Глава 7 4 page

Вдруг ставни одного из домов, запертые на железный засов, разлетелись вдребезги. Длинное косматое существо серо‑стального цвета вылетело из распахнутого окна. Упав на землю, оно подняло голову. В ужасных челюстях бился младенец.

– Волк! – закричал кузнец. – Он в городе!

В окне показалась мать ребенка.

– Спасите! – завопила она. – Он вбежал через черный ход! Держите его, люди, держите! Пусть бог покарает вас, мужчины, чего вы стоите?! Спасите мою Люси!

Папиллон рванулся вперед. Ребенок бился и плакал. Хольгер ударил мечом, но волк оказался проворнее: со сверхъестественной быстротой он проскользнул под брюхом Папиллона и помчался по улице.

Оруженосец Фродар встал на его пути. Не замедляя хода, волк прыгнул и пролетел над его головой. Сейчас он нырнет в ближайший переулок – и все, его не найти.

Раздалось хлопанье крыльев: на землю перед волком упал лебедь и атаковал его, целя клювом в глаз. Волк прижал уши, отпрыгнул и метнулся к переулку. Алианора вновь оказалась у него на дороге – и обрушилась на чудовище, как снежный буран. Главное – она задержала его.

А Хольгер уже был рядом. Теперь настал его черед. И хотя на таком расстоянии от факелов он различал только темный силуэт врага, он рубанул мечом – раз, другой… Он почувствовал, как меч рассекает плоть. В темноте сверкнули глаза оборотня – зеленые, холодные, жуткие. Хольгер вновь поднял меч и в слабом свете вспыхнувшего поодаль факела заметил, что на клинке нет ни капли крови. Железо не ранило оборотня.

Папиллон ударил копытом, опрокинул волка и стал топтать его. Неуязвимая косматая тень откатилась в сторону и исчезла в темноте. Брошенный ребенок остался на земле, заливаясь слезами.

Прежде чем люди успели добежать к ним, Алианора снова стала человеком. Она подняла с земли испачканную кровью и грязью девочку и прижала к груди.

– Ах, бедное дитя, маленькая моя, уже все хорошо. И ничего с тобой не случилось. Разве что несколько царапинок. Перепугалась, бедняжка? Зато теперь ты сможешь рассказать своим детям, как лучший на свете рыцарь однажды спас тебя. Вот ты уже и не плачешь…

Мужчина с окладистой черной бородой, очевидно отец малютки, почти вырвал девочку из рук Алианоры, прижал к себе и вдруг, отчаянно зарыдав, упал на колени.

– Успокойся, – сказал Хольгер, – возьми себя в руки. Ребенок жив и невредим. Мне нужны люди с факелами. Ты, ты и ты, идите сюда. Мы должны схватить волка.

Часть мужчин, перекрестившись, отвернулись. Кузнец Одо потряс кулаком и мрачно спросил:

– Как мы это сделаем, рыцарь? Он не оставляет следов ни на земле, ни на камне. Он доберется до своего дома и снова станет одним из нас.

Хуги потянул Хольгера за рукав.

– Мы его выследим, если прикажешь, – сказал он. – У меня свербит в носу от его смрада.

Хольгер принюхался.

– Я ощущаю только запах навоза и помойки.

– Да, но ты ведь не лесовик. Быстро, рыцарь, спусти‑ка меня на землю, а я уж пойду по следу. Только смотри, держись ко мне поближе.

Хольгер поднял Алианору в седло и двинулся за Хуги. Фродар и Одо шли по обеим сторонам от него, высоко подняв факелы. Сзади, вооруженные ножами и палками, двигались самые отважные из городских жителей. «Если мы его схватим, – подумал Хольгер, – нам понадобится силой удерживать его и попытаться связать. А там… Там будет видно».

Путь волка все время кружил по городу. Вскоре Хуги вывел их на рыночную площадь, мощенную брусчаткой.

– Запах острый, как горчица! – воскликнул он. – Никто на свете не смердит так, как оборотень, который недавно сменил обличье.

«Не результат ли это выделений каких‑то желез?» – мелькнуло в голове Хольгера.

Они миновали площадь и двинулись по относительно широкой улице. В домах светились окна. Хуги, не отвлекаясь по сторонам, вел прямо и прямо – до тех пор, пока за спиной Хольгера не прозвучал испуганный голос Фродара:

– Нет! Только не дом моего господина!

Глава 14

Дом рыцаря выходил фасадом на церковную площадь. Кухня и конюшня стояли отдельно. Сам дом выглядел не слишком роскошно – деревянный, крытый соломой, он был немного просторнее, чем дачный домик в далекой Дании. Парадный вход был закрыт, из щелей в ставнях окон сочился свет. В конюшне надрывались псы.

Хуги подошел к двери, обитой железом.

– Волк вошел сюда, – сказал он.

– А мой господин и его семья там совсем одни! – Фро‑дар подергал дверь. – На засове! Сэр Ив! Ты слышишь меня? Все ли в порядке?

– Одо, зайди в дом сзади, – приказал Хольгер. – А ты, Алианора, поднимись в воздух и следи сверху.

Он подъехал к двери и постучал в нее рукояткой меча. Кузнец с группой мужчин скрылся за углом. Хуги поспешил за ними. Отовсюду на площадь стал стекаться народ. В неверном свете факелов Хольгер узнавал знакомые лица: пастухи с дороги. С копьем в руке к нему подошел Рауль.

Стук в дверь отзывался в доме эхом.

– Умерли они там, что ли? – вскричал Фродар. – Нужно взломать дверь! Люди, что вы стоите?!

– Нет ли в доме черного хода? – спросил Хольгер. Кровь молоточками стучала в висках, но он не испытывал страха перед чудовищем. Он делал работу, для которой был призван.

Хуги протиснулся к нему сквозь толпу и дернул за стремя.

– Здесь других дверей нет, – сообщил он. – А все окна закрыты наглухо. Я все обнюхал: волк в доме, он не выходил. Теперь он от нас не уйдет.

Горожане притихли и ждали, готовые ко всему. Свет факела осветил испуганное лицо какой‑то женщины, блеснул на мокром от пота лбу мужчины, отразился в обнаженном клинке. Над толпой щетинилось оружие – копья, топоры, косы, пики, цепи…

– Нет никого, – ответил Фродар. – Прислуга, как стемнеет, расходится по домам. На ночь остается только старый Николя, но он вот он, вместе с конюхами. Давай войдем, сэр рыцарь.

– Именно это я и хотел предложить. Разойдитесь немного.

Фродар и Рауль быстро и грубо оттеснили толпу. Хольгер похлопал Папиллона по шее и шепнул ему:

– Ну, мальчик, покажи, покажи им, чего мы стоим.

Конь разбежался – и передние копыта с грохотом ударили в дверь. Засов отлетел. Путь был свободен.

Хольгер въехал в дом и оказался в длинном зале с глиняным полом, кое‑где покрытым потрепанными циновками. Стены, вдоль которых тянулись лавки, были украшены охотничьими трофеями и оружием. Между стропилами колыхались запыленные боевые знамена. При свете свечей в канделябрах можно было убедиться, что в помещении никого нет. Из толпы, ввалившейся вслед за Хольгером, донеслись яростные восклицания. Кто‑то, закованный в сталь, вырвался вперед и поднял меч.

– Кто ты?! Что это за разбой?!

– Сэр Ив! – воскликнул Фродар. – Волк не причинил тебе вреда?

– Какой волк? В чем дело, черт побери? Кто ты, рыцарь? Как ты объяснишь мне, что вломился в мой дом? Или ты мой враг? Если нет, то, клянусь богом, ты сделал все для того, чтобы им стать!

Хольгер соскочил с коня и подошел к хозяину. Сэр Ив де Лурвиль был высоким худым мужчиной с апатичным лошадиным лицом и обвислыми серыми усами. Доспехи на нем были куда изысканнее, чем у Хольгера. Герб на его щите – черная волчья голова на фоне красных и серебряных полос – показался необычайно точно соответствующим ситуации. Кто‑то из его предков мог быть стопроцентным оборотнем, и, когда все об этом забыли, герб сохранил память…

– Я сэр Хольгер из Дании. Я и множество других людей видели волка собственными глазами. Только благодаря милосердному провидению нам удалось спасти ребенка, которого он похитил. Он убежал. Его след привел нас сюда.

– Да! – воскликнул Хуги. – След ведет прямо в дом!

Ропот пробежал по толпе.

– Ты лжешь, карлик! Я просидел здесь весь вечер. Никакой зверь не вбегал сюда, – сэр Ив ткнул мечом в сторону Хольгера. – И здесь нет никого, кроме моей больной жены и моих детей. И если кто‑то решится сказать, что я лгу…

Роль смельчака была ему не по плечу: голос выдавал его растерянность. Ему ответил Рауль:

– Если все это так, сэр Ив, то оборотнем, значит, должен быть кто‑то из твоих домашних.

– Что? – гневно воскликнул рыцарь. – Видно, ты перетрудился сегодня. Я прощаю тебе эти слова. Но если кто‑нибудь еще осмелится сказать так, отправится на виселицу!

– Лесовик! – сказал сквозь слезы Фродар. – Ты уверен?

– Кому вы поверили! – загрохотал сэр Ив. – Этому недочеловеку и какому‑то неизвестному с большой дороги? Разве не я все эти годы охранял вас от зла?

За его спиной возник юноша лет четырнадцати, щуплый и светловолосый. На голове его был шлем, в руках – щит и меч.

– Я здесь, отси! – звонко выкрикнул он и впился в Хольгера зелеными злыми глазами. – Я, Ги. сын Ива де Лурвилм, хоть еще и не посвящен в рыцари, обвиняю тебя во лжи и вызываю на бой.

Хольгер был тронут. Мальчик еще очень молод, но его храбрость делает ему честь.

«Не торопись делать выводы», – одернул он себя. Оборотень может производить самое выгодное впечатление до тех пор, пока его метаболизм не разбудит в нем жажду убийства. Он вздохнул и вложил меч в ножны.

– Я не хочу сражаться, – сказал он. – Если люди скажут, что не верят мне, я уйду.

Горожане беспокойно зашевелились. Многие прятали глаза. Вдруг в дверях появился Одо: он расталкивал людей, прокладывая дорогу Алианоре.

– Дева‑лебедь будет говорить! – крикнул он. – Дева‑лебедь, которая спасла Люси! Тихо, вы там, поберегите лбы, или они кое у кого треснут!

Наступила полная тишина, нарушаемая только лаем собак на улице. Хольгер заметил, как побелели костяшки пальцев Рауля, сжимающего копье. Какой‑то коротышка в одеянии священника упал на колени, прижимая к груди распятие. Ги разинул рот. Сэр Ив отшатнулся, как человек, получивший удар в живот. Все взгляды были прикованы к Алианоре. Она стояла в центре зала, стройная и гибкая, и свет свечей мерцал в ее каштановых волосах.

– Кто‑то из вас обо мне слышал, наверное, – начала она. – Я живу у озера Аррои. Не люблю хвалиться, но в городах, которые ближе к моему дому – в Тарнберге, Кромодню, – вам расскажут, сколько заблудившихся детей я вывела из леса и как заставила саму фею Маб снять заклятие с мельника Филиппа. Я знаю Хуги с детства и готова поручиться за него. А сэр Хольгер… Счастье для вас, что могущественнейший рыцарь, какого когда‑либо знал мир, прибыл к вам именно сейчас, чтобы освободить вас от волка, прежде чем тот успеет унести жизни многих. Будьте послушны ему – вот и все, что я хочу вам сказать.

Из толпы, ковыляя, вышел старик и, прищурив подслеповатые глазки, произнес в тишине:

– Ты что же, хочешь сказать, что это – Защитник?

– Ну‑ну… – попробовал возразить Хольгер, но старик продолжал:

– Защитник? Тот, кто придет в час самой лютой напасти?.. Дед рассказывал мне эту легенду, но не говорил имени… Так это, выходит, ты, сэр рыцарь? Ты?

– Нет, – сказал Хольгер, но его никто не услышал. Все, казалось, заговорили сразу. Рауль с копьем наперевес рванулся вперед.

– Святое Небо! Моим господином не будет тот, кто пожирает детей! – крикнул он.

Фродар взмахнул мечом, но без особого рвения. Удар пришелся по древку копья. Мгновением позже четверо мужчин уже прижимали оруженосца к полу.

Сэр Ив бросился на Хольгера. Датчанин едва успел выхватить меч и отразить удар. Ответным ударом он расколол щит сэра Ива. И следующим выбил у него меч. Двое горожан скрутили своему господину руки. Ги полез в атаку, но был остановлен пиками, нацеленными ему в грудь.

– Рауль, Одо, успокойте людей! – приказал Хольгер. – Не позволяйте никого обижать. Ты, ты и ты, – указал он на троих молодых горожан, – охраняйте вход. Никто не должен отсюда выйти. Хуги и Алианора, идите за мной.

Он сунул меч в ножны и зашагал в глубину дома. Перпендикулярно главному залу шел коридор с резными деревянными панелями. Хольгер отворил крайнюю дверь и вошел в комнату, увешанную шкурами и гобеленами, попорченными молью. Пламя свечей освещало лежащую на просторном ложе женщину. Прямые светлые волосы, милое лицо, болезненный румянец на щеках. Она прижимала ко рту платок и надсадно кашляла.

«Грипп», – определил Хольгер.

Рядом с кроватью сидела девушка лет семнадцати. Безукоризненная фигурка, длинные светлые волосы, голубые глаза, маленький вздернутый носик и изумительно красивые губы. Она была одета в простое одноцветное платье, перетянутое пояском с золотой пряжкой.

Хольгер поклонился:

– Благородная дама и благородная девица, прошу извинить меня за это вторжение. Меня принудили к нему обстоятельства.

– Мы знаем, – нервно ответила девушка. – Я все слышала.

– Я имею честь говорить с дочерью сэра Ива, не правда ли?

– Да. Мое имя Рембер. А это моя мать Бланшфлор.

Упомянутая дама высморкалась и со страхом взглянула на Хольгера. Рембер нервно ломала пальцы.

– Я никак не могу поверить тебе, рыцарь, – продолжала она. – Ты утверждаешь, что один из нас… хищный зверь…

– След ведет сюда, – сказал Хуги.

– Значит, никто из вас не видел, как оборотень вошел сюда? – уточнил Хольгер.

Бланшфлор покачала головой. Рембер пояснила:

– Мы все были в разных комнатах. Ги в своей, я в своей, а мать спала здесь. Двери были заперты. Отец сидел в зале. Когда я услышала шум, то прибежала сюда, чтобы успокоить мать.

– Тогда выходит, что оборотень – сэр Ив, – сказала Алианора.

– Отец? Нет‑нет! – испугалась Рембер. Бланшфлор закрыла лицо руками. Хольгер повернулся к двери.

– Идем дальше, – скомандовал он.

Комната Ги располагалась под лестницей, ведущей в башню, а Рембер – напротив, в противоположном конце коридора. И та и другая оказались обставленными в полном соответствии со вкусами и интересами девушки и юноши их круга и возраста. Во всех комнатах имелись окна, выходящие во двор. Запах оборотня, по словам Хуги, витал здесь повсюду. Зверь, по‑видимому, наведывался в эту часть дома из ночи в ночь. Правда, из этого отнюдь не следовало, что все непременно должны были видеть его: он мог проникать через окно, когда все спали.

– Кто‑то из них троих, – пробормотала Алианора.

– Ну да, – подтвердил Хуги. – Из четверых. Их мать тоже может быть оборотнем, Здоровье возвращается к нему, когда он меняет шкуру.

Помрачневший Хольгер вернулся в зал. Рауль и Одо навели здесь образцовый порядок. Горожане стояли вдоль стен, Папиллон сторожил вход, сэр Ив и Ги сидели в высоких креслах, привязанные ремнями. Фродар, тоже связанный, лежал на полу. Священник тихонько бормотал молитву.

– Ну? Что? – Рауль подбежал к Хольгеру. – Кто из них носит проклятие?

– Пока не знаем, – ответила за него Алианора. Ги плюнул в сторону Хольгера.

– Когда я увидел тебя без шлема, то сразу подумал, что ты мало похож на рыцаря, – язвительно проговорил он. – А теперь, когда ты ворвался в покои беззащитных женщин, я наверняка знаю, что ты не рыцарь.

В зал зашла Рембер. Подойдя к отцу, она поцеловала его в щеку, потом обвела взглядом зал и сказала:

– Вы все хуже зверей, вы, поднявшие руку на своего господина!

Одо покачал головой.

– Нет, девица, – сказал он. – Господин, который не заботится о своих людях, – не господин. У меня дома остались маленькие дети, и я не хочу, чтобы их сожрали живьем.

Рауль ударил копьем в пол.

– Волк должен умереть сегодня! – возвестил он. – Назови его имя. сэр Хольгер! Его или ее имя. Назови имя волка!

Хольгер промычал что‑то невразумительное. От волнения у пего пересохло во рту.

– Но мы не можем сказать! – воскликнул Хуги.

– Тогда… – Рауль обвел пленников пасмурным взглядом. – Может, зверь признается сам? Я обещаю ему легкую смерть: удар в сердце серебряным ножом.

– Обойдемся и железным, – продолжил Одо. – Ведь он в человеческом облике. Отвечайте. Я не хотел бы прибегать к пыткам.

– Если никто не признается, то придется умереть всем, – заключил Рауль. – Священник здесь – он исповедует.

Ги заскрипел зубами. Рембер окаменела. Из глубины дома донесся сухой кащель Бланшфлор. Ив, казалось, впал в забытье. Вдруг он тряхнул головой и сказал:

– Ладно. Это я оборотень.

– Нет! – крикнул Ги. – Это я!

Рембер усмехнулась:

– Они оба лгут. Настоящий оборотень – это я, добрые люди. Но не убивайте меня, ведь достаточно меня хорошо стеречь – до тех пор пока я не уеду отсюда к своему жениху в Вену. Там, далеко от Фейери, я буду за пределами сил, которые принуждают меня к превращениям.

– Не верьте ей! – крикнул Ги.

Ив затряс головой и замычал, как от зубной боли.

– Так дело не пойдет, – сказал Рауль. – Мы не можем допустить, чтобы оборотень ушел живым. Отец Вальдебрун, ты готов причастить всех членов этой семьи?

Хольгер достал меч и заслонил собой пленников.

– Пока я жив, здесь не прольется кровь невинного, – услышал он металлический голос, в котором с удивлением узнал свой собственный.

Кузнец Одо сжал кулаки.

– Я не хотел бы обижать тебя, сэр, но, если это понадобится для блага моих детей, я это сделаю.

– Если ты Защитник, – прозвучало в толпе, – то назови нам имя врага.

Снова настала напряженная тишина. Хольгер чувствовал, как его спину сверлят три пары глаз. Он должен найти ответ, Но как? Он не гений и не пророк, он всего лишь инженер‑прагматик. Правда, теперь он не может, как когда‑то, дать голову на отсечение, что все на свете вопросы можно решить с помощью одного только здравого смысла. Однако… эту загадку, кажется, можно… Он не детектив, но и оборотень не профессиональный преступник. Вся ситуация разложима на логические конструкции… Внезапная догадка буквально ошеломила его.

– Да! Слава богу, да! – воскликнул он.

– Что? Что? – оживилась толпа.

Хольгер начал говорить. Удивительным было то, что он и сам не знал, чем закончит свой монолог, но толпа, не замечая его неуверенности, впитывала каждое слово.

– Тот, кого мы сегодня ищем, – оборотень от рождения. Ему не нужно магической кожи, как, например, Алианоре. А значит, одежда не может меняться вместе с ним, не так ли? Следовательно, на разбой он выходит голым. Фродар сказал мне за минуту до появления волка, что оставил своего господина в полном рыцарском облачении, пьющим пиво здесь, в доме. Но даже с посторонней помощью сэр Ив не смог бы в течение кратких минут снять с себя латы и оружие, которые и сейчас на нем, а затем облачиться в них снова. Следовательно, он не оборотень. Точно так же и Ги взял на себя вину только для того, чтобы выгородить кого‑то другого. Он проговорился, сказав, что видел меня без шлема. А ведь сегодня я снимал шлем только однажды, когда спрашивал о дороге сюда. И надел его снова, когда началась суматоха. Волк не мог видеть меня без шлема. Он был в это время… точнее, она была в том доме. Она вбежала туда через заднюю дверь и выскочила в окно, закрытое ставнями. Думаю, что Ги видел меня с вершины башни над его комнатой. И, следовательно, его не было там, где мы видели волка. Что касается леди Бланшфлор… – Хольгер задумался. «Как, черт побери, объяснить им природу болезни, вызванной вирусами?» – Леди Бланшфлор больна, и этой болезнью не болеют собаки и волки. И если бы она превратилась в волка, то мгновенно стала бы здоровой, но она была бы, конечно, слишком слаба, чтобы вести себя так агрессивно и дерзко. К тому же, превратившись, она убила бы вирус… то есть демона, вызывающего болезнь, – и после обратного превращения осталась бы здоровой. Но у нее жар и кащель. Думаю, ее нужно избавить от подозрений.

Рембер прижалась спиной к стене. Ее отец застонал и в мольбе протянул к ней руки.

– Нет… нет… нет… – повторял он.

Толпа свирепо заворчала и, выставив вперед копья и вилы, стала надвигаться на Рембер.

Девушка упала на четвереньки, черты ее липа стали стремительно искажаться.

– Рембер! – крикнул Хольгер. – Нет! Не нужно!.. Я не допущу!..

Рауль попытался достать ее копьем. Алианора бросилась к ней и обхватила руками текущее тело.

– Не нужно! – умоляла она. – Нет, сестра, вернись! Он спасет тебя, он обещает!..

Лязгнули клыки, пытаясь сомкнуться на ее плече. Алианора ловко натянула губы волка на его клыки. Теперь он не мог ее укусить.

– Сестра! Сестра! Мы хотим тебе только добра!

Чтобы удержать толпу, Хольгер вынужден был пустить в ход кулаки. Несколько самых горячих оказались на полу – это успокоило остальных. Они остановились и замолчали, глядя исподлобья.

Хольгер обернулся к Рембер. Человеческий образ опять вернулся к ней, и она, рыдая, прижалась к Алианоре.

– Я совсем не хочу этого! Я не хочу! Это накатывает само! Я боялась… Меня сожгут… Отец Вальдебрун, отчего я проклята? Теперь мне гореть в аду?.. О, дети так кричат…

Хольгер обменялся взглядом со священником.

– Это болезнь, – сказал он. – Здесь нет ее злой воли. Что она может сделать…

Сэр Ив смотрел перед собой отсутствующим взглядом.

– Я подозревал, что это она, – пробормотал он. – Когда волк вбежал в дом, я знал, где Бланшфлор и Ги… Я запер дверь. Я хотел… Я думал, мне удастся ее удержать, а потом она уедет.

– Почему бы и нет? – вмешался Хольгер. – По‑моему, это разумно. Если увезти ее достаточно далеко, влияние сил Срединного Мира ослабеет, и превращения прекратятся. До той поры ее нужно, конечно, хорошенько стеречь.

– Прольется свет и осветит ее душу, – мягко сказал священник. – Тогда ей потребуются воля и утешение.

– Честно говоря, – продолжал Хольгер, – она пока что не совершила ничего ужасного. Ее отец выплатит компенсацию тем, кто понес какой‑либо ущерб, а также родителям раненых детей. Их, кажется, всего двое? И отвезет ее в Вену как можно скорее. Я думаю, хватит и сотни миль, чтобы уйти от опасности. В империи, конечно, обо всем этом знать не должны.

Рауль бросился к ногам сэра Ива, а Одо, сопя, стал возиться с узлами веревок.

– Господин, прости нас! – воскликнул пастух.

Ив слабо улыбнулся:

– Боюсь, что это я должен просить прошения. И прежде всего – у тебя, сэр Хольгер.

Рембер подняла заплаканное лицо.

– За‑заберите мен‑ня отсюда, – всхлипнула она. – Я чувствую, как темнота возвращается. Заприте меня до рассвета… А завтра, сэр рыцарь, я смогу отблагодарить тебя… Ты спас мою душу.

Фродар повалился Хольгеру в ноги.

– Защитник вернулся! – слезливо закричал он.

– Только без этого вздора! – отрезал датчанин. – Я завернул в ваш город ради куска мяса с хлебом. Или я могу рассчитывать еще и на глоток вина?

Глава 15

Популярность Хольгера стала такой, что теперь он не мог и шагу ступить, не будучи окружен толпой почитателей. Лели Бланшфлор заставила его благословить ее и спустя несколько часов действительно оказалась совершенно здоровой. Она выздоровела бы и так: кризис уже миновал, но Хольгеру сразу стало мерещиться, как он кочует по округе и врачует приступы радикулита и фурункулез.

Однако им надо было спешить к волшебнику‑эксперту, пока фея Моргана не придумала новую чертовщину. Поэтому к вечеру следующего дня они оставили Лурвиль и двинулись дальше. Сэр Ив настоял, чтобы Алианора приняла в подарок верховую лошадь, и она с удовольствием дала себя уговорить. С таким же удовольствием они взяли бы и деньги, но ни один уважающий себя рыцарь не имел, увы, права коснуться этой низменной темы.

Следующие несколько дней были самыми приятными днями их путешествия. Путь лежал через холмы и долины, сквозь прозрачные рощи. Они останавливались где хотели и позволяли себе долгие стоянки на берегах реки озер, где ловили рыбу и наслаждались купанием. Время от времени мелькал в стороне бледный силуэт лесной нимфы, но Срединный Мир, казалось, забыл об их существовании.

Единственное, что смущало порой Хольгера, – неправдоподобная естественность Алианоры. Трудно было найти более неунывающего и покладистого спутника, но привыкнуть к ее манере сбрасывать тунику при виде каждого водоема, пригодного для купания, он не мог. В придачу время от времени появлялись ее лесные приятели. Белку, принесшую в подарок орехи, еще можно было перенести, но, когда в лагерь заявился лев и положил к ее ногам оленью тушу, Хольгер дрогнул.

Однако главная проблема заключалась в ее отношении к нему. Черт побери, он не имел никаких серьезных намерений! Развлечения в стогу сена с кем‑нибудь вроде Меривен – совершенно другое. А он при первой же возможности намерен вернуться в свой мир, так что роман между ними заведомо обречен. Хольгер решил оставаться джентльменом до конца, но, черт возьми, она ни на йоту не упрощала его задачу и буквально льнула к нему.

Однажды вечером Хольгер отозвал Хуги в сторону. Целый час перед этим он желал спокойной ночи Алианоре, эта процедура требовала от него слишком много поцелуев и сил…

– Хуги, – сказал он, – ты знаешь все, что происходит между мной и Алианорой.

– А то как же! – хмыкнул гном. – Глаза‑то у меня есть. Слишком долго, скажу я, жила она в дикости, среди зверья да лесного народа.

– Но… ты сам предупреждал меня, чтобы я вел себя с ней поприличнее.

– Тогда я тебя еще не знал. А теперь вижу, что дивно же вы друг дружке подходите. Девке всегда парень нужен. Так что ты да она могли бы царить в лесах наших. А мы бы радовались.

– Значит, ты мне помочь не хочешь?

– Это я тебе не помогал? – обиделся Хуги. – Да не счесть, сколько раз я нарочно к вам затылком сидел или в лес уходил, чтобы одних вас оставить.

– М‑да… Помощник. Ладно.

Хольгер раскурил трубку и уныло уселся у костра. Он никогда не был донжуаном. И все никак не мог взять в толк, почему в этом мире женщины бросаются в его объятия одна за другой. Меривен и Моргана преследовали самые низменные цели, но почему обязательно с ним? Алианора же самым банальным образом влюбилась в него. Странно. Он не питал иллюзий относительно своей внешности.

По всей вероятности, в этом был виноват его двойник из этого мира. Он был здесь кем‑то очень значительным. И хотя, наверное, неспроста из всех людей Земли был выбран именно Хольгер, тем более очень хотелось знать, кем был тот, кто носил на своем гербе три сердца и трех львов.

Поразмышляем. На основании всего, чему он явился свидетелем, попробуем реконструировать эту личность. Прежде всего он могучий воин, что здесь особенно ценилось. Импульсивный и рассудительный одновременно. Искатель приключений. Не бабник, но и не святоша. Наверное, немного идеалист. Моргана проговорилась, что он защищал Порядок бескорыстно и мог бы получить больше от Хаоса. Он, должно быть, умел управляться с женщинами, иначе такая сильная и умная особа, как она, не затащила бы его на Авалон… Кстати, Авалон… Хольгер поднес к глазам правую руку. Эта самая рука покоилась на малахитовых перилах, выложенных серебром и рубинами. Солнце золотило волоски на пальцах… Серебро было теплее камня, а рубины пылали, как капли крови… Перила шли по краю обрыва над отвесной стеклянной скалой… Свет дробился в гротах на миллионы осколков, и его брызги – красные, желтые, фиолетовые – осыпались в море. А море было темным, с пурпурным отливом и поразительно белыми барашками волн… Авалон – плавучий остров, скрытый волшебным туманом…

Он посидел еще немного, глядя на огонь, и отправился спать.

Дней через семь они выехали на обширную равнину. На склонах холмов колосились пшеница и рожь, на сочных пастбищах паслись лохматые лошаденки, коровы и овцы. В качестве строительного материала жители употребляли глину: все чаще путешественники натыкались на домики с глиняными стенами. Домики то и дело сбивались в крохотные деревеньки. Время от времени у дороги вырастали деревянные замки с дубовыми заборами. Горы, через которые они перевалили, вместе с темной пеленой Фейери давно скрылись из виду. Однако на севере Хольгер заметил зубчатую линию более мощной горной цепи. Она была едва различима. Три высокие снежные вершины как бы парили в воздухе, отделенные от своих оснований. Хуги сообщил, что за этими горами также лежит область Срединного Мира. Поэтому то, что мужчины здесь, даже работая в поле, не снимали оружия, не было странным. Не удивило Хольгера и то, что изощренная иерархическая система империи была здесь упрошена и избавлена от лишних формальностей. Рыцари, в домах которых они ночевали в две последующие ночи, были неграмотны и не велеречивы, зато полны доброжелательности и интереса к новым людям.

На третий день пути по равнине, перед заходом солнца, они въехали в Тарнберг. По словам Алианоры, в восточной части герцогства местечко более всего походило на город.

Но в городе было невесело. Барон и все его сыновья пали в битвах с северными варварами, баронесса уехала к родственникам на запад, а наследники не спешили вступать во владение наследством. Упадок семьи был только фрагментом бедствий, которые постигли эти края за последние годы. Тарнбергом управлял неопытный совет горожан, который только и мог, что следить за сменой караулов на городских стенах.

Въехав в ворота, Хольгер увидел перед собой прямую мощеную улицу, по которой бегали дети, собаки и свиньи.

Разнокалиберные деревянные и каменные дома стояли вплотную друг к другу. Улица утыкалась в церковь.

Папиллон продвигался сквозь толпу ремесленников и женщин, которые пялили глаза на Хольгера и отвешивали ему неуклюжие поклоны.

Хольгер натянул на щит чехол – реклама ему была ни к чему. Здесь, оказывается, знали Алианору. Люди окликали ее:

– Эй, дева‑лебедь, какие новости ты принесла?

Date: 2015-07-27; view: 272; Нарушение авторских прав