Глава 7. Время за разговором пролетело быстро, поэтому они и не заметили, как добрались до дома Джила: это было небольшое двухэтажное здание из бледно-жёлтого кирпича

Время за разговором пролетело быстро, поэтому они и не заметили, как добрались до дома Джила: это было небольшое двухэтажное здание из бледно-жёлтого кирпича с несколькими квартирами. Войдя внутрь и заглянув в гостиную, Гарри поразился обилию старинных вещей. Оборотень смущённо топтался у двери.
– Квартира досталась мне после смерти бабушки. Я мало что переделывал в этой комнате, почти всё свободное время я провожу у себя, – он указал рукой на другую комнату, по-видимому, спальню. – Проходи, располагайся, хочешь, могу принести что-нибудь выпить?
– Не стоит, присядь на минутку – ещё кое-что обсудим.
Оборотень послушно присел рядом, и Гарри, собравшись с мыслями, начал говорить о том, что он хотел обсудить ещё со вчерашнего дня:
– Так, Джил, что это за опасность, которая тебя так тревожит? Почему ты хочешь, чтобы я тебя защищал?
Лис опустил голову, сглотнул, открыл рот, собираясь что-то сказать, и снова закрыл его. Пару мгновений он собирался с мыслями и, в конце концов, грустно улыбнулся:
– Я действительно не знаю, с чего лучше начать…
– Начало обычно самое лучшее место.
От тёплой улыбки Гарри оборотень немного приободрился и, несколько смущенно, приступил:
– Тогда тебе придётся потерпеть меня некоторое время. Это долгая история. Как ты уже, наверное, понял, я единственный оборотень-лис в городе, и был не рождён ликантропом, а инфицирован, что считается не самым лучшим вариантом для нашего вида. Заразили меня в Мемфисе, куда я ездил на каникулы после школы, уже после того, как сдал все экзамены на поступление. Всё вышло очень глупо: просто я влез в драку, и уже почти вышел из нее победителем, как мой противник стал перекидываться. И я побежал, что было самой худшей реакцией для подобного случая, потому что оборотни инстинктивно преследуют жертву. Поэтому он меня догнал и укусил, но не покалечил – подоспела полиция. Мне удалось скрыться, а что стало с ним, я так и не узнал. В Америке насильное инфицирование приравнивают к серьёзному преступлению, так, наверное, он в тюрьме или в безопасном доме.
– Это ужасно, драка с магглом – последнее дело!
– С кем?
– Я подразумеваю с не-оборотнем, с человеком без способности защитить себя.
– Ах, английский сленг.
– Вроде того, – Гарри усмехнулся.
Они помолчали, потом оборотень продолжил. Казалось, он давно хотел с кем-то поделиться, но всё не представлялось случая:
– Я тогда еле доехал до дома: это было моей самой худшей автобусной поездкой за всю жизнь! Поднялся жар, меня мутило. Я смотрел на маленькую девочку через сидение и ужасно боялся, что превращусь прямо здесь и сожру всех этих невинных людей, знаешь, как показывают в ужастиках про оборотней? Конечно, сами по себе лисы не самые крупные хищники, вроде волка или медведя, но оборотню подобное всё равно было бы под силу. Еле добравшись до дома, я заперся в маминой квартире. Хорошо, что она была в больнице, а бабушка у себя. Там и произошло первое преобразование. Соседи услышали странный шум и вызвали полицию, но Кристина приехала раньше и буквально спасла меня: не будь её, сейчас я бы жил в безопасном доме.
Видя непонимание в глазах Гарри, Джил уточнил:
– Кристина – это вертигр, она негласная альфа всех одиноких оборотней в Сент-Луисе, потому что самая сильная. Многие оборотни, которые не хотят жить в кланах, приезжают сюда, в поисках убежища, потому что у местного Принца города такая мягкая политика по отношению к ним. Я, ещё в автобусе, по дороге домой, написал в интернете о своей проблеме и оставил адрес, поэтому она поспешила мне на помощь, помогла разобраться с первым преобразованием и полицией. Впоследствии, Кристина меня поддерживала, как и других одиноких оборотней Сент-Луиса, но она не могла стать для меня альфой по-настоящему. Каждый ликантроп чувствует себя уверенно только со своим видом. А без альфы и клана очень тяжело, особенно таким недоминантным оборотням, как я.
Джил перевёл дыхание и на минуту утих, собираясь с мыслями, а потом опять начал говорить:
- Все мои школьные друзья от меня отвернулись, узнав о моём состоянии, мама к тому времени уже скончалась, отец так и не объявился, бабушка, ставшая моим опекуном, перестала со мной общаться – я внезапно оказался в полном одиночестве, и лишь в полнолуние, встречаясь с другими оборотнями, мог ощущать некое подобие общности. К тому же мне сказали, что я не могу учиться в колледже, в который поступил, так как оборотней не принимают на любую социальную специальность. В другое место поступать было поздно, а все деньги ушли на мамины похороны. В 18 лет я оказался одиноким слабым оборотнем, без денег, образования, клана и друзей, а также под надзором полиции. Я был в полном отчаянии и, если бы не знакомые по переписке, и некоторые другие оборотни, скорее всего, покончил бы жизнь самоубийством. Потом, конечно, жизнь наладилась, и всё было хорошо, если не считать сверхъестественной политики. Под её влиянием, в этом городе постоянно что-то случается! Нападения сумасшедших вампиров и чужих оборотней, поджоги, изнасилования, убийства, восстания зомби и прочих монстров. Однажды, жителей города стал убивать универсальный оборотень – ликантроп, который может превращаться в разных животных. Очень многие из нас были убиты, и я обратился за помощью к нимир-ра(1), подруге Принца города...
– Подожди, мне казалось, девушкой Принца города была истребительница вампиров? – перебил Гарри. Он начал теряться во всех этих объяснениях.
Оборотень странно посмотрел на него, будто поражаясь скудности знаний о прописных истинах.
– Да, истребительница Анита Блейк, королева зомби, человеческая слуга Жан-Клода и нимир-ра местного парда. То есть женская альфа леопардов, если так понятнее.
– Королева зомби?
– Так её называют в прессе, потому что она некромант, то есть официально просто аниматор, но очень сильный – поэтому считается, что она истинный некромант.
Волшебник попытался представить, как всё это совмещается в одном человеке, но в голове просто не укладывалось, как можно быть истребителем, некромантом и слугой вампира одновременно, ибо нельзя объять необъятное и соединить несоединимое. Ведь истребители убивают вампиров, слуги с ними спят и им подчиняются, а некроманты, если они истинные, вампирами управляют. Гарри смутно подозревал, что статус Повелителя смерти тоже давал ему некоторые преимущества в управлении вампирами, но надеялся никогда не испытать этого на практике.
– Ничего себе, – только и смог проговорить он.
– Да, действительно одиозная личность: порой она меня пугает больше всех этих монстров. Она защищает оборотней города, но то, как легко она уничтожает тех, кого принимает за врага – просто ужасно. На её совести множество смертей. Она уже пыталась убить некоторых из своих леопардов и волков, а также Принца города и третьего из их Триумвирата – Ричарда.
– Триумвирата? Что это такое?
– Вамп, оборотень, которого он призывает и человеческий слуга, соединённые общей связью. Когда они вместе – их сила возрастает. В Америке есть только несколько вампиров, достаточно сильных, чтобы заводить свой собственный триумвират. У Аниты есть ещё один триумвират, с подчинённым ей вампиром и оборотнем, которого призвала она.
– Как это вообще возможно? Так она оборотень или вампир? Я что-то запутался.
– Некромант, который имеет в себе часть из вампирских способностей Жан-Клода и несколько штаммов от разных оборотней, но не превращается. Так что хоть она и не пьёт кровь, её скорее можно назвать дневным вампиром, из-за ardeur’а.
– Мордред и Моргана, а это ещё что за извращение?
– Вот именно, извращение, – чуть поморщился Джил, потом продолжил уже гораздо серьёзней: – Это одна из самых ужасающих способностей местной линии вампиров. Впрочем, мало кто обладает ей в полной мере, но Анита освоила её в совершенстве. Это способность суккуба – питание с помощью секса: жертва, испробовавшая хоть раз подобное удовольствие, часто попадает в зависимость от него, а также суккуб может полностью подчинить жертву, так, что у неё пропадает свобода воли и она во всём подчиняется своей госпоже. Анита недавно создала себе такую комнатную зверюшку: они называют его Невеста, по аналогии с невестами Дракулы.
Гарри передёрнуло от отвращения. Всё, что касалось свободы воли, задевало его очень сильно – до сих пор ещё он не отошёл от манипуляций Волдеморта и Дамблдора, от того времени, когда чувствовал себя беспомощной пешкой в руках мэтров психологической эквилибристики, к тому же запертой у магглов без возможности защитить себя.
Так что заочно ему уже не нравилась эта Анита Блейк, хотя он предоставлял ей презумпцию невиновности, решая составить окончательное мнение при встрече. К тому же, он полагал, что все с кровью этих подразновидностей демонов – суккубов и инкубов – давно вымерли, но оказывается, среди вампиров эта проклятая кровь ещё сохраняется.
– Когда в город прибыл универсальный оборотень, я обратился к ней за помощью, но это оказалось неверным решением, так как именно вокруг Аниты сосредоточилась вся борьба, и я несколько раз попадал под обстрел, так, что чуть было не умер. К тому же, я должно быть не очень понравился Аните – она не любит тех, кого считает пушечным мясом. Так что от опасности меня это не избавило. А оборотнем без защитника любой, кто хоть немного сильнее, может воспользоваться по желанию. И полиция в данном случае никак не поможет – они предпочитают не лезть в сверхъестественную политику, пока дело не доходит до убийств.
Гарри удивился, узнав об этом – он представлял себе всю картину несколько иначе. Неприятно узнавать, что ты ошибаешься. Но лучше понять это как можно раньше. Джил тем временем продолжал:
- К этому времени бабушка уже умерла, завещав мне деньги и квартиру. Я продал мамино жильё и переехал сюда. У меня появились средства к существованию, и я подружился с некоторыми оборотнями. Они хотели мне помочь и предложили найти покровителя среди вампиров, раз у меня нет альфы моего вида. Если тебе повезёт и вампир окажется сильным, а ты ему очень понравишься – можно стать pomme de sang.
– Что? Яблоком крови? Что это значит? – в недоумении воскликнул Гарри, мысленно переведя последнее словосочетание с французского.
– Постоянный донор крови и, иногда, секса. Вампиры подобных оборотней обычно защищают от других, но сами требуют полного подчинения и иногда могут покалечить. Впрочем, Жан-Клод старается не допускать подобного – очевидно, такие случаи плохо влияют на бизнес. Мне не очень хотелось быть чьим-то донором, да что там говорить, даже мысль об этом ужасала меня. Особенно я боялся, что меня будут передавать с рук на руки, как это принято у вампиров: знаешь, если одному из них наскучит кто-то, они вполне могут обменяться донором с соседом по гробу. Или пользоваться донором вдвоём или втроём, – услышав это Гарри побледнел. Джил давно уже опустил голову и не смотрел волшебнику в лицо, поэтому не заметил этого и продолжил: – Среди оборотней и людей есть некоторые, кому это даже нравится. Их называют вампироманами. В общем, я надеялся, что всё обойдётся, что мне повезёт и я встречу сильного, заботливого вампира, который станет меня защищать… Будто бы такие бывают! Поэтому стал часто посещать клубы вампиров и цирк в Районе крови, в надежде понравиться кому-нибудь их них.
На несколько секунд оборотень прервался, пару раз он вздохнул, сжал и разжал кулаки, силясь продолжить, потом заговорил, гораздо тише, чем раньше, так, что Гарри пришлось подвинуться ближе, чтобы расслышать. Приняв это движение за поддержку, оборотень, слегка наклонился в его сторону, прикасаясь плечом к плечу, и сказал:
– Это… это была Валентина. Она заметила меня. Ты знаешь, у неё вид, как у маленькой невинной девочки, но на самом деле она взрослый вампир, которому несколько сотен лет. Она ужасна, она садистка, которой нравится видеть страдания других. Только так она получает удовольствие, которого не может получить от секса, так как её тело не подходит для этого. Несколько дней она наблюдала за мной, потом встретила в одном из подземелий цирка, когда рядом никого не было. И она… она тронула меня. Сексуальным способом. Потом ещё раз, и ещё. Она запугала меня, зажала в угол, вспарывала кожу когтями, и слизывала с пальцев кровь, приговаривая, что именно это мне и надо, что это то, что я заслужил. Не знаю почему, тогда я поддался ей, мне казалось, что действительно, чем ещё может быть оборотень типа меня, кроме чьей-то игрушки для удовольствия. Тем более мне действительно немного нравится боль в любовных ласках. Но то, что делала она, любовными ласками назвать было сложно – чистое, сковывающее мучение. Тем не менее, в конце она укусила меня, и я… ну, я кончил, а она убежала, смеясь, бросив меня посреди тёмного, холодного коридора, в крови, сперме и слезах. Около часа я провёл в полной прострации, потом выбросил одежду, переместился в звериную форму и сбежал из этого ужасного места.
Гарри положил руку оборотню на плечо. Вопреки обыкновению, тот этого даже не заметил. Джил к этому времени уже сидел на диване с ногами, он обнимал руками колени, и, свернувшись, мелко дрожал, продолжая говорить:
– Я никому об этом не сказал, мне было ужасно стыдно, что я даже не мог сопротивляться. Тем более Валентина гостья Жан-Клода: ей разрешено питаться на его территории, если она находит желающего донора. Как доказать, что я был не желающим, если я не сопротивлялся и даже получил удовольствие? Так, очевидно, я приобрёл всё то, зачем пришёл к вампирам, всё, кроме заботы и защиты. К постоянному страху, добавился ужас перед вампирами, позор, стыд и ненависть к самому себе. Когда я вернулся домой, меня стошнило. Я три часа провёл под душем, потом запер окна и двери, перестал отвечать на звонки и неделями не выходил на улицу, даже еду заказывал в интернете, пока не настало полнолуние, – потерявшись в воспоминаниях верлис ненадолго замолчал, но уже через пару мгновений продолжил: – К тому времени мне немного полегчало. Я встретился с друзьями-оборотнями, они всё ещё думали, что найти покровителя-вампира – лучший выход для меня, поэтому, невзирая на мои панические протесты, они потащили меня в цирк. Я решил не отходить от них ни на шаг, зная, что как только останусь один – она найдёт меня. Весь вечер мы провели в цирке, никого не повстречав, потом зашли на кухню перекусить, я взял стакан, чтобы налить воды, повернулся и в дверном проёме увидел её. После этого я ничего не помню, кроме тебя. Ты появился, весь сверкающий, как рыцарь в доспехах и на белом коне. – Джил захихикал, и Гарри смущённо улыбнулся, помня, как он сломя голову бросился на крик. – Ты показался мне благословением небес, ответом на все мои молитвы. Я был так счастлив и ни минуты не сомневался в тебе.
Они пару мгновений помолчали, каждый думал о своём, потом Джил встал и пошёл принести что-нибудь выпить. Как только оборотень скрылся за дверью, Гарри позволил успокаивающе-благодушной маске сползти с его лица. Насилие, пытки, унижения – возможно, он пережил не всё из этого, но и его опыта хватало на то, чтобы понять насколько это ужасно и как после такого не хочется жить. Желание, если не отомстить, то хотя бы избавить Джила от будущих страданий, разгоралось в душе пожаром. Гарри вздохнул и сосредоточился на ментальных щитах, чтобы эмоции не влияли на волшебство, как это случалось раньше.
Джил вернулся и принёс стакан с холодным соком. К тому времени Гарри уже немного успокоился, во всяком случае, по его лицу нельзя было ничего прочитать. Он обдумал то, что узнал от лиса и пришёл к выводу, что помогать ликантропу или нет, даже не обсуждается – Гарри поможет, не смотря ни на что. Теперь же ему оставалось только решить, как это осуществить.
Протянув стакан с соком, Джил спросил, дружелюбно улыбаясь:
– Так что будем делать?
Он был всё ещё немного бледен, и улыбка получилась вымученной.
– Можешь пойти принять душ, как ты хотел, и собирать вещи. А я пока посижу тут, немного подумаю, не волнуйся об этом, - ответил Гарри.
Лицо Джила осталось спокойно-дружелюбным, но в глазах промелькнуло что-то: искра понимания, лёгкая паника? А потом всё стало прежним: обыкновенные раскосые зелёные глаза. Ликантроп быстро отвернулся и, бросив напоследок: “хорошо, если заскучаешь – включи телевизор”, вышел из гостиной.
Гарри откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Мысли расползались в разные стороны и увиливали от любой попытки их захватить. На стене тикали старинные часы, постоянно привлекая к себе внимание. Вместо сломанного кондиционера шумно работал вентилятор, поворачивающий свою ленивую белую голову с лопастями на 180 градусов, от чего звук то приглушался, то усиливался. Максимально громкой трескотня становилась, когда вентилятор поворачивался к Гарри, и лёгкий ветерок развевал его волосы. На фоне было слышно, как Джил хлопал дверцей шкафа, шёл из комнаты в ванную, регулировал температуру воды.
Волшебник вздохнул и, открыв глаза, посмотрел в потолок. Думать не хотелось, клонило в сон. К счастью, диван был настолько жёстким, что расслабиться на нём не удавалось. Но думать надо, нужно было прийти к какому-то решению, даже если в голове звенит пустота и под ложечкой сосёт от одной только мысли обо всей наваливающейся ответственности. Хотелось просто сбежать. Снова спрятаться ото всех. Раствориться в анонимной толпе магглов и ещё сто лет провести блуждая по миру, или даже всё тысячелетие, пока его имя полностью не исчезнет не только из памяти его современников и потомков, но и истлеют все записи и книги, где существует хотя бы упоминание о нём. Это было так просто, так уютно, подобное решение притягивало своей манящей, тёплой безопасностью. Бросить волшебство, сменить имя и внешность и затеряться, или оставить всё это и стать отшельником, поселиться в каком-нибудь Тибете, где его никто никогда не побеспокоит, ничего не потребует, где он не будет чувствовать ответственности и моральных обязательств. Гарри на миг поддался сладкой иллюзии и представил себя с длинной бородой и космами, в ветхой хламиде, с посохом в руках и кучей коз вокруг себя. Не удержавшись, он тихо хихикнул. Но сразу же сосредоточился: он тут развлекается, а ему ещё серьёзное решение принимать.
Конечно, он никуда не уедет. Ведь тогда Гарри просто перестанет уважать себя. А если рассуждать объективно, то, во-первых, как он будет следовать своим мечтам в далёкой глуши или среди магглов, которые никогда не смогут принять и понять его, которым он никогда не сможет в полной мере открыться? Во-вторых, как говорил Дамблдор: “Простое и правильное решение – это всегда две разные вещи”. И пусть это было преднамеренной установкой (2), факт остаётся фактом – окружающие сделали всё, чтобы он превратился в жертвенного спасителя, а не в самодовольного эгоистичного ублюдка, который пройдёт мимо ближнего в беде. А судя по всему, Джил в беде и остальные оборотни-лисы тоже. И хотя он сомневался, что реально может помочь им, а также опасался, что они окажутся втянутыми в его жизнь, которая так щедро окрашена красным от постоянных смертей вокруг него, он всё же хотел попытаться. Хотел приложить усилия и постараться, а там уж будь что будет. И он не станет отказывать никому, кто придёт попросить его о помощи. Не потому, что должен – просто не хочет. Не хочет сбегать отсюда, не хочет расставаться с первыми друзьями, которых он встретил за два года одиночества – ему нравятся их улыбки, их лёгкое принятие его, со всеми его недостатками. И он уже успел влюбиться в этот город, в маленькие улочки, мощёные булыжником, в романтичные французские названия улиц, в домашние клумбы у зданий, в аромат цветов по вечерам и в густой лес у Миссисипи, в котором никогда не было тихо – постоянно пели птицы и шумела листва. Он даже готов был принять жестокий, но загадочно-притягательный мир здешних вампиров, помешанных на силе и политике, на сексе и крови.
Сент-Луис – это то место, где он не побоялся бы снова встретиться с друзьями и остальными волшебниками, так как здесь он чувствовал себя более уверенно, чем в Англии, запертый в ловушке британской магической политической системы своей собственной известностью и самими волшебниками. Здесь, в Америке, он впервые за долгое время вновь испытывал вдохновение, готовность сражаться за собственное счастье и безопасность окружающих.
Решено, он не будет отказываться! И не нужны никакие отели и рестораны – у него достаточно денег, чтобы купить весь этот маленький город, что уж говорить об одном доме, где он сможет достойно встретить приезжающих к нему лис и, при необходимости, позаботиться о них?
Решение действительно выглядело хорошим, просто идеальным: всё складывалось очень удачно. После покупки дома, он мог через поверенного оформить свои документы об образовании и поступить в местный университет, где преподают всё то, чего ему так не хватало в Хогвартсе. При необходимости, мог сдать на права и купить автомобиль и, наконец-то, телефон.
Гарри схватил лист бумаги и конспективно принялся набрасывать основные мысли, периодически грызя карандаш.
В Америке, где каждый пятый называет себя колдуном или ведьмой, он мог частично приоткрыть свои способности магглам и полностью открыться перед вампирами и оборотнями. Фактически, это место потенциально могло стать тем, чего всю жизнь так желал Гарри: местом, где могли мирно сосуществовать вампиры и оборотни, магглы и волшебники, магические существа и обычные животные. Без перманентной войны, дискриминации, пожирания друг друга, геноцида каких-либо разновидностей, атомных бомбардировок… При определённом усилии можно было даже восстановить культуру волшебников, открыть ещё одну школу, где наконец-то будут учить детей именно волшебству. А также заняться благотворительностью – то, что он всегда хотел сделать, вспоминая Тома в приюте. А заодно бизнесом, чтобы иметь возможность позаботиться обо всех, кто придёт за помощью. Ещё можно сделать что-то вроде заповедника для вымирающих существ, разумных пригласить сюда жить и…
Волшебник не заметил, что прошло полтора часа, что Джил уже закончил свои дела и, скрестив руки на груди, прислонялся к дверному проёму, внимательно наблюдая за тем, как Гарри с увлечением что-то набрасывает на бумагу. Оборотень стоял в одних джинсах, без рубашки и носок, одна голая ступня упиралась в стенку, к которой он прислонялся. Он смотрел, как Гарри что-то пишет, как чешет карандашом кончик носа, как замирает, глядя на старые бабушкины часы, чему-то счастливо улыбаясь, и снова начинает писать, раздражённо сдувая пряди, лезущие в глаза. Понаблюдав за подобным циклом минут пять, Джил не выдержал и рассмеялся. Гарри вздрогнул и поражённо уставился на него, мигая, будто впервые его увидел.
– Ты похож на сбрендившего поэта, ухватившего музу за хвост. Все эти романтично растрёпанные локоны, глубокий, мечтательный взгляд, маньячный блеск зелёных глаз. – Джил меланхолично улыбнулся, а Гарри смущённо пригладил волосы и отложил листок бумаги.
– Я решил! – торжественно заявил он, улыбаясь до ушей. Лис тут же напрягся, и Гарри поспешил его успокоить:
– Я остаюсь здесь, куплю дом, где мы сможем жить, пригласим туда оборотней и… Джил, что-то не так, разве не этого ты хотел? – он уставился на оборотня, лицо которого, на протяжении всей речи Гарри, выглядело напряженным, на скулах играли желваки, а костяшки пальцев побелели от того, как сильно Джил вцепился в собственные предплечья. Внезапно лицо его прояснилось, и, со скоростью, на которую были способны только оборотни и вампиры, он бросился на Гарри. Волшебник не успел отреагировать, как почувствовал, что его обнимают за талию, а в живот упирается чужой лоб.
– Спасибо, – прошептал Джил так тихо, что Гарри пришлось напрячь слух. Потом он ещё раз повторил: – Спасибо, – и потёрся щекой о живот волшебника.
У Гарри перехватило дыхание, слезы подкатили к горлу. Он, как никто другой понимал, что значит гулкое, щемящее одиночество, позор, слабость, отчаяние и постоянный страх за свою жизнь. Он понимал, что оборотню тяжело стоять на коленях на жёстком полу, что ему должно быть мешают ноги Гарри, но он не хочет отстраняться, а изо всех прижимается ближе, будто пытаясь забраться Гарри под кожу, впитать всю теплоту его тела. Гарри осознавал, что в этот момент Джила не стоит тревожить, а надо просто обнять и принять его таким, какой он есть. Волшебник вздохнул и склонился над ликантропом, обхватил его голову и плечи руками и прижал его к себе. Таким коконом из рук, ног, тепла, любви и заботы он окружил лиса, позволяя тому ощутить момент абсолютного принятия и защиты. Джил немного расслабился, а через некоторое время Гарри с удивлением услышал то, что можно было назвать мурлыканьем, будь ликантроп котом. Он отстранился и с улыбкой посмотрел в два раскосых зелёных глаза, сиявших на чужом лице. Оборотень привстал на коленях и внезапно лизнул щёку Гарри, потом ещё раз и ещё, задевая уголок губ и нос, как кошка, едва касаясь – самым кончиком языка. Гарри сначала замер в изумлении, потом смеясь, стал отталкивать от себя оборотня одной рукой, другой же, натянув рукав рубашки на ладонь, пытался вытереть лицо. Оборотень шутливо упирался, тоже хохоча. Наконец, счастливо улыбаясь, он откинулся на спину, прямо на полу, поднял руки за голову и потянулся, красиво выгибая спину. Гарри, до этого внимательно следивший за ним, отвёл взгляд от плоского живота и тугих мышц на руках, к которым он только что прикасался. Всё же краем глаза он заметил, как Джил одной рукой потёр глаза, пропустил через пальцы рыжие пряди, наклонил на бок голову и улыбнулся Гарри, пристально глядя на него из-под длинных ресниц. Сам взгляд, томный, ленивый, и это медленное, преисполненное негой движение, светились слегка игривым и столь изящным кокетством, что Гарри не выдержал и покраснел, он почувствовал, как кровь шумит в ушах, и опустил голову, пряча смущённое выражение на лице за тёмными прядями волос. Кожа будто вспыхнула, там, где их ноги соприкасались.
Внезапно, оборотень подскочил и, бросив: “Я сейчас”, выбежал их комнаты. Буквально через две минуты он вернулся обратно, неся что-то в руке за спиной с видом ребёнка, приготовившего сюрприз родителю. Гарри подыграл, улыбнувшись и любопытно подняв брови. Оборотень остановился перед ним и протянул красную бархатную коробочку:
– Вот, это любимый браслет моей мамы, держи, – торопливо пихнув коробку Гарри в грудь, так что тот еле успел подхватить её, он плюхнулся на пол и, опираясь на руки позади спины, уставился на волшебника. Гарри повертел коробочку в руках, щёлкнул замком и посмотрел на тонкий браслет из простой полоски золота с тремя зелёными камушками посередине. Дорогая побрякушка вопреки ожиданиям не казалось приторно-женской или аляповатой. Проведя пальцем по камням, Гарри вопросительно посмотрел на оборотня. Тот смутился.
- Мм, знаешь, есть легенда, что лисы-оборотни хранят свою душу в какой-нибудь драгоценности, и человек, заполучив её, сможет загадать любое желание. Так что это мой подарок тебе.
У Гарри мелькнула смешная мысль, что именно так делают предложение, но он быстро отогнал её. Если серьёзно подумать, что он понимал в культурных традициях оборотней, когда только недавно узнал о существовании других видов ликантропов, кроме верфольфов? Браслет, который уже язык не поворачивался назвать побрякушкой, удобно сел по руке и не смотрелся неуместно или броско, а просто выглядел, как дизайнерский ремешок для наручных часов. Гарри подумал, что он наверняка хорошо подойдёт к перстням семейства Поттеров и Блэков, если ему когда-нибудь снова придётся их надеть. Урчание в его животе прервало неловкий момент. Он прочистил горло:
– Спасибо за подарок. И, кхм, может, поедим что-нибудь? Сходим в кафе или прямо тут?
– У меня есть пицца, мы можем разогреть её, чтобы долго не возиться с готовкой.
Они переместились на кухню, и Джил поставил пиццу в микроволновку, потом сел напротив Гарри за стол и внимательно посмотрел на волшебника.
– Я могу помочь с покупкой дома. От бабушкиного наследства осталось немного денег – я их отложил на чёрный день, если придётся уезжать из города или ещё что. Так что…
– Нет, – сказал Гарри твёрдо, отчего оборотень запнулся. Мысленно упрекнув себя, волшебник продолжил намного мягче и дружелюбнее:
– У меня достаточно денег, чтобы купить дом самому, но я буду рад, если ты поможешь мне подобрать как само жильё, так и обстановку к нему, а потом ведь надо будет убраться, может быть сделать ремонт. Это столько работы, что один я никогда не справлюсь.
– Хорошо, а чем я могу помочь сейчас?
– Давай поедим! – улыбнулся Гарри. – А потом, может, поищешь в интернете подходящее здание? Я за это время кое о чём договорюсь с моим поверенным и банком.

-----------------------------
1. Нимир Ра – королева леопардов оборотней (от namir – пантера, rani – царица, княгиня (хинди)).
2. Установка – в психологии: психологическое состояние предрасположенности субъекта к определенной активности в определенной ситуации. ИМХО, что Альбус с детства готовил Поттера к мученичеству, т.к. с самого начала знал о хоркруксах.