Глава 28. В соответствии с контрактом, подписанным, когда Мел была в Нью‑Йорке, незадолго до полудня за Мел заехал лимузин и отвез ее на студию

В соответствии с контрактом, подписанным, когда Мел была в Нью‑Йорке, незадолго до полудня за Мел заехал лимузин и отвез ее на студию, где ей предстояло работать. Войдя в здание, она тотчас же почувствовала на себе сотни взглядов. Она вызвала чрезмерное любопытство. К работе приступала Мелани Адамс. Ее представляли режиссерам, помощникам режиссеров, постановщикам, операторам, редакторам и остальным сотрудникам, и внезапно, несмотря на новое окружение, Мел почувствовала себя в знакомой обстановке. Здесь было почти так же, как в Нью‑Йорке или в Чикаго, а до этого в Буффало. Студия оставалась студией, и, оглядев отведенный ей кабинет, она вдруг вздохнула и села. Весь день она знакомилась с людьми, которые приходили и уходили, а также с последними программами и интервью. Она выпила бокал вина с режиссером и его бригадой, а в половине шестого прибыл Поль Стивенс. Режиссер тотчас познакомил их, и Мел улыбнулась, когда они пожали друг другу руки.

– Я рада работать с вами, Поль.

– Хотелось бы и мне сказать подобное. – Он пожал ей руку и удалился, а режиссер постарался заполнить неприятную паузу. Мел удивленно вскинула брови и отвернулась.

– Ну что ж, по крайней мере, я знаю, с кем имею дело. – Она печально усмехнулась. Но поняла, что работать с ним будет нелегко. Его злило, что ему придется делить свое место с женщиной‑комментатором, и он намеревался всеми средствами заставить Мел заплатить за свое вторжение. Она мгновенно поняла это, когда они в тот вечер вышли в эфир. Он всякий раз слащаво заговаривал с ней, прерывал ее, держался высокомерно и изо всех сил старался заставить ее нервничать, вывести из себя. Его оскорбления были настолько очевидными, что, когда они вышли из эфира, она остановилась перед столом Поля и посмотрела на него сверху вниз:

– Нам надо поговорить прямо сейчас, пока ситуация не вышла из‑под контроля.

– Конечно. Вам бы понравилось делиться зарплатой со мной? Я делюсь с вами своим местом, и это кажется только справедливым. – У него дьявольски сверкали глаза, и Мел поняла, в чем проблема. В газеты давно просочились сведения о том, каким был ее контракт, а ему платили примерно в три раза меньше, чем ей, но это была не ее вина.

– Я не в силах изменить условий договора студии со мной, Поль. Это война цен с Нью‑Йорком". Вы знаете, что это такое.

– Нет, но мне хотелось бы попробовать. – Поль много лет безрезультатно пытался попасть в Нью‑Йорк, а она просто отбросила этот город и приехала, чтобы марать его репутацию. Он ненавидел эту сучку, какой бы хорошей ее ни считали. Он совершенно не нуждался в том, чтобы она вела программу вместе с ним. Поль встал и почти прорычал ей:

– Не попадайтесь мне на глаза, и все будет в порядке. Ясно?

Мел печально посмотрела на него, отвернулась и пошла прочь. С ним нелегко будет работать, и всю дорогу домой она думала об этом. Здесь она должна была выступать только в выпуске новостей в шесть часов вечера за те же деньги, за которые ей пришлось бы работать в двух выпусках новостей в Нью‑Йорке.

Лос‑Анджелес действительно хорошо отнесся к ней.

Но Поль Стивенс возненавидел ее за это.

– Как все прошло? Ты выглядела великолепно. – Питер высказал восхищение ею, когда она вернулась домой и все еще сидели у телевизора. Вид у Мел был недовольный.

– Мне приходится вести программу с человеком, который ненавидит меня всеми фибрами своей души.

Веселенькая предстоит работа.

– Он смягчится.

– Сомневаюсь. Думаю, он надеется, что я свалюсь замертво и уеду обратно в Нью‑Йорк.

Мел перевела взгляд на Пам, гадая, что увидит там, но у девочки был отсутствующий взгляд. Мел посмотрела на стену гостиной и обрадовалась, увидев, что портрет исчез. Она обхватила Питера за шею, чувствуя себя намного лучше, и шепнула ему в ухо:

– Спасибо, любимый.

Пам поняла, о чем они говорят. Она встала и вышла из комнаты, а остальные наблюдали.

– Я повесил портрет Анны в холле, – спокойно произнес Питер.

Мел окаменела.

– Да? Мне казалось, ты пообещал убрать его.

– Там он никому не будет мешать. – Они встретились взглядами. – Ты не возражаешь?

Она ответила очень тихо:

– По правде говоря, возражаю. Мы договаривались не об этом.

– Я знаю… – Затем он повернулся к ней:

– Это было жестоко по отношению к детям. Все фотографии убраны.

Мел кивнула и, не произнеся ни слова, пошла наверх в свою комнату умываться, а потом присоединилась к ним за ужином, после которого постучала в дверь Пам.

– Кто там?

– Твоя нехорошая мачеха. – Она улыбнулась, стоя у двери.

– Кто?

– Мел.

– Что вам нужно?

– Я хочу кое‑что отдать тебе. – А когда Пам осторожно приоткрыла дверь в свою комнату. Мел передала ей дюжину фотографий Анны в серебряных рамках. – Я подумала, что ты захочешь повесить их в своей комнате.

Пам взглянула на них и взяла.

– Спасибо. – И больше ничего. Она просто отвернулась и захлопнула дверь перед Мел.

– Ты была у Пам? – обрадовался Питер, когда Мел вошла в их комнату. Он опять читал свои медицинские журналы.

– Да. Я отнесла ей несколько фотографий Анны.

– Знаешь, тебе не стоит придавать этому такое значение, Мел.

– Да? – Он действительно ничего не понял, а она слишком устала, чтобы спорить с ним на эту тему. – Почему?

– Потому что ее больше нет. – Он сказал это так тихо, что Мел пришлось напрячь слух.

– Я знаю. Но трудно жить здесь, когда она все время смотрит на меня с фотографий.

– Ты преувеличиваешь. Их было не так уж много.

– Вчера вечером я отнесла двадцать три в твой кабинет. Не так уж мало. Я отдала Пам только дюжину. И думаю повесить несколько в комнатах Мэта и Марка. Там им место.

Питер не ответил, углубившись в чтение журналов, а Мел вытянулась на постели. Режиссер предложил ей подготовить как можно больше передач в следующем месяце. Им срочно нужно поднимать престиж программы, а ее интервью приносили бешеный успех выпускам новостей в Нью‑Йорке. Мел пообещала приложить все усилия и уже принялась за разработку нескольких тем, которые интересовали ее.

Но она представляла, что скажет Поль Стивенс, когда пронюхает об этом. Возможно, единственное, что она могла сделать, – это не обращать на него внимания.

Но на следующий вечер перед выходом в эфир он был груб с ней, и, несмотря на все его обаяние, пока они были в эфире, ей казалось, что он с удовольствием вышвырнул бы ее из студии, когда передача закончилась. Это был неприемлемый стиль работы, и Мел не привыкла к такому обращению. Но в тот вечер она представила режиссеру перечень возможных интервью, и ему понравилось почти все. Это означало, что ей придется работать сверхурочно в течение следующего месяца или даже двух, но, возможно, именно так она могла бы утвердиться. Сначала всегда было непривычно работать на новой студии. На этот раз ей все казалось более странным, так как и дома она чувствовала себя так же.

– Был тяжелый день? – рассеянно спросил Питер, войдя в комнату, и она улыбнулась. Она вернулась домой в четверть восьмого, а он еще позже. Было уже около восьми.

– Весьма – Она была в мирном настроении.

Трудности с Полем Стивенсом совершенно изматывали ее.

– Ну как, этот парень исправился? Поль… как его фамилия?

Она улыбнулась. В Лос‑Анджелесе все знали, как его зовут, нравился он кому‑то или нет.

– Нет. Становится все хуже.

– Подонок.

– А как у тебя?

Дети поужинали в шесть, так как им нужно было возвращаться в школу. Мел и Питер ужинали в восемь.

– Три шунтирования подряд. Не слишком приятный день.

– Я собираюсь взять интервью у Луизы Гарп. – Она была самой знаменитой звездой Голливуда.

– Неужели?

– Да.

– Когда?

– На следующей неделе. Она согласилась сегодня. – Мел выглядела довольной, а на Питера это явно произвело впечатление. – Черт возьми, я как‑то брала интервью даже у самого доктора Питера Галлама. – Она улыбнулась, а он потянулся к ней и взял за руку. Сейчас они оба были очень заняты, однако он надеялся, что это не будет продолжаться вечно, что они смогут проводить время вместе. Ему совсем не нравился подобный образ жизни. Питер привык к тому, что его жена всегда была рядом. И ему хотелось как можно больше времени проводить с ней.

– Я скучал по тебе, Мел.

– Мне тоже не хватало тебя. – Но она знала, что следующие два месяца будут такими же напряженными. Но потом, возможно, все утрясется.

После ужина они сидели в гостиной и разговаривали, и в это время вошла Пам. Питер протянул к ней руку.

– Как дела, моя девочка? – Она с улыбкой приблизилась к нему. – Ты знаешь. Мел собирается брать интервью у Луизы Гарп.

– Неужели? – Она все время вела себя грубо, видя в Мел своего врага. Питер встревожился.

– Не очень‑то любезно с твоей стороны – Неужели? – Она так и напрашивалась на неприятность, но Мел промолчала. – Ну и что? Я получила высший балл за доклад по истории.

– Прекрасно! – Питер сделал вид, что не заметил ее второго высказывания Мел рассердилась и сказала ему об этом, когда девочка ушла.

– Что ты хотела, чтобы я сказал? В прошлом году она провалилась на экзаменах, а сейчас говорит, что получила высший балл.

– Потрясающе. Но это не оправдывает ее грубости по отношению ко мне.

– Ради бога, Мел, дай ей время привыкнуть. – Он уже устал. У него был тяжелый день. И ему не хотелось, приходя домой, спорить с Мел. – Давай поднимемся в нашу комнату и закроем дверь.

Как только они сделали это, вошла Джесс, но Мел мягко попросила ее уйти.

– Почему? – ошеломленно спросила она.

– Потому что я весь день не видела Питера, и мы хотим поговорить.

– Я тоже не видела тебя весь день. – Она обиделась.

– Знаю. Но мы можем поговорить утром, Джесс.

Питер к тому времени будет в больнице.

Он пошел принять душ, а Мел поцеловала дочку в щеку, но та отпрянула.

– Не стоит.

– Послушай, Джесс… мне трудно разрываться на части. Дай мне время привыкнуть к новому положению.

– Да, конечно.

– Как Вал?

– Откуда я знаю? Спроси ее. Она больше ничего не рассказывает мне, а у тебя нет времени, чтобы поговорить с нами.

– Это несправедливо.

– Разве? Но это – правда. Как я понимаю, он теперь на первом месте. – Она кивнула в сторону ванной.

– Джесс, теперь я замужем. Если бы я была замужем все эти годы, то все было бы иначе.

– Понятно. Лично мне нравилось, как было прежде.

– Джесси… – Мел терзали мучения, когда она смотрела на свою старшую дочь. – Что с тобой случилось?

– Ничего. – Но слезы навернулись ей на глаза, и она села на кровать матери, стараясь не заплакать. – Просто… я не знаю… – Она в отчаянии покачала головой и взглянула на Мел. – Тут все… новая школа… новая комната. Я больше никогда не увижу своих подруг… Мне приходится жить в одной комнате с Вал, а она такая свинья. Она берет у меня все и ничего не возвращает. – У девочки возникли большие проблемы, и Мел всем сердцем стало жаль ее. – И она все время плачет.

– Плачет? – Мел задумалась. Она заметила, что в последние недели Вал много плакала. Возможно, Питер был прав, и Вал больна. – С ней все в порядке, Джесс?

– Я не знаю. Она странно ведет себя. И она постоянно с Марком. – Мел отметила про себя, что должна поговорить об этом.

– Я еще раз поговорю с ними.

– Это ничего не изменит. Она все время проводит в его комнате.

Мел нахмурилась.

– Я настаивала, чтобы она не делала этого. – Но было и многое другое, что Мел категорически запрещала ей делать, и Джесс точно знала, что Вал это делает, но она никогда не сказала бы об этом матери.

Мел обняла Джессику и поцеловала ее в щеку, и Джесси посмотрела на нее с грустной улыбкой.

– Прости меня, что я так отдалилась от вас.

– Нам всем вначале трудно, но мы привыкнем.

Я уверена, что для Пам, Марка и Мэта наше пребывание в их доме тоже создает трудности. Со временем все уладится.

– В чем дело? – Питер вышел из душа, обернувшись полотенцем вокруг талии, и улыбнулся Джесси. – Привет, Джесс. Все в порядке?

– Конечно. – Она улыбнулась и встала. Она понимала, что ей следует оставить их наедине. Она обернулась к Мел:

– Спокойной ночи, мамочка.

Когда она вышла из комнаты, у Мел разрывалось сердце от грустного вида дочки. Она ничего не сказала Питеру об их разговоре, но на сердце легла еще одна тяжесть.

Она поехала на студию, где снова ей пришлось иметь дело с Полем Стивенсом, а когда вечером она вернулась домой, позвонил Питер. Возник экстренный случай, и требовалось его присутствие. Он пообещал приехать через некоторое время и вернулся только к одиннадцати.

Они больше не выходили куда‑нибудь развлечься, и в следующие три недели Мел пропадала на студии целыми днями, брала интервью, сражалась с Полем Стивенсом до или после выхода в эфир, а приходя домой, выслушивала жалобы Джесси и Вал. Миссис Хан не разрешала им заходить на кухню, чтобы перекусить. Пам брала их одежду. Джесс говорила, что Вал и Марк постоянно закрываются в его комнате, и в довершение всего в конце января Мел позвонили из школы Мэта. Он упал с качелей на игровой площадке и сломал руку. Питер встретил их в кабинете «Скорой помощи» со своим другом – ортопедом, и Мел устало пошутила, что они впервые увиделись за несколько недель. У него почти каждый вечер возникали неотложные случаи; он делал бесконечные шунтирования, и два пациента, ждавшие пересадку сердца, умерли из‑за отсутствия доноров.

– Как ты думаешь, мы переживем это. Мел?

В тот вечер она в полном изнеможении рухнула в постель.

– Бывают дни, когда я сомневаюсь в этом. Я никогда в жизни не брала столько интервью. – У нее до сих пор сохранилось ощущение, что она живет в чужом доме, и это еще больше угнетало Мел, но у нее не было времени, чтобы хоть что‑то предпринять. У нее даже не хватало времени, чтобы взяться за замороженную миссис Хан. – Я хочу, чтобы ты избавился от нее, – не выдержав, призналась Питеру Мел.

– От миссис Хан? – Он был потрясен. – Она столько лет прожила с нами.

– Но она делает жизнь Вал и Джесс совершенно невыносимой, и она нелюбезна со мной. Возможно, сейчас подходящий момент для замены.

– Это безумная идея, Мел. Она член нашей семьи.

– Ракель тоже была членом нашей семьи, но мне пришлось оставить ее в Нью‑Йорке.

– И ты упрекаешь меня за это? – Он задумался: не слишком ли много он захотел, заставив Мел переехать сюда? Теперь она все время была вспыльчивой с ним, и он знал, что ей не нравится ее новая работа.

Разумеется, ей платили баснословные деньги, но условия были не такими блестящими, как прежде, и к тому же у нее постоянно возникали проблемы с Полем Стивенсом. – Ты во всем винишь меня, не так ли? – Он был настроен воинственно. По совершенно непонятной ему причине сегодня утром умер больной, которому было сделано прекрасное шунтирование.

– Я ни в чем не обвиняю тебя. Но дело заключается в том, что у нас обоих ответственная работа и пятеро детей. Я всеми способами пытаюсь облегчить нашу жизнь. А миссис Хан только ее осложняет.

– Возможно, для вас, но не для нас. – Он упрямо смотрел на Мел, и ей хотелось закричать.

– А разве я не живу здесь? Боже, между тобой и Пам…

– Ну что еще? – Эта ремарка достигла цели.

– Ничего. Просто ее возмущает наше пребывание здесь. Я этого ожидала.

– А тебе не приходит в голову, что твои дочери возмущаются мной? Ты ненормальная, если думаешь, что это не так. Они привыкли, чтобы ты уделяла им все свое время, и каждый раз, когда мы теперь запираем дверь нашей спальни, они выходят из себя.

– Я ничего не могу поделать с этим, так же, как и ты не в состоянии изменить Пам. Им всем требуется время, чтобы привыкнуть, но Джесс и Вал приходится труднее всех.

– Ну уж нет. Пам потеряла свою мать.

– Прости. – Они никогда не заговаривали об этом, даже не касались священной темы. Мел заметила, что некоторые фотографии Анны вернулись на свои места, но не стала больше поднимать из‑за этого шум, и портрет продолжал висеть в холле.

– Я тоже прошу прощения.

– Ты несправедлив. – Мел решила, что разумнее продолжить их спор. – По‑твоему, только мы должны привыкать к переменам.

– Неужели? Тогда объясни конкретно, что должен был сделать я? Переехать в Нью‑Йорк?

– Нет. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Переехать в другой дом.

– Это абсурд.

– Вовсе нет, но перемены до смерти пугают тебя.

Когда я приехала, ты продолжал сидеть здесь, ничего не меняя, ожидая, что Анна вернется домой. А теперь ты водворил меня в ее дом. Это нормально, что я должна перевернуть всю свою жизнь с ног на голову, а ты при этом хочешь, чтобы для вас все оставалось по‑прежнему? И догадайся, что происходит? Это не срабатывает.

– Может быть, тебе не нравится наш брак. Мел, а не этот дом?

Она стояла, глядя на него, чувствуя полное крушение надежд и отчаяние.

– Ты готов развестись?

Он тяжело опустился в свое любимое кресло.

– Иногда да. – Он честно посмотрел на нее. – Почему ты хочешь все изменить, Мел? Миссис Хан, дом, почему не оставить все как есть?

– Потому что все здесь изменилось, хочешь ты это признавать или нет. Я – не Анна. Я – это я, Мел, и я хочу, чтобы мы жили собственной жизнью, а не заимствовали у кого‑то.

– У нас и так новая жизнь. – Но это прозвучало не слишком убедительно.

– В старом доме. Джесс, Вал и я чувствуем здесь себя незваными гостями.

– Может быть, ты просто ищешь оправдания, чтобы вернуться в Нью‑Йорк? – У него было жесткое выражение лица, и Мел хотелось плакать.

– Ты так думаешь?

– Иногда. – Питер был откровенен с ней.

– Тогда позволь мне кое‑что объяснить тебе.

У меня здесь контракт. Если мы сегодня расстанемся, мне все равно придется остаться в Лос‑Анджелесе еще на два года, нравится тебе это или нет. Я не могу вернуться в Нью‑Йорк.

– И ты ненавидишь меня за это. – Такое умозаключение он сделал, судя по фактам.

– Я люблю тебя. – Мел подошла и опустилась на колени возле его кресла. – И я хочу, чтобы у нас все получилось, но это не может произойти само по себе.

Нам обоим надо спокойно воспринимать перемены. – Она потянулась к Питеру и нежно коснулась его лица.

– Я полагаю.. – У него на глаза стали наворачиваться слезы, и он отвернулся, но затем снова повернулся к ней:

– Я предполагал, я думал… мы сможем многое сохранить… как было…

– Я знаю. – Она потянулась и поцеловала его. – И я так люблю тебя, но сейчас происходит так много всего, что у меня голова идет кругом.

– Понимаю. – Они всегда после ссор приходили к взаимопониманию, но уж слишком часто они ссорились в эти дни. – Я должен был убедить тебя подписать контракт в Нью‑Йорке, Мел. Было нечестно вырывать тебя оттуда.

– Да, конечно. – Она улыбнулась сквозь слезы. – Но ты ниоткуда не вырывал меня. Я не хотела оставаться в Нью‑Йорке. Единственное, чего мне хотелось, – это быть здесь с тобой.

– А теперь? – Он, казалось, боится того, что она сейчас скажет.

– Я рада, что мы приехали. А через некоторое время все встанет на свои места.

Тогда он взял ее за руку и нежно повел к постели, и они занялись любовью, как прежде, и Мел поняла, что вновь обрела его. Она ни о чем не сожалела, но ее решение тяжело отразилось на всех. Она всей душой надеялась, что они переживут трудные времена, а при поддержке Питера Мел знала, что так и будет.

Единственной неприятностью, от которой он, казалось, не мог ее защитить, была ее работа, и как‑то вечером в феврале он заметил, что она чуть не плача вернулась домой.

– О боже, если бы ты только знал, насколько упрям этот человек! – Поль Стивенс доводил ее до бешенства. – В один из ближайших вечеров я, наверное, убью его прямо на сцене, когда мы будем в эфире.

– Вот это будет новость! – Он с сочувствием посмотрел на нее. У него на работе наконец‑то наступило некоторое затишье – У меня есть идея.

– Нанять убийцу. Это единственное, что мне хотелось бы услышать.

– Лучше.

– Утопить.

Питер засмеялся:

– Давайте в эти выходные поедем кататься на лыжах. Это всем пойдет на пользу. Я не дежурю и слышал, что выпал чудесный снег.

Мел не обрадовало это предложение. Представив, что опять надо собирать вещи, она сникла.

– Что ты думаешь по этому поводу?

– Не знаю. – Ей не хотелось портить хорошее настроение Питера Мел улыбнулась ему, и он обнял ее. – Хорошо. – По крайней мере, они отвлекутся от домашних проблем.

– Договорились?

– Да, доктор. – Она усмехнулась и пошла сказать детям, но застала Вал в постели с таким видом, как будто у нее сильный грипп. Она была смертельно бледной, в полусонном состоянии, а когда Мел дотронулась до ее лба, он был очень горячим. Марк с тревогой на лице сидел возле ее постели Все выглядело так, как во время гриппа, которым она часто болела в Нью‑Йорке Она не отличалась крепким здоровьем, как ее сестра.

– У меня хорошие новости, – сказала она Марку и двойняшкам. – Питер повезет нас кататься на лыжах в эти выходные.

Они все обрадовались, хотя их реакция скорее напоминала покорность Казалось, Марк очень беспокоился за Вал, а Джессика с сомнением посмотрела на сестру.

– Это чудесно. – Вал заговорила первой, но очень слабым голосом.

– С тобой все в порядке, милая? – Она присела на кровать Вал, и девочка поморщилась от боли.

– У меня просто грипп.

Мел кивнула, но беспокойство за Вал не проходило.

– Ты поправишься к выходным?

– Конечно.

Затем Мел спустилась вниз, чтобы сообщить новость Пам и Мэту, а потом вернулась к Вал с несколькими таблетками аспирина и соком.

– Все довольны? – поинтересовался Питер, когда она наконец появилась в их комнате.

– Думаю, да. Но Вал заболела.

– Что с ней? – озабоченно спросил он. – Мне подняться посмотреть?

Мел улыбнулась, она хорошо знала свою дочь.

– Ты только смутишь ее. У нее обычный грипп.

Он кивнул:

– В таком случае она поправится к концу недели.

– Но все же мне надо, по твоему совету, сводить ее к врачу. – Однако всякий раз, когда она предлагала Вал показаться врачу, та начинала плакать и уверяла, что с ней все в порядке. И когда они в конце недели летели в Рино, Вал по‑прежнему выглядела бледной, но все остальные симптомы исчезли, а у Мел к тому времени появились другие заботы. Вечером накануне их отъезда в Рино Поль Стивенс устроил самую грандиозную сцену перед выходом в эфир. Для нее хождение на работу становилось настоящей пыткой, и она с ужасом ждала следующего дня, но твердо решила выстоять, невзирая ни на что. Выходные стали для нее божественным избавлением от тревог, особенно эта поездка в Скво‑Вэлли.

В аэропорту Рино Питер взял напрокат автофургон, и они залезли в него в приподнятом настроении, распевая песни, помогая друг другу втащить лыжи и сумки. Перед тем как сесть за руль, Питер поцеловал Мел, а дети высунулись из окон и поощряли их громкими возгласами. Казалось, даже у Пам улучшилось настроение, а у Вал на щеках появился легкий румянец, когда они направились в Скво‑Вэлли. Мел радовалась, что они выбрались в горы. Им всем полезно на время оставить Лос‑Анджелес и дом, превратившийся в источник раздора между ней и Питером.

Они сняли прекрасный коттедж. Домик был небольшим, но им всем хватило в нем места. Они расположились так же, как и в Мексике: девочки в одной комнате, мальчики в другой, а Мел с Питером в третьей. К полудню они уже резвились на склонах. Как обычно, Марк держался рядом с Вал, но между ними уже не было прежней игривости, Джесс и Пам спускались по самым пологим склонам, а Мэт ехал следом за ними.

Закончив первый спуск, Мел, задыхаясь, остановилась у подножия горы рядом с Питером, и они стали ждать остальных. Так радостно было просто дышать свежим горным воздухом, и Мел почувствовала себя снова молодой. Она с восторгом посмотрела на Питера и стала наблюдать через его плечо за спускавшимися по склону детьми.

– Ты не жалеешь, что мы сюда приехали?

Она залюбовалась Питером. Он выглядел красивым, как никогда, голубые глаза блестели, румянец покрывал щеки, а все тело было полно жизни.

– Знаешь, ты делаешь меня такой счастливой.

– Правда? – Он с надеждой посмотрел на Мел.

Ведь он так любит ее и никогда не хотел причинить ей огорчение. Но время от времени его одолевали сомнения, правильно ли он поступил, оторвав от родного дома и таким образом вынудив сменить работу? Она напоминала невесту, присланную по почте. Он улыбнулся этой мысли. – Надеюсь, что это так. Впереди у нас много дел, и я так много хочу дать тебе.

– Я знаю. – Питер и не догадывался, как хорошо она понимала его. – Но мы так мало бываем вместе.

Возможно, со временем мы научимся лучше справляться с трудностями. По крайней мере, дети остепенятся.

– Сомневаюсь, – Он засмеялся, наблюдая, как все пятеро зигзагами быстро приближаются к ним, правда, Мэтью немного отстал. – Неплохо, ребята.

Спустимся еще раз или вы хотите пойти перекусить? – Они ели в самолете и купили бутерброды в Рино, чтобы поесть по пути, но Джесс быстро сказала.

– Я думаю, Вал должна поесть.

Мел тронула забота Джессики о сестре, и тут ее поразила необычайная бледность Вал. Она подъехала к ней на лыжах и дотронулась до лба дочери. Температуры не было.

– Ты хорошо себя чувствуешь, Вал?

– Конечно, мамочка. – Но у девочки был отсутствующий взгляд, и, поднимаясь вверх на подъемнике, Мел снова упомянула об этом Питеру.

– Я обязательно должна отвести ее к врачу, несмотря на все ее возражения. Не понимаю, почему она так упрямится.

Питер улыбался, пока они плыли по воздуху мимо могучих сосен, росших по склону горы.

– Два года назад мне пришлось вести Пам к педиатру на медосмотр перед школой, и она бегала по комнате и кричала так, что врач не мог сделать ей противостолбнячную прививку. Какими бы взрослыми они ни казались, они остаются детьми. Иногда об этом легко забываешь. Но на самом деле они ненамного взрослее Мэтью.

– Ты прав в отношении Вал, но я не думаю, что это можно сказать о Джесси. У этого ребенка была взрослая душа с момента рождения, и она всегда присматривала за своей сестрой. Иногда мне начинает казаться, что я слишком полагаюсь на нее.

Питер посмотрел на нее и очень нежно произнес:

– То же самое приходит и мне на ум. Она все время грустная, с тех пор как вы приехали сюда. Дело во мне, или она завидует Вал и Марку?

Мел удивилась, что Питер заметил состояние ее дочери Он был на редкость проницательным, особенно если учесть, как мало времени он уделял детям, проводя много часов в больнице и в своем офисе.

– Думаю, тут и то и другое. Раньше я уделяла ей больше внимания, и она привыкла к этому. Теперь мне надо наладить отношения с Пам, да и Мэтью я нужна больше, чем другим детям. Он изголодался по материнской любви за два года.

Питер обиделся:

– Я старался.

– Я знаю. Но ты не мог заменить ему мать.

Она наклонилась к Питеру и поцеловала, и они быстро спрыгнули с подъемника на вершине горы.

Приятно было поговорить с мужем В Лос‑Анджелесе почти всегда не хватало времени, и они оба к концу дня возвращались домой измученные. Но здесь за какие‑то несколько часов она почувствовала, что между ними восстановился контакт Она пару раз оглянулась назад, когда они вновь спускались на лыжах по склону, чтобы убедиться, все ли едут за ними. Она узнавала их по одежде На Джессике и Вал были одинаковые желтые лыжные костюмы, на Марке – черный с красным, Пам была в красном с головы до пят, а Мэтью – в ярко‑синем с желтым Мел надела меховую куртку и шапочку, а Питер щеголял в горнолыжном костюме темно‑синего цвета. Они представляли собой весьма живописную группу.

Во второй половине дня они вернулись в дом выпить по чашке горячего шоколада, а затем снова встали на лыжи. Но на этот раз молодежь выбрала другой склон. Она с восторгом каталась на лыжах вместе с Питером, наслаждаясь бодрящим горным воздухом.

На последнем спуске они устроили соревнование на лыжне. Питер победил, опередив ее на несколько ярдов.

– Ты великолепен! – Она с восхищением посмотрела на мужа.

– Уже нет. В колледже я участвовал в лыжных соревнованиях, но прошло много лет с тех пор, когда я всерьез занимался этим.

– Я рада, что встретилась с тобой только теперь.

А то мне никогда бы за тобой не угнаться.

– Ты тоже катаешься неплохо. – Он улыбнулся и ласково хлопнул ее сзади кожаной перчаткой.

Она хихикнула, и они поцеловались, а потом сняли лыжи и стали ждать детей у подножия горы. Они прождали довольно долго, но наконец молодежь спустилась вниз. Первым Марк, затем Джесс, Пам, Мэт, а последней на сей раз была Вал. Она ехала намного медленнее, чем остальные, и Джесс несколько раз оборачивалась, наблюдая за ней.

Мел прищурилась, глядя на них.

– Все ли с ней в порядке?

– С кем? – Питер наблюдал за Мэтом. Мальчик, несомненно, делал потрясающие успехи.

– Вал.

– Это она едет следом за Марком? – Белая шерстяная шапочка скрывала волосы Вал, и он принял Джесс за ее сестру.

– Нет, она едет последней, чуть выше, в таком же костюме, как у Джесс.

Питер отыскал глазами Вал и увидел, как она несколько раз пошатнулась, споткнулась, затем поднялась и продолжала спуск, проехав между двумя лыжниками, чуть не сбив их.

– Питер… – Мел инстинктивно схватила его за руку, наблюдая за дочкой. – Что‑то случилось. – И как только она произнесла это, Вал, потеряв равновесие, закачалась и внезапно упала у самого конца спуска. Она лежала, зарывшись лицом в снег. Мел бросилась к дочери, а Питер вслед за ней. Он быстро встал на колени возле девочки, потерявшей сознание, приподнял ей веки, заглянул ей в глаза, пощупал пульс и поднял взгляд на Мел.

– У нее шок. – Ничего больше не говоря, он расстегнул свою куртку и накинул на Вал. Непроизвольно Джесс сделала то же самое и протянула свою куртку Питеру, а другие в недоумении уставились на Вал.

Джесс опустилась на колени и взяла сестру за руку.

Питер оглянулся, надеясь, что лыжный патруль вскоре заметит их.

– Кто‑нибудь знает, что случилось? Может быть, она неудачно упала, ударилась головой? Возможно, у нее перелом? Или растяжение связок?

Марк подозрительно молчал, Пам отрицательно покачала головой, а Мэт заплакал и прижался к Мел.

И вдруг Мел резко вскрикнула, глядя на безжизненное тело дочери. Огромное красное пятно появилось на снегу между ног.

– Питер, о боже… – Она сбросила перчатки и коснулась лица Вал. Оно было ледяным, но холод исходил изнутри.

Питер взглянул на жену, потом на падчерицу.

– У нее кровотечение.

К счастью, в этот момент подъехал лыжный патруль, и два сильных молодых парня с красно‑белыми повязками на руках опустились на колени рядом с Питером.

– Неудачное падение?

– Нет, я – врач. У нее сильное кровотечение.

Как быстро вы можете организовать для нее носилки?

Один из парней достал маленькую рацию, сообщил их точное местонахождение и дал красную ракету.

– Они скоро будут здесь. – И почти сразу после его слов вдали появились носилки на санях и два лыжника рядом с ними. Мел стояла на коленях возле Вал, накинув свою куртку на девочку, находившуюся по‑прежнему без сознания. Теперь она видела, что, несмотря на все их старания, у нее синеют губы, и она с ужасом посмотрела на Питера.

– Неужели ты не можешь ничего сделать? – В глазах ее были слезы и укор. Он с отчаянием посмотрел на Мел. Если они потеряют девочку, Мел никогда не простит ему этого.

– Мы должны как можно скорее остановить кровотечение и сделать переливание крови. – Затем он повернулся к парню из лыжного патруля:

– Как далеко до ближайшей станции «Скорой помощи»? – Патрульный указал на подножие горы. До нее было не больше минуты хода. – У вас там есть плазма?

– Да, сэр.

Вал уже лежала на санях, оставив на снегу огромное кровавое пятно, и вся семья последовала за санями к небольшому домику.

Питер вновь повернулся к Мел:

– Какая у нее группа крови?

– Нулевая, положительная.

Джесси и Пам тихо плакали, а Марк выглядел так, что ему вот‑вот тоже понадобятся носилки. Они быстро подняли Вал с саней и поспешно внесли внутрь.

Их встретила высококвалифицированная медсестра, срочно вызвали врача. Тот находился на склоне, где помогал лыжному патрулю доставить на станцию «Скорой помощи» мужчину со сломанной ногой. Питер быстро приподнял таз Вал, медсестра помогла ему снять с девочки одежду, в то время как остальные безмолвно стояли рядом. Ей поставили капельницу и начали внутривенно вливать плазму, но Вал так и не приходила в сознание. Мел с перекошенным от ужаса лицом наблюдала за происходящим.

– О боже, Питер… – Повсюду была кровь, и она внезапно обернулась к Джесс, вспомнив о Мэтью, во все глаза уставившегося на сводную сестру. – Пам, уведи брата на улицу. – Девочка мрачно кивнула и вышла, а Марк и Джессика остались стоять, тесно прижавшись друг к другу и сцепив руки, пока Питер и медсестра пытались спасти жизнь Вал.

Спустя несколько минут прибыл врач и стал помогать Питеру. Вызвали «Скорую помощь», которая должна была срочно отвезти Вал в больницу. Кровотечение было явно гинекологического характера, но никто не мог понять, как оно началось и почему.

– Кто‑нибудь знает… – обратился к ним доктор, и Марк поразил всех, выступив вперед и объявив дрожащим голосом:

– Она сделала аборт во вторник.

– Она что? – Мел почувствовала, как комната закружилась вокруг нее, когда она перевела взгляд с Марка на Питера, и он успел подхватить ее как раз в тот момент, когда у нее подкосились ноги. Медсестра принесла нюхательную соль, а доктор продолжал работать с Вал. Но было очевидно, что девочку могла спасти только операция. Однако сейчас на это оставалось мало надежды. Она потеряла слишком много крови, и Питер с ужасом посмотрел на сына.

– Кто сделал это?

В глазах у Марка стояли слезы, а голос дрожал, когда он посмотрел на отца.

– Мы не хотели обращаться ни к кому из твоих знакомых, а ты знаешь в Лос‑Анджелесе почти всех.

Мы поехали в одну из больниц в западной части Лос‑Анджелеса.

– О боже… Ты понимаешь, что они, возможно, убили ее? – Питер закричал. Мел разрыдалась, а Джесс прижалась к матери.

– Она умрет… о Боже… она умрет… – Джессика совершенно потеряла контроль над собой при виде умирающей сестры, и это привело Мел в чувство.

– Она не умрет, ты слышишь меня? Она не умрет! – Она говорила это, в равной степени обращаясь к Богу и к находившимся в комнате. Затем Мел с яростью посмотрела сначала на Марка, потом на Джесс. – Почему никто из вас не сказал мне об этом? – Она посмотрела на Марка, но тот молчал.

Трудно было бы ожидать, что они признаются ей, и тогда она повернулась к Джесс:

– А ты! Ты знала! – со злостью крикнула она.

– Я догадывалась. Но они ничего не говорили мне. – Но в ее тоне слышалось такая же ярость, как в голосе матери. – А что изменилось бы, если бы мы сказали тебе? Ты всегда занята только своей работой и своим мужем, Нам и Мэтом. Ты могла бы с таким же успехом оставить нас в Нью‑Йорке, ты могла бы… – Но пощечина матери заставила ее замолчать, и она, всхлипывая, отошла в угол, а в это время вдали послышался вой сирены «Скорой помощи», и минуту спустя они уже вносили Вал в машину, и Мел шла рядом с носилками.

– Я поеду за вами в фургоне, – быстро сказал Питер. Он выбежал наружу, оставив все лыжи в укрытии. Они могли вернуться за ними позже, теперь это никого не волновало. Он запустил двигатель. Джесс и Марк сели впереди рядом с ним, а Нам с Мэтью сзади. Никто не произнес ни слова, пока они ехали в больницу в Траки. Первым нарушил молчание Питер.

– Тебе следовало сказать мне, Марк, – тихо произнес он, только сейчас начиная понимать, через что пришлось пройти его сыну.

– Я знаю, папа. Она выживет? – Голос его дрожал, а по лицу текли слезы.

– Думаю, да, если ее быстро доставят в больницу.

Она потеряла много крови, но плазма должна помочь.

Джессика сидела между ними в каменном молчании, след от пощечины еще оставался на ее лице.

Питер взглянул на нее и дотронулся до ее колена.

– Не волнуйся, Джесс. Все выглядит страшнее, чем есть на самом деле. Становится страшно, когда видишь много крови.

Джессика кивнула, но ничего не сказала. Когда они добрались до больницы в Траки, все вышли из машины, но молодежь не пустили дальше комнаты ожидания. Питер и Мел вошли внутрь с Вал, которую тотчас стали готовить к операции. Питер решил, что ему не стоит присутствовать на операции, а лучше подождать рядом с Мел. Им сказали, что состояние девочки критическое и, возможно, придется удалить матку. Они не знают точно, пока не увидят, насколько тяжелым окажется повреждение. Мел молча кивнула, и Питер проводил ее в комнату ожидания. Она остановилась на некотором расстоянии от Марка, Джесс тоже не приближалась к матери. Питер подошел к старшему сыну, дал ему двадцать долларов и сказал, чтобы тот отвел всех в кафетерий и накормил.

Марк кивнул и направился к выходу, за ним последовали и остальные дети, но никто из них не хотел есть.

Они думали сейчас только о Вал. А когда они ушли, Мел повернулась к Питеру и уткнулась ему в грудь, охваченная отчаянием. Подобные сцены он видел ежедневно в холлах центральной больницы, но сейчас это происходило с ними… с Мел… с Вал, и у него появилось такое же чувство собственной беспомощности, как два года назад, когда умерла Анна. По крайней мере, он мог помочь Мел. Он крепко обнял ее и стал нежно успокаивать:

– С ней все будет в порядке. Мел… с ней…

– А если она никогда не сможет иметь детей? – Мел безудержно всхлипывала в его объятиях.

– Тогда, по крайней мере, она будет жива и останется с нами. В конце концов, даже за это надо благодарить Бога.

– Почему она мне не сказала?

– Думаю, они боялись признаться. Им хотелось все сделать самим. Это достойно восхищения, но глупо.

– Но ей всего шестнадцать.

– Знаю, Мел… я знаю… – Незадолго до этого у него появились подозрения, но ему не хотелось расстраивать Мел. А теперь он понял, что ему следовало поговорить с Марком. Он сидел и думал об этом. В это время дети вернулись из кафетерия, и Марк медленно подошел к Мел и отцу. Мел печально посмотрела на него и продолжала плакать, Марк сел, глядя на нее, испытывая не меньшую боль, чем она.

– Я не знаю, что сказать… я прошу прощения… я… я никогда не думал… я бы никогда не позволил… – Он опустил голову, страдая в одиночестве, вздрагивая от рыданий, и Питеру стало от всей души жаль его, и он обнял его вместе с Мел, и внезапно Мел и Марк припали друг к другу и заплакали, а потом Джессика тоже оказалась рядом, и Пам с Мэтью тоже. Сцена была ужасная, и вышедший к ним доктор грозно посмотрел на них. Питер увидел его первым и отвел в сторону. Он тихо заговорил с хирургом, а Мел со страхом наблюдала за ними.

– Как прошла операция?

Хирург кивнул, и Мел затаила дыхание.

– Ей повезло. Нам не пришлось удалять матку.

У нее было сильное кровотечение, но никаких необратимых повреждений. Но я бы больше не советовал ей делать аборт.

Питер кивнул. Будем надеяться, что этого не случится.

– Благодарю вас. – Он протянул руку, и два хирурга обменялись рукопожатием.

– Мне сказали, что вы врач.

– Да. Кардиохирург. Мы из Лос‑Анджелеса.

Второй хирург прищурился, хлопнул себя по лбу и усмехнулся.

– О, черт. Я знаю, кто вы. Вы – Галлам! Я рад, что не понял этого до того, как мы приступили к операции. Я бы ужасно нервничал.

– Не стоило. Я не мог бы сделать того, что сделали вы.

– Я рад, что смог помочь. – Он снова пожал руку Питеру. – Честь имею.

Питер понял, что никакого счета не будет, и пожалел об этом. Этот человек спас жизнь Вал и жизнь ее будущих детей, возможно, даже от Марка. Питера интересовало, положит ли это конец их роману или еще больше сблизит их. Все понемногу стали приходить в себя, ожидая, когда Вал очнется после наркоза.

Они разговорились и даже немного пошутили, но в целом атмосфера оставалась подавленной. Питер отвез Пам и Мэтью в коттедж еще до того, как Вал проснулась, несмотря на все их протесты, Марк и Джесс настояли, что останутся с Мел; им хотелось увидеть Вал.

– Мы хотим увидеть Вал, – хныкал Мэтью.

– Вам не разрешат, и к тому же уже поздно, Мэт. – Отец говорил с ним мягко, но решительно. – Если разрешат, вы увидите ее завтра.

– Я хочу увидеть ее сегодня.

Питер повел его на улицу, и Пам последовала за ними, бросив последний взгляд на Мел, Марка и Джесс. А когда Питер вернулся, Вал только что проснулась, и ее перевезли в палату, но она еще находилась в полудремотном состоянии и не понимала, что они говорили ей. Она только улыбнулась и снова закрыла глаза. А когда она увидела Марка, то протянула к нему руку и прошептала:

– Извини… я… – И затем опять погрузилась в сон. А через час они вернулись в коттедж. Время приближалось к полуночи, и все были совершенно измучены.

Мел поцеловала Джесси, пожелала ей спокойной ночи, а потом прижала ее к себе. Джессика печальными глазами посмотрела на мать.

– Прости меня за то, что я сказала.

– Возможно, кое в чем ты была права. Наверное, я слишком много уделяла внимания другим.

– Теперь нас много, и на тебя так много свалилось. Я понимаю это, мамочка… – У нее сорвался голос при воспоминании о другом времени, другом месте… когда она всецело принадлежала им.

– Это не извиняет меня, Джесс. Я постараюсь с этого момента быть одинаково внимательной ко всем.

Но как могла она дать каждому все, что им требовалось? Сколько еще часов может быть в сутках? Теперь она была матерью пятерых детей и женой известного хирурга, не говоря уже о работе на телевидении в программе новостей. Это практически не оставляло ей времени, чтобы спокойно вздохнуть. И ее дочь обвинила мать в том, что она больше интересуется приемными детьми, чем своими собственными. Может быть, она слишком усердно старалась угодить им всем. Она поцеловала и Марка, пожелав ему спокойной ночи, а затем упала на постель рядом с Питером, но, несмотря на усталость, не могла заснуть. Она несколько часов пролежала без сна, думая о словах, сказанных Джесс, и о Вал, лежавшей в крови на снегу.

Питер чувствовал, как она дрожит рядом с ним.

– Я никогда не прощу себя за то, что ничего не знала о происходящем.

– Ты не можешь знать все, Мел. Они почти взрослые люди.

– Но сегодня ты говорил совсем другое. Ты сказал, что они такие же взрослые, как Мэтью.

– Возможно, я был не прав. – Его потрясло то, что у его сына чуть не появился ребенок. Но Марку в августе исполнилось восемнадцать. На самом деле он уже мужчина. – Я знаю, что они молоды, даже слишком, чтобы заниматься любовью, делать аборты, но такое случается, Мел. – Он приподнялся, опершись на локоть, и посмотрел на жену. – Они попытались справиться с этим самостоятельно, и это делает им честь.

– Знаешь, кое‑что из сказанного Джесси правда.

Я настолько была занята тобой, Пам и Мэтью, что на них у меня почти не оставалось времени.

– У тебя теперь пятеро детей, работа, большое домашнее хозяйство и я. Чего еще ты можешь ожидать от себя, Мел?

– Думаю, большего. – Но эта мысль доконала ее;

– Какую еще ношу ты можешь взвалить на свои плечи?

– Не знаю. Но, очевидно, я делаю недостаточно, иначе этого никогда не случилось бы с Вал. Мне следовало заметить, что происходит. Я должна была понять без всяких слов.

– Что ты хочешь сделать? Играть роль полицейского? Уйти с работы, чтобы возить детей в школу и обратно?

– Хотя Анна делала именно это, не так ли?

– Да, но вы совершенно разные. Мел. И если хочешь знать правду, я думаю, она понимала, что не раскрыла себя как личность. А ты нашла себя, и поэтому ты счастливый человек. – Ей были приятны его слова. Она с улыбкой повернулась к нему, они лежали в темноте, и только лунный свет бросал на них мягкие тени.

– Знаешь, Питер, ты помогаешь мне по‑новому взглянуть на многие вещи. И даже на самое себя.

– Надеюсь. Ты тоже вселяешь в меня уверенность. Я знаю, что ты с уважением относишься к тому, что я делаю. – Он глубоко вздохнул. – Анна никогда не одобряла моего увлечения трансплантацией сердца. – Он с едва заметной улыбкой посмотрел на Мел. – Она считала пересадки сердца кощунством.

Это результат домашнего воспитания. Ее мать была религиозной женщиной и всегда с недоверием относилась к профессии врача.

– Тебе, наверное, было нелегко. – Он впервые коснулся этой темы. Его признание явилось для Мел полной неожиданностью.

– Да. Тяжело осознавать, что любимый человек не разделяет твоих взглядов.

– Я понимаю тебя, Питер, и одобряю все, что ты делаешь. Ты ведь знаешь.

– Конечно, моя дорогая. И для меня это много значит. Именно это понравилось мне в тебе в первую очередь. Мы уважали друг в друге профессионалов. – Он улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа. – А потом я влюбился в твои сексуальные ножки и великолепную попку, и вот к чему все привело.

Мел нежно засмеялась, поражаясь, какой странной бывает порой жизнь. Всего несколько часов назад она билась в истерике, едва не потеряв дочь, а сейчас они лежат в темноте и мирно беседуют, доверяя друг другу свои тайны. Но она поняла то, чего не знала прежде. За последние несколько месяцев они с Питером стали друзьями, самыми близкими друзьями. Он сломал стены, которые она возводила годами, а она даже не заметила этого.

– Я люблю тебя, Питер Галлам, и намного сильнее, чем ты предполагаешь. – С этими словами она зевнула и заснула в его объятиях, а когда он посмотрел на нее, то увидел, что она улыбается во сне.