О чем думают экономисты. Харт: вы сделали это с точки зрения их сосуществования

Харт: Вы сделали это с точки зрения их сосуществования.

Давайте перейдем теперь к вашей биографии.

Ауманн: Я родился в 1930 г. в Германии во Франкфурте в ортодоксаль-

ной еврейской семье. Мой отец занимался оптовой торговлей текстильны-

ми изделиями и довольно успешно. Мы уехали из Германии только в 1938 г.

На самом деле мы собирались покинуть страну еще в 1 933 г., как только

пришел к власти Гитлер, но по той или иной причине эмиграция отклады-

валась, кто-то убеждал моих родителей, что это не так плохо, что все будет

хорошо, что все пройдет. Немецкий народ не позволит такому безумцу за-

хватить власть и т.д. и т.п. Знакомая история. Но она показывает, что

когда кто-то находится внутри какого-то события, то ему очень сложно

представить его развитие в будущем. Все становится ясно, только когда

ты потом оглядываешься на прошлое, но в самый разгар кризиса все очень

туманно.

Харт: Особенно когда это медленно развивающийся процесс, а не рез-

кие изменения: каждый раз по чуть-чуть — и вы говорите, это не так много,

но когда вы смотрите на все это в целом, вдруг обнаруживается, что это

изменение было существенным.

Ауманн: Это один момент. Но все же в основном это просто трудно уви-

деть. Забегая немного вперед из 1933 в 1967 г.: когда случился кризис

предшествовавший Шестидневной войне, я был в это время в Израиле.

Оглядываясь назад, становится «ясно», что Израиль должен был выйти по-

бедителем в этом конфликте. Но в то время это было неочевидно. В моей

памяти живы воспоминания о тех днях накануне Шестидневной войны,

кризисе, во время которого Насер закрыл Тиранский пролив и сконцентри-

ровал все войска на израильской границе. Тогда было совсем неочевидно,

что Израиль победит. Не только для меня, но и для любого жителя страны.

Может быть, наши генералы были уверены, но я и в этом сомневаюсь, по-

скольку наше правительство точно не было в этом уверено. Премьер-министр

Эшколь в то время ходил весьма озабоченный. Он выступал по радио, за-

пинался, в его голосе не было какой-либо уверенности в том, что будет

завтра. Его беспокойство было неподдельным. Никто не знал, что будет

дальше, и люди были очень обеспокоены тем, что происходило, и меня

тоже очень беспокоила такая ситуация. У меня к тому времени была жена

и трое детей, и у нас были американские паспорта. Я сказал тогда себе:

«Джонни, не повторяй ошибок своего отца, когда тот до последнего оста-

вался в Германии. Собирайся, садись в самолет и уезжай, спасай свою

шкуру и свою семью, потому что скорее всего через две-три недели Израиль

будет уничтожен, а его жители перебиты. Ноги в руки и вперед!»

Я принял осознанное решение — не покидать Израиль. Я сказал, что

остаюсь. Во время кризиса Герберт Скарф тоже был в стране. Но за две

недели до начала войны он все же решил покинуть страну, и когда мы про-