Монсегюр, сердце альбигойского Рая

Есть, впрочем, в Европе и второе место, связанное со Святым Граалем, к которому не зарастает народная тропа, состоящая из мистиков всех возрастов и национальностей. Это полуразрушенная альбигойская крепость на юге Франции под названием Монсегюр. Как и тысячу лет назад, она притягивает в свое изобильное лоно новых гностиков и розенкрейцеров, насыщая их Силой через проводимые здесь мистерии.

Она, словно пиренейский орел, парит на высоте 1200 метров над легендарной долиной Лангедока, где когда-то крестоносцы вели свое чудовищное побоище, точнее говоря геноцид, против великих магов, ученых, астрологов и преданных им простых смертных того времени, нашедших себе приют в этой изобильной местности.

Это был один из таинственнейших, необъяснимых и удивительных периодов истории, когда Царство Небесное, казалось, потихоньку начинает сходить на многострадальную европейскую землю. Земля процветала, а совершенные, как называли этих подвижников новой веры, распространяли свое учение среди простого народа, завоевывая его сердце любовью, мудростью и неподдельным аскетизмом, который они никому не навязывали, считая его свое персональной ладьей для путешествия на Небеса. Авторитет их был настолько велик, что некоторые государства уже подумывали отпасть от духовного водительства Рима, ибо то, что говорили новые маги, было слишком убедительно и красноречиво. Сила, льющаяся из кристальных глаз возвышенных мистиков, убедительнее любого университетского диплома или высокой архиепископской должности.

Римские священники выглядели на фоне этих магистров любви глупыми и жалкими профанаторами. Католические храмы безнадежно опустели. Месса, непроводимая более 30 лет, заставила папский престол, наконец, отчетливо осознать – это не просто потеря влияния в одной отдельно взятой стране, это сильнейшим образом трещит сам фундамент всего католичества.

Превращение в маленькую и непрезентабельную секту, не имеющую никакого влияния на власть имущих, - это виделось Папе Римскому, Иннокентию 3, страшнее гибели целой планеты или путешествия в ад.

По всей видимости, впервые за всю историю Европы место Силы оказывало кардинальное влияние на ход всего исторического процесса, формируя судьбу не отдельных избранных, а миллионов людей, в эпицентре которых оно оказалось.

Доминик Гусман, этот испанский фанатик, посланный Папой для вразумления жителей Лангедока, своим свирепым самоистязанием и бичеванием собственной плоти ничего кроме смеха простых смертных не вызвал. Те, кто держал в руках подлинное золото, на сусальный алюминий уже не прельщались. Его бешеный «аскетизм» не вел ни к чему, кроме разрушения плоти и разума, и на фоне подлинных аскетов – катаров выглядел как безумие. А сумасшедший может убедить и вдохновить только таких же безумных, как и он сам. Он вернется в Римскую курию с непоколебимой ненавистью и верой – истинная религия внедряется только огнем и мечом.

Это было последним аргументом Папского престола. Но когда не хватает теоретических доводов, то в ход, как известно, идут кулаки. Как наиважнейший из аргументов и окончательный способ внедрения «истины» в чужие мозги.

В 1209 году начнется еще один крестовый поход, превосходящий по своей невиданной свирепости все остальные вылазки крестоносцев вместе взятые. И теперь уже не против «безбожников» Средней Азии, а против своих же родных европейцев, начинающих вкушать сладость земного и Небесного Царства.

В Европе начиналось что-то доселе немыслимое! Беспредельно чудовищное и неподдающееся никакому разумному толкованию. «Милосердные» христиане, «лучшие» из людей, освободители Гроба Господня, вдохновляемые на бесчинства папскими легатами, будут идти по югу Франции, уничтожая абсолютно все на своем пути, не щадя ни женщин, ни стариков, ни детей. Оставляя за собой растерзанную, горящую землю. Ярость «поклонников» Иисуса будет беспрецедентной. Ни один языческий, дохристианский мир никогда не знал ничего подобного. Ни разу еще у «безбожников» не возникало необходимости в геноциде. За всю мировую историю.

Могли убить и покалечить в бою, изнасиловать и увести в рабство. Что можно было хоть как-то объяснить дикостью, варварством и антикультурой. Алчностью и корыстолюбием. Избытком похоти или агрессии. Но ни одному язычнику еще не приходила в голову эта крайне новаторская идея – убивать детей и женщин за мировоззрение и идеи, гнездящиеся в голове их отцов и мужей! Во всемирной истории это было воистину что-то новенькое!

Впрочем, новенькие кошмары ворвутся не только в царство живых, но и в царство мертвых. Заподозренные в ереси покойники Тулузы будут выкопаны доминиканскими легатами из могил. Их выбросят на помойные ямы на съедение псам и воронам. Так Рим продемонстрирует всему миру свою не знающую ни конца, ни края «любовь к истине».

ХШ век – время ужасов, время печали. Культурная элита Европы – тамплиеры, катары, трубадуры, знать Лангедока и даже некоторые объятые «огнем совести» католические священники – вся возвышенная духовная аристократия восстанет против папского Рима. Того самого Рима, который не выдержит банальнейших искушений: золотом, властью и славой. И Рим своего унижения не простит религиозным «культурологам» того времени, выставлявшим его язвы на всеобщее обозрение. Поэты перейдут в ранг еретиков. И «трудолюбивая» инквизиция с удовольствием засучит рукава. Уникальнейшее явление культуры, просуществовавшее около двухсот лет, поэзия трубадуров, мистиков и поэтов, слившихся в единое целое, без зазрения совести будет уничтожена теми, кто обязан защищать не только культуру (культ «Ура» - Света), но и язычников, если они не агрессоры.

Но перед смертью огненные сердца трубадуров успеют выкрикнуть во вселенские просторы самое главное, наболевшее, как возвышенное, так и земное. И никаким топором во все последующие века Рим уже не вырубит строки поэтов Прованса:

Рим, твое место в пламени ада,