Глава 7 5 page

– Что это за рыцарь с тобой?

– Что слышно в лесах, дева?

– А что с Шармеманом, а?

– Не видала моего кузена Эрссна?

– Что, Фейери продолжает копить силы? – взволнованно спросил кто‑то.

Многие перекрестились.

– Может быть, ты привела нового господина, который защитит нас?

Девушка отвечала натянутой улыбкой. Среди людей и каменных стен она чувствовала себя не в своей тарелке.

Наконец они очутились перед домом, который был, пожалуй, в городе самым ветхим. Над дверью висела вывеска. Хольгер прочитал:

МАРТИ НУС ТРИСМЕГИСТУС

Магистр магии

Заклинания. Чары. Предсказания.

Исцеления. Любовные напитки.

Благословения. Проклятия.

Всегда‑полные‑кощельки.

Особая скидка при крупных заказах.

– Ого! – Хольгер поднял брови. – Смахивает на визитную карточку коммивояжера.

– О да! – поддакнула Алианора. – Он также городской аптекарь, дантист, писарь и ветеринар.

Она ловко соскользнула на землю. Хольгер тоже спешился и привязал Папиллона к столбу у крыльца. Тотчас, как из‑под земли, на противоположной стороне улицы выросло несколько подозрительных личностей.

– Присмотришь за конем, Хуги? – спросил Хольгер у карлика.

– Зачем? – удивился тот. – Дураку, который вздумает украсть Папиллона, можно хоть сейчас спеть за упокой.

– Именно этого я и опасаюсь, – хмыкнул Хольгер. Он взялся за ручку двери и остановился. Стоит ли рассказывать волшебнику все до конца? Алианора его хвалит, а больше, кажется, обращаться не к кому. Он распахнул дверь и вошел. Мелодично звякнул колокольчик. Темное и пыльное помещение было завалено самым диковинным хламом: склянки, колбы, ступы, перегонные кубы и реторты, огромные фолианты в кожаных переплетах, человеческие черепа, чучела животных и еще бог весть что – все это в чудовищном беспорядке громоздилось на шкафах, столах, полках и просто на полу. Из угла зыркнула сова. Через комнату прошествовал белый кот.

– Иду, иду, благородные господа, – послышался тонкий голос. – Минуточку!

Откуда‑то из глубин хлама появился, потирая руки, магистр Мартинус – маленький лысый человечек в застиранной черной хламиде, украшенной знаками зодиака. Редкая бороденка казалась приклеенной, близорукие глазки непрерывно моргали, а на губах играла неуверенная улыбка.

– Рад, рад приветствовать вас, господа! Надеюсь, вы в добром здравии? – Он прищурился. – О, никак это прелестная дева‑лебедь? Входи, входи, моя дорогая. Или ты уже вошла?.. Ну да, разумеется, раз ты уже здесь, ты, конечно, уже вошла.

– У нас просьба, Мартинус, – сразу взяла быка за рога Алианора. – Она может оказаться обременительной, но нам не к кому, кроме тебя, обратиться.

– Прекрасно, прекрасно! Я сделаю все, что смогу, все, что смогу, для тебя, дорогая дева‑птица, и для твоего благородного спутника. Уверяю вас. Извините, – Мартинус подбежал к стене и смахнул пыль с висящего на ней пергамента.

Пергамент уведомлял, что Мартинус, сын Холофи, достойно справился со всеми премудростями науки, выдержал экзаменационные испытания и удостоен титула магистра в области магических наук со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Я только боюсь, маэстро… – Хольгер хотел честно признаться, что у него нет ни гроша за душой, но острый локоток Алианоры не позволил ему обнародовать эту глупость.

– Страшные тайны связаны с нашим делом, – поспешно подхватила она. – Ни один рядовой волшебник не в силах справиться с ними, и потому я привела этого рыцаря сразу к тебе. – Она одарила мага обольстительнейшей улыбкой.

– Прошу вас, прошу, – пригласил их Мартинус и засеменил в соседнюю комнату, такую же захламленную, как и передняя. Он убрал со стульев книги, освободил угол стола, сдул с него пыль, бормоча извинения и проклятия в адрес слуг, потом хлопнул в ладоши и приказал: – Вина! Подай нам вина и три кубка! – Подождал, прислушиваясь, и повторил: – Эй, ты там! Проснись! Вина, говорю тебе! Вина и три кубка!

Хольгер осторожно сел на жалобно заскрипевший стул. Алианора присела на краешек другого. Мартинус плюхнулся на свой, забросил ногу на ногу, переплел пальцы рук и деловито спросил:

– Итак? Итак, рыцарь, что у тебя за проблемы?

– Как тебе сказать… – начал Хольгер. – Вся эта история началась… Просто не знаю, с чего начать.

В этот момент в комнату вплыли по воздуху бутылка и три запыленных кубка.

– Наконец‑то! – буркнул волшебник, когда бутылка опустилась на стол. – Ну и времена! Невозможно, невозможно, поверите ли, подыскать порядочную прислугу! Возьмите этого духа. Крайне, крайне нерадив и невыносим! Когда я был молод, все было совершенно иначе. Тогда они знали свое место. А возьмите товар, с которым сегодня имеешь дело! Травы, мумии, растертые жабы… Разве такой товар был раньше? А цены? – Он закатил глаза. – Ты не поверишь, дорогой рыцарь, но в последнее время…

Алианора кашлянула.

– Что? О, простите меня, – спохватился Мартинус. – Разболтался. Скверная привычка, очень скверная. – Он наполнил кубки. – Итак, продолжай, дорогой рыцарь, прошу тебя, продолжай. Рассказывай все как есть.

Хольгер вздохнул и рассказал все. Время от времени Мартинус перебивал его вопросами, цокал языком и теребил бородку в знак озабоченности. Когда Хольгер дошел до Матери Герды, волшебник покачал головой:

– Знаю, знаю эту особу. Ничего удивительного, что тебя взяли в такой оборот. Она давно заигрывает с черной магией. И, скажу тебе, из‑за таких вот невежественных кустарей‑одиночек дипломированные профессионалы теряют доверие, а значит, и клиентуру. Но продолжай, продолжай, рыцарь.

Когда Хольгер закончил рассказ, Мартинус дернул себя за бороду и воскликнул:

– Удивительная история! И я думаю, рыцарь, твои догадки правильны. Ты попал в центр каких‑то действительно важных событий.

– Кто я такой? – спросил Хольгер. – Чей это герб – три сердца и три льва?

– Боюсь, что не знаю, сэр Хольгер, боюсь, что не знаю. Возможно, это герб какой‑нибудь крупной фигуры из западных стран. Может, из Франции? Знаешь ли ты, что Мир Порядка – человеческий мир – со всех сторон окружен доминионами Хаоса? Он – только остров в море Срединного Мира. На севере живут великаны, на юге – драконы. Здесь, в Тарнберге, восточная граница стран, населенных людьми. Рукой подать до Фейери и Тролльхейма. Чего ждать от них? Мы не знаем. Слухи идут быстро, но по дороге искажаются до неузнаваемости. Что тут говорить, если даже о человеческих странах на Западе мы мало что знаем! Франция? Испания? Слухи, одни только слухи. Нет, я не могу ответить тебе, рыцарь. Наверно, владелец этого герба принадлежит к знатному роду. Но при чем тут ты? Нет, даже не стану спрашивать свои книги. Тем более что у меня в библиотеке некоторый, знаете ли, беспорядок… М‑да… Однако, – неожиданно перешел он на серьезный и значительный гон, – я думаю, мы можем сделать кое‑какие выводы. Вероятно, рыцарь львов и сердец был для Хаоса слишком серьезным противником. Вероятно, он был одним из избранных, вроде Карла, Артура и им подобных. Я имею в виду избранность не праведника, а миссионера. Это тяжелая ноша. Рыцари Круглого Стола ушли в мир иной, Карл – тоже. Но на их место должны были прийти другие герои. Хаос понял это и решил опередить события и устранить возможных кандидатов. Предположим, за дело взялась Моргана. Она сблизилась с потенциальным героем, лишила его памяти, потом превратила в ребенка и отправила в другой мир в полной уверенности, что он не сумеет вернуться до тех пор, пока Хаос не одержит окончательной победы. Не могу понять, почему она попросту не убила его? Возможно, его жизнь охраняется силой более могущественной, чем сила феи Морганы. Во всяком случае, ясно, что в момент, который был сочтен переломным, ты все‑таки был возвращен обратно. Кто это сделал? Бог? Не думаю. При всем моем уважении к тебе. По‑видимому, просто подействовал некий Мировой Закон, согласно которому в случае чрезвычайной нужды должен появиться Герой! Должен! Понятно, что Срединный Мир во что бы то ни стало будет пытаться во всем препятствовать ему. Ему или тебе, что, кажется, одно и то же. Вот так, – подытожил Мартинус. – Понятно, что это только догадки, мой дорогой рыцарь, только догадки. Гипотезы. Однако всеми известными нам факторами они подтверждаются, не так ли?

Хольгер сидел понурившись. Влип. Кому понравится быть послушной фигуркой в чьей‑то шахматной партии?

Нет, это не для него. Никто не может лишить его свободы воли. Мировой Закон? К черту! Почему он должен считаться с чужими законами?

– К делу! – нетерпеливо воскликнул он. – Удастся тебе вернуть меня обратно?

Алианора печально вздохнула. Мартинус покачал головой:

– Нет, рыцарь. Боюсь, эта задача мне не по плечу. И, думаю, она не по плечу кому бы то ни было, будь он человек или обитатель Срединного Мира. Если мои догадки верны, то ты не просто втянут в борьбу Порядка и Хаоса, но играешь в ней центральную роль, – он вздохнул. – Быть может, раньше, когда я был молод, нахален и весел, я попытался бы рискнуть. Если бы ты знал, каковы они – проделки студентов с факультета магии… Однако с тех пор утекло много волы, и я отдаю себе отчет… Боюсь, от меня будет мало толку.

– Что же мне делать? – беспомощно спросил Хольгер. – Куда мне идти?

– Не знаю… Разве что… Искать меч Кортану. Он выкован из той же стали, что и Жуаёз, Дурандаль, Эскалибур. По преданию, он освящен кем‑то из отцов церкви. В руках правоверного владельца Кортане надлежало охранять христианский мир. Но меч украден. Говорят, подданными феи Морганы. Она не в силах уничтожить его, но с помощью язычников‑дикарей где‑то спрятала.

– Я должен его найти?

– Это опасно, мой юный друг, это очень опасно. Однако больше мне в голову ничего не приходит. Знаешь что? – Мартинус хлопнул Хольгера по колену. – Мы сделаем вот что! Моих сил и знаний – кстати, некоторые утверждают, что они весьма значительны, – хватит, чтобы узнать, где спрятан меч. Да‑да, так мы и поступим. Это будет наилучшим решением.

– Я безмерно тебе благодарна, – сказала Алианора. Опасности были для нее пустым звуком. Главное, Хольгер задерживается в этом мире на неопределенный срок.

– Боюсь, что у меня тесновато, – сказал Мартинус. – Но в городе есть постоялый двор, где вы найдете все, что пожелаете. Передайте заодно хозяину, что я не забыл о его долге… М‑да… Кстати, кстати… Может быть, ты хотел бы, рыцарь, избежать встречи с этим сарацином? У меня найдется все для полного преображения – по умеренной цене.

– С каким сарацином? – удивился Хольгер.

– Как? Я тебе не сказал? Ах, дырявая голова! Нужно все записывать, все записывать. Так вот, тебя ищет какой‑то сарацин. Он тоже сейчас в городе.

Глава 16

Мартинус порылся в своих фолиантах и развел руками: вернуть Хольгеру память он оказался не в силах. Зато с помощью нескольких пассов и вонючего дыма он снабдил датчанина совершенно новой внешностью. Взглянув в зеркало, Хольгер увидел, что кожа его лица потемнела, волосы и борода стали черными, а глаза из голубых превратились в карие.

– Раньше ты мне больше нравился, – вздохнула Алианора.

– Когда захочешь вернуть свой естественный облик, – сказал Мартинус, – воскликни: «Белгор Меланхус!» Или, возможно, Кортана сам развеет мои чары.

– Неплохо было бы поработать и над моим конем, – заметил Хольгер. – Он слишком бросается в глаза.

– Но‑о‑о… – запротестовал было Мартинус.

– Пожалуйста, – попросила Алианора.

– Ну хорошо, хорошо. Введите его сюда. Но чтобы он вел себя тут пристойно.

Папиллон заполнил собой всю переднюю. И вскоре из дома вышел конь каштановой масти. Махнув рукой, Мартинус предложил изменить, по выбору Хольгера, и герб. Хольгер вспомнил Айвенго – и его щит тут же украсило вырванное дерево.

– Приходите завтра, и я сообщу все, что сумею узнать, – велел волшебник. – Но не раньше, не раньше полудня. А то вы, странники, думаете, что если солнце взошло, то день, почитай, скоро кончится.

Они покинули дом чародея в сумерках. Темнота быстро сгущалась, и искать путь к постоялому двору им пришлось чуть ли не на ощупь. На пороге дома их встретил улыбающийся толстяк.

– Вы ищете ночлег? Прекрасно! У меня есть покои, в которых останавливались даже коронованные особы!

– Нам нужно две комнаты, – сказал Хольгер.

– Я могу спать на конюшне, – небрежно обронил Хуги.

– Две комнаты!

Толстяк кивнул. Путещественники спешились. Алианора подошла к Хольгеру и тихо спросила:

– Зачем нам две комнаты? У костра мы спали бок о бок.

Ее волосы пахли солнцем.

– Здесь я не доверяю себе, – буркнул он.

Она захлопала в ладоши:

– Но это здорово!

– Что?! Ну нет! К черту! Две комнаты!

Хозяин опять кивнул и улыбнулся, но, улучив момент, когда на него никто не смотрел, выразительно постучал пальнем по лбу.

Он проводил гостей в комнаты, меблированные только кроватями, но довольно опрятные. До сих пор Хольгеру как‑то удавалось обходиться без денег, но сейчас он с ужасом подумал, как он будет расплачиваться с хозяином. Алианору, разумеется, финансовые проблемы не интересовали. И еще об одном подумал Хольгер с тревогой. Каждая собака в этом городишке, разумеется, уже знала о его приезде. И все знали, конечно, что прибыл блондин, а у Мартинуса превратился в брюнета. Эти сведения с легкостью дойдут до сарацина. Хольгер снял доспехи и переоделся в свою лучшую тунику. На всякий случай нацепил меч. Вышел из комнаты и наткнулся на Алианору.

– Пойдем поужинаем? – неуверенно предложил он.

– Пойдем, – глухо ответила она и неожиданно схватила его за руку. – Хольгер! Я совсем не нравлюсь тебе?..

– Да нет… Ты мне нравишься…

– Я знаю, я дикая и некрещеная… Дикая птица… Но я могу с этим проститься, Хольгер! Я могу стать обычной женщиной… дамой!

– Видишь ли, Алианора… Ты прекрасно знаешь, что я должен вернуться домой. Что ни говори, а это не мой мир и в нем нет для меня места.

– А если тебе не удастся вернуться? – горячо прошептала она. – Если тебе придется остаться?

– Тогда… тогда это будет совсем другая история…

– Я не хочу, я не желаю, чтобы ты возвращался! Нет, нет, я буду, я буду изо всех сил помогать тебе, потому что ты… – она отвернулась. – Почему жить так непросто?

Он взял ее за руку, и они спустились по лестнице.

В обеденном зале постоялого двора пылал камин. Зал был узким и длинным с низким и темным потолком. За большим общим столом сидел только один человек. При появлении Хольгера он вскочил и воскликнул: «Ож…» – но осекся.

– Простите, я обознался, благородные господа, – он поклонился. – Я принял тебя за другого, рыцарь. Еще раз прошу прощения.

Хольгер подвел Алианору к столу. Вероятно, это был тот самый сарацин, который искал его. Среднего роста, худощавый и гибкий, он выглядел весьма элегантно в своих просторных белых одеждах и красных башмаках с загнутыми носами. На поясе – кривая сабля, на голове – тюрбан с изумрудом и страусиным пером. Темное узкое лицо, орлиный нос, короткая аккуратная бородка и золотые серьги в ушах. Он двигался легко и плавно, как кошка, а говорил мягко и вежливо, но с первого взгляда было понятно, что в бою он мог оказаться опасным противником…

– Мы охотно извиняем тебя, – галантно ответил датчанин. – Осмелюсь представить тебе госпожу Алианору… де ля Форе. А я… хм… сэр Руперт из Граустарка.

– Боюсь, что ничего не слышал о твоих владениях, рыцарь, поскольку прибыл я с далекого юго‑запада и в этих краях только гость. Сэр Карау, – представился он. – Некогда король Мавритании, к вашим услугам. Не соблаговолите ли разделить со мной трапезу?

– Охотно, сэр Карау, – без промедления согласился Хольгер. Король, готовый оплатить счет, был весьма кстати.

Они уселись. Необычный наряд Алианоры явно смущал Карау, и он старательно отводил от нее глаза. Выбор меню он взял на себя, перепробовал все хозяйские вина, покритиковал их и указал, какой именно сорт подавать к тому или иному блюду. Хольгер не мог удержаться от замечания:

– Я полагал, что твоя религия, рыцарь, запрещает употреблять спиртное.

– Ты принимаешь меня за кого‑то другого, сэр Руперт, – отозвался сарацин. – Я христианин, как и ты. Да, когда‑то я сражался на стороне еретиков, пока справедливый и благородный рыцарь, одолевший меня в бою, с щедростью не открыл мне свет истинной веры. Но должен признаться, что, останься я мусульманином, я все равно не осмелился бы нанести оскорбление прекраснейшей издам и не выпить за ее здоровье.

Ужин прошел под аккомпанемент приятной легкой беседы. Потом Алианора зевнула и отправилась спать. Карау и Хольгер уселись поудобнее: им предстояло главное – основательная мужская пьянка. И хотя Хольгер честно пытался уклониться, сарацин настоял.

– Для меня истинное счастье оказаться в обществе человека, который в равной степени умеет сложить изысканный сонет и скрестить меч, – заявил он. – Такие встречи – большая редкость в этом диком краю. Поэтому прошу не отказывать мне в любезности, рыцарь.

– Ты прав, это дикие края, – согласился Хольгер и с деланым равнодушием добавил: – Такого рыцаря, как ты, могла привести сюда только крайняя необходимость.

– Да, я ищу одного человека, – Карау пристально посмотрел Хольгеру в глаза. – Может быть, ты о нем слышал? Он высок и могуч, как ты, только со светлыми волосами и кожей. Под седлом у него черный конь, а в гербе он носит либо орла – чернь на серебре, либо три сердца и трех львов – золото и багрец.

– Хм! – как можно равнодушнее хмыкнул Хольгер. – Мне кажется, что‑то такое слышал… Как, ты творишь, его имя, рыцарь?

– Я не называл имени, – ответил Карау. – Пусть это имя будет таким, каково оно есть, да простишь ты мне эту скрытность. Дело в том, что у него много врагов, которые не замедлят напасть на него, как только прознают, где он находится.

– Он твой друг?

– Прости еще раз, но будет лучше, если и мои отношения с ним останутся тайной. О, это не значит, что я не доверяю тебе, сэр Руперт, но и у стен могут быть уши. А я здесь одинок, и не только в этой части света, но и вообще в вашем времени.

– Что‑о‑о???

Карау кинул на Хольгера изучающий взгляд.

– Вот об этом я могу рассказать без утайки. С человеком, которого я ищу, я познакомился несколько столетий назад. Но вскоре он куда‑то исчез. Потом мы встретились снова, и он снова исчез. Потом мне стало ясно, что он появляется всегда в тот момент, когда прекрасной Франции начинает грозить опасность. Я долго искал его. Однажды во время странствий по морю шторм выбросил меня на берег плавучего острова И – Бразель, и я оказался в гостях в замке прекраснейшей из всех земных женщин, – он грустно вздохнул. – Время имеет там свои законы. Говорят, оно ведет себя так же в холме эльфов и на острове Авалон. Для меня прошел один год, а здесь миновали столетия. Когда до меня дошли слухи, что поднимаются силы Срединного Мира, я воспользовался магическими знаниями моей госпожи и любимой и узнал, что битва разразится именно здесь, на восточных границах империи. Я узнал также, что Ожь… этот рыцарь, встречи с которым я так страстно желаю, будет вызван сюда высшими силами. И тогда под покровом ночи я сел на волшебный корабль и устремился прочь. На побережье купил коня, и вот я здесь. Но господь еще не послал мне желанной встречи.

Карау одним махом опорожнил кубок. Хольгер выпил свой. Вполне правдоподобный рассказ. Для этого мира, конечно. Но, может быть, это все ложь. Хотя сарацин производит впечатление искреннего человека. К тому же это смуглое сухое лицо кажется Хольгеру почему‑то очень знакомым. Где‑то, когда‑то он знал Карау, но остается вопрос: кто он – друг или враг? От прямого ответа он уходит, а значит, допытываться не стоит. То, что он отзывается о человеке, которого ищет, лестно, ничего не доказывает: рыцарский кодекс обязывает отдавать должное даже злейшим врагам.

– Я не хотел бы казаться назойливым, – учтиво произнес Карау, – но меня не может не томить любопытство: а что заставило тебя пуститься в путь по этим неспокойным землям? Твой Граустарк – где он?

– Немного южнее, – пробормотал Хольгер. – Я… я дал обет. Дева‑лебедь любезно согласилась помочь мне его исполнить.

Карау кивнул. Вряд ли он поверил Хольгеру, но расспрашивать больше не стал, а весело улыбнулся и предложил:

– Может, споем для веселья? Тебе, конечно, известно много баллад и песен, которые усладят слух скитальца, привыкший лишь к свисту ветра и вою волков.

– Давай попробуем, – обрадовался Хольгер перемене темы.

Они запели и, не забывая о кубках, горланили несколько часов подряд. Вечер кончился тем, что они, ревя на весь дом что‑то из датского фольклора и поддерживая друг друга, с трудом одолели лестницу, крепко обнялись и разошлись по комнатам, горячо пожелав друг другу спокойной ночи.

Глава 17

На следующий день Хольгер проснулся с сильной головной болью. Был уже почти поддень. Алианора благоразумно молчала. Оставив лошадей под присмотром Хуги на постоялом дворе, они направились к дому Мартинуса. Хозяин проводил их подозрительным взглядом. Вероятно, у него был богатый опыт общения с постояльцами, имеющими пышное генеалогическое древо, но тощие кощельки.

Волшебник встретил их широкой улыбкой.

– О, я вижу, не раз, не раз ты вчера заглянул на дно кубка, мой юный друг, – засмеялся он и укоризненно покачал головой. – Что ж, весьма кстати у меня имеется эффективнейшее и очень дешевое снадобье, излечивающее малярию, заражение крови, меланхолию, мозоли, ревматические боли, конъюнктивит, проказу и похмелье. Вот этот кубок. До дна, до дна… Чуть‑чуть горчит… Ну что?

Мартинусовская панацея в самом деле оказалась волшебной. На таком снадобье Хольгер на Земле мог бы нажить целое состояние.

– Я не мог установить твою личность, сэр Хольгер, – печально сказал волшебник. – Все демоны, к которым я обращался, оставляли мой вопрос без ответа. Это может означать только одно: ты действительно помещен в центр событий. Враг, однако, не мог предусмотреть всего. Я связался с духом воздуха, вызвал на консультацию Ариэля и с их помощью сумел определить место, где схоронен меч Кортана. Это не так далеко отсюда, но путешествие не обещает быть приятным.

Хольгер вскинул голову:

– Где?

Мартинус взглянул на Алианору:

– Ты знаешь о церкви Святого Гриммина‑на‑горе?

Она кивнула.

– Меч там, – волшебник погладил лысину. – Я от всего сердца, от всего сердца не советую тебе ехать туда, мой юный друг.

– Что это за место? – спросил Хольгер.

– Заброшенная церковь в горах. К северу отсюда. Несколько столетий назад ее возвели миссионеры, дабы обратить в христианскую веру тамошних варваров. Но она простояла недолго. Миссионеров варвары перебили, а церковь превратили в руины. Говорят, их вождь осквернил святой алтарь человеческим жертвоприношением, поэтому церковь утратила святость и стала логовом злых духов. Теперь даже сами варвары боятся приблизиться к ней.

– М‑да… – Хольгер поежился. Мартинус не шутил. Зачем он вообще морочит себе голову? Ради возвращения домой? А что, собственно, так влечет его туда? Друзья, разные воспоминания, знакомые местечки… Но, положа руку на сердце, там нет ничего, о чем бы он по‑настоящему тосковал. Там царят война и голод, продажность и бездуховность. Кроме того, вполне возможно, что, вернувшись, он очутится на том же самом месте и в то же самое время, из которых был вырван. То есть на пляже под огнем гитлеровцев. И кто знает, не суждено ли ему сложить там голову?

К дьяволу! Тот мир чужд ему. Его место здесь, в этом мире, а тот – только ссылка, место изгнания. Здесь, со всех точек зрения, ему и лучше, и проще…

Правда, здесь тоже опасности и ловушки. И тоже нет никакой гарантии, что он останется жив.

Солнечный луч, пробившись сквозь пыльное стекло, упал на волосы Алианоры и заставил их жарко вспыхнуть. Никогда и нигде не встречал он такой девушки. Может, послать к черту все эти хитросплетения и удалиться с ней куда‑нибудь? Неужели он не сумеет обеспечить ей сытую и спокойную жизнь? Чем не судьба – быть царем лесного народа? Или он не сможет выкроить себе удельное владение в этих ничейных землях? Или не устроится, если возникнет тяга к цивилизованной жизни, где‑нибудь в центре империи?..

Пожалуй. А дальше? Ведь Хаос поднимается на войну. Фарисеи хотят распространить тьму на земные пределы.

Увы, у него нет выбора. В такие времена у каждого честного человека нет выбора. Ему придется пройти этот путь до конца, найти меч и вручить его владельцу – или сражаться самому, если выяснится, что владелец – он. А уж после того – если это «после» когда‑нибудь наступит – решать, как все‑таки вернуться домой.

Он тряхнул головой:

– Я еду!

– Мы едем, – поправила Алианора.

– Как угодно, – тихо произнес Мартинус. – Я буду молиться за вас. Да поможет тебе бог, рыцарь, ибо ради всех нас ты идешь туда. – Он вытер увлажнившиеся глаза, высморкался и сделал попытку улыбнуться. – Ну хорошо. А теперь поговорим о счете. Перед таким небезопасным путешествием ты, конечно, имеешь желание урегулировать все дела такого рода.

За него ответила Алианора.

– У нас сейчас нет денег, – решительно сказала она. – Но я обещаю, что твой счет будет оплачен.

– Вот как? – Мартинус опечалился. – Я предпочел бы, чтобы у вас были деньги. Видите ли, видите ли, мое заведение не предоставляет кредита…

– Твоя реклама говорит о том, что ты умеешь набивать кощельки, – заметил Хольгер.

– Реклама всего лишь реклама. Маленький яркий штришок для целостности композиции.

– Мой дорогой! – Алианора улыбнулась и взяла волшебника за руку. – Как ты можешь досаждать разговором о деньгах человеку, который призван спасти весь мир? Твоя помощь зачтется на небесах, твое имя будет прославлено в песнях.

– Но этим не расплатишься с кредиторами, – попробовал воспротивиться Мартинус.

Алианора погладила его по плечу.

– Разве сокровища на небе не стоят всех сокровищ земных?

– Э‑э‑э… В Священном Писании есть слова, которые звучат примерно так же, но…

– Ах, дорогой друг! Благодарю тебя! Я знала, что ты все поймешь и согласишься. Благодарю тебя!

– Но… э‑э‑э… нельзя ли все же…

– Нет‑нет, ни слова больше! Мы ни за что не согласимся принять от тебя помощь большую, чем та, которой ты уже одарил нас. До свидания, благородный человек! – Алианора чмокнула старика в щеку и, прежде чем Хольгер успел что‑либо сообразить, вытолкала его за дверь.

«О женщины!» – только и подумал датчанин. Возвратившись на постоялый двор, они увидели вышагивающего возле крыльца Карау. Увидев их, он поспешил навстречу.

– Ваш слуга‑карлик проговорился, что вы собираетесь в путь.

– Да, – ответил Хольгер и, заметив косой взгляд хозяина, добавил: – Быть может.

Карау погладил бороду длинными, украшенными перстнями пальцами.

– Не будет ли с моей стороны дерзостью задать вам вопрос: в какую сторону вы направляетесь?

– На север.

– В земли варваров? Несомненно, вас там ждут приключения, о которых будут сложены саги. Если, разумеется, хоть один их свидетель вернется домой.

– Я уже говорил тебе, рыцарь, что дал обет.

– О, прости меня, друг, – Карау поклонился. – Я не смею быть назойливым, но позволь мне дать тебе добрый совет. Когда хочешь сохранить тайну, не следует говорить загадками. Чем больше загадок, тем больше слухов. Кто‑то скажет, что ты поклялся убить тролля, хоть местные жители и уверены, что тролли бессмертны, кто‑то – что сэр Руперт желает вызвать на поединок короля варваров. Но большинство – такова уж природа людей – будут считать, что ты охотишься за сокровищем, спрятанным в этих краях. Будь уверен, люди с удовольствием перемоют все косточки и тебе, и твоей прекрасной спутнице. Сплетни, как гонцы, понесутся впереди вас. А кто‑то, возможно, и пойдет по пятам… Тебе нужна легенда, и чем невероятней она будет, тем легче люди поверят в нее и оставят тебя в покое.

Алианора клюнула на это речистое дружелюбие.

– Но наша цель и впрямь необычна, – простодушно сообщила она. – Мы едем к проклятой церкви Святого Грим‑мина.

– Я поклялся совершить паломничество в эти места, – пытался спасти положение Хольгер, – чтобы… чтобы спасти священные реликвии, которые, возможно, еще сохранились. Но я предпочитаю не распространяться на эту тему по той причине, что… это епитимья за проступок, о котором я не хотел бы…

– Вот как? Я еще раз прошу прощения, – Карау пристально взглянул в глаза Хольгера. – Но ты заронил в мою душу сомнение, рыцарь. Я не искал еще в тех краях того, кого хочу найти. Это непростительная оплошность. Поэтому я прошу твоего позволения следовать вместе с тобой. Беседа с другом сокращает путь, а рука друга делает его безопаснее. К тому же признаюсь: слушая тебя, я подумал, что, может быть, заслужу хоть малую божью милость, если помогу тебе исполнить священный обет.

Хольгер и Алианора обменялись взглядами.

– Но, – неуверенно отвечал Хольгер, – нам будут угрожать не только земные силы. Мы можем столкнуться с магией…

Карау улыбнулся и махнул рукой:

– Твой меч прямой, мой – изогнутый. Не все ли равно, как выглядит враг?

Date: 2015-07-27; view: 265; Нарушение авторских прав