Давайте освободим науку

Было бы естественно спросить, почему вивисекция сохраняется, если всегда существует риск противоречивых предсказаний. На самом деле, существует немало мощных заинтересованных сил, у которых прибыль и заработок зависят от экспериментов на животных. Это компании по производству лекарств и бытовой химии, которые производят эксперименты на животных, предписанные правительством, с целью продать свои товары; контрактные исследовательские лаборатории, которые специализируются на этих процедурах; ученые, которые строят свою карьеру на экспериментах на животных; люди, разводящие животных, а также производители клеток и поставщики оборудования, которые обслуживают нужды университетов, правительства и промышленных лабораторий. Вивисекция – это большой бизнес.

Идея, что эксперименты на животных проводятся для юридической защиты фармакологических компаний и политической защиты официальных правительственных регулирующих органов, усугубляется тем, что результаты экспериментов легко игнорируются. В 1983 году британский биохимик Деннис Парк (Dennis Parke) писал: «...Известно, что у грызунов кортикостероиды вызывают врожденные дефекты; никогда не было понятно, какое значение это имеет для человека, но, тем не менее, считается, что этим можно пренебречь. Но практика проверки кортикостероидов на грызунах продолжается до сих пор, и лекарства, которые в количестве, близком к человеческой лечебной дозе, вызывают врожденные дефекты у грызунов, продаются, очевидно, как безопасные. Производителю надо только заявить, что лекарство вызывает врожденные дефекты у экспериментальных животных, но важность этого для человека неизвестна».¹

Как указал врач-консультант из лондонской больницы Хаммерсмит (London’s Hammersmith Hospital), тесты на тератогенность «практически бесполезны с научной точки зрения», но обеспечивают «некоторую защиту от публичных заявлений, что не проводится адекватное тестирование лекарств. Иными словами, «что-то» делается, хотя это «что-то» не есть правильно».²

В научном мире эксперименты на животных идеально подходят для быстрого написания научных материалов: исследователи могут получить результаты на одном виде животных, а затем провести еще эксперименты, пытаясь понять разницу! Лабораторную крысу даже описали как «организм, который при введении инъекции выдает научный труд».³

Исследования на животных также проходят быстро. Поскольку у лабораторных животных более короткий жизненный цикл, процессы при болезни у них развиваются быстрее, что опять же облегчает быстрое написание исследований.⁴ Это жизненно необходимо для мира академической науки с его принципом «публикуй или погибай»: чем больше напечатанных статей, тем выше шансы продвижения и продолжающейся финансовой поддержки.

Стало модным изучать болезнь в «контролируемой» обстановке лаборатории, и это служит дополнительным стимулом продолжать эксперименты на животных. Здесь одноразовыми видами можно манипулировать, как нужно, и убить, когда это будет удобно, у экспериментаторов больше свободы выбора, чем у их коллег в клинике, которые при исследованиях не должны навредить наблюдаемым людям. Кажется, эта идея имеет официальную поддержку, потому что не наблюдается недостатка финансирования, предназначаемого для экспериментов на животных.⁵ В США правительственный Национальный институт здравоохранения (National Institutes of Health) тратит на эксперименты на животных примерно вдвое больше, чем на работу с людьми⁵ (само по себе то, что эксперименты на животных финансируются с такой готовностью, – это важная причина для их продолжения).

Но за это приходится платить: животные модели человеческих болезней искусственны и не могут точно отразить ситуацию с человеком. В противовес этому, клинические исследователи знают, что, хотя им может потребоваться больше времени и усилий на сравнение необходимой информации, результаты, по меньшей мере, будут непосредственно применимы к людям.

Другая доктрина, которая пропитывает медицинскую науку и влияет на использование животных, заключается в том, что открытия, связанные с человеком, должны быть воспроизведена на животных, только тогда их можно принять. Эта политика может привести к катастрофам, как мы уже видели с примерами вроде курения и асбеста. Но предпочтение экспериментам на животных настолько укоренилось, что даже в 1964 году Всемирная Организация здравоохранения все еще рекомендовала дальше тестировать табачный дым на животных, несмотря на огромное количество свидетельств того, как он действует на людей.⁶

Разумеется, экспериментаторы настаивают, что животных надо использовать из-за неадекватности альтернатив. Но эти заявления сразу опровергаются простым фактом: когда исследователи не могут использовать животных, они всегда находят возможность для достижения целей использовать другие методы. Необходимость становится матерью изобретения. Например, хотя животные традиционно используются для проверки эффективности вакцин, этот подход не сработал при оценке вакцины от пневмонии, потому что организмы, вызывающие ее, не действуют на лабораторных животных. В результате, ученые разработали альтернативный метод, основанный на химическом анализе и работе с добровольцами.⁷

Если обратиться к истории, то классическим примером служит победа над желтой лихорадкой. В 1900 году не было известно ни одно животное, восприимчивое к этой болезни, и это заставило проводить работу с добровольцами, которая доказала, эту болезнь действительно переносят комары.⁸ Наблюдения привели к тому, что в Гаване улучшились санитарные и карантинные меры, и некогда распространенная желтая малярия была ликвидирована.

Подобные примеры показывают, что вивисекция не является необходимой, и ее можно устранить, если только у ученых есть необходимая мотивация. Тем не менее, традиция оказывает мощное влияние. Трудно найти лучшую иллюстрацию мышлению и отсутствию воображения, которое дает возможность процветать вивисекции, чем тест Драйза. Для измерения токсичности на глаза животных, находящихся в сознании, наносят шампуни, пестициды, средства от сорняков, глазные вещества, бытовые моющие средства, даже слезоточивые газы. Выбор кроликов не обусловлен какими-либо научными соображениями, просто они стоят дешево, доступны, неагрессивны, и у них большие глаза, что упрощает оценку результатов. На самом деле, кроличий глаз – это плохая модель человеческого глаза, и в научной литературе данный тест часто критиковался.⁹

Наконец, было установлено, что традиционный тест Драйза, при котором на глаз кроликам наносят сравнительно большие дозы вещества, «практически не может предсказать последствия, наблюдающиеся при случайном попадании вещества в глаз».¹⁰ Хотя тест появился во время Второй мировой войны, делалось мало попыток разработать более гуманную и надежную альтернативу: токсикологи могли предложить только использование разных видов.

Но тест Драйза не только иллюстрирует некоторые из наихудших аспектов научной практики, он также показывает, как бороться с вивисекцией. Потому что положение начало меняться в 1980-е годы, когда организации по защите животных сконцентрировали внимание на тесте. Через 10 лет использовались либо находились в стадии разработки 60 методик работы в пробирке, и некоторые компании перестали использовать кроликов.¹¹ В Британии, где ежегодно фиксируется число экспериментов на животных, использование кроликов в тестах на раздражимость глаза сократилось с 13000 в 1980 году до 3242 в 1992.¹² Какое-то количество кроликов все еще используется, поэтому поводов для самодовольства нет, но кампания показывает, что, если направить общественное давление в нужное русло, это влияет на процессы в науке.

Хочется верить, что наука сможет навести порядок у себя в доме. В идеале, исследователи изменили бы свою точку зрения и перед проведением эксперимента задали себе простой вопрос: как бы я действовал, если бы не было животных? На практике той силой, которая, наконец, обеспечит стимул для перемен, станет решительная и информированная общественность. Ради всего святого – давайте освободим науку!

1. D.V.Parke in Animals in Scientific Research: An Effective Substitute for Man?, Ed. P.Turner (Macmillan, 1983)

2. P.Lewis in Drugs and Pregnancy: Human Teratogenesis and Related Problems, Ed. D.F.Hawkins (Churchill Livingstone, 1983)

3. A.R.Mitchell MD, Lord Dowding Fund Bulletin, 1981, No 16, 29-33.

4. A Critical Look at Animal Research (Medical Research Modernization Committee, New York, 1990).

5. Alternatives to Animal Use in Research, Testing & Education, US Congress, Office of Technology Assessment, 1986.

6. I.Tomatis et al, Japanese Journal of Cancer Research, 1989, vol.80, 795-807.

7. J.B.Robbins, Journal of Infection, 1979, vol.1, suppl.2, 61-72.

8. L.K.Altman, Who goes First? The story of Self-Experimentation (New York, Random House, 1987).

9. R.Sharpe, Food & Chemical Toxicology, 1985, vol.23, 139-143, и там же ссылки.

10. F.E.Freeberg et al, Fundamental & Applied Toxicology, 1986, vol.7, 626-634.

11. C.G.Shayne in Benchmarks: Alternative Methods in Toxicology, Ed. M.A.Mellman (Princeton Scientific Publishing Co.Inc., 1989).

12. Цифры до 1987 года не следует строго сравнивать с дальнейшей статистикой, потому что Министерство внутренних дел Великобритании изменило способ классификации экспериментов на животных.