовала.

Что‑то в нем изменилось. А может быть, изменился весь мир и Элиот просто стал его частью?

– Да, – покорно проговорила Фиона. – Давай найдем это дурацкое яблоко.

Элиот кивнул, повернулся к ней спиной и поднял руку со смычком. Фиона была ошеломлена: синяки и красная полоса на его руке в одно мгновение исчезли.

Элиот заиграл другую мелодию – негромкую и неторопливую.

В сознании Фионы возник образ крошечного ростка, тянущегося к солнцу. Потом на стебельке появились цветы, вокруг которых начали виться пчелы, а потом на месте цветов возникли плоды. Запахло медом, и Фиона ощутила сладкий вкус…

– Яблоки… – прошептала она.

Но мысль о еде, даже о такой легкой, как яблоко, вызвала у нее отвращение и тошноту. Она овладела собой, сглотнула подступивший к горлу ком.

Как бы отвечая музыке, туман зашевелился. Образовался новый проход.

Элиот, продолжая играть, зашагал вперед. Фиона пошла за ним.

Она была потрясена растущим талантом брата. Но ее восторг растаял, когда она увидела во мраке всадника без головы, державшего в поднятой руке меч. А по другую сторону от тропы появился силуэт, похожий на акулу размером с буксир.

Вдалеке глухо гремели взрывы и слышались выстрелы, похожие на треск жарящегося попкорна.

Фиона догнала Элиота и увидела, что по его щекам текут слезы.

Ей хотелось положить руку ему на плечо, утешить его, но она побоялась, что отвлечет, помешает играть. Да и что она могла сказать ему? Убив Миллхауса, она тоже ранила свою душу и знала, что эту боль прогнать невозможно.

Тропа привела их к асфальтированной дорожке и вскоре уперлась в двустворчатую стальную дверь.

На двери был номер. 221.

– Нам сюда, – сказал Элиот.

Фиона шагнула вперед, сжимая в руке нитку. Дверь на вид была толстая и прочная. Кодовый замок окружали стальные пластины. Рядом с замком располагалось устройство для ввода карточки.

Как она могла разрезать плоскую дверь ниткой, растянутой между руками?

Но почему ей надо действовать именно так? Обеими руками? Дядя Аарон сказал, что она способна разрезать все, что угодно, стоит лишь только захотеть. Он ни слова не говорил о том, что ей требуется держать свой режущий инструмент обеими руками.

Фиона сделала глубокий вдох и сжала часть нитки большим и указательным пальцами. Она так сильно сконцентрировала внимание на этом маленьком отрезке нитки, что весь мир для нее исчез.

Затем отпустила один конец нитки.

Нитка замерла в воздухе и нацелилась на ближайшую невидимую силовую линию.

Не сводя глаз с нитки, Фиона приблизила ее к стальной двери и ввела в сталь, как раскаленную иглу в кусок масла. Она провела нитью из стороны в сторону, вверх и вниз и сделала шаг назад.

Дверь с грохотом рухнула внутрь.

За ней начинался заполненный туманом коридор.

Элиот, открыв рот от изумления, уставился на упавшую дверь и ниточку в руке сестры.

Несмотря на все, что творилось вокруг, работа успокоила Фиону. Ей так нравилось что‑нибудь резать, что она могла бы заниматься этим весь день.

Внезапно взвыла сигнализация. В помещении здания номер двести двадцать один замигали красные огоньки.

– Куда? – прокричала Фиона.

Элиот взял несколько нот из «яблочной» песни. Дымка немного рассеялась, и стал виден коридор, поворачивающий влево.

Фиона пошла первой, растянув нитку между рук. Она замечала светящиеся глаза, отражавшие вспышки красных лампочек. Глаза злобно смотрели на нее из тумана.

«Только троньте меня. Только попробуйте», – думала она.

Откуда у нее взялась такая мысль? Меньше всего ей хотелось с кем‑нибудь сражаться. Она ведь мечтала только об одном: чтобы ее не трогали.

Или какая‑то ее часть опять хотела что‑нибудь разрезать?

Они шли и шли, поворачивая то направо, то налево. Наконец один из коридоров вывел их в подземную часть здания. Они миновали несколько стальных дверей. На некоторых висели таблички с номерами, другие были снабжены устройствами, к которым следовало прикладывать ладонь, третьи были толстыми, как дверцы сейфов.

Элиот остановился перед небольшой овальной дверью. Рядом с ней находился оптический сканер и инструкция по идентификации сетчатки глаз.

– Это здесь, – сказал Элиот, прищурившись и читая инструкцию.

Может быть, ему пора носить очки?

Фиона тоже начала было читать инструкцию, но передумала. Это было ни к чему. Сегодня ее не могли остановить никакие замки и сканеры.

Она отмотала нитку на длину руки до локтя, сосредоточилась и просунула ее в микроскопически тонкую щелочку между дверью и бетонной стеной. Сталь, титан, высокоуглеродистые сплавы – все это могло оказать Фионе лишь самое слабое сопротивление.

Она провела ниткой по щели вниз и вверх, и они вместе с Элиотом толкнули двери.

За ней находилось помещение размером с зал пиццерии, в которой они работали. Здесь стояли ряды стеллажей, возвышавшихся до самого потолка. На полках громоздились ящики, закрытые металлические коробки, а также стальные цилиндрические контейнеры, каждый из которых был Снабжен штрих‑кодом и серийным номером. На большинстве ящиков виднелись наклейки, предупреждавшие о биологической угрозе, о радиации или о том и другом одновременно.

Элиот без раздумий подошел к круглому контейнеру, стоявшему на нижней полке.

– Здесь, – коротко сообщил он.

Фиона выглянула в коридор. Ни чудища, обитавшие в тумане, ни военные за ними не гнались. Это было хорошо.

А может быть, плохо, в зависимости от того, почему никто не реагировал на то, что в здании сработала сигнализация.

Возможно, на базе все погибли.

Что они наделали? Во время первого испытания Фиона чуть не погибла сама, боясь поранить Соухка. А потом убила Перри Миллхауса. А теперь? Сотворенный Элиотом туман был способен убивать людей. И Фионе больше всего хотелось, чтобы убийства прекратились.

Силы покидали Фиону. Она схватилась за края дверного проема. Время ее жизни истекало.

Девочка, пошатываясь, добрела до контейнера и быстро срезала крышку.

Внутри, обложенное шариками пеностирола, лежало большое металлическое яйцо. Фиона и Элиот поставили контейнер на пол, чтобы лучше рассмотреть яйцеобразный предмет.

Яйцо было тускло‑серебристое, его покрывал толстый слой лака. Приглядевшись повнимательнее, Фиона увидела выгравированные на металле тонкие линии. Они струились по всей поверхности яйца, словно паутина. Кое‑где эти линии формировали рисунок вроде сплетающихся между собой лиан, покрытых бутонами орхидей. В других местах орнамент напоминал микросхемы или повторяющиеся изображения кристаллических структур. Затем эти структуры плавно переходили в подобие делящихся клеток, хромосомы внутри которых напоминали скрещенные пальцы рук.

Это было так красиво, что у Фионы захватило дух.

– Чего ты ждешь? – спросил Элиот. – Открывай.

– Так жаль его портить.

Фиона вздохнула и обхватила ниткой верхушку яйца. Может быть, ей удастся срезать совсем немного, чтобы чудесное яйцо осталось почти нетронутым.[92]

Фиона натянула нитку.

Нитка немного углубилась в металл… и застряла.

Странно. Ведь она смогла разрезать сталь, которая устояла бы перед взрывом бомбы, но этот металл был еще прочнее. И сопротивлялся ей, словно живой.

Но Фиона понимала, что речь идет о ее жизни. Она должна вскрыть яйцо.

Девочка так туго натянула нитку, что побелели костяшки пальцев. Потом начала водить ниткой взад‑вперед, как пилой. Сосредоточившись, она не чувствовала, что на лбу проступил пот и начал заливать ей глаза.

Выгравированные на поверхности яйца линии разъединились. Нитка рассекла металл.

Воздух с шипением устремился внутрь герметически запаянного яйца.

Лианы и цветы, нарисованные на яйце, задымились, словно горящая бумага, и растаяли. Металл побелел. Похоже, он быстро окислялся.

Элиот присел на корточки рядом с сестрой, и они вместе заглянули внутрь яйца.

На черном бархате лежало одно‑единственное желтое яблоко. Небольшое, размером с дикое, с тонким стебельком и одним листочком. В некоторых местах яблоко было немного надкусано, но его мякоть не потемнела.

– И все? – немного разочарованно проговорил Элиот.

– А ты чего ждал? Сказали же: будет яблоко. И надо же – действительно яблоко.

Но когда Фиона вытащила яблоко, оказалось, что его кожица украшена золотыми и серебряными полосками, а также ярко‑алыми и изумрудно‑зелеными пятнышками. Оно больше напоминало произведение ювелира, чем плод, выросший на ветке дерева. Яблоко было тяжелым и холодным. Оно пахло медом и цитрусом.

У Фионы побежали слюнки. Впервые за несколько дней ей захотелось съесть что‑то кроме шоколадных конфет.

– В чем дело? – поторопил ее Элиот. – Давай, ешь скорее.

– Я хочу его съесть, но понимаешь, в этом‑то все и дело. Ведь мне так хотелось есть те конфеты, больше всего на свете. И посмотри, что получилось. А когда я что‑то от себя отсекла, я больше всего на свете хотела освободиться от конфет. Выходит, стоит мне чего‑то захотеть больше всего на свете, это заканчивается плохо.

Элиот озадаченно посмотрел на сестру.

– Мной как будто управляют, – сказала Фиона. – Словно силой превращают во что‑то такое, чем я быть не хочу.

– Но это же лучше, чем умереть? – возразил Элиот.

Фиона сдвинула брови. Вопрос был риторический.

– Даже не знаю… – прошептала она. – Речь ведь не только о жизни и смерти. Речь о том, чтобы жить так, как я хочу, чтобы не стать еще одной Лючией, или Генри, или Аароном.

– Или бабушкой, – добавил Элиот, понимающе кивнув.

– Или бабушкой, – согласилась Фиона.

Элиот погладил ее по голове, растрепав волосы.

– Я больше не в состоянии думать, – признался он, вздохнул и уселся на пол. Несколько раз сжав и разжав пальцы, он положил скрипку на пол и оттолкнул ее от себя. – Знаешь, мне кажется, что сегодня ночью погибли люди – то есть я их убил, чтобы ты могла получить это яблоко. – Его голос слегка дрожал. – Поэтому, если ты не собираешься его есть… Надо было принять решение до того, как мы сюда отправились.

Элиот прав: им пришлось добыть яблоко. Выбора не было. Но Фиона все еще стояла на перепутье. Добыть яблоко означало завершить третье испытание. Если, конечно, им удастся выбраться с базы и вернуться к Сенату. С Элиотом все будет в порядке… даже если она умрет.

Если она съест яблоко, то с одной только целью: остаться в живых. И тогда ей придется смириться с последствиями.

Не было ли это предрешено? Тетя Даллас показала ей нить судьбы. Ее жизнь должна оборваться. Сейчас.

Или она могла избрать иной путь? Выбрать жизнь вместо смерти? Стать не такой, как ее родственники? Кем‑то новым. Возродиться.

Фиона вдохнула поглубже и решилась.

Она поднесла яблоко к губам и откусила крошечный кусочек.

Date: 2015-07-27; view: 305; Нарушение авторских прав