Выступление Ф. ЭКСНЕРА, защитника подсудимого Альфреда Иодля

[Стенограмма заседаний Международного военного трибунала от 18 и 19 июля 1946 г.]

Господин председатель, господа судьи!

Перед нами имеется материал, охватывающий четверть столетия мировой истории и события в четырех частях света. На основании этого огромного материала обвиняются одновременно 22 человека. Это чрезмерно затрудняет рассмотрение вины и ответственности каждого, ибо здесь были выявлены бесчеловечные акты, размеры которых трудно себе представить, и возникает опасность, что густая тень, которая падает на одну часть подсудимых, затмит и другую. Я опасаюсь, что, находясь в денном обществе, кое‑кто покажется совсем в другом свете, чем он казался бы, если бы сидел на скамье подсудимых один.

Обвинение употребляет понятие «заговор» с целью сделать вывод, что отдельные лица должны нести индивидуальную ответственность за то, что совершили другие. Из выступлений моих коллег следует, что в действительности никакого заговора с целью совершения преступлений против мира, военных преступлений, преступлений против человечности не существовало. Но я хочу сказать и другое: если бы даже такой «заговор» действительно существовал, то Иодль, во всяком случае, в нем не участвовал.

Он не участвовал ни на одном из больших совещаний, на которых Гитлер излагал свою программу. Книгу Гитлера «Майн кампф» – это Евангелие национал‑социализма – он читал лишь отрывками. Иодль остался аполитичным человеком соответственно своим личным наклонностям, которые были далеки от партийной политики, и соответственно традициям старого офицерского рода, из которого он происходит. Будучи внутренне настроен либерально, он питал мало симпатии к национал‑социализму. Формально ему, как офицеру, запрещалось быть членом партии. Иодль не присутствовал ни на одном из решающих совещаний у Гитлера: ни 5 ноября 1937 г., ни в Оберзальцберге в феврале 1938 года, ни 23 мая 1939 г., ни 22 августа 1939 г. И в этом нет ничего удивительного. Иодль был тогда слишком маленьким человеком, чтобы его привлекали к решениям вопросов государственного значения.

В октябре 1938 года Иодль был переведен из ОКВ в Вену в качестве начальника артиллерии дивизии.

То, что в случае войны он должен будет работать в штабе фюрера, было давно решено. Это определялось порядком, установленным на текущий мобилизационный год. Этот мобилизационный год заканчивался 30 сентября 1939 г....

23 августа 1939 г. Иодль прибыл в Берлин. Начало военных действий было назначено на 25 августа. Однако по неизвестным ему причинам начало войны было затем отложено на 6 дней. План польской кампании был уже готов...

Гитлеру Иодль был представлен 3 сентября 1939 г., то есть после начала войны, когда основные решения были уже приняты.

Его служебное положение приблизило его к Гитлеру... Но и тогда он не узнал планов и намерений Гитлера.

Обвинитель все время ссылался на речь Иодля перед гаулейтерами, стараясь показать, что Иодль, несмотря на все, отождествлял себя с партией и ее устремлениями, что он был не только солдатом, но и политиком, что он был преданным приверженцем Гитлера... Надо принять во внимание обстоятельства, послужившие поводом для этой речи. После четырех суровых лет войны партия попыталась, дав информацию специалиста о военном положении, поднять падающий дух гаулейтеров. Выполнить это по назначению фюрера должен был гене‑рал‑полковник Иодль... Доклад назывался «Военное положение в начале 5‑го года войны», и его содержание является чисто деловой информацией о военном положении на различных фронтах с описанием того, как оно создалось. Доклад начинается и заканчивается, по крайней мере, согласно представленному документу, хвалебной песней фюреру, из чего обвинители делают не совсем верные выводы...

Теперь я перехожу к тем отдельным действиям, которые вменяются в вину Иодлю.

Согласно статье 6 Устава Суд рассматривает дело о преступлениях против мира, военных преступлениях и преступлениях против человечности, которые перечислены в Уставе и за которые установлена индивидуальная уголовная ответственность виновных в совершении этих действий лиц...

Иодлю ставится в вину участие в планировании и осуществлении нападения на Австрию и Чехословакию.

Плана наступления на Австрию вообще не существовало... На заседании 12 февраля 1938 г. в Оберзальцберге Иодль не присутствовал. Через два дня было приказано представить проект известных демонстративных маневров, очевидно, для того, чтобы оказать давление на Шушнига и заставить его придерживаться Оберзальцбергского соглашения. В этом нет ничего противоречащего нормам права, хотя обвинитель и говорил о «преступных методах». О решении фюрера относительно ввода войск в Австрию Иодль узнал совершенно неожиданно за два дня до его осуществления. Это свое решение в виде приказа фюрер передал по телефону. Письменный приказ Иодля являлся только изложением в письменной форме приказа Гитлера.

Затем операция в Чехословакии. Еще в начале 1938 года Гитлер заявил, что он не намерен « в ближайшее время нападать на Чехословакию». После неспровоцированной чешской мобилизации он изменил свою точку зрения, решив с 1 октября 1938 г. заняться решением чешского вопроса... Иодль должен был провести ряд подготовительных мероприятий в рамках штаба. Делая это, он был убежден, что его работа останется чисто теоретической, так как, учитывая желание фюрера при любых обстоятельствах избежать конфликта с Западом, следовало ожидать мирных соглашений...

Иодлю ставится в вину то, что он в одном из тезисов своего доклада предложил «организовать» инцидент, чтобы иметь повод к началу наступления. Причины этого он нам объяснил здесь. Однако дело не дошло до какого‑либо инцидента...

Занятие Судетской области само по себе протекало так же мирно, как и занятие Австрии...

Указанные выступления Иодля не являются наказуемыми согласно Уставу действиями. Здесь не было нападения (в таких случаях имеет место применение силы); еще меньше это были войны (для этого необходимо наличие вооруженной борьбы), не говоря уже о том, что они не являлись агрессивными войнами.

Устав, предусматривая наказание за подготовку агрессивных войн, имеет, очевидно, в виду следующее: лицо, подготовившее агрессивную войну, которая действительно была осуществлена, должно быть наказано. Но планы войн, которые остались только планами, очевидно, сюда не относятся.

Оккупация остальной части чехословацкой территории в марте 1939 года не нуждается в более подробном обсуждении, ибо Иодль был тогда в Вене и не участвовал в этой операции. Он не имел никакого отношения и к ее планированию, так как это совершенно не связано с его работой в генеральном штабе...

Планирование войны с Польшей. По этому поводу основное уже сказано. Когда Иодль выехал из Берлина, никакого плана наступления на Польшу не существовало. Когда же 23 августа 1939 г. он вернулся, существовало намерение 25 числа выступить против Польши. План операции был, конечно, уже готов, но Иодль к нему непричастен.

В обвинении упоминается еще о том, что 3 сентября Иодль был в поезде фюрера в Польше, и это является доказательством его участия в войне. Разве военному человеку следует делать упреки такого рода?

Пункт 8 говорит о нападении на семь государств, начиная с Норвегии и кончая Грецией...

Принимая во внимание выступление доктора Зимерса по этому вопросу, я хотел бы во избежание недоразумений добавить следующее.

Не может быть ни малейшего сомнения в том, что торговые суда воюющей державы могут совершать плавания в территориальных водах нейтральных государств. Если противник с целью предотвращения подобного плавания заминирует эти воды, то это является типичным нарушением нейтралитета. Военные суда также имеют право проходить через эти воды, пребывая в них не более установленного срока и не ведя в них боевых действий. Если это относится к военным судам, то еще в большей степени к тем, которые перевозят военнопленных.

Деятельность Иодля в штабе нельзя рассматривать как наказуемое сотрудничество.

Иодль, как всякий военный специалист, знал, что если Германия должна вести войну на Западе, то для нее нет другого пути, кроме пути военного наступления. Учитывая недостаток в вспомогательных средствах германского вооружения в то время, а также мощность линии Мажино, с военной точки зрения не было иной возможности для наступления, как наступление через Бельгию...

Голландия и Бельгия в действительности уже задолго до 10 мая 1940 г. не были нейтральными, ибо над их территориями с их согласия или против их воли практически летала авиация противника Германии. Всякий знает, какую помощь в укреплении военной мощи оказывали они тем самым Англии, то есть именно одной из воюющих сторон. Достаточно подумать лишь об «ахиллесовой пяте» Германии, о Рурской области. Наши противники, очевидно, стояли на следующей точке зрения: поскольку барьер, который представляли собой Голландия и Бельгия, защищал наши промышленные районы от авиации, нейтралитета этих стран можно было бы не уважать, но, поскольку он защищал Францию и Англию, нарушение его является преступлением...

Председатель: Можно ли напасть на нейтральную страну без предварительного предупреждения, то есть будет ли нарушением норм международного права нападение на нейтральное государство без предупреждения?

Экснер: Мое утверждение состояло в том, что они не представляли собой нейтральных государств в момент, когда мы выступали против них.

Председатель: Значит, Вы отвечаете утвердительно. Вы говорите, что можно совершить нападение без всякого предупреждения.

Экснер: В международном праве существует положение о том, что необходимо заранее объявлять войну. Германия обязана была бы тоже заранее объявить войну, но раз перед нею были не нейтральные государства, мне кажется, она могла и не соблюдать подобную обязанность...

Гитлер не собирался вовлекать Балканы в войну, но в начале октября 1940 года Италия вопреки его воле напала на Грецию. Когда итальянцам пришлось туго, они попросили у Германии помощи. Иодль рекомендовал отказать в ней, ибо в противном случае пришлось бы считаться с возможностью вмешательства Англии в дела на Балканах и тем самым потерять всякую надежду на локализацию итало‑греческого конфликта. Гитлер приказал все подготовить на случай, если все‑таки возникнет необходимость оказать помощь Италии в ее войне с Грецией. Это приказы от 12 ноября и 13 декабря 1940 г.

Локализовать греко‑итальянский конфликт не удалось. Стало ясно, что Греция будет втянута в войну Германии и Англии. Вопрос заключался лишь в том, под чьим военным контролем будет находиться Греция – под контролем Англии или Германии... Выбора не было, так как греческая территория все более и более переходила бы в сферу влияния Англии, и если бы Германия не воспрепятствовала этому, превратилась бы в плацдарм бомбардировочных эскадр в их операциях против румынских нефтеносных районов.

Гитлер не хотел втягивать в войну и Югославию. Германские войска на Балканах имели строжайшую директиву пунктуально соблюдать ее нейтралитет. Гитлер даже отклонил ходатайство начальника штаба сухопутных войск о том, чтобы просить у югославского правительства разрешения на провоз через югославскую территорию запломбированных немецких эшелонов с военными материалами.

Путч Симовича в Белграде в ночь после присоединения Югославии к Пакту трех держав Гитлер воспринял как коварное предательство. Он считал, что смена правительства в Белграде, которая изменила курс внешней политики на 180 градусов, оказалась возможной только благодаря тому, что Англия или Советский Союз обеспечили тыл. С этого момента ему стало очевидно, что Балканы целиком будут вовлечены в перипетии войны. Для него было ясно, что германские войска в Болгарии подвергаются серьезной угрозе, так же как и германская коммуникационная линия, проходившая вблизи югославской границы.

При таком положении Гитлер наутро после белградского путча принял решение начать войну, к которой не было проведено ни малейшей подготовки. Предложения Иодля, а позднее также и Риббентропа, заключавшиеся в том, чтобы, предъявив ультиматум, окончательно выяснить положение вещей, даже не обсуждались. Гитлер хотел обеспечить германский контроль над Югославией и Грецией и не допустить такового со стороны Англии... Решение о войне с Югославией принял Гитлер и только Гитлер.

Пункт 9 касается войны с Советским Союзом... Советский Союз был для германского партнера совершенно загадочной величиной. Так это и осталось. Тот, кто не учтет этих фактов, тот вообще не сможет оценить решение Гитлера о военном нападении на Советский Союз и прежде всего не сможет решить вопрос о виновности Иодля.

Если когда‑нибудь Гитлер вообще действовал иначе, то в данном случае он принял свое решение, не выслушав ни от кого ни малейшего совета, не говоря уже о том, чтобы последовать последнему...

Переброска нескольких дивизий с запада, где они не были больше нужны, на восток не имела никакого отношения к подготовке нападения. Эта переброска была произведена по ходатайству командующего войсками на востоке, который слабыми силами, имевшимися у него в распоряжении, не мог решить задачи безопасности... В конце августа (директива от 27 августа 1940 г.) 10 пехотных и 2 танковые дивизии были переброшены в генерал‑губернаторство на тот случай, если возникнет необходимость проведения молниеносного наступления с целью защиты румынских нефтепромыслов...

Кажется, в то же самое время Гитлер без ведома Иодля поставил перед штабом сухопутных войск задачу на всякий случай подготовить план операций против Советского Союза. Начиная с осени 1940 года штаб сухопутных войск начал разрабатывать такой план...

18 декабря 1940 г. Гитлер приказал начать военные подготовительные мероприятия... Наготове нужно было быть для того, чтобы не позднее начала лета 1941 года нанести удар. Этот срок был последним и в то же время самым ранним сроком, так как для развертывания сил было необходимо более четырех месяцев...

Иодль лишь выполнял при этом свои задачи офицера генерального штаба. Он был убежден и продолжает оставаться при этом убеждении и сейчас, что мы вели настоящую превентивную войну.

Наконец, пункт 10 касается войны против США.

То, что Иодль не хотел увеличивать число наших врагов еще на одну державу мирового значения, является само собой разумеющимся фактом...

Иодль был начальником штаба оперативного руководства, и этот штаб входил в состав ОКВ как самостоятельный отдел, который, в свою очередь, подчинялся Кейтелю. Главная задача Иодля, как показывает название его штаба, состояла в оказании помощи верховному главнокомандующему в деле оперативного руководства вооруженными силами. Он был советником фюрера по всем оперативным вопросам, по сути, начальником генерального штаба вооруженных сил. Задачей начальника генерального штаба во всех странах, которые имеют подобное ведомство, является не издание приказов, а консультация, помощь при разработке военных операций и выполнение принятых решений... В главной ставке фюрера находился только штаб оперативного руководства, о деятельности которого Иодль докладывал непосредственно фюреру. К другим отделам ОКВ он не имел никакого отношения.

Какой же вывод следует сделать из всего этого относительно ответственности Иодля за действительные и мнимые агрессивные войны?

Иодлю предъявляется обвинение в том, что он принимал участие в планировании и подготовке войн, которые велись в нарушение норм международного права. Это обвинение было справедливо лишь в том случае, если бы в его функции входила проверка правомерности поставленных перед ним задач, например подготовка какой‑то войны. Однако это в его функции не входило... И далее, понятие агрессивной и противозаконной войны, как об этом уже говорилось, еще не совсем ясно определено практиками и теоретиками международного права и является спорным...

Обвинители говорят, что генералов хотят наказать не за то, что они вели войну, в конце концов, это их задача. Их обвиняют в том, что они способствовали развязыванию агрессивной войны. Без генералов, которые были помощниками Гитлера, он не мог бы вести войн... Утверждают, что Иодль способствовал делу развязывания агрессивных войн. Однако, как это было уже в полной мере доказано, он не принимал участия в развязывании войны с Польшей. А ведь как раз эта война была походом, который в силу стратегической необходимости повлек за собой все остальные...

Прежде чем перейти к военным преступлениям и преступлениям против человечности, я должен сказать еще несколько слов о том, каков был круг компетенции Иодля как начальника штаба оперативного руководстве вооруженных сил.

Иодль прежде всего был советником фюрера по вопросам оперативного руководства вооруженными силами. Он не имел никакого отношения к военнопленным, которыми занимался особый отдел ОКВ; он не имел никакого отношения ни к администрации оккупированных областей, ни к заложникам, ни к массовой депортации. Иодль не имел ничего общего с полицейскими задачами в зоне операций или в тыловых районах армии. Штаб оперативного руководства ОКВ не имел права издавать приказы, однако существует много приказов, которые Иодль или подписал «по поручению», или визировал своим инициалом «И».

Сейчас мы должны рассмотреть эти приказы и вопрос, кто является ответственным за них.

Во‑первых, это приказы, которые начинаются словами «фюрер приказал» и которые подписаны Йодлем или подписаны Кейтелем и завизированы Иодлем. Это приказы, отданные фюрером устно Иодлю с поручением оформить их письменно и обработать стилистически. Что касается вопроса об ответственности за них, то в принципе Иодль ответствен за них так же, как и за приказы, подписанные непосредственно Гитлером... Но если признавать приказ фюрера противозаконным и наказуемым, все‑таки нельзя уйти от того факта, что в задачу Иодля не входила проверка его правомерности, – в его задачу входило лишь правильное оформление приказа, то есть выполнение воли приказавшего. Если он делал это и только это, то он не может нести ответственности за них.

Во‑вторых, Иодль очень часто подписывал приказы, ставя перед подписью буквы «1.А.», что значит «По поручению», или визировал приказы, подписанные Кейтелем, ставя свой инициал «И». Как обстоит дело с ответственностью за эти приказы? Здесь мы должны различать военную и уголовно‑правовую от‑ветственность. В военном отношении за приказ отвечает начальник, по поручению которого этот приказ был подписан. Уголовное право акцентирует внимание на действительно виновном, а не на ответственном с военной точки зрения. В большинстве случаев тот, кто проставляет свои инициалы, или тот, кто подписывает «по поручению», является автором документа. Возможно, что именно он несет уголовно‑правовую ответственность, хотя с военной точки зрения он не ответствен за них. Поэтому в каждом отдельном случае следует установить фактическое участие обоих подписавших и после этого уже решать вопрос о виновности.

В‑третьих, если Иодль проставлял свой инициал не справа под последним словом документа, а на первой странице справа наверху, то это значит, что этот документ был представлен ему лишь для ознакомления. Но это еще не говорит за то, что он действительно читал этот документ и одобрил его. Проставление инициалов само по себе не возлагает на человека, таким образом завизировавшего данный приказ, какую‑либо уголовно‑правовую ответственность за его содержание.

В‑четвертых, в качестве уличающих документов по делу Иодля были представлены отдельные записи Иодля, так называемые «Заметки к докладу», а также замечания, сделанные им от руки на планах и других документах. Как могут быть расценены с юридической точки зрения такого рода замечания и записи? Относительно плана «Грюн» в связи предложением при случае устроить инцидент эти заметки содержат соображения, донесения о фактическом положении дел, мнение автора или других лиц и т.п. Это не приказ, это лишь материал, на основании которого начальник может прийти к решению, будет он издавать приказ или нет, и если да, то какой именно. До тех пор, пока эти записи остаются в таком виде, они представляют собой документ, лишенный с точки зрения международного права всякого значения; документ, который не может означать никакого нарушения законов и обычаев войны, не является основанием для наказания. То же самое можно сказать и о замечаниях на полях, которых очень много в документах ОКВ. Это – замечания следующего характера: «да», «нет» или «это невозможно» и т.д.... При оценке таких замечаний следует быть осторожным: очень часто эти замечания делаются весьма небрежно, без особого раздумывания над ними, рассчитаны на то, что их будет читать определенное лицо, и т.д. Если мы все это примем во внимание, то уже с самого начала отпадут отдельные моменты обвинения, выдвинутые против Иодля.

1. Отпадает вопрос о виновности Иодля относительно летчиков, отданных на самосуд толпе (ПС‑721, ПС‑735). Иодль был против этой мысли, так как она должна была привести к массовому убийству всех летчиков, выбросившихся с парашютом...

2. Приказ о комиссарах (ПС‑884). На этом ужасном проекте приказа, составленном еще до начала войны с Россией, Иодль сделал следующее замечание: этот приказ вызовет месть по отношению к нашим солдатам, лучше представить данное дело как репрессалии. В последующее время Иодль не занимался больше этим вопросом...

3. Женевская конвенция (Д‑606). По этому вопросу Иодль предъявил Гитлеру не только заметки к докладу, но и очень подробное заключение, так как он ни за что не хотел допустить осуществления планов последнего, предусматривающих расторжение Конвенции. Иодль привел все доводы против расторжения и успокоил Гитлера словами, что и без расторжения Конвенции можно не выполнять ее отдельных положений. Это тоже не уголовно наказуемое деяние и в крайнем случае свидетельствует лишь о настроении, идущем вразрез с нормами международного права.

4. Приказ о Ленинграде. 7 октября 1941 г. Иодль сообщил командующему сухопутными войсками (и это было не чем иным, как сообщением), что Гитлер повторил уже ранее изданный им приказ, согласно которому воспрещалось принимать предложения о капитуляции Москвы и Ленинграда. Однако такого предложения о капитуляции никогда не делалось. Все это дело осталось только на бумаге и уже поэтому не может служить поводом для обвинения в нарушении международного права...

Далее я хочу остановиться на отдельных военных преступлениях, которые ставятся Иодлю в вину.

Приказ о коммандос. Два приказа, целиком составленные Гитлером и подписанные им 18 октября 1942 г., сыграли на процессе особую роль: так называемый приказ войскам о коммандос (ПС‑498) и приказ командующим, идущий в дополнение к первому приказу (ПС‑503) и разъясняющий его.

Эти приказы по своему содержанию находятся вне поля деятельности Иодля... и являлись инструктивными распоряжениями к приказу, изданному Гитлером за 11 дней до этого, также лично им составленному и опубликованному в виде приложения к оперативной сводке от 7 октября 1942 г....

Иодлю вменяется в вину два обстоятельства: 1) он передал по инстанции составленные Гитлером приказы и 2) на втором приказе, являющемся инструктивным распоряжением к первому и адресованном командующим, поставил гриф секретности...

Иодль считал понятной основную тенденцию приказа Гитлера, опубликованного в сводке верховного командования вооруженных сил. Приказ Гитлера о коммандос от 18 октября 1942 г. он считал частично приемлемым, частично вызывавшим сомнения с точки зрения норм международного права. По мере сил Иодль содействовал тому, чтобы применение на практике приказа о коммандос оставалось в пределах безусловно допустимого.

Требование Иодля о сохранении приказа в тайне истолковано как признак сознания Йодлем своей вины. Основной приказ, помещенный в оперативную сводку, стал известен всему миру. Правда, Иодль дал указание о хранении второго приказа, изданного с целью разъяснения первого, в тайне. Он не хотел, чтобы стала известной заключительная его часть, согласно которой пленных участников диверсионных команд после их допроса надлежало расстреливать.

В остальном необходимо подчеркнуть следующее: рассылка приказа не является основанием для того, чтобы считать лицо, разославшее приказ, ответственным за его содержание.

Что же касается борьбы с партизанами, то Иодль лично не ведал этим делом, но он должен был заинтересоваться им, когда движение партизан приняло такие масштабы, что начало ставить под угрозу срыва проведение военных операций. В 1942 году он издал наставление по борьбе с партизанами, которое в 1944 году было заменено новым наставлением. Не может быть и речи о том, чтобы эта борьба не регулировалась никакими правилами. Хотя Гитлер и хотел вести борьбу с этим опасным противником, не считаясь с существовавшими нормами морали и международного права, Иодль без его ведома издал памятку о борьбе с партизанами, которая, по моему мнению, находится в полном соответствии с нормами международного права... Нельзя обвинять Иодля в том, что, несмотря ни на что, борьба с партизанами приняла такой характер. В задачи начальника штаба оперативного руководства вооруженных сил не входит контроль за выполнением своих распоряжений на четырех театрах военных действий.

Во время перекрестного допроса обвинение инкриминировало Иодлю приказ о разрушении деревень в Норвегии. Имеется в виду телеграмма от 28 октября 1944 г. командующему 20‑й горно‑стрелковой армии. Обвинение не признает той роли, которая выпала при этом на долю Иодля... Гитлер не по предложению генералов, а по предложению имперского комиссара по делам оккупированных областей Норвегии издал приказ, который Иодль по его поручению передал командующему 20‑й горно‑стрелковой армии со всеми комментариями Гитлера как военного, так и морального порядка...

Обвинение хочет возложить на Иодля ответственность за депортацию евреев из Дании. При этом оно опирается на телеграмму, которую Иодль послал по поручению фюрера командующему германскими войсками в Дании. Данное утверждение обвинения особенно трудно понять, ибо из различных представленных обвинением документов ясно видно, что решение о депортации евреев из Дании было принято Гитлером по предложению доктора Беста, то есть гражданских властей, и вопреки возражениям командующего германскими войсками, выполнение же решения было передано рейхсфюреру СС. ОКВ вообще пришлось иметь дело со всем этим только потому, что в Дании тогда было объявлено чрезвычайное военное положение.

У нас долго спорили о том, должен ли преступник сознавать, что он действует против закона, или достаточно того, чтобы он сознавал, что делает что‑то несовместимое со своим долгом...

Наш вопрос состоит в том, сознавал ли Иодль, подписывая и передавая различные приказы и планы, которые сегодня служат обвинительным материалом, что он совершает какие‑либо противоправные действия. По‑моему, нет...

Господа судьи! Я прошу оправдать генерал‑полковника Иодля.