Детдомовская школа

Осень 1963 года принесла в наш детдом радикальные перемены.

В сентябре нам выдали фланелевые платья, хотя они были не новые, но зато по размеру, и на мне стали чаще менять одежду. Но все равно, я часто сидела в мокром платье, облитом супом или чаем, и одежда так прямо на мне иногда и высыхала.

А позднее, когда мы сидели в игровой комнате, нам торжественно сообщили, что с новой недели мы будем учиться. В общем, почти как у нормальных детей: осенью начинается школа.

К нам еще весной пришла работать воспитательницей пожилая женщина, Анна Ивановна Сутягина, бывшая школьная учительница. Полгода она присматривалась к нам и, видимо, строила планы по нашему развитию и согласовывала их с начальством. Фактически с ее приходом жизнь в детдоме начала заметно меняться.

В нашем корпусе организовали три игровых комнаты, где должны были проходить также и учебные занятия. Нас разбили на три равночисленные группы: старшая, средняя и младшая. А так как развитие у детдомовцев шло по-разному, то решили группировать не по возрасту, а по мышлению. Меня почему-то сразу взяли в старшую группу, хотя я ни одной буквы еще не знала.

В нашей группе было двадцать пять человек. Четверо ребят ранее уже посещали школу. Двое глухонемых, Валентина и Саша, обоим по пятнадцать лет, оба впоследствии овладели сурдопереводом, и Зинаида Степанова освоила эту мудреную азбуку, а потом и я стала понимать их. Не знаю, какими ветрами или превратностями этих двух бедолаг занесло в наш специализированный детдом для больных детей? Валя была совершенно здорова физически, успела успешно закончить 8 классов, и, когда ее спрашивали, почему она сюда попала, она объясняла, что в той школе для глухонемых она поспорила с завучем и та отправила ее сюда. А вот как Саша попал в наше заведение, так и осталось тайной. Двое других детей были из вспомогательных школ: это хорошо уже знакомая Надька, стриженная под овцу, и еще одна девчонка с точно таким же увечьем: правая рука и нога стянуты и с головой беда, как, впрочем, у большинства обитателей нашего детдома.

Ох, как же неохота была другим воспитателям напрягать себя занятиями с такими как мы! Тем более что у половины из них не было педагогического образования. Им проще было сгрудить нас всех в одной комнате, а самим сесть в проходе и заниматься своими делами, и только в туалет выпускать по одному, — и так до конца своей рабочей смены.

Но пришла Анна Ивановна — и остальным воспитателям пришлось потрудиться на ниве нашего образования. В игровые комнаты завезли столы, стулья, на стену повесили черную доску — все было как в обычном классе, правда, сначала всем давали не тетрадки, а лишь листочки из них. И на этих тетрадных листиках мы учились выводить крючочки и палочки. Многим это было в новинку, хотя большинство из них уже достигло подросткового возраста. Для меня самым интересным занятием было, когда начинали изучать буквы. У Анны Ивановны буквы были нарисованы на квадратных картонках — она на них объясняла, что за буква и как звучит. Она обходила всех сидящих за столами, потом показывала, тем, кто сидел на колясках. Нас, колясочников, было трое в группе: я и двое пацанов, Игорь и Вася. У Васи папа работал главбухом, а у Игоря родители трудились в Кемеровском собесе — поэтому к нему и к Игорю было несколько повышенное внимание. Впоследствии этим ребятам повезет: благодаря родителям они попадут в дома общего типа. Не то, что я, обреченная скитаться по пресловутым ПНИ… Воспитатели индивидуально подходили к ним, показывая буквы, спрашивая, запомнили ли они или нет данную букву. Меня же не баловали таким вниманием, если мне не было видно, я начинала пищать со своего места: мне не видно! Воспитатели оборачивались и благодушно показывали мне пропущенную букву. Таким образом, я одновременно демонстрировала свое достоинство и училась грамоте. Так как обладала отличной памятью (хоть один дар природы!), то к Новому году знала все буквы и очень гордилась этим — шутка ли, 1964-й год встретила грамотным человеком.

Date: 2015-07-27; view: 285; Нарушение авторских прав