Глава 10. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа

Весь закон бытия человеческого лишь в том, чтобы человек всегда мог преклониться пред безмерно великим.

Федор Достоевский

Многие знают английскую писательницу–христианку Дороти Сэйерс, автора детективов, главный герой которых, лорд Питер Уимзи, блестяще раскрывает самые запутанные преступления. Для других она — глубокий богослов, яркая звезда в плеяде, возглавляемой Честертоном и Льюисом. Как Сэйерс умудрялась совмещать два таких, казалось бы, далеких занятия? А вот как: ответы на самые сложные вопросы в обоих случаях она находила с большим умом и изобретательностью.

Ее книга «Разум Творца» посвящена величайшей загадке — таинству Святой Троицы. Мы не сможем

познать Бога (или, во всяком случае, понять характер Его общения с нами), если хотя бы отчасти не постигнем Его троичность. С точки зрения Сэйерс, Творца всего сущего можно сравнить с человеком, посвятившим себя искусству. Не стоит представлять Его инженером или часовщиком, иными словами, мастером, труд которого предполагает некоторую бесстрастность, — это лишь уведет нас с пути истинного. Образ Бога яснее всего предстает перед нами в акте сотворения, включающем в себя три составляющих: Идею, Выражение и Признание. Такой подход, по мнению Сэйерс, отчасти позволяет понять Троицу.

Возьму литературное творчество, которое знакомо мне лучше всего. Любой автор начинает с Идеи. Вот, скажем, моя книга, которую вы сейчас читаете. Я несколько лет читал другие книги и статьи, общался с людьми, делал заметки, связанные с некоей сперва еще туманной Идеей. Я не знал названия книги, плохо представлял себе, что я буду писать. У меня было лишь сильное желание понять, как мне, человеку из плоти и крови, общаться с невидимым Богом. Иногда друзья спрашивают меня: «Над чем ты сейчас работаешь?» Я пытаюсь объяснить, но по выражению лица собеседника мне становится ясно, что донести Идею до него не удалось. Кстати, многие авторы, услышав вопрос, над чем они работают, впадают в легкую панику. Лично мне так и хочется ответить: «Пока не знаю. Давайте я сначала закончу, а потом обязательно вам расскажу». Идея — лишь первый этап творческого процесса.

Наконец, приходит время взяться за перо и бумагу и найти для Идеи наилучшее Выражение, форму. Надо сказать, что форма ежедневно меняется. Вчера я перенес большой фрагмент текста из одной главы в другую. Потом полностью удалил несколько страниц. Как правило, из первоначального варианта каждой книги я в итоге удаляю в среднем около сотни страниц. По ходу редактирования выясняется, что некоторые страницы, над которыми я трудился много дней, разрушают первоначальный замысел (Идею): они или заводят в тупик, или создают противоречия. Идея живет собственной жизнью, и со временем я научился интуитивно улавливать сигнал тревоги, который включается, когда Выражение начинает расходиться с замыслом. Многие писатели–прозаики рассказывают, что повествование часто уводит их на неожиданный, непредвиденный путь. Независимо от сферы занятий, каждый творец старается выразить свою Идею как можно лучше, хотя полного совершенства не достигает никто. Уверен: когда Микеланджело смотрел на свои росписи в Сикстинской капелле, он заметил немало изъянов и недочетов.

Но даже когда я ставлю последнюю точку и откладываю перо (прошу прощения, компьютерную мышь) в сторону, процесс создания книги не заканчивается: мое произведение должны оценить другие люди. Например, сотворение книги, которую вы в данный момент держите в руках, продолжается и сейчас, именно в ту минуту, когда вы читаете это предложение. Художник работает, желая сказать людям нечто, на его взгляд, очень важное. А если его произведение вообще никто не увидит, творческий процесс так и останется незавершенным. Дороти Сэйерс называет заключительную стадию творческого акта, его последнюю составляющую, Признанием.

Если работа удалась, она вызывает отклик. Созерцание шедевра порождает в организме каскад биохимических и физиологических изменений: реагируют мышцы, сердце, органы дыхания. Американский драматург Артур Миллер говорил, что на премьере испытывает тревогу до той самой поры, пока не взглянет в глаза зрителям. Лишь увидев в зеркале души искорку признания, он понимал, что пьеса удалась. («Надо же, и это — я!») Признание завершает творческий процесс.

Дороти Сэйерс проводит тонкую аналогию с Троицей. Бог един, но един в Трех Лицах. Бог–Отец есть Идея (или Сущность) любой реальности. «Я есмь Сущий», — сказал Бог Моисею (Исх 3:14). Все, что существует, — абсолютно все — проистекает из этой Сущности и благодаря Ей.

О Боге свидетельствует все творение — квазары и пульсары, африканские муравьеды и австралийские ехидны, а особенно люди. Но Бог–Сын представляет Собой совершенное Выражение Сущего. Апостол Павел пишет, что Сын есть «сияние славы и образ ипостаси Его» (Евр 1:3), «образ Бога невидимого» (Кол 1:15). Чтобы увидеть, каков Бог, посмотрите на Христа.

Последняя стадия Божьего откровения свершилась на Троицу, Пятидесятницу, когда Бог стал обитать внутри людей. Теперь в грешных людях живет Дух Божий, Тот Самый, Который «носился над водою» после сотворения неба и земли (Быт 1:1,2). Он привносит в нас нечто от Сущности Божьей и дарует нам Признание нашего нового «я». Мы «приняли Духа усыновления, Которым взываем: «Авва, Отче!» Сей самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы — дети Божий» (Рим 8:15–16). В день

Сошествия Святого Духа Божий акт творения достигает кульминации.

***

«Бог создал человека, ибо любит рассказы», — сказал еврейский писатель Эли Визель. Главная идея, основной смысл Божьего рассказа — отношения Творца со Своими тварями. Если продолжить параллель между Богом и литератором, то можно сказать, что Бог написал и поставил на нашей планете пьесу, в которой все персонажи ведут себя, как им вздумается. Любому творцу — художнику, писателю, режиссеру, не говоря уже о родителях, — известно, что означает выпустить в мир плод своего творчества, свое детище и разрешить людям поступать с ним, как вздумается. Сотворить — значит отпустить на свободу. А Бог к тому же прекрасно знал, что дарованная человеку свобода позволит нам внести нечистоту во все Творение.

Однако Бог не только передал власть над сюжетом пьесы неуправляемым персонажам. Он еще вышел на сцену Сам. Он участвует в нашей истории. Событие, давшее начало летоисчислению, принятому во всем мире, — Боговоплощение: Слово, Которое «было в начале у Бога», «стало плотию, и обитало с нами» (Ин 1:2,14). Всего за три года Своего служения Христос явил нам Сущность Бога в такой мере, какой не могли достичь все вместе взятые пророки. «Господи! Покажи нам Отца, и довольно для нас», — сказал один из учеников, Филипп, в минуту сомнений (Ин 14:8). Иисус ответил ему: «Столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь, покажи нам Отца? Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне? Слова, которые говорю Я вам, говорю не от Себя; Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела» (Ин 14:9–10).

Незадолго до Своего Вознесения Христос поведал ученикам о троичности Бога, заповедовав им: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф 28:19). Боговоплощение, а затем и Пятидесятница вызвали переворот в человеческих представлениях о Боге. Лучшие умы Церкви около пяти столетий трудились над созданием учения и оттачиванием догматов о Святой Троице. Конечно, в мире ином нет неясности в вопросах о взаимосвязи Трех Лиц Святой Троицы между Собой. Однако по нашу сторону «тусклого стекла», где мы все видим лишь «гадательно» (1 Кор. 13:12), мы познаём все единственным доступным нам способом: во временной последовательности. Сначала из Ветхого Завета — о Боге–Отце, затем из Евангелий — о Христе Иисусе, потом из Деяний Апостолов и Апостольских Посланий — о Святом Духе.

Как–то мы обсуждали вопросы троичности Бога с друзьями. Мы пытались понять, как богословские абстракции связаны с практической жизнью. Элиза сказала: «Знаете, а ведь я пришла к Богу именно через Лица Святой Троицы. Маленькой девочкой я узнала о Боге–Отце и поняла, что Он свят, грозен и заслуживает благоговейного поклонения. Затем, уже подростком, познакомилась с Богом–Сыном: увидела в Нем человека, за Которым хочется идти всю жизнь. А потом со мной произошло как бы второе обращение: я ощутила и осознала силу Духа Святого, силу Божию, живущую во мне».

Это безыскусное свидетельство отражает, как мы, люди, воспринимаем пути Божьего откровения. Сначала Бог являет племени, которое Он ведет шаг за шагом, как отец ребенка, Свою святость и запредельность. «Начало мудрости — страх Господень» (Притч 1:7) — вот квинтэссенция учения, содержащегося в Ветхом Завете. Христос поднимает нас на новую ступень близости: «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин 15:15). Перед Вознесением Он обещал послать Святого Духа, Утешителя, Который позволит нам еще теснее сблизиться с Богом — так, что практически каждый человек сможет участвовать в деяниях Бога на земле, было бы желание.

***

Когда я работал журналистом, мне довелось встречаться со многими известными людьми: президентами, писателями, проповедниками, спортсменами–олимпийцами. Конечно, взаимодействие с ними сильно отличалось от общения с соседями или родственниками. Для одной только договоренности о встрече требовалось пройти через множество секретарей и прочих посредников. Сама же встреча неизбежно оказывалась деловой, конкретной и короткой, без пространных вступлений и разговоров о погоде. И естественно, я только спрашивал, а о себе не рассказывал.

С соседями все иначе. Мы почти никогда не уславливаемся о встречах заранее, а случайно сталкиваемся друг с другом у почтового ящика или выгуливая собак. Мы толкуем о погоде, спорте, планах на отпуск, угрозе лесных пожаров, о предметах общих интересов. Мы зовем друг друга на помощь, если чья–то машина увязла в снегу или в отсутствие родителей нужно приглядеть за ребенком. Иногда вечерком мы вместе выбираемся в кафе.

И с членами семьи тоже все по–другому: общение занимает много времени, и оно намного глубже, чем с соседями, а тем более — с великими людьми. Если я плохо себя чувствую, то в первую очередь поделюсь с женой и другими домочадцами. В семье мне не надо играть никаких ролей, воздвигать защиты и надевать маски. Здесь я могу быть самим собой, потому что все семейные отношения определяются родственной близостью.

Сближение с Богом, Единым в Трех Лицах, отчасти похоже на сближение с людьми. Бог открывается нам постепенно, и мы проходим путь от общения с «выдающейся личностью» до теплых родственных отношений, в которых человек может без напряжения и страха оставаться таким, какой он есть.

Возможно, некоторые христиане назовут такое сравнение непочтительным, но я хотел бы взглянуть на Троицу сквозь призму своего собственного богопознания, которое, безусловно, никак нельзя назвать совершенным. Но ведь всю полноту Божества не способен охватить ни один человек! Мы узнаём невидимого Бога лишь настолько, насколько Он Сам нам Себя являет в разных Своих Ипостасях. И всегда выходит так, что когда невидимый Бог нисходит в наш материальный мир и позволяет Себя воспринимать, то, наряду с получением несомненного блага, мы обязательно испытываем и определенные неудобства, которые некоторые люди воспринимают как нечто весьма отрицательное.

По мысли христианского писателя и журналиста Тима Стаффорда, хотя богословы обычно и рассуждают о различных качествах Бога — о Его всемогуществе, святости, суверенности, всезнании и так далее, — это не значит, что они постигли Его живую Личность. Да и любого человека мы узнаем по–настоящему не через сумму отдельных его свойств и качеств, пусть даже слагаемых будет очень много. Мы узнаем людей через истории их жизни. «Расскажи о себе», — прошу я в начале знакомства и ожидаю услышать, где вырос мой новый знакомый, какая у него семья, где он учился. Мало–помалу, когда дружба углубляется, у нас появляется общий опыт и общая история. Кстати, Тим Стаффорд — мой друг и коллега. Я написал его имя, и сразу вспомнил, как мы с ним каждое утро встречали восход на теннисном корте, как в походе нам не давало спать уханье и гиканье совы, как мы вместе совершали пробежки по пустынному африканскому пляжу и многое другое.

Сходным образом, преимущественно через истории, записанные в Ветхом Завете, мы узнаем и Бога–Отца. Как радостно возвещают псалмы, Бог способен одновременно общаться со всеми тварями, всех их поддерживать. Но для более близкого общения Бог избрал людей, происходящих от Авраама, Исаака и Иакова. Он настолько приблизился к Своему народу, что обитал с ним, сначала в Скинии в пустыне, а потом в Храме Соломоновом.

Бог пребывал с евреями не потому, что искал Себе место для жилья, а потому, что для познания Бога они нуждались в Его реальном присутствии. Более того, Бог установил с Израилем завет, в котором перечислялись условия для обеих сторон. Как сказал профессор истории Перри Миллер, если вы заключили договор с Богом, Он перестал быть для вас Существом далеким и недосягаемым: отныне у вас есть Бог, на Которого можно положиться. Вы знаете, чего от вашего Бога ожидать.

Кроме того, Бог иногда являлся и отдельным людям. Он говорил с Каином, Авраамом и Самуилом. Он дал Ною подробные наставления о ковчеге. Моисей видел неопалимую купину и слышал глас из нее, а впоследствии Бог говорил с ним «лицем к лицу» (Исх 33:11). Иаков боролся с ночным гостем, получил новое имя и наутро захромал с места борьбы с благодарностью и изумлением: «Я видел Бога лицем к лицу, и сохранилась душа моя» (Быт 32:30).

И каждый раз Бог, Который взаимодействует с физическим миром везде и всюду, предпочитал присутствовать в конкретном месте особым образом, например, через тело, куст или сновидение. Люди могли видеть и слышать Бога. Он облекался во вполне материальные клетки и молекулы. Причем, как, например, в Синайской пустыне, явление Божье было достаточно продолжительным.

С какой ностальгией пишет о тех легендарных временах поэт Джордж Герберт!

«Как сладки дни, что Ты гостил у Лота,

Боролся с Иаковом, общался с Гедеоном,

И с Авраамом часто говорил…»

***

Кто из нас порой не жаждал несомненного, физически осязаемого общения с Богом, которого удостоились Авраам и Моисей? В книге «Разочарование в Боге» я разбирал три вопроса, которые часто задают христиане: Бог от нас сокрыт? Он молчит? Он несправедлив? Избранный народ, бродящий по Синайской пустыне, эти вопросы не волновали. Иудеи видели доказательство Божьего присутствия изо дня в день. Они слышали, как Он говорит. Они согласились на честный договор, подписанный Им собственноручно. Из этих отношений вырос великий дар евреев миру: монотеизм, единобожие, вера в Единого, Суверенного и Святого Бога. Пророки высмеивали идолов, сделанных из дерева и камня, и поклонялись Богу Истинному, Творцу всего сущего. Современным христианам, многие из которых привыкли общаться с Богом по–свойски, стоит перечитать ветхозаветные главы о Божьем величии. Священнослужитель и писатель Гордон Макдональд однажды сказал, что его собственная любовь к Богу явилась следствием неудовлетворенного сентиментального желания отношений «ребенок — взрослый». Макдональд учился почитать и благодарить Бога, слушаться Его, печалиться перед Ним о неудачах и грехах, стремиться к уединению, в котором был бы слышен негромкий голос Божий. Иными словами, Макдональд искал таких отношений с Богом, которые предполагали явное неравенство сторон. Макдональд добавляет: «Самые тяжелые грехи я совершал, когда, пусть даже на короткое время, уменьшалось мое благоговение перед Богом. В такие минуты мне втайне (и в безумии) казалось, что Богу все равно, и что, если я рискну преступить одну из Его заповедей, Он не вмешается».

Лично мне, чтобы избавиться от фамильярности, незаметно просачивающейся в мои отношения с Богом, подчас приходится обращаться к другим культурам. Один мой друг, который живет и работает в Японии, справедливо написал, что подлинный дух молитвы ему помогают усвоить простые японские христиане, а не американские миссионеры: «Сразу понимаешь, что такое предстоять пред Всевышним дерзновенно и одновременно как смиренный раб. Японцам не нужно напоминать об иерархии и авторитете. Как только они узнают, что Бог есть Отец, Владыка, Царь, то сразу понимают, Кто здесь главный, и в дальнейшем не сомневаются. Когда японские христиане молятся, они сочетают готовую, пришедшую из глубины времен молитву со своими словами, выражающими личное доверие, любовь и преданность. Если они и просят о чем–то, то с подлинным смирением, зная, что заслужить Божью милость невозможно, но о ней можно молиться, и Бог обещал ответить».

Ветхий Завет подчеркивает, что желание суверенного и святого Бога общаться с грешными тварями — великое, неизмеримое чудо. Бог хочет этого общения и именно поэтому не отстраняется от постоянно изменяющих Ему израильтян. Бог, который Своей силой избавил Свой народ от рабства в самой могущественной в те времена стране, снизошел до того, чтобы обитать с ним в Скинии. И сколь бы далеко избранники Божьи от Него ни отходили, Он оставался для них «Еммануил, что значит: с нами Бог» (Мф 1:23). После грехопадения Адама и Евы Бог сделал им одежды. Он предоставлял Аврааму и Моисею все новые возможности. Он поразительно терпеливо относился к неверности Израиля, вновь и вновь предлагая ему Свою любовь.

На евреев произвела впечатление прежде всего милость Бога, а не Его сила. Народ Израиля сделал колоссальный шаг вперед, когда осознал, что Бог скорбит об их бедствиях в Египте. «И услышали, что Господь посетил сынов Израилевых и увидел страдание их, и преклонились они и поклонились» (Исх 4:31). Сколь сильно отличался Бог иудеев, «их Бог», от недосягаемых, непредсказуемых и жестоких египетских богов!

Ветхий Завет подчеркивает, что великий Бог обладает безграничной способностью к общению с каждым человеком. Ему, в отличие от знаменитостей, нет нужды воздвигать кордоны, охраняемые отрядами секретарей и помощников, не надо регламентировать встречи и ограничивать время, которое Он нам уделяет. «Бог любит всякого из нас так, как если бы этот человек один только и существовал», — сказал блаженный Августин.

Бог–Отец способен предельно внимательно относиться к каждому самому малому Своему творению: вспомним слова Христа, что у человека «и волосы на голове все сочтены» (Мф 10:30). Мой друг Стэнли, о котором я уже упоминал в восьмой главе, как–то сказал мне с большим сомнением: «На земле живет шесть миллиардов человек. Как тут Богу помнить мое имя?» Однако Бог безграничен, Он может заниматься всеми сразу, не зная усталости, и сила Его не убывает. На то Он и Бог. Ветхий Завет открывает нам Бога–Отца, обладающего способностью к безграничной, неиссякаемой любви.

***

Но какие же неудобства доставляет человеку общение с Богом–Отцом? Иудаизм, по словам современного еврейского философа, историка религии и мистики Гершома Шолема, имеет дело с «глубокой пропастью» между Богом и человеком. Шолем признается, что сам он «остро чувствует удаленность» Бога. Для иудеев вся полнота откровения заключена в Ветхом Завете, и многие из них, в том числе и Шолем, не сумели расслышать весть о Боге, желающем близости.

Любовь увеличивается, когда убывает сила, и наоборот. Божья мощь, которая подавляла израильтян, мешала им увидеть Божью любовь. Чтобы обнять и приласкать ребенка, взрослый нагибается. А чтобы внушить малышу уважение, выпрямляется в полный рост. В Ветхом Завете Бог стоит именно в полный рост. Если вы хотите знать, каким у древних израильтян было «непосредственное общение с Богом», вслушайтесь в их слова: «И сказали сыны Израилевы Моисею: вот, мы умираем, погибаем, все погибаем! Всякий, приближающийся к Скинии Господней, умирает: не придется ли всем нам умереть?» (Числ 17:13). Или: «Да не услышу впредь гласа Господа Бога моего и огня сего великого да не увижу более, дабы мне не умереть» (Втор 18:16).

«Но Божий глас ужасен смертным», — писал Мильтон. Новозаветные авторы, обученные в еврейских школах и воспитанные в благочестивых иудейских домах, особой ностальгии по ветхозаветной эпохе не выказывали, хотя и чтили ее как время приготовления к явлению Мессии. Апостол Павел, признававший многие блага Ветхого Завета (см. Рим 9–11), считал, что этот древний договор не достиг главной цели, ибо не способствовал преображению и духовному росту людей.

Чем ярче свет, тем гуще тени. Тень Божья была столь огромной, что препятствовала росту. Подобно детям, целиком зависящим от старших, израильтяне жаловались и восставали столь часто, что легкий двухнедельный путь обернулся для них сорокалетними странствиями. Когда Бог–Отец ввел израильтян в Землю Обетованную и сделал Свое присутствие менее очевидным — «манна перестала падать на другой день после того, как они стали есть произведения земли» (Нав 5:12). Они преклонились перед Ним. Знак грядущего!

Я пришел к выводу, что большинство современных христиан избегают Ветхого Завета по той простой причине, что ветхозаветный Бог представляется им далеким и пугающим. Как справедливо заметила английская писательница, лауреат Нобелевской премии Дорис Лессинг, «Яхве не мыслит категориями соцработника». Действительно, отчаянно пытаясь общаться с жестоковыйным человечеством, Он ведет Себя как Бог святой и всемогущий. Когда я читал Ветхий Завет, то часто искал способы сделать Бога менее сложным и более для меня приемлемым. Сейчас я пытаюсь сделать себя более приемлемым для Бога (в чем, собственно, и состоит смысл Ветхого Завета!). Да, Бог возжелал близости со Своим народом, но только на Своих условиях.

Послушайте, что Сам Всевышний говорит о ветхозаветной поре: «Но народ Мой не слушал гласа Моего, и Израиль не покорялся Мне; потому Я оставил их упорству сердца их, пусть ходят по своим помыслам» (Пс 80:12,13). А вот печальные слова Бога, обращенные к пророку Иеремии: «Спросите между народами, слыхал ли кто подобное сему? Крайне гнусные дела совершила дева Израилева. Оставляет ли снег Ливанский скалу горы? И иссякают ли из других мест текущие холодные воды? А народ Мой оставил Меня; они кадят суетным, споткнулись на путях своих, оставили пути древние, чтобы ходить по стезям пути непроложенного, чтобы сделать землю свою ужасом, всегдашним посмеянием, так что каждый, проходящий по ней, изумится и покачает головою своею» (Иер 18:13–16).

Иудейский теолог Авраам Джошуа Хешель, цитируя эти и другие похожие отрывки, замечает: «В словах Божьих заметен оттенок меланхолии. Бог плачет. От беды Израиля претерпел и Сам Бог: тогда было положено начало Его изгнанию и бездомности на земле, в мире. Ибо богооставленность Израиля нанесла огромный ущерб не только человеку, но и Богу. Мы слышим голос Бога, Который чувствует Себя покинутым, раненым, оскорбленным».

История Израиля показывает, что своими поступками мы способны прогнать Бога, заставить Его отстраниться, скрыться. Иными словами, иногда Бог позволяет нам определять степень Своего присутствия.

***

В восемнадцатой главе 3 Книги Царств описана сцена на горе Кармил, которая всесторонне отражает отношения людей с Богом–Отцом. Относится она ко времени, когда Израиль пал чрезвычайно низко. Царица Иезавель преследует и убивает Божьих пророков. А царь Ахав поддерживает пророков Вааловых, которые служат языческим божествам. Пророк Господень Илия бросает вызов языческим пророкам. Под аккомпанемент его колкостей и насмешек, они целый день взывают к своим богам, прося тех принять жертву. Но все усилия напрасны. Наконец, когда солнце начало уже склоняться за море, Илия выстраивает жертвенник и велит вылить трижды по четыре ведра воды и на жертву, и на дрова. Затем он обращается с молитвой к Богу: «Услышь меня, Господи, услышь меня! Да познает народ сей, что Ты, Господи, Бог, и Ты обратишь сердце их к Тебе» (3 Цар 18:37). И в ответ на молитву Илии «ниспал огонь Господень и пожрал всесожжение, и дрова, и камни, и прах, и поглотил воду, которая во рве. Увидев это, весь народ пал на лице свое и сказал: Господь есть Бог, Господь есть Бог!» (3 Цар 18:38–39).

Если бы дело на этом и закончилось, мы бы, наверное, относились к ветхозаветным временам лучше. Но рассказ продолжается. Духовного возрождения в Израиле не произошло. Царь Ахав, лично наблюдавший жертвоприношение у горы Кармил, остался в людской памяти как один из самых нечестивых владык Израиля. Они с женой быстро вернули себе контроль и над политической, и над религиозной ситуацией. Илии, который еще недавно свел с небес огонь и победил сотни Вааловых пророков, пришлось бежать. Он очень устал «и просил смерти себе и сказал: довольно уже, Господи; возьми душу мою» (3 Цар 19:4).

И Бог посетил отчаявшегося Илию. Посмотрите — вот какое общение с людьми более всего угодно Богу:

был «большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра, и там Господь»

(3 Цар 19:11–12).

Не в разрушительных природных стихиях — нет, голос Божий зазвучал в веянии тихого ветра…

«Ибо так говорит Высокий и Превознесенный, вечно Живущий, — Святый имя Его: Я живу на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных».

Книга Исайи 57:15

Date: 2015-07-27; view: 434; Нарушение авторских прав