Выступление Р. СЕРВАТИУСА, защитника подсудимого Фрица Заукеля

[Стенограмма заседания Международного военного трибунала от 18 июля 1946 г.]

Господин председатель, господа судьи! Защита подсудимого Заукеля должна в первую очередь рассмотреть вменяемый подсудимому в вину «рабский труд».

Что такое рабский труд?

Правовой основой для анализа является Устав Трибунала. Однако он не указывает на то, что нужно понимать под «рабским трудом» и под «угоном». Следовательно, эти понятия нужно разъяснить путем интерпретации. В статье 6 Устава в двух местах в различных аспектах речь идет об «угоне» и «рабском труде».

Угон квалифицируется как военное преступление и как преступление против человечности, а принудительный труд появляется как под рубрикой военных преступлений с обозначением «рабский труд», так и под рубрикой преступлений против человечности с обозначением «порабощение»... Угон, упомянутый в статье 6 (в), не может быть тем же самым, что угон, упомянутый в статье 6 (с), и в такой же малой степени принудительный труд, о котором говорится в статье 6 (в), может быть идентичным принудительному труду, рассматриваемому в статье 6 (с)...

Согласно Уставу наказуемым действием является не просто «угон», а «угон на рабский труд» и «угон с какой‑либо другой целью».

Подсудимый Заукель признает, что он участвовал в привлечении населения к «принудительному труду» как к обязательному. Этот вид труда обозначен общим термином «рабский труд». Но он оспаривает тот факт, что настаивал на применении «рабского труда», который может рассматриваться как труд, нарушающий принципы человечности, следовательно, как порабощение.

Обвинение, рассматривая использование рабочей силы как военное преступление, опирается на положение Гаагской конвенции о правилах ведения сухопутной войны, на военные соглашения, на военные обычаи, а также на общие принципы уголовного права цивилизованных наций и уголовные кодексы соответствующих стран. Если использование рабочей силы допустимо с точки зрения международного права, то рассмотрение его с точки зрения уголовного права оказывается излишним. Гаагская конвенция о правилах ведения сухопутной войны может считаться основой рассматриваемого здесь военного права...

Обвинение цитировало статью 46 Гаагской конвенции, согласно которой должны охраняться основные права населения... Изучая Гаагскую конвенцию с целью выявления какого‑либо положения, запрещающего депортацию и использование рабочей силы, приходится констатировать, что такого положения в ней нет...

Статья 52 Гаагской конвенции, рассматривающая в основном право на реквизицию имущества, затрагивает эту спорную область, но только в масштабе потребностей войсковых частей, испытывающих нужду в дополнительных материалах, которую можно покрыть за счет местных ресурсов.

Характерным в данном случае является то обстоятельство, что право на реквизицию соответствующих материалов предоставлялось командирам частей, в то время как 51‑я статья Гаагской конвенции допускает наложение этой повинности только на генералов и командиров отдельных соединений. Оккупационные власти согласно Гаагским правилам не могут требовать выполнения большей работы, чем та, выполнение которой они требуют от населения в своей стране. Однако нужно учитывать интенсивность современной тотальной войны. В связи с этим трудовая повинность может приобрести довольно большой масштаб.

Смысл и цель Гаагской конвенции о правилах ведения сухопутной войны, несомненно, заключается не в том, чтобы поставить граждан побежденного государства в лучшие условия, чем граждан государства‑победителя, оккупировавшего данную страну. Но таков был результат, если бы Гаагскую конвенцию продолжали истолковывать в соответствии с ее текстом...

Ограничение трудовой повинности заключается и в том, что нельзя требовать от рабочих, чтобы они участвовали в военных операциях, направленных против их родины. Косвенно всякая работа, производимая в интересах оккупационных властей, идет на пользу войны, которую они ведут. Поэтому подобное запрещение, по моему мнению, распространяется на участие непосредственно в операциях действующих войск. Международно‑правовая доктрина противопоставляет участие в военных операциях допустимому участию в работах по подготовке операций. Положения Женевской конвенции об использовании военнопленных на работах всем хорошо известны. Ее основная идея, заключающаяся в том, что никого нельзя заставить производить оружие, которое будет направлено против его соотечественников, полностью применима и к гражданским рабочим...

Организованное использование рабочей силы не противоречит правилам Гаагской конвенции. Оно допускается и другими нормами международного права. Первое – это согласие правительства оккупированного государства. Франция дала такое согласие. Приводимые здесь возражения о том, что правительство маршала Петэна было незаконным правительством, не имеют значения, так как это правительство было законным преемником временного правительства, созданного после перемирия...

Причины военного характера могут заставить эвакуировать часть населения с оккупированной области и использовать его в качестве рабочей силы в другом месте. Это тот случай, когда население, вместо того чтобы, как это надлежит, вести себя мирно, участвует в партизанской борьбе и группах сопротивления, угрожая тем самым безопасности...

Эвакуация, предпринимаемая в целях обеспечения безопасности действующих войск, находится в полном соответствии с нормами международного права, а перевод эвакуированных на новое место работы является не только правом, но и долгом оккупационных властей...

Когда такая эвакуация становится необходимой, ее нужно организовывать, не причиняя населению излишних страданий. Для этого эвакуацию необходимо заранее подготовить, что является обязанностью властей, предусмотренной статьей 43 Гаагских правил ведения войны...

Конечно, критическая военная обстановка не может служить основанием для нарушения положений международного права. Победу не следует добывать путем нарушения в критические моменты правил ведения войны, ибо они существуют как раз для определения допустимости тех или иных военных действий, связанных с критическими моментами...

Подсудимый Заукель был убежден в допустимости организованного использования рабочей силы. Это убеждение складывалось у него на основании отношения к этому со стороны вышестоящих инстанций.

Когда Заукель вступил на свой пост, иностранные рабочие уже работали. Хотя они были завербованы во время различных вербовочных кампаний, Заукель мог думать, что государство вправе использовать их труд...

Субъективная сторона состава преступления подсудимого Заукеля, а следовательно, и его уголовная ответственность в вопросе организованного использования рабочей силы не может быть доказана.

Подсудимый Заукель не должен быть наказан и по другим соображениям правового характера даже в том случае, если бы организованное использование рабочей силы действительно было нарушением норм международного права. Согласно Гаагским правилам ведения сухопутной войны в данном случае нет места для индивидуальной ответственности. Гаагские правила различают два рода военных преступлений: преступления, совершенные отдельным лицом, как‑то: убийства, издевательства и преступления, совершенные одной из воюющих сторон.

Плановое использование рабочей силы – это процесс, который может быть организован только государством. В то время как согласно уголовному кодексу всех государств индивидуальное преступление наказуемо, преступления одной из воюющих сторон наказываются соответственно положению статьи 3 вводной части Гаагских правил, в которой предусматривается только возмещение убытков...

Перехожу к рассмотрению вопроса об использовании рабочей силы как преступления против человечности.

Мы считаем, что «организованное использование рабочей силы» допустимо с точки зрения международного права. Остается открытым вопрос о методах его проведения, то есть вопрос о том, в каких пределах использование рабочей силы можно считать плановым, организованным и когда нарушается допустимая граница...

В случае, если будет установлено, что использование рабочей силы проводилось негуманными методами, тогда состав преступления в духе Устава налицо. Перед нами будет преступление против человечности независимо от того, являлся ли сам факт использования рабочей силы допустимым с точки зрения военного права или нет, так как в таком случае это использование рабочей силы проводилось в связи с преступлением против мира.

Однако подвергнуть преступника наказанию можно только в том случае, если сам он субъективно сознает, что война, которая ведется, запрещена и что своими действиями он способствует ведению ее. Подсудимый Заукель заявляет, что он не знал этого. Требуется доказать, что он знал это.

Другая возможность доказать наличие состава преступления состоит в том, чтобы в бесчеловечных действиях установить состав военного преступления, предусмотренного Уставом. Сюда относятся: убийства, угон гражданского населения и издевательства над ним. Издевательства могут проводиться на основании распоряжений высшей инстанции, которая тем самым несет ответственность за них; они могут проводиться и подчиненными учреждениями на основе своих полномочий без ведома вышестоящих инстанций. В таком случае ответственным является руководитель самостоятельно действовавшей инстанции. Наконец, может иметь место чисто индивидуальное действие, совершенное вопреки существующим положениям. За него несет ответственность данное лицо.

Из этого следует, что подсудимый Заукель в первую очередь ответствен за общие распоряжения и директивы, изданные им, а не за действия не подчиняющихся ему учреждений в оккупированных областях или правительственных учреждениях в самой империи, как, например, начальника СС и полиции.

Распоряжения и директивы подсудимого Заукеля перед нами. На основании их следует установить, действительно ли использование рабочей силы, на которое он давал директивы, представляло собой издевательство над населением.

Помимо вербовки добровольцев рабочая сила использовалась на основе трудовой повинности, которая по приказу Гитлера властями на местах была введена в качестве закона.

Наряду с издевательскими методами мобилизации рабочих издевательскими могут быть и условия их труда, что может рассматриваться как военное преступление...

Содержание восточных рабочих за колючей проволокой и запрет выходить оттуда, на что имелось распоряжение Гиммлера, следует рассматривать как издевательство, если это продолжалось а течение длительного времени. Подсудимый Заукель, чувствуя, что здесь перешли границы допустимого, немедленно предпринял соответствующие шаги и в упорной борьбе с Гиммлером добился снятия колючей проволоки и отмены запрещения выходить, как это явствует из последовавших затем распоряжений...

Другим спорным пунктом являлся вопрос о ношении рабочими значка «Восток», что практиковалось до 1944 года, когда он был заменен другим с названием страны, откуда рабочие прибыли. Это обозначение восточных рабочих, которые могли вращаться среди населения, было необходимо по причинам полицейского порядка, в чем нельзя усматривать «издевательства»...

Эксцессы, возникавшие при проведении распоряжений в жизнь, можно рассматривать как издевательства. Они могут означать преступления против человечности. За них несет ответственность тот, кто был их инициатором, или тот, кто не предотвращал их, имея на то право и будучи обязанным это делать. Сравнивая только что изложенные правовые идеи с тем обширным комплексом преступлений, которые инкриминируются подсудимому Заукелю, надо в первую очередь отделить вопросы, за которые он, судя по результатам представления доказательств, не может нести ответственность.

Не доказано, что подсудимый Заукель имел отношение к биологическому уничтожению населения. Наоборот, выяснилось, что все его стремления были направлены как раз в обратную сторону. Он был заинтересован в том, чтобы сохранять людей в качестве рабочей силы. К переселению и к применяемым при этом методам он не имел никакого отношения.

Подсудимый Заукель совершенно не занимался вопросом об использовании труда заключенных концентрационных лагерей...

Мы знаем, что СС создали огромные собственные военные предприятия, что Гиммлер покрывал потребность своих заводов в рабочей силе произвольными арестами людей в оккупированных областях. Даже в Германии по всякого рода ничтожным поводам Гиммлер арестовывал рабочих и, обманывая учреждения, ведавшие использованием рабочей силы, заключал в концентрационные лагеря. Это ясно показывает документ ПС‑1063 – отношение от 17 декабря 1942 г., а также отношение от 25 июня 1943 г., представляющее собой заявку на 35 тысяч заключенных. Вся корреспонденция относительно труда заключенных в концлагерях никогда не проходила через аппарат Заукеля. В качестве примера я ссылаюсь на документ ПС‑1548, содержащий переписку между учреждениями Гиммлера. Фамилия подсудимого Заукеля никогда и нигде не упоминается в связи с использованием труда заключенных...

Надо также исключить из обвинения, выдвинутого против Заукеля, обвинение в использовании труда евреев. Еврейский труд является частью труда заключенных концлагерей; все это было тайной вотчиной Гиммлера. Это следует, например, из Документа Р‑91, в котором содержится приказ одного из учреждений Гиммлера произвести по «еврейскому сектору» арест 45 тысяч человек и использовать их как заключенных концлагерей на работах.

Предъявив документ Л‑61, обвинение хотело доказать виновность подсудимого Заукеля в этой области. Документ является отношением от 26 ноября 1942 г., направленным из аппарата Заукеля председателем управления труда провинций. Согласно ему еврейские рабочие, еще находившиеся на предприятиях, с согласия начальника полиции безопасности и СД должны были быть изъяты с предприятий и отправлены в Польшу. Отношение подтверждает, что Заукель не имел никакого отношения к использованию труда евреев, заключенных в концлагерях, ибо еврейские рабочие изымались из его сферы деятельности под предлогом эвакуации...

В документе говорится об «уничтожении с помощью труда». Однако документы ПС‑682 и ПС‑654 от сентября 1942 года ясно показывают, что Гиммлер, Геббельс и министр юстиции Тирак предприняли здесь секретный маневр. Подсудимый Заукель непричастен к нему.

Вопрос об использовании рабочих в рамках организации Тодта также не входил в компетенцию подсудимого Заукеля. Поэтому к нему совершенно не относится обвинение, предъявленное на основании документа ВБ‑58, относительно методов использования рабочей силы на островах в Ла‑Манше. Документы не показывают, что подсудимый Заукель знал об этих вещах или что он мог воспрепятствовать их проведению...

Особой областью является вербовка рабочей силы гражданскими и военными учреждениями. Частично она осуществлялась нелегально, «дико» и держалась в секрете от подсудимого Заукеля, так как последний боролся с ней и старался при всех обстоятельствах пресечь ее. Иногда распоряжения о проведении ее давались через голову Заукеля. Такую нелегальную вербовку рабочих проводили эсэсовские органы, дирекции железных дорог, строительные батальоны, военно‑воздушные силы, транспортные подразделения Шпеера, штабы подразделений по строительству укреплений, саперные части и иные учреждения. Исключение этих пунктов из обвинения, предъявляемого Заукелю, должно сократить инкриминируемые ему преступления, ибо в таких вопросах распоряжения Заукеля не имели решающего значения.

Документ ПС‑204 показывает положение в Белоруссии при вербовке «подсобных рабочих для транспорта».

Об аналогичном явлении свидетельствует документ ПС‑334, говорящий о необходимости и организации самостоятельной кампании по мобилизации подсобных рабочих для военно‑воздушных сил, что никак не может быть поставлено в вину Заукелю. Использование молодежи как пункт обвинения, известное под названием акции «Сено» (документ ПС‑031 от 14 июня 1944 г.), находилось вне сферы деятельности Заукеля. Инициатором акции было командование 9‑й армии совместно с министерством по делам восточных оккупированных областей.

Письмо подсудимого Розенберга имперскому министру Ламмерсу от 20 июля 1944 г. (документ ПС‑345) ошибочно ссылается на «согласованность» с генеральным уполномоченным по использованию рабочей силы, но зато подтверждает, что подсудимый Заукель не имел никакого отношения к кампании по вербовке вспомогательных рабочих для СС и отказался от участия в ней.

Согласно документу ПС‑1137 от 19 декабря 1944 г. в министерстве Розенберга существовал особый отдел по вербовке молодежи, который выполнял эту задачу с помощью своего собственного персонала. Без ведома подсудимого Заукеля рабочих привозили непосредственно на военные предприятия.

Через голову всего аппарата подсудимого Заукеля проводились мероприятия, на которые Гитлер давал приказы непосредственно местным военным инстанциям и инстанциям гражданской администрации...

Из обвинения против Заукеля должны быть исключены, например, изложенные в документе ВБ‑78 мероприятия, осуществленные в порядке подавления движения Сопротивления во Франции, непосредственная ответственность подсудимого Заукеля за которые отпадает.

По этой же причине подсудимого Заукеля нельзя сделать ответственным за отягчающие вину обстоятельства, перечисленные в пункте 3 раздела VIII Обвинительного заключения под заголовком «Депортация», целью которой было заключение в концлагеря.

Подсудимый Заукель не отвечал за депортацию, проводившуюся по политическим и расовым соображениям, о чем говорится в разделе VIII (в) Обвинительного заключения. Из упомянутых там приблизительно 5 миллионов советских граждан лишь часть была использована по линии Заукеля...

Вопрос об ответственности Заукеля за использование военнопленных также отпадает. Эту рабочую силу нечего было вербоввть, ее надо было только распределять, что делали особые организации, находившиеся при лвгерях военнопленных и работавшие в контакте исключительно с военными инстанциями. Их задачи состояли только в том, чтобы использовать военнопленных там, где это было нужно.

Подсудимый Заукель мог лишь подавать заявки о переводе военнопленных на работу в то или иное место. Об этом говорит документ обвинения ПС‑1296 от 27 июля 1943 г., в третьем пункте которого указывается на рост использования военнопленных, происходящий по согласованию с командованием сухопутных войск.

Военнопленные направлялись на предприятия только под контролем военных организаций, которые наблюдали за выполнением положений Женевской конвенции. Заукель никоим образом не связан со смертью сотен тысяч военнопленных Советского Союза в 1941 году, о которых говорит Гиммлер в своей речи в Познани и которые должны были служить заменой рабочим (документ ПС‑1919).

Если, несмотря на это, в официальном советском отчете о лагере Ламсдорф (документ СССР‑415) устанавливается связь подсудимого Заукеля с теми фактами истязаний военнопленных, которые там имели место, то это происходит лишь на основании утверждения, что ему по служебной линии якобы сообщалось о положении в лагере. Это обвинение неверно...

Руководящие инстанции предлагали использовать для питания заключенных в лагере лошадиное и кошачье мясо (документ ПС‑1206) и выпекать хлеб очень низкого качества (документ СССР‑177). Совсем незадолго до вступления подсудимого Заукеля на свой пост Гиммлер строго приказал размещать рабочих за колючей проволокой. Можно сказать, что тогда обращение с иностранными рабочими было хуже, чем когда‑либо в стране...

Подсудимый Заукель потребовал убрать колючую проволоку, установленную вокруг лагерей, и добился этого...

Установлено, что высшие инстанции оккупированных областей, издавая законы о трудовой повинности, неукоснительно выполняли их. Все эти инстанции имели собственный административный аппарат и защищали свои ведомства от посягательств других. Это доказывается письмом министра по делам восточных оккупированных областей Розенберга, адресованным имперскому комиссару Украины Коху, от 14 декабря 1942 г. (ПС‑194), в котором подсудимый Розенберг особенно подчеркивает право самостоятельно решать вопрос, связанный с мобилизацией и использованием рабочей силы, для чего у него были свои собственные учреждения – от министерства до бирж труда на местах.

Давая этим учреждениям указания как специалист, подсудимый Заукель мог требовать от них только представления установленного числа рабочих с целью перевозки их в Германию. Этим ограничивались полномочия, за рамки которых он никогда не выходил... Для выполнения приказов в каждую область был назначен уполномоченный. Последний согласно распоряжению от 30 сентября 1942 г., хотя и подчинялся непосредственно подсудимому Заукелю, однако не принадлежал к его аппарату, а числился сотрудником какого‑либо из областных учреждений...

В письме к подсудимому Заукелю от 21 декабря 1942 г. подсудимый Розенберг жалуется на методы мобилизации и использования рабочей силы на Востоке. Это следует расценить как жалобу министра, который видит, что он не в состоянии добиться своего от подчиненных, и обращается к предполагаемому источнику трудностей, которые встают перед ним...

Выполнение Заукелем заданий по набору рабочей силы являлось его обязанностью, которую он должен был выполнять «при всех условиях». Он должен был побороть слабость и ведомственный эгоизм и следить за тем, чтобы местные инстанции не бездействовали, а своевременно предоставляли необходимое количество рабочей силы и чтобы другие инстанции не задерживали ее в своих целях...

Нельзя говорить о непосредственной ответственности подсудимого Заукеля за мобилизацию рабочих. Ответственность подсудимого Заукеля заключается в том, что он знал о непорядках, понимал, что они не могут быть устранены, и, несмотря на это, продолжал требовать рабочих...

Можно ли верить подсудимому Заукелю, когда он заявляет, что не знал о том положении, о котором здесь говорило обвинение.

То, что поступало к нему официальным порядком, недостаточно для доказательства того факта, что он знал о нем. Свидетели подтверждают, что ему были неизвестны «методы» вербовки рабочих. Здесь представлены документы учреждений оккупированных областей, из которых ясно вытекает, что рейхскомиссар Украины приказал сжигать дома для подавления сопротивления, оказываемого населением оккупационным властям. Имеются распоряжения, которые предусматривают такие мероприятия.

Сообщения относительно этих событий, поступавшие в министерство по делам восточных оккупированных областей, не говорят о том, что виновные в этих событиях подвергались уголовному преследованию; напротив, они говорят о том, что такое преследование прекращалось, как, например, дело Рааба (документ ПС‑254), дело Мюллера (документ ПС‑290)...

Подсудимый Заукель объездил всю Украину, но местные инстанции, конечно, не сообщали ему ничего такого, что могло причинить неприятности...

Издавались распоряжения, в которых содержались указания о принятии строгих мер за неисполнение трудовой повинности: лишение продовольственных и промтоварных карточек, арест членов семьи и взятие заложников.

Допустимы ли такие меры?

Лишение продовольственных карточек стало теперь обычным средством принуждения, которое покоится на системе рационирования и которое находит полное обоснование в существующем положении. Такая мера наказания легко применима и не требует никаких особых инстанций для приведения ее в исполнение; с другой стороны, она очень эффективна.

Что касается ареста членов семьи, то и по сегодня можно наблюдать тяжелые нарушения индивидуальной ответственности. Гаагские правила ведения сухопутной войны охраняют население от коллективного наказания, но они не охраняют членов семей, которые могут рассматриваться как совиновники в случае отказа от работы одного из членов семьи. Предъявленный в качестве документа РФ‑30 французский закон от 11 июля 1943 г. предусматривает такую ответственность только при наличии сознательного содействия...

Наложение оков можно толковать по‑разному, но к полному пониманию субъективной стороны этого вопроса можно прийти, лишь учтя обстоятельства, при которых распоряжения были сделаны, и что послужило поводом к ним.

Основной причиной таких распоряжений явилась борьба с сопротивлением и с саботажем, которые принимали во Франции все более острые формы. Это не заявления, свидетельствующее о жестокости и цинизме, это высказывания, которые означали призыв к борьбе с нерешительностью соответствующих учреждений.

Следующий вопрос, который должен быть здесь затронут, заключается в следующем: не исчерпал ли подсудимый Заукель своими мероприятиями источники рабочей силы страны в такой степени, что дополнительную рабочую силу можно было получить только с помощью применения нечеловеческих методов, и знал ли об этом подсудимый Заукель?

Установлено, что цифры были очень высокими, но... главным было не отсутствие возможности добиться выполнения намеченных планов, а то, что эти планы срывались...

Я перехожу к вопросу об обращении с рабочими. Чтобы облегчить рассмотрение этого вопроса, необходимо выделить отдельные области, ответственность за которые несли разные инстанции.

За общие условия труда на предприятиях отвечали руководители предприятий. За общие условия жизни вне предприятий отвечал «Германский трудовой фронт». Это разграничение ответственности довольно ясно очерчено в Обвинительном заключении, где названы два представителя: Крупп и доктор Лей. За деятельность в этих областях подсудимый Заукель отвечает лишь постольку, поскольку она основывалась на его директивах или если Заукель не осуществлял должного надзора и не принимал нужных мер...

Подсудимый Заукель не может уклониться от непосредственной ответственности, если он знал и терпел вещи, которые, по утверждению обвинения, накладывали особый отпечаток на способ вербовки рабочих и их жизнь в лагерях и на предприятиях. Его обязанность состояла в осуществлении надзора, притом и в тех областях, за которые он не нес непосредственной ответственности. За размещение и продовольственное снабжение рабочих отвечали предприятия, где они работали...

«Германский трудовой фронт» ведал перевозками рабочих, действуя в соответствии с распоряжением номер 4 Заукеля. Задача «Трудового фронта» состояла в перевозке рабочих вплоть до места их работы. Те факты, которые приведены в ноте Министерства иностранных дел СССР (документ СССР‑51), не могут относиться к перевозкам, проводившимся организованно под руководством ответственных за это лиц; они могут относиться только к так называемым диким перевозкам. То же относится и к перевозкам, местом назначения которых были концентрационные лагеря...

Случаи, упомянутые обвинением и имевшие место в некоторых из 60 лагерей фирмы Круппа, могут быть объяснены только необычным стечением обстоятельств. Эти случаи не были типичны, и они не могут свидетельствовать о существовании невыносимых условий вообще...

Нужно рассмотреть еще один правовой вопрос Устава, состоящий в том, как квалифицировать положение генерального уполномоченного по использованию рабочей силы: по статье 6 или по статье 8, то есть являлся ли подсудимый Заукель правительственным чиновником, имевшим самостоятельную власть, или он действовал согласно приказам.

Требования на рабочую силу выдвигались каждый раз на основе особого приказа Гитлера как программные требования. Заукель должен был только распределять ее. Этим объясняется то обстоятельство, что подсудимый Заукель в своих действиях всегда ссылался на «приказы и задания» Гитлера...

Заукель не имел самостоятельной власти. Об этом говорит и то, что после приказа о его назначении он должен был подчиняться непосредственному уполномоченному по четырехлетнему плану и был включен в состав министерства труда, которое сохранилось в прежнем виде со всеми статс‑секретарями. В его ведение было передано только два отдела. Таким образом, ответственность Заукеля может быть установлена только в рамках статьи 8 Устава.

На этом я заканчиваю рассмотрение специального вопроса об использовании рабочей силы.

Подсудимому Заукелю предъявлено обвинение по всем пунктам Обвинительного заключения, причем отдельные преступления не вменяются ему лично в вину.

Какую роль мог играть подсудимый Заукель в заговоре?

Он был гаулейтером в Тюрингии и ничем не выделялся из числа прочих гаулейтеров...

До своего назначения на должность генерального уполномоченного по использованию рабочей силы, то есть до марта 1942 года, подсудимый Заукель не принадлежал к узкому кругу тех, которые в какой‑то мере могли знать о планах Гитлера. Он знал только то, что передавали по радио и печатали в прессе, то есть то, что знал каждый...

Будучи верным приверженцем Гитлера, подсудимый Заукель оставался одиноким в кругу людей, знавших многое. Понятно, что зти люди не делились с Заукелем своими взглядами. Он не был посвящен в секреты тех людей, которые хотели быть одновременно и друзьями, и убийцами Гитлера, как он не был осведомлен и о той группе людей, которые были врагами Гитлера, но держали свои истинные отношения к нему в строжайшем секрете.

Еще и сегодня подсудимый Заукель не может охватить всего случившегося.

Я прошу оправдать подсудимого Заукеля.