Глава 27. – Как же вы с Томасом любите все усложнять, – сказала Дельта, когда я наносила румяна на ее круглые скулы

КЭТИ

Кроссроадс‑кафе

– Как же вы с Томасом любите все усложнять, – сказала Дельта, когда я наносила румяна на ее круглые скулы. – Ты выглядишь так, словно только что потеряла лучшего друга. И Томас не лучше. Он не разговаривает со мной об этом. Он мужик, и я не могу его расколоть. Но я могу расколоть тебя.

Я бросила кисточку в набор для макияжа и опустилась рядом с ней на стул с набивным сиденьем.

Был понедельник, в кафе было тихо и пусто. Оно закрывалось по понедельникам. Дельта одолжила видеокамеру у кого‑то из внуков. Я предложила свои услуги в качестве режиссера и оператора для съемки обучающего видео. Мне удалось уговорить Дельту послать пробы для «Фуд Нэтворк».

– Ты все еще молчишь, – пожаловалась она, пока я смотрела в окно.

– Собирается буря. Только взгляни на эти тучи. Очень сильная буря.

Дельта выхватила из набора карандаш для подводки бровей и ткнула в меня, словно шпагой.

– Не заставляй меня этим пользоваться.

Я вжалась в спинку стула.

– Я люблю его. И хочу выйти за него замуж. Я просто не хочу, чтобы он так сильно меня подталкивал к «нормальной» жизни.

– Ой, да ладно. Если бы все ждали, пока станут нормальными чтобы жениться, до церкви так никто и не дошел бы.

– Он слишком многого от меня ждет. Когда выходишь замуж, то даешь обещание быть таким, каким твой спутник хочет тебя видеть. А я не могу пока с чистым сердцем произнести эту клятву. Я солгу. Когда я выходила за Геральда, я не верила, что даю клятву всерьез. То есть мне казалось, что я верю, но на самом деле это были пустые слова. А теперь мне хочется, чтобы они стали чем‑то большим.

Дельта закатила глаза.

– Супруги дают множество пустых обещаний, которые они не могут исполнить, но они хотя бы пытаются. Ну и расстраивают друг друга время от времени. И что? Если бы они не воевали друг с другом, не ворчали и не переживали, брак не был бы таким интересным. Единственный секрет долгого счастливого брака – это умение постоянно меняться, приспосабливаться друг к другу, менять свои взгляды на то, каким должен быть твой спутник. Пока союз основан на любви, пока в душе ты знаешь, что этот человек тебе подходит, все остальное – просто масло на бисквите.

Она погрозила мне карандашом для подводки бровей.

– Есть что‑то еще? Только не говори мне, что это из‑за твоего идиота Геральда.

– Ой, ну не надо. С Геральдом был не настоящий брак. Не здесь. – Я постучала пальцем по груди над сердцем. – И Геральд тут ни при чем.

– О'кей, значит, у тебя есть большая темная тайна, которой не знает Томас. Ты превращаешься в оборотня в полнолуние?

– Если бы это было так, я уже давно поймала бы Бэнгера и разорвала на конфетти. Я тебе говорила, что на прошлой неделе он сожрал мои новые спортивные туфли? Вместе со шнурками.

– Не уходи от темы. Ты ждешь удара молнии? Волшебных моментов счастья, от которых мурашки по коже? Чудесного исчезновения шрамов?

Я посмотрела на нее, долго и напряженно, но потом сдалась и кивнула.

– Последнего пункта. Всей душой.

– Ох, кузина. Ты же знаешь, что этого никогда не случится. Тебе нужно научиться видеть себя по‑другому. Тебе необходимо перестать быть Злой Колдуньей и превратиться в Дороти.

– Извини, ты о чем?

– Дороти. Из «Волшебника страны Оз». Щелкни красными башмачками и скажи…

Над Десятью Сестрами грянул гром. Я с угрюмой улыбкой кивнула на горы.

– Не следует недооценивать Злую Колдунью Запада. – Затем закрыла глаза и оперлась подбородком на ладони. – Хорошо, я буду Дороти. «Нет места лучшего, чем дом…»

– Это не те слова. Так нужно говорить, если хочешь вернуться домой. – Дельта сложила ладони, закрыла глаза и пропела:

– «Нет никого меня красивей, нет никого меня прекрасней…»

Я вопросительно посмотрела на нее:

– Это же просто бессмысленно.

Она обхватила мое лицо пухлыми, покрасневшими от работы ладонями.

– Гордись тем лицом, что у тебя сейчас, а не тем, которое когда‑то у тебя было. Посмотри, насколько оно прекрасно даже со шрамами. Когда, глядя в зеркало, ты увидишь свое прекрасное лицо, ты вернешься домой.

Я опустила голову.

– Я никогда не смогу увидеть себя такой. Каждый раз, когда Томас смотрит на меня, – и так будет до конца жизни, наверное, – мне хочется отвернуться, спрятаться. Он притворяется, что не видит, но однажды его терпению придет конец. Он устанет от моих странностей. Я не могу выйти за него до тех пор, пока не смогу смотреть на него и позволять ему смотреть на меня; до тех пор пока, глядя на него, я буду думать о своей любви к нему, а не о моем уродстве. – Я отвела ее руки от своего лица, сжала, потом поднялась со стула. Сверкнула молния. – Мне лучше пойти посмотреть, где там девочки с цветами.

Дельта вздохнула.

В столовую вбежали Кора и Иви с охапками последних розовых азалий.

– Там снаружи страшно! – пожаловалась Кора.

Иви тоже выглядела обеспокоенной.

– Тучи надвигаются очень быстро, и некоторые из них темные, как синяки. По каналу Дискавери говорили, что, как правило, торнадо появляется между тремя и девятью часами в марте и мае. Сейчас первая неделя мая и на часах без пятнадцати четыре.

Дельту не впечатлили ни статистика, ни силы природы, от которых она просто отмахнулась.

– Милые, это просто гроза. Эти старые горы иногда ворчат, как медведь. Давайте расставим азалии по вазам. – Дельта огладила ладонью свой бирюзовый костюм. – Мы поставим их на «съемочной площадке» моего шоу, и кухня у нас получится розовой и цветущей.

Она повела девочек на кухню, где я уже установила камеру на треножнике. Кроме камеры я расставила несколько ламп, чтобы высветлить тени и подчеркнуть обстановку. Раньше мне и в голову не приходило, сколько я знаю об основах съемки. Нет, я не конкурент Мартину Скорсезе в борьбе за Оскар, но срежиссировать и снять для Дельты ролик для кулинарного шоу мне вполне по силам.

Я пошла за Дельтой и девочками и тут же подпрыгнула от неожиданной вспышки молнии. И сразу же от раската грома содрогнулось все кафе. Кора вскрикнула. Я обернулась к окнам и замерла. Обычно я не боялась гроз – даже мне сложно представить себя, поджаренную молнией, – но кипящее варево туч над Десятью Сестрами скрутило желудок в панический узел. На парковке так резко и сильно стемнело, что автоматически включилась подсветка кафе. Деревья качались от сильных порывов ветра.

Зажужжал мой телефон. Томас. Он с компанией местных, в том числе и Санты, устанавливал новую ограду вокруг пастбищ у дома.

– Я еду к вам, – сообщил он. – Пайк сказал, что к западу от Тартлвилля видели торнадо.

– Успокойся. Дельта говорит, что в Ков почти никогда не бывает торнадо. Десять Сестер и Хог‑Бэк создают естественное препятствие, которое разбивает торнадо на подступах.

– Расскажи это тому торнадо, что лезет вверх по лощине вдоль Руби‑Крик. Я скоро буду. А ты пока уговори Дельту устроить тебе и девочкам экскурсию в погреб для овощей.

– Только если ты останешься на хребте и отведешь свою рабочую команду на экскурсию в бабушкин погреб. Не смей тащиться сюда на своей старой жестянке.

– Не унижай мой пикап. Спускайся в подвал, – приказал он. – Немедленно.

Щелк. Я нахмурилась, глядя на экран, сунула телефон в карман джинсов и снова подпрыгнула от молнии, ударившей так близко, что воздух дрогнул. Ба‑бах! Окна кафе задребезжали. С декоративной полочки с громким звоном упала эмалированная кружка для кофе. Кора пискнула и подбежала ко мне. Я крепко ее обняла.

– Все хорошо, Corazon, ш‑ш‑ш.

В проеме кухонной двери показалась Дельта, размахивающая карманным фонариком. Рядом с ней держалась Иви с широко раскрытыми от страха глазами.

– Ну, кто еще хочет посмотреть, где мой старик спрятал выпивку? – жизнерадостно спросила Дельта.

Мы почти побежали по коридору к двери подвала. Нам оставалась еще половина пути, но тут все здание кафе резко задрожало. Лампы погасли. Рамки со старыми календарями и сельскими пейзажами затанцевали на стенах. А наши уши заполнил рев – так люди обычно описывают звук приближающегося поезда.

– В уборную, живо! – крикнула Дельта.

Мы метнулись во внутренний туалет, тесную комнатку с единственным зеленым, как авокадо, унитазом и старой белой раковиной, деливших внимание посетителей с фотопортретами знаменитых поклонников кулинарного таланта Дельты. Перед моим носом качалась фотография Гарта Брукса с автографом.

– На пол! – выкрикнула Дельта. Мы вчетвером рухнули вниз. Я затолкала Кору и Иви под раковину.

– С нами все будет хорошо! – пообещала я, гладя их лица.

– Держитесь! – завопила Дельта, перекрикивая шум.

Все вокруг тряслось. Было темно. Я вдруг снова очутилась в неуправляемом «Транс‑Ам». От паники было трудно дышать.

За моей спиной громко хлопнула дверь. Кафе кричало и стонало. Я слышала плач Дельты, которая чувствовала боль кафе, как свою собственную. Ее любимое кафе, наше любимое кафе страдало. Ломались балки, рвались провода, разлетались осколками окна. Неожиданно коридор рухнул, забаррикадировав нашу дверь, которая выгнулась внутрь, словно парус; она держалась только благодаря надежным старым петлям. С потолка посыпалась штукатурка, а вслед за ней и куски дерева. Я обняла девочек и заползла с ними под раковину, на миг опередив сорвавшийся с потолка большой светильник. Во все стороны брызнули осколки стекла, тяжелое металлическое крепление ударило меня по плечу.

Я услышала стон Дельты и похолодела. Затем протянула руку и схватилась за фартук ее бирюзового костюма.

Она не шевельнулась.

А затем наступила тишина.

Поезд уехал, поднялся обратно в облака, канул в небытие. Я снова расслышала тихий плач Коры и неровное дыхание Иви. Было темно и жарко, кафе – точнее, то, что от него осталось, – скрипело и ворочалось вокруг нас.

Из дыры в потолке тянуло влажным воздухом.

– Все в порядке, все уже закончилось, – услышала я свой собственный голос. Я торопливо гладила девочек по головам и лицам, инстинктивно проверяя температуру, убеждаясь, что они живы, молясь, чтобы мои пальцы не почувствовали ничего скользкого, похожего на кровь. Однако, когда я протянула руку к голове Дельты, удача мне изменила. Я отдернула ее, почувствовав влагу.

– Дельта!

Она слегка шевельнулась и пробормотала:

– Кажется, я… ошибалась. Насчет торнадо.

Я пошарила вокруг и нашла ее фонарик. Щелчок, и у нас появился свет. Быстрый осмотр показал, что Кора и Иви отделались только испугом. Когда я направила луч на Дельту, она уже уселась на полу, опираясь на стену и морщась от боли. Справа по лицу текла струйка крови. Я осветила ее голову, осторожно коснулась дрожащим пальцем и нашла небольшую ранку посреди стремительно растущей шишки.

– Если ты настаиваешь на крови, я больше никогда не возьмусь за твой макияж, – хрипло пошутила я. Дельта смогла улыбнуться. Я повернулась к девочкам.

– Иви, полезай сюда, сядь рядом с Дельтой. – Я оторвала кусок туалетной бумаги от мотка и сложила его как бинт. – Приложи это к ее ране. С ней все будет хорошо. С нами тоже.

Иви втиснулась рядом с Дельтой и прижала туалетную бумагу к ране.

– А как мы отсюда выберемся?

– Мне не нравится эта пещера, – захныкала Кора.

– Иди сюда, солнышко. – Я посадила ее себе на колени. – С нами все в порядке. Просто нужно дождаться Томаса. Хорошо?

– Хорошо.

– Подержи для меня фонарик. Умница.

Я достала мобильный, благословляя день, когда человечество его изобрело, и ткнула на быстрый вызов Томаса. Но он меня опередил. Телефон зажужжал в ладони.

– Скажи мне, что у вас все хорошо, – произнес он мне в ухо. До меня донесся низкий рев грузовика. Голос у Томаса был обманчиво спокойным. Он смог справиться со своими страхами, воспоминаниями, ужасом. Только не снова – должно быть, вертелось у него в голове.

– Со мной все отлично, правда. – Спокойно. Расслабленно. А критики еще говорили, будто я не умею играть. Ха.

– А девочки? Дельта?

– Они тоже в порядке. Но кафе практически развалилось.

– Мне до вас еще пять минут езды. Со мной приедет Санта. Джеб тоже в пути, и Пайк, и все, кого они смогли собрать.

– У Дельты царапина на голове, но, кажется, несерьезная. Единственная наша проблема в том, что мы застряли в туалете. Дверь завалило. – Я направила дрожащую руку Коры с фонариком, и мы осмотрели дыру в потолке. – Светильник упал, и я вижу дыру на чердак. Точнее… на то, что от него осталось.

Дельта, теперь в потолке твоего туалета есть окошко. И из него веет приятный ветерок.

Что‑то в дыре привлекло мое внимание. Серая струйка вилась в воздухе. Крошечный столбик пыли? Наверняка. Или просто игра моего воображения. Конечно же. Ну конечно.

Кожа заледенела. Кровь словно втянулась в кости. Из невидимых ожогов, скрытых моими шрамами, сочился ужас. Мое тело просто не сможет забыть эти раны, оно навсегда запомнило прикосновение огня.

– Я чувствую запах дыма, – тихо сказала Иви.

Я тоже его чувствовала.

ТОМАС

Сердце застыло в груди. Только не пожар! Только не снова. Только не Кэти, не Иви и Кора, не Дельта. Только не Этан или Шерил, не наш нерожденный ребенок. Только не я. Нет. Не в этот раз. Больше никогда.

– Вызови пожарных, – сказал я, подъехав к Санте и бросив ему телефон. – Собери лесничих. Собери всех, у кого есть шланги, ведра, лопаты, песок. Собери их.

– Вот дерьмо, – проревел Джо и принялся набирать номера.

Я поехал. Мой древний пикап с натужным ревом мчался по дороге вдоль ручья. Я объезжал поваленные деревья. Торнадо вырвал массивные лиственницы и ели, растущие по его берегам. Я свернул на брусчатку Трейс, и пикап занесло. Два колеса соскользнули с покрытия. Но приземистый надежный старый конь не перевернулся. Он вцепился в дорогу, как в доброго друга. Пикап знал, что его все еще уважали, что в нем нуждались, ему еще предстояла работа.

Я вдавил педаль газа в пол. Мы начали карабкаться вверх по дороге.

Когда вдали показалось кафе, я увидел, что над развалинами уже поднимается облако дыма. В горле стало горько от желчи.

Я сплюнул в открытое окошко пикапа. Ветер принес слабый вой пожарных сирен со стороны Тартлвилля. С другой стороны участка мчался Пайк. Джеб со строительной командой лишь немного отстал от нас с Сантой.

Я смотрел на дым. Кэти, я не позволю, чтобы с тобой, девочками или Дельтой что‑то случилось. Клянусь тебе. Клянусь вам, Шерил и Этан. Такого больше не произойдет.

Казалось, что по кафе сбоку ударила гигантская ладонь. Вся правая сторона здания провалилась внутрь, а вся правая часть крыши была разломана на куски и разбросана по пастбищу за дубами. Я затормозил пикап в нескольких дюймах от развалин бокового крыльца. Туалет сейчас представлял собой двухфутовую кучу обломков и мусора. Его сравняло с землей.

– Мне нужно забраться на чердак, – крикнул я Санте. – Тогда я смогу вытащить их через дыру в потолке.

– Наверх сейчас не заберешься, у тебя ничего не выйдет! Погоди, скоро приедут парни из пожарного депо, у них грузовик с лестницей!

Я завел двигатель пикапа, воткнул пониженную передачу и направил машину на стену сортира, которая наклонилась и лежала на куче обломков. Из нее получится трап. Санта присвистнул, когда пикап начал карабкаться по куче, как жук по охапке веток. Когда ось наконец уперлась в балку, пикап остановился с задранным вверх носом и вращающимися в воздухе передними колесами, но решетка радиатора уже прочно зацепилась за неровный край пола чердака.

– Братан, – восхищенно произнес Джо, – ты только что превратил этот кусок дерьма йа колесах в горного козла.

Я вытащил из‑под сиденья монтировку, вылез из кабины, взобрался на капот пикапа и вполз под остатки крыши.

Вокруг меня сочился дым, смертельным шлейфом окутывая легкие изнутри. А я чувствовал запах пыли Северной башни Всемирного торгового центра. Воздух вокруг казался тяжелым от висевшей в нем обреченности. Добро пожаловать обратно в кошмар, прошептала она. Сможете ли вы с Кэти на этот раз победить?

КЭТИ

Я слышала звуки снаружи, но паника не давала мне их опознать. Жарко. В маленьком туалете было жарко, и воздух уже начал густеть, готовясь задушить нас.

– Прижмите это к носу, – приказала я Дельте и девочкам, вручая им бумажные полотенца, смоченные в раковине. Я плеснула водой на свою футболку и вытерла ею лицо. Вонь уже нельзя было просто игнорировать. Обливаясь потом, я вскарабкалась на унитаз и стала остервенело бить деревянной ручкой туалетного ершика по краю дыры, оставленной упавшим светильником. На меня, Дельту и девочек дождем посыпались обломки дерева и поломанная потолочная плитка.

Дыра постепенно расширялась. Ручка ершика расщепилась и обломилась. Мне в ладонь вонзилась тонкая щепка. Я ее почти не заметила.

– Вот, готово! – крикнула я девочкам. – Кора, лезь вверх. Иви, подсади ее. Кора, потом я подниму тебя, и ты пролезешь в дыру в потолке. Она широкая, ты пролезешь. Когда ты окажешься снаружи, я еще немного ее расширю, чтобы Иви тоже смогла выбраться. Давай, лезь.

– Я боюсь дыхания дракона, – плача, сказала Кора.

Сквозь трещины потолка полз дым.

– Он просто храпит, – сказала Дельта, прижимая ладонь к окровавленной голове. – Он не тронет тебя. Давай же, Кора. Ты справишься.

Иви обхватила ноги девочки и приподняла ее,

– Иди, Кора. Я поднимусь сразу за тобой, договорились?

– Мне страшно!

Я подхватила ее и, напрягшись изо всех сил, подняла так высоко, как могла.

– Просовывай руки в дыру, Кора!

Она пискнула, зажмурилась и сунула руки на чердак.

– Тут жарко! Там дракон, он выдыхает горячий воздух! – Она отдернула руки обратно и захныкала.

– Кора! – Я опустила ее, подхватила рукой под попку и убрала потные волосы с лица девочки, чтобы посмотреть ей в глаза. – Взгляни на меня! – когда она послушалась, я улыбнулась. – Даже в сказках принцессы боятся драконов. Бояться не стыдно. Но нам обязательно нужно победить дракона! Хорошо?

Она заплакала сильнее, но кивнула. Я снова подняла ее к потолку. Кора просунула руки и голову в дыру.

– Я смотрю, – сказала она, – но не вижу дракона. А нам с вами лучше поторопиться.

– Просто полезай мне на плечи, хорошо?

– Там дым, мне страшно!

– Сразись с драконом, Кора!

Она, извиваясь, поднялась чуть выше.

– Я застряла!

О господи. Я толкнула. Она закричала. Пот лил с меня ручьями. Шрамы пульсировали от жара. Моя кожа знала, что ее ждет. Знала, что мы в ловушке.

– Кора, не сдавайся! – взмолилась я.

– Томас! Тут Томас!

Я услышала над нами тяжелые шаги. Неожиданно Кору как по волшебству выдернуло вверх.

– Она у меня, – прокричал Томас. – Я передам ее Санте и сразу вернусь.

Я услышала, как он торопливо уходит. Внизу начали кашлять Дельта и Иви. Я протянула руку Иви.

– Давай, твоя очередь. Лезь вверх.

– Я не пролезу в эту дыру, и ты это знаешь.

– Мы все равно должны попытаться! Иди сюда!

Она вскарабкалась на унитаз, затем на раковину. Я схватила ее за руку. Дельта обняла ее ноги. Мы все посмотрели вверх, на дыру. Иви сжала мою руку и покачала головой.

– Я не пролезу, – промычала она.

Она была права. Господи, у нас совсем не оставалось времени.

– Прикройте головы, – прокричал Томас. Он вернулся и стоял над дырой, ему в лицо лез дым. – Осторожно, я собираюсь пробить потолок монтировкой.

Мы отступили назад, а Томас атаковал дерево над нами. На нас сверху полетели обломки. Доски раскалывались, гвозди визжали. Отверстие медленно расширялось.

– Оно уже достаточно широкое для Иви! – закричала я.

Он уронил монтировку и, кашляя, опустил в дыру руки.

– Давай, Иви. Я вытащу тебя наверх. Я же обещал, что не позволю никому причинить тебе вред, и я сдержу свое слово.

Она протянула ему руки. Томас обхватил ее запястья.

– Я слишком толстая… – начала Иви, но ее протест оборвался судорожным вдохом, когда Томас рывком вытащил ее на чердак.

– Вынеси ее, – прокричал он кому‑то. Затем переключился на меня с Дельтой. – Тут Джеб.

– Держись, мам, – завопил Джеб. – Папа только что въехал во двор. Он уже здесь.

– Не пускай сюда отца! – закричала Дельта. – Он опять потянет спину!

Сквозь вентиляционное отверстие в стене повалил дым. Я прикрыла нос краем мокрой футболки. Металлическую решетку лизнул крошечный оранжевый язычок пламени. Словно дразнящийся язык ухмыляющегося чудовища – да, дракона, – он попробовал на вкус воздух, высунувшись в мою сторону. На этот раз тебе не уйти.

– Прикрой голову, Кэти! – заорал Томас.

Джеб дал ему цепную пилу. Он дернул шнур стартера. Мотор взревел, длинное лезвие начало вращаться.

– Пригнись! – закричала Дельта, дергая меня за руку.

Я спрыгнула с унитаза. Мы с ней, кашляя, вместе пригнули головы, пока Томас мощной пилой прорезал большое отверстие в потолке. Закончив, он упал на живот и протянул ко мне руки.

– Кэти, хватайся.

Каждой клеточкой своего тела я хотела сбежать отсюда первой, даже если это значило бросить Дельту. Сбежать первой. Всю жизнь я была чудо‑девочкой, которая всегда и во всем была первой. Но на этот раз я не могла так поступить. Я стала другим человеком. И у меня была подруга, о которой я должна была позаботиться. Возле меня заходилась кашлем Дельта. Я с трудом поднялась на ноги.

– Сначала Дельта! Ей трудно дышать, и она ранена!

– Кэти, дай мне тебя вытащить. И потом…

– Не в этот раз! – Я слезла с сиденья унитаза и подтолкнула к нему Дельту. – Вперед, вперед, вперед. Лезь вверх. У тебя получится!

Кашель не давал ей возможности спорить со мной. Дельта начала карабкаться на унитаз. Я тащила ее упитанное тело, словно буксир, пока она не встала надежно на фарфоровом ободке сиденья. Дельта подняла руки. Томас схватил ее за запястья. Он тянул, я толкала, Дельта визжала и болтала ногами. Когда Томасу удалось протащить ее голову и руки в дыру, на чердак влез Пайк, который, подбежав, обхватил Дельту под руками.

– Ты надорвешь спину! – закричала она.

– Позже на меня накричишься, – заорал он в ответ.

Он начал ее вытаскивать, но Дельта сопротивлялась и повернулась, чтобы взглянуть на меня.

– Кэти!

– Уходи! – закричала я. – Я люблю тебя, кузина!

– Я тоже люблю тебя, кузина!

Пайку фактически пришлось силой тащить ее с чердака. Томас снова бросился на пол. Его лицо было запачкано сажей. Дым стал таким густым, что временами я не могла его разглядеть. Он снова протянул мне руки.

– Кэти! Сюда! Сюда! Давай!

Но я вжалась в угол уборной, глядя, как язычок пламени в вентиляционном отверстии выпускает новые побеги. Они выползали из‑за металлической решетки во все стороны, превращая ее в чудовищный огненный цветок. Один из огненных побегов потянулся к дыре в потолке, через которую поступал лакомый свежий воздух. Пламя издало тихий шипящий пуф, похожий на звуковой спецэффект из арсенала фокусника.

И вдруг края отверстия оказались охвачены огнем. На Томасе был надет один из его свитеров. Левый рукав задымился, а затем вспыхнул. Вид горящего Томаса оказался последней каплей, и я впервые закричала от ужаса. Он сбил пламя рукой, сдернул свитер через голову и бросил его вниз мне.

– Намочи его и бросай обратно!

Я сунула скомканный свитер в унитаз, вытащила, поливая все вокруг синей водой с антисептиком, и швырнула капающий сверток Томасу. Он затушил огонь на одной стороне дыры, лег на промокшую ткань и протянул ко мне руки.

– Давай!

Я прыгнула на сиденье унитаза, на сантиметр разминувшись с пламенем из вентиляционной решетки. Я не могла оторвать от него взгляд. Оно притягивало меня, отравляло меня. Руки отказывались подниматься вверх, к Томасу. Чтобы спастись, мне нужно было подобраться вплотную к огню, рискуя к нему прикоснуться. Я не могла этого сделать.

– Уходи оттуда, Томас. Я не хочу, чтобы ты умер здесь, со мной. Уходи. Немедленно.

– Прекрати на него смотреть! Смотри на меня! Черт тебя побери, Кэти, смотри на меня!

Я медленно подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Сквозь дым, страх, растущее отчаянье я на миг ясно увидела его лицо. Он смотрел прямо на меня, на мои шрамы – нет, на меня – с непоколебимой преданностью. Он в прямом смысле слова готов был пройти ради меня сквозь огонь. Он никогда не отвернется от меня.

Томас протянул мне ладонь.

– Или мы вместе уходим, или мы здесь вместе умрем! Тебе решать! Я готов сгореть здесь, если таков твой выбор!

Он был серьезен. Он умрет здесь со мной. Я снова повернулась к огню. Я уже отдала тебе все, что могла отдать. Ты не получишь лучшее, что у меня осталось. Я не отдам тебе Томаса. Я подняла руки. Жар лизнул воздух рядом с моей правой рукой, и шрамы взорвались болью. Я закрыла глаза и начала молится. Ладони Томаса сомкнулись на моих запястьях.

Поднимая меня, он с трудом поднялся на колени. Я поднималась из дыры вместе с ним. Огненный побег выпустил крошечный любопытный язычок в мою сторону. Минуя его, я с вызовом открыла глаза. Я буду жить.

Одним сильным рывком Томас выдернул меня на горячий, дымящийся пол чердака. Я обняла его рукой за талию, и мы, пошатываясь, выбрались наружу.

Нас подхватили руки Джеба, Санты, судьи и остальных. Я все еще цеплялась за Томаса, а он не отпускал меня. Мы спустились вниз по капоту его несчастного пикапа, сыгравшего роль агнца на жертвенном костре. Очутившись на твердой земле, мы тут же завертели головами в поисках девочек. Они были здесь, у дороги, они готовы были броситься нам навстречу, но их держали Бека, Клео и Долорес. А еще там была Дельта, она сидела в безопасности на обочине рядом с Пайком. Врач из волонтерской пожарной бригады попытался обработать рану у нее на голове. Она прогнала его пинками. Кто обращает внимание на раны тела, когда само сердце рвется на части? Увидев нас, она благодарно прикрыла глаза, затем открыла их, посмотрела на умирающие, пылающие останки своего любимого кафе и заплакала.

Мы подбежали к ней и девочкам и обняли их, а они обняли нас. Держась за руки, мы обернулись и вместе с Дельтой уставились на милый старый дом, сердце Ков, перекресток судьбы, который свел нас здесь вместе.

На наших глазах Кафе на Перекрестке сгорело дотла.

ТОМАС

Той ночью мы с Кэти занимались любовью, как любовники после тысячи лет разлуки. Мы были грязными, в копоти, обожженными, измученными, нас печалила судьба кафе, но мы все равно не могли оторваться друг от друга. Иви и Кора – отмытые, обласканные, накормленные и затисканные – крепко спали со своими любимцами в кроватках и с новой верой в сердцах. Все сомнения исчезли. Мы с Кэти никогда их не бросим. Им никогда не придется об этом беспокоиться.

Я повернул руку Кэти внутренней стороной к себе. От локтя до запястья кожа была слегка обожжена и местами пузырилась.

– Болит? – нежно спросил я.

Она кивнула. Затем удивленно посмотрела мне в глаза.

– Но это заживет. Теперь я знаю. Все заживет.

Я притянул ее к себе на колени. Она погладила мое лицо.

– Я тебя люблю, – сказала она.

– Я тоже тебя люблю, – тихо ответил я. – И всегда любил.

Кэти соскользнула с моих ног и опустилась передо мной на колени, взяв меня за руки. Впервые с момента нашего знакомства она смотрела на меня, не пытаясь повернуться ко мне неповрежденной стороной лица. Никакого позерства, никакого страха.

– Сегодня я наконец по‑настоящему поняла, что такое доверие, – прошептала она. – Я доверю тебе мою жизнь, мою любовь и мое будущее. И я хочу, чтобы ты тоже доверился мне. Я обещаю поехать в Эшвилль и выступить с речью на конференции осенью. Я обещаю перестать прятаться от мира. Пока ты будешь смотреть на меня так, как сейчас, я готова встретить все, с чем мир может заставить меня столкнуться. Томас Меттенич, ты женишься на мне?

Я сунул руку под рубашку и вытащил цепочку, на которой висело кольцо с рубинами и бриллиантом. Я снял кольцо и надел его на палец левой руки Кэти.

– Я не говорил тебе, – хрипло произнес я, – что ты самая прекрасная женщина в мире?

Той ночью мы мирно лежали в волшебном доме Мэри Ив, в одной кровати, которая стояла напротив завешенного пластиком отверстия, на месте снесенной стены. Скоро маленькая спальня расширится, чтобы принять новую семейную пару. Нашу пару. Мы занимались любовью в свете весенней луны, дрожащей за витражным окном, которое бабушка Кэти вставила в деревянную раму собственными умелыми руками.

А когда мы уснули, мне приснилось, как мы с Кэти едим бисквиты в кафе. Кафе выглядело как раньше. Хороший сон.

Как и нас, кафе можно восстановить.

КЭТИ

Лицо Дельты опухло от слез. Она застыла перед обугленными развалинами кафе. Мы с Томасом подняли головы, стоя позади толпы, которая включала в себя весь клан Уиттлспунов и большинство тех, кто жил по соседству. Пайк стоял сбоку, с мрачным выражением лица и сложенными на груди руками. Дельта прочистила горло.

– Сегодня я созвала сюда всех вас, чтобы сказать то, что мне очень трудно сказать. – Ее голос дрожал. Она взглянула на Пайка в поисках поддержки, но тот лишь сильнее нахмурился. Оскорбленная Дельта сделала глубокий вдох, взяла себя в руки и мрачно посмотрела на присутствующих. – Это славное старое место никогда не станет таким, как прежде. Мое сердце разбито вдребезги. Как мог Господь поступить так со мной? Я не стану восстанавливать кафе. И не заговаривайте со мной об этом.

Пока мы ахали и обменивались потрясенными взглядами, Дельта пошла к своей машине, села в нее и уехала вверх по улице к себе домой. Она зашла в дом, и с тех пор мы очень долго ее не видели.

Дельта утратила веру в бисквиты.

* * *

Люди со всего штата безуспешно заваливали Дельту сочувствием и ободрением. Ей звонил губернатор, различные чиновники, даже сенатор. Ее навещали художники, чтобы поплакать и унести на память обломки Сортира, обещая разукрасить новый, когда она отстроит кафе. Но Дельта не выходила из дома, оставаясь решительной и непоколебимой.

Пока мы рассматривали руины, девочки держали меня за руки.

– Кэти, а ты боялась, что мы все умрем? – тихо спросила Кора.

Я покачала головой.

– Не‑а. Я знала, что Томас придет и заберет нас.

Иви толкнула Кору в плечо.

– Томас держит свои обещания. Нам больше не надо ни о чем волноваться. Потому что у нас есть Томас. – Она взглянула на меня сияющими глазами. – И у нас есть ты.

У меня сдавило горло. Я любила этих девочек, этих маленьких человечков, которые нуждались в нас с Томасом так же сильно, как и мы нуждались в них. Мы стали семьей. Даже миссис Ганза это признала. После пожара она прислала нам е‑мейл.

Дорогие мисс Дин и мистер Меттенич!

Я ошибалась. Вы действительно умеете быть хорошими родителями. Когда вы подадите заявление на усыновление, то получите мое полное одобрение. В свою очередь я ожидаю, что вы пришлете мне бисквиты, когда кафе снова откроется.

Я не собиралась сообщать ей, что будущее кафе под сомнением.

К нам подошел Томас. Он осматривал свой обгорелый пикап, который теперь вытащили из мусора. Томас погладил девочек по головам, и они улыбнулись.

– Хорошая новость, – объявил он, – заключается в том, что мой пикап выглядит не намного хуже, чем раньше. Я могу его починить. На самом деле в честь его героизма я собираюсь вернуть его былую славу и полностью восстановить его. Он будет как новый.

Я коварно улыбнулась.

– Мы все будем в полном порядке. Как новые. Но что же нам делать с Дельтой?

Томас обнял меня за плечи.

– Мы сделаем для нее то, что она сделала для нас. Мы не сдадимся.

* * *

Той теплой весенней ночью Пайк привел нас в дом Уитллспунов. У него был усталый и измученный вид.

– Она на террасе. Что бы вы ни собирались ей сказать, надеюсь, это подействует. Потому что, как я уже говорил вам по телефону, теперь она заявила, что хочет продать кафе, чтобы все прекратили ходить вокруг него кругами, выжидая, когда она передумает. Она говорит, что продаст все, что от него осталось, а также землю, на которой оно расположено. И права на название. Меню. Свои рецепты. Даже свои формы для бисквитов, по крайней мере те, что пережили пожар. Все, что только можно продать.

Томас покачал головой.

– Она же не всерьез.

– Всерьез. У нее действительно разбито сердце. Дельта убедила себя, что это место больше никогда не станет для нее убежищем. Никогда не обретет тот же дух. В этом кафе она всегда чувствовала себя в безопасности. Когда наши дети утонули, это место стало для нее священным, там не могло случиться ничего плохого ни с ней, ни с теми, кого она любила. А теперь Бог положил кабош на эту уверенность, и она так зла на Него, что плюется. Он сжег ее ресторан. Почему Он позволил этому случиться? Клео не перестает цитировать ей Библию, пытается ее успокоить. «Нам не дано понять пути Господни, ибо они неисповедимы». Но Дельта не слушает. Она зла на Господа и поэтому не собирается снова служить людям своей готовкой. – Пайк нахмурился. – Больше никакой духовной пищи.

– Я уговорю ее взяться за ум, – храбро заявила я.

Я направилась к террасе, отмахнувшись от Пайка и Томаса, чтобы они оставались в стороне, пока я буду воздействовать на Дельту при помощи шарма в стиле южная‑красотка‑гейша‑кинозвезда.

Дельта лежала в темноте на одном из плетеных шезлонгов, одетая в старый махровый халат с парой вышитых спереди розовых кофейных чашек. Она угрюмо смотрела в никуда. Я опустилась на шезлонг рядом с ней.

– Привет, кузина. Поднимай‑ка свою задницу и испеки мне несколько бисквитов. У меня бисквитная ломка.

– Ты не отговоришь меня от продажи кафе.

– А вот и отговорю. Ты не из тех, кто сдается.

У нее опустились плечи.

– Я выросла в том доме. В том доме меня научили готовить. Там родились мои первые дети. Когда они умерли, я вернулась туда, чтобы успокоиться и снова жить. Я готовила, подавала людям еде, я подкармливала ею свои воспоминания. Да, я могу построить еще одно кафе, но мне никогда не удастся восстановить тот дом. У меня просто не хватит мужества попробовать.

– Значит, ты хочешь сказать, что оставшееся не стоит того, чтобы его сохранить? Хочешь сказать, что не стоит спасать то, что перестало быть совершенным? Что оно не сможет стать чудесным по‑новому? – Я показала рукой на свое лицо. – Значит, все то, что ты говорила мне, все то, во что я поверила, все это была неправда?

Дельта моргнула.

– Ты же понимаешь, что я не это имею в виду.

– Тогда объясни мне, что же ты имеешь в виду.

– Все, что я делала, – это кормила людей и вмешивалась в их жизни. У меня нет ни единого доказательства, что я действительно изменила чью‑либо жизнь. Люди меняются сами по себе. Тебе не была нужна я, чтобы указывать, как жить дальше. Тоже самое с Томасом. Я кормила тебя, вот и все. А теперь не могу даже этого.

– То есть я для тебя была просто развлечением? Ты отдавала дань вежливости своей звездной кузине? И ты не считала, что моя жизнь стоит того, чтоб ее спасли и перестроили? Тебе действительно было наплевать, убьет ли себя Томас? Для тебя мы всего лишь еще одна пара клиентов?

– Прекрати искать болевые точки! Говорю тебе: с возней и этим кафе покончено! От вида этих горелых руин меня просто тошнит! Это все равно что труп. Я не умею воскрешать мертвецов! Оставьте меня в покое!

Я придвинулась ближе.

– Ты научила меня никогда не сдаваться. Ты вернула меня к жизни, даже несмотря на то, что мне тогда этого не хотелось. Теперь пожар забрал у тебя твое видение себя, точно так, как это в свое время случилось со мной. Я общалась с миром с помощью своего лица. Тебя соединяло с ним твое кафе. Томас говорил, что однажды ты сказала ему, что я заблудилась в темноте и он должен стать для меня светом. Теперь я собираюсь стать твоим светом. Даже если ты этого не хочешь.

– Я продаю это место. И не спорь. Выметайся!

– Хорошо, если ты настаиваешь, я куплю у тебя кафе. Назови цену. – Я достала сумочку, которую перед тем уронила на кафельный пол, вытащила чековую книжку и ручку и подписала чек. – Вот. Цифру впиши сама. – Я положила чек на ее украшенную розовыми чашками грудь. – Я покупаю землю, название, право на все твои рецепты и развалины. Томас уже работает над чертежами полной реставрации – с современной кухней и некоторыми другими новшествами. Однако мы собираемся использовать все уцелевшие материалы.

– Ты никак не сможешь вернуть этому месту его прежнюю атмосферу, – фыркнула Дельта. – Ты даже не умеешь печь бисквиты.

– Мне не придется готовить. Я найму Беку и Клео, чтобы они занимались этим и вели дела. Даже если их бисквиты хуже твоих, ничего страшного. Знаешь, главное в ресторанном бизнесе – это создание имиджа. Людям не обязательно знать, что ты больше не стоишь на кухне. Им достаточно того, что кафе Кроссроадс снова работает.

Она пристально смотрела на меня.

– Хочу посмотреть, как ты с этим управишься. Вперед. Договорились.

У меня сердце оборвалось. Не выходя из роли, я нацепила на лицо подходящую случаю улыбку и протянула ей руку, ту, что со шрамами.

– Отлично. Скрепим сделку рукопожатием.

Мы пожали друг другу руки. Я схватила свою сумочку и вышла.

Пайк мерил шагами переднее крыльцо. Томас прислонился к крылечному столбу, стараясь не попадаться ему на пути. Оба смотрели на меня с надеждой.

– Ну что, тебе удалось уговорить ее взяться за разум? – спросил Пайк.

– Нет, но я купила кафе.

– Что ты сделала?

– Следовало знать, что с Дельтой блеф не работает. Поэтому переходим к плану Б. Мы отстроим кафе, сделаем первый шаг и будем надеяться, что Дельта передумает. Томас уже работает над чертежами.

Пайк повернулся к Томасу:

– Томми, сынок, ты правда можешь это сделать? Возродить это место таким, как оно было?

Томас покачал головой:

– Нет. Я только могу создать иллюзию этого места. Остальное зависит от Дельты.

– А что, если она на это не клюнет?

Я обняла Пайка.

– Она не сдалась в случае со мной, она не сдалась в случае с Томасом. Мы тоже не должны сдаваться, когда дело касается ее. Она проглотит наживку.

Я посмотрела на Томаса. Он уверенно кивнул, чтобы ободрить Пайка, но затем уже не так уверенно, тайком взглянул на меня.

Теперь священный бисквит надежды был в наших руках.