Просто будь рядом 19 page

—В самом деле? — спросила Мира.

—Да. Наверно, так всегда было. Я знаю, что убила ради самосохранения. Я знаю, я была ребенком, что ударила, чтобы выжить. Но я также знаю, что испытала... радость от убийства. От того, что вонзила в него тот нож, ножик, один раз, другой, третий. Я была вне себя от радости.

—Почему бы в самом деле и нет.

Ева в совершенном шоке уставилась на Миру.

—Я убивала с тех пор. По долгу службы. Никакой радости это не приносит. И не может.

—Но то было не на службе. То был не офицер полиции, действующий по долгу службы. Ева, ты была ребенком, которого регулярно жестоко пытали — физически, психологически, эмоционально. Напуганным раненым ребенком, убившим чудовище. И эта радость была недолгой. Ты старалась забыть об этом, но это была лишь часть того, что двигало тобой. Ты испугалась этого чувства радости, потому что ты — это ты. Он не смог превратитьтебя в животное, не смог превратить тебя в чудовище вроде него. Ты убила бешеного зверя и была этому рада. Ты отняла у другого жизнь и казнила себя за это.

—Если я снова это испытаю, если снова почувствую радость от того, что у меня руки в крови, я уже не смогу вернуться.

—Ты этого боишься?

—Мне... мне нехорошо от того, что, я знаю, во мне это есть.

—Это есть во всех нас, — сказала Мира. — Большинство никогда не оказываются в ситуации, когда им приходится или они сами намеренно испытывают это. Некоторые из тех, кто понимает это, превращаются в чудовищ. Другие становятся теми, кто их побеждает, кто защищает от них всех остальных.

—Обычно я понимаю это и принимаю. Но здесь... здесь все границы стерлись. Той ночью, когда у меня был кошмар, я напала на Рорка.

—Да это ерунда была, — начал возражать он.

—Не смей так говорить! — накинулась на него Ева. — Не нужно меня выгораживать. Я расцарапала тебя, я тебя укусила. Господи, я ему кровь пустила. Если бы у меня было оружие, я бы его применила. Я боюсь спать, — вырвалось у нее. — Боюсь, что снова сделаю это.

—Но ведь ты уже спала и не сделала.

—Да, но сегодня утром я посмотрела своей матери в глаза и узнала ее. Вечером я стояла над ее трупом и вспомнила. Кое-что. Я вспомнила еще кое-что.

—И ты боишься, что из-за этих новых воспоминаний во сне, когда ты теряешь бдительность, ты станешь еще агрессивнее?

—Логично, так ведь?

—Ева, я не могу пообещать тебе, что у тебя больше не будет ночных кошмаров или что они не будут жестокими. Но я могу сказать, что я думаю. Это была твоя первая ночь в Далласе, ты была так напряжена, и твое прошлое было так близко. Это была... просто перегрузка.

—Это что, такой термин в психоанализе?

—Это то, что ты поймешь. Ты не могла больше в себе это сдерживать, не могла больше вместить. Ты не нападала на Рорка, ты защищалась от того, кто пытался сделать тебе больно.

—Я действительно сделал ей больно, — пробормотал Рорк.

—И когда физическая и психологическая боль совпали, ты дала сдачи.

—Но что меня остановит в следующий раз? — продолжала настаивать Ева. — Сколько вечеров нам еще ложиться и ждать очередного сражения, что снова прольется кровь?

—Я могла бы дать тебе на первое время кое-какие препараты. Или, — продолжила Мира, — мы могли бы обсудить кое-что, о чем ты пока еще не говорила. Если сегодня ты узнала свою мать, разве не могло быть так, что твое подсознательное сделало это еще раньше, когда ты впервые увидела фотографии ее как подозреваемой?

—Да, я чувствовала, что что-то с ней не так, но не могла разобраться, что именно. Не смогла ухватить мысль.

—Не смогла на уровне сознания. Ева, ты не просто обучена быть всегда начеку. Ты такая с рождения. Зачастую к собственному неудовольствию. Если ты узнала ее, представь, какая это должна была быть дополнительная нагрузка на психику — неудивительно, что все это вылилось в болезненный и жестокий ночной кошмар. Она была частью того, с чем ты на тот момент еще не могла справиться, что ты продолжала в себе подавлять. Мать, символ всего, что должно поддерживать, ухаживать, любить и защищать.

—Она меня ненавидела, — внезапно произнесла Ева.

—Почему ты так считаешь?

—Потому что я видела это, чувствовала. Я это чувствовала даже тогда — в черт знает насколько раннем возрасте. Три, четыре, пять лет. Ей нравилось меня бить. Она завела меня, потому что кое-кому пришла в голову гениальная мысль вырастить собственную машинку для производства денег. Я для нее была не ценней собаки, а хлопот со мной оказалось куда больше, чем она думала. Она хотела меня продать, но отец не позволил. Так бы он не отбил вложенные в меня деньги. Она меня била, когда его дома не было, или просто запирала в стенном шкафу. Там было темно и нечего есть. Она даже имени мне не дала. Я для нее была ничтожеством. Даже меньше, чем ничем, — Ева нетвердой рукой поднесла к губам бокал с вином. — Она меня не узнала. Когда мы снова встретились лицом к лицу, она посмотрела на меня в упор. И не узнала.

—Тебе это было обидно?

—Нет. Не знаю. Я об этом тогда не думала. Просто знаю, что на какое-то мгновение я снова была ничтожеством. Словно бы они — она — отняли все, что у меня есть: Рорка, мой жетон, мою жизнь, меня саму. На какое-то время всего этого просто не стало, потому что рядом была она. Я не хочу опять становиться ничтожеством.

—Ты никогда не была ничтожеством, — произнес с едва скрываемой яростью в голосе Рорк. — Ты — та, кем ты себя сделала, вопреки всем непреодолимым преградам. Они не смогли сломить тебя, даже когда ты была беззащитным ребенком. Ты — чудо, Ева. Ты — мое чудо, и ты никогда не будешь ничем меньшим.

—Они во мне.

—А что во мне? Ты же сама знаешь. Ты знаешь, я выбрал порвать с этим, и ты все равно осталась со мной. У тебя было столько вариантов, но ты выбрала одно — защищать. Служить тем, кого убили. Даже ей. Теперь — даже ей.

—Я видела, что с ней стало. Там, в больнице, куда я ее отправила. Она была вся в синяках, побитая.

—Как и ты, в свое время, — подсказала Мира.

—Да, как и я. И я почувствовала... презрение, наверное, отвращение, я смотрела Йа нее, как на какое-то насекомое, и отчаянно хотела, чтобы это оказалось ошибкой, чтобы она оказалась посторонним человеком. Но я знала, кто она и что за человек она была.

—И что же она была за человек?

—Сказать про нее «эгоистка» — это еще похвалить. Безжалостная, эгоистичная, коварная — но я по-прежнему не знаю, отчего и почему. Столько крови, — тихо добавила она. — Столько крови было. А я стояла и думала: что в ней? Что в этой крови, в ее, в моей? У нас с ней одинаковые глаза.

—Нет! — сказал как отрезал Рорк. — Ты ошибаешься.

—Цвет она изменила, но...

—Нет, — повторил он, глядя в ее измученные глаза. — Кто лучше меня знает, какие у тебя глаза? Думаешь, я сам ее фотографии не изучал?

Он вспомнил, что сказала ему при первой их встрече Шобан, сестра его матери, и пересказал своими словами:

—Цвета приходят и уходят. Гораздо важнее то, что остается. Ева, у тебя твои собственные глаза. И цвет, и все, что в них скрыто. Все это у тебя не от нее.

—Не знаю, почему это для меня так важно, просто я не хочу смотреться в зеркало и видеть ее. Посмотреть на себя, а увидеть...

—Этого никогда не будет.

—Глупо на этом зацикливаться, — устало произнесла Ева. — Я понимаю. Я в самом деле понимаю, что не похожа на нее. Мелинда с девочкой для нее были всего лишь инструментами. Не живыми людьми, не чем-то важным. Ей была важна только очередная доза. Важно было поиметь копов. Вернуться к Макквину — важнее всего на свете. Ее слабое место. У нее слабость к определенному типу мужчин, они заставляют ее делать то, на что сама бы она не пошла. Родить ребенка, быть девочкой на побегушках, домохозяйкой. Потому что с ними она себя чувствует также, как после укола. Она живет во лжи, но это уже стало привычкой. Как манипулирование другими. Она похитила чьего-то ребенка, зная, что Макквин с ней сделает. Она оставила меня с отцом, хотя долж-' на была понимать, что он такое и что он со мной сделает. Он уже тогда начал это делать. Но она все равно оставила меня с ним.

—Так же, как оставила Дарли с Макквином, — добавила Мира.

—Да. Я видела, что она была за человек, и я не испытывала к ней ничего, кроме отвращения. Потом мне стало дурно, а потом — безразлично. А потом мне пришлось отстраниться, пришлось, потому что, не найди мы Мелинду и Дарли без ее помощи, мне пришлось бы снова ее допрашивать. Снова вернуться к ней, зная, кто она и что она из себя представляет, и опять ее допрашивать.

Но она сбежала к нему. Не задумываясь, убила копа, только бы вернуться к нему. И когда я туда добралась, вошла в эту квартиру, его квартиру, и увидела, что она лежит на полу, и кровь, и смерть, я почувствовала...

—Что? — спросила Мира. — Что ты почувствовала?

—Облегчение! — вырвалось у Евы. — Облегчение. Она не узнала меня и никогда уже больше не узнает. Черт, сама мысль, что она может догадаться... Но теперь мне больше не нужно было думать, что она где-то там, жива. Не нужно было думать, что вдруг, однажды, может быть, она вспомнит меня, сложит одно с другим, догадается. Использует это против меня, против Рорка, против всего, что для меня дорого. Она была мертва, и для меня это было облегчением.

В наступившей тишине Ева закрыла рот ладонью, стараясь сдержать вырывающиеся наружу рыдания.

—Но ты не сказала «радостью», — тихо произнес Рорк.

Ева обернулась, посмотрела на него мокрыми от слез глазами.

—Что ты сказал? — переспросила она, все еще дрожа.

—Ты не почувствовала радость.

—Нет! Черт, конечно, нет. Он перерезал ей глотку как свинье на скотобойне. Кем бы она ни была, он не имел права отнимать у нее жизнь.

—Вот именно, лейтенант. В этом — вся ты.

—Я... — Ева смахнула слезы, взглянула на Миру.

—Ева, тебе невероятно повезло иметь рядом кого-то, кто настолько хорошо знает тебя и понимает. Кто любит тебя такой, какая ты есть. Невероятно повезло. Он задал вопрос, который я сама собиралась задать, и он уже знает на него ответ. Ты испытала облегчение, потому что угрозы всему, что есть в тебе, у тебя, всему, что ты любишь, больше нет. Конец ее был жестоким, поэтому ты отчаянно пытаешься думать, что она — очередная жертва. Она — не жертва.

—Но ее убили.

—И Макквин должен за это ответить. Ты должна в этом участвовать, но не потому, что это была твоя мать, а потому, что он убил человека. Твою мать убили здесь, в Далласе, убил человек, напоминающий тебе отца. Ты хочешь абстрагироваться от этого, но не можешь. Ты испытала облегчение, но ты хочешь, чтобы правосудие свершилось и для нее тоже. Этот внутренний конфликт причиняет тебе страдания, вызывает стресс и заставляет сомневаться в себе. Я надеюсь, от того, что ты призналась самой себе в том, что ты чувствовала и чувствуешь, кое-что из этого тебя отпустит.

—Я бы ее посадила. Составила бы на нее дело и посадила. Я думала, это будет справедливо. Запереть ее в камере, как она запирала меня.

—Она снова выбрала быть вместе с чудовищем.

—Ричард Трой. Она думала, он еще жив. Я обронила его имя, проверяла, наверное, как она отреагирует. Она думала, он еще жив. Я позволила ей думать, что это он дал нам на нее наводку.

—Хорошо придумано, — заметил Рорк и удивленно поднял бровь, когда она в ответ нахмурилась. — Прости, это прозвучало цинично? Я должен был ей сочувствовать?

—Нет, — ответила Ева и уткнулась в свой бокал. — Нет.

—Видит бог, я хотел бы, чтобы она была жива. Чтобы представлять, как она гниет за решеткой. Но — жизнь полна разочарований.

—Ты ее ненавидишь. Я так не могу.

—Я могу за нас обоих ее ненавидеть.

—Я чувствую отвращение и... черт, слов не подобрать. Отчасти мне стыдно, и незачем злиться на свои эмоции. Что чувствую, то чувствую. Лучше бы я чувствовала ненависть. Если бы она выжила, может, и до этого бы дошло. Так что, наверно, кроме облегчения, я чувствую еще и некоторую досаду. Не знаю, что ты на все это скажешь.

—Как психолог? — спросила Мира и закинула стройную ногу на ногу. — Как психолог, я скажу, что это совершенно здоровая реакция на совершенно нездоровую ситуацию. Вам обоим она причинила немалые страдания, и тем не менее вот вы сидите тут оба. И ваш кот.

Ева поглядела на храпящего у ее ног задравшего все четыре лапы вверх Галахада и слабо усмехнулась.

—Тебе нужно поспать. Если хочешь, я могу выписать тебе лекарство.

—Лучше не надо.

—Если передумаешь, я пока никуда не улетаю.

—Хорошо, что под рукой есть доктор, — сказала Ева. — На случай, если я его опять расцарапаю.

—Пока что я прописываю тебе еду и покой.

—Поесть я бы не прочь, — внезапно осознала она, — Впервые, между прочим, за весь день.

—Хороший знак. Если понадоблюсь, я в соседнем номере.

—Останьтесь, давайте вместе поужинаем, — попробовал предложить Рорк.

—В другой раз. Думаю, вам пока лучше остаться наедине. Если возникнут подвижки в деле, буду благодарна, если мне сообщат, — сказала Мира, поднимаясь.

—Да, конечно. — Ева сделала шаг ей навстречу. — Мне правда помогло, что вы прилетели. Выслушали.

Мира провела рукой по ее волосам.

—Возможно, все дело в моей дочери с ее викканством. Я по-прежнему считаю, что, пока мы здесь, нужно брать от жизни максимум. Но теперь мне кажется, что эта жизнь — не одна-единственная наша попытка. И когда нам дается еще одна, мы чувствуем связь с другими людьми, узнаем их из прошлого. Я узнаю тебя, Ева, так всегда было. Это ненаучно, но это чистая правда. Я буду рядом.

Рорк проводил ее до двери и, наклонившись, легко поцеловал в губы.

—Спасибо вам.

Закрыв дверь, он обернулся к Еве:

—Она любит тебя. Придет время, когда, думая о матери, ты будешь думать о ней.

—Я думаю о ней, когда думаю о чем-то хорошем. Это уже кое-что.

—Да.

—Прости меня... Я взвалила на тебя больше, чем должна была.

—Я могу сказать то же самое.

—Мы наверняка еще опять разругаемся.

—О, это уж наверняка, — улыбнулся Рорк. — Ну так что, может, поедим, пока не началось?

—Отличная мысль, — подхватила Ева, но сперва подошла к нему и обняла обеими руками. — Уж лучше ругаться с тобой, чем ладить с кем-то другим...

—Присоединяюсь. — Рорк чуть отодвинул ее от себя, провел пальцем по ямочке на подбородке. — Что скажешь насчет спагетти с фрикадельками?

—Ура! — Ева снова обняла его и, почувствовав, как между ними втирается Галахад, от души рассмеялась: — Про спагетти с фрикадельками он даже во сне услышит!

—Значит, три порции. Избаловала зверюгу, что ж теперь, еды его лишать?

—Но никакого вина. Он настоящий алкоголик.

Ева еще какое-то мгновение не отпускала Рорка, напитываясь чувством покоя и делясь им.

—Мне нужно еще кое-что ко всему сказанному добавить, и потом можно будет об этом забыть. По крайней мере на этот вечер.

—Хорошо.

—Когда я была маленькой — в смысле, уже после того. Когда я была в детском доме, я воображала, что меня похитили у родителей. Что они меня найдут и заберут. И мы будем жить в каком-нибудь хорошем доме, с садом и игрушками. И они будут отличными, идеальными родителями. Они будут меня любить, — Ева закрыла глаза и еще крепче обняла его. — Спустя какое-то время мне пришлось взглянуть правде в глаза. Никто не должен был за мной прийти. Не было ни дома, ни сада, ни игрушек. И мне стало нормально. А однажды мне стало вообще отлично. Я встретила тебя, — Ева, не отпуская его рук, сделала шаг назад. — Рорк, мне чертовски повезло, что ты — моя настоящая жизнь.

Рорк поднес ее руки к губам.

—И всегда ею буду.

Рорк предполагал, что после ужина она вернется к работе, и Ева его ожиданий не обманула. Но Мира была права. Он понимал ее.

Еве нужно было работать, нужно было идти вперед. И первым делом нужно было свериться с Пибоди как с ориентиром, пусть даже разговор был бы и кратким.

—Они все еще ищут его нью-йоркское логово. Но с тех пор, как он сбежал в Даллас, мы уже хорошенько влезли в его шкуру.

Ева подошла к доске с фотографиями и принялась чертить новую хронологию.

—Новые паспорта, одежду, генераторы помех и телефон он забрал в условленном месте. Оттуда он направляется в свою прежнюю квартиру. Связывает Шустера и Копески, пытает их по-своему. Перекусывает у них, умывается, забирает, что ему нужно. Закончив, идет прогуляться. Заходит в отель «Уорфилд», где на имя Майло у него был заказан номер, вписывается, забирает оставленную для него посылку — думаю, это был костюм. Пибоди отследила, на каком такси он добрался до места — отлично сработано, между прочим. Он в пяти кварталах от прежней квартиры его поймал. Запись с видеокамеры в отеле у нас тоже есть. — Ева вызвала запись на экран. — Вот, гляди: под работягу косит — сумка с вещами, бейсболка, солнцезащитные очки, у Трея Шустера украденные, кроссовки оттуда же. Звонок мне он делает из своего номера, по зашифрованной линии и с помехами. Потом распоряжается, чтобы отгладили его костюм — тот, что она ему прислала. Заказывает сытный ужин. Одевается.

Ева переключила изображение на экране, показала, как он выходит из лифта, блондин в дорогом костюме.

—«Дипломат», скорее всего, купил в Нью-Йорке. Выписался из отеля, прямо не выходя из номера. Заказывает к входу машину, доезжает до управления, просит остановиться в квартале от места и ждать. Мелькает передо мной в толпе, возвращается в машину, которая и высаживает его у самолета. В салоне съедает легкий обед, запивает двумя бокалами каберне. Стиббл признался, что машину, которая его тут ждала, помог ему купить он. Пибоди говорит, он утверждает, — усмехнулась она, — Макквин уверил его, что это подарок одному старому другу.

—Для мошенника он неудачно подбирает себе людей, — заметил Рорк.

—Да он и не подбирал. Навыки в тюрьме он малость подрастерял — а на безрыбье даже Стиббл ему вполне годился, — добавила Ева. — Просто он не думал, что мы так скоро его подцепим.

—И в данном случае это — не единственный его просчет.

—Но даже со всеми просчетами он успел развернуться... — глухо отозвалась Ева.

—Значит, не нужно его недооценивать, — быстро подытожил Рорк,

—Ни за что. С момента, как он садится здесь на стоянке в машину, его след теряется, но это мы тоже выясним. Ясно, что, прежде чем поехать к себе, он зарулил в крутой винный магазин и сделал еще кое-какие дела, — Ева сунула руки в карманы и попыталась представить себя в роли Макквина. — Думаю, он не стал сообщать Сильвии, когда конкретно он должен приехать. Не хотел, чтобы она его там встречала. Хотел кое-что сам подготовить. Насладиться в одиночку свободой, проверить камеры, прибрать что-нибудь, чтобы она не совала свой нос... К тому же она захотела бы романтической встречи, разве нет? У него на это нет времени. Сначала Мелинда, а потом уж икра и шампанское, — добавила Ева и принялась ходить вокруг доски. — И вполне возможно, почти что наверняка, одним из его дел было заехать на вторую квартиру. Все проверить там, подготовить, убедиться, что все учтено на случай, если вдруг понадобится, если вдруг.

Ева обернулась, увидела, что кот нашел ее кресло-кровать и уже вовсю предается любимому делу — спит. Посмотрела на Рорка, тот сидел, попивая кофе и наблюдая за ней,

—Что, не сделаешь никаких комментариев?

—Смотрю, как работает мой коп. Мне нравится, как мой коп выслеживает добычу.

—Я чувствую, что уже близко — или подбираюсь к тому. Все ближе и ближе.

—Да, это видно.

—Голову я проветрила. И желудок. Загрузилась спагетти и фрикадельками. Так что у Макквина ни единого шанса.

Рорк улыбнулся:

—И о чем же тебе говорят все эти его перемещения, дела и икра?

—О его привычках. Чем больше знаешь, тем больше знаешь. Ему нужно было перекрасить волосы, слегка изменить внешность, цвет глаз. С пустыми руками этого не сделаешь. Нужны парики, шампуни, косметика. В квартире ничего такого мы не нашли, значит, он взял это с собой. Что говорит о том, что он планирует воспользоваться всем этим снова.

Ева сделала шаг назад и принялась внимательно изучать фотографии на доске, снимки Макквина в разных его амплуа.

—Ты вечно покупаешь мне драгоценности.

—Ты что, на подарок напрашиваешься?

—Господи, да нет, конечно. Мне и эти-то девать некуда. У нее в квартире были драгоценности. Пара неплохих цацек. И когда я ее фургон протаранила, на ней тоже были брюлики. Должно же у нее было что-то храниться в его квартире. У нее была там своя одежда, туфли, всякая фигня для лица и волос. Разве не логично было оставить там кое-что из своих драгоценностей?

Рорк задумался.

—Да. Она ведь хотела быть с ним, надеялась жить с ним. Когда женщина готовится съехаться с мужчиной, она обычно оставляет у него кое-какие вещи. Чтобы его к этому приучить.

—Что, правда? — спросила Ева таким голосом, что Рорк ухмыльнулся.

—Ну, ты первое время старалась делать ровно противоположное. Мне приходилось довольствоваться оторванной пуговицей.

—Я и не планировала с тобой жить. Но планы меняются. Короче, если она оставила у него свои цацки, он их забрал. Что означает — он думает их продать, заложить или еще как-то ими воспользоваться. Можно дать местным наметку...

—А не хлопотно? Ты ведь даже не знаешь, что и когда он планирует продать или заложить.

—В нашей работе таких хлопотных дел полно. Им еще нужно найти людей, к которым Макквин ее посылал по поводу звукоизоляции и систем безопасности. Для основной квартиры он хотел нанять именно их. Стал бы он использовать их же и для второй? Нет, — не дав Рорку даже рта открыть, тут же ответила она себе.

—Нет, — согласился он. — Потому что они могли обмолвиться о втором заказе напарнице — даже если бы он им это и запретил. Она была мошенницей, знала, как такие вещи делаются. Секс, деньги, да хотя бы просто нужный вопрос в нужный момент — так или иначе, она бы узнала. Лучше не смешивать одно с другим.

—Значит, местные ищут то, что касается первой квартиры, а мы работаем по второй. Начни ее поиск. Верхние этажи, подороже, поближе к центру. Он должен был обо всем договариваться из тюрьмы и без помощи с воли. Я подключу к этому Фини, сопоставите с тем, что он добывает из телефонных переговоров Макквина. Хотя пока все, что ему удается достать, — это обрывки.

—Нужно время, чтобы восстановить то, что было напичкано помехами, зашифровано и потом удалено.

—Я и не говорю. Мы занимаемся этим здесь, они — в Нью-Йорке. А местные с федералами пусть занимаются своим делом.

—Теперь ты хочешь его взять, — решил Рорк. — Раньше ты хотела, чтобы его поймали, но тебе было неважно, кто именно это сделает. Теперь ты хочешь взять его своими руками.

Поначалу Ева ничего на это не ответила и пошла к автоповару за кофе.

—Это не потому, что он ее убил, — повернувшись к Рорку, наконец сказала она. — Не из-за того, что это была моя мать.

—Ладно.

—Все потому, что он убил человека. Потому что она убила копа. Потому что отец Дарли всучил мне мороженое, а сам при этом слезы едва сдерживал. И наверно, потому, что я помню, каково мне было ребенком лежать в больнице и видеть вокруг себя полицейских.

—Если тебе не важна причина, мне она тоже не важна. Ева, я просто рад, потому что это твое личное дело, с самого начала им было. И не говори мне, что это неправильно, что тебе нужно сохранять объективность. Это вполне совместимо. Для тебя это всегда совместимо. Вот почему у тебя все отлично получается.

—Я хочу его взять, но я не буду против, если это сделает кто-то другой.

—Справедливо. Пойду искать тебе дорогостоящую квартиру на верхних этажах ближе к центру.

—И чтобы из окна был хороший вид на город. Не меньше двух комнат, две ванные комнаты и гараж. Сколько сейчас в Нью-Йорке?

Рорк пожал плечами:

—На час больше, чем здесь. Как бы тебе это ни мешало, Ева, но Земля должна вращаться.

—Пускай вращается, сколько ей влезет. Просто не пойму, почему нельзя договориться жить по одному времени.

—Я подумаю над твоим предложением, пока буду запускать тебе поиск и звонить в Гонконг.

—А у них там сейчас что?

—Утро.

—Ну вот, видишь? Бред же, честное слово.

Ева подошла к рабочему столу, села и набрала номер Финн.

Приятно было просто увидеть его лицо, услышать голос. Приятно и успокаивающе.

И своим «Здорово!» он словно вернул ее в Нью-Йорк.

—Есть ниточка, хочу, чтобы ты за нее потянул. Что там у тебя за шум?

—Бейсбол показывают. Конец второго иннинга, а счет еще не размочили. Два аута, один добежал до первой базы. Если «Мете» сегодня не облажаются, запросто выйдут в финал дивизиона.

—Черт, я ж этот матч тоже хотела посмотреть!

—В Техасе что, бейсбольные трансляции запрещены?

—Нет. Наверно, нет. Ну, может, застану повторную трансляцию.

—Не-е, — покачал головой Фини, — это уже не то.

—Лучше, чем совсем ничего. Короче, есть версия, что у Макквина здесь имеется вторая нычка.

—Пибоди держит меня в курсе. У нее неплохо получается. Я знаю, что Макквин прирезал напарницу и смылся. Женщину и девочку вы освободили.

—Она убила копа, сбежала из больницы — просто вышла через дверь — и угнала машину со стоянки. У нее был час форы.

—Да, про это тоже слыхал.

Фини на секунду исчез с экрана, звук трансляции пропал. Ева внезапно поняла, что он не в управлении, а у себя дома.

«Могла бы и так догадаться, учитывая, какой сейчас час. Эх, сидит у себя дома, — с тоской подумала она, — с пивом и бейсболом...»

—Я знаю, ты всему этому спуску не даешь.

—Круглыми сутками его переговоры копаем, выцепляем по байту, подчищаем, составляем вместе. Этот парень хоть и сукин сын, но точно не любитель.

—Поищи для меня другие байты. Если у него все-таки есть вторая квартира — а я знаю, она у него есть, Я нутром это чую, Финн.

—Я еще тогда сам об этом думал. Мошеннику нужно трясти лохов. В квартиру на Мюррей-стрит людей водить было нельзя. Но мы взяли его, так что искать ее уже не было особого смысла.

—Здесь все указывает на то, что она есть. Значит, он ее как-то нашел, снял или купил. Для этого ему нужно было связываться с каким-нибудь агентством недвижимости, так? Даже если у него был посредник, звонки все равно должны быть. И переводы денег.

Фини закинул в рот пару засахаренных орешков и залил их глотком пива.

—Он не стал бы устраивать лохотроны сразу после приезда. Не было бы времени на подготовку. Откуда тогда ему было заранее знать, что понадобится запасное логово?

«Да, звучит неплохо», — думала Ева, излагая ему свою теорию. Можно было даже немного напрячься и представить, что они сидят в ее кабинете в управлении и бросаются друг в друга фактами и гипотезами.

—Логично иметь запасной вариант, безопасное место на случай, если все пойдет не по плану. Уезжать из Далласа он не станет, ему слишком хочется тебя убить, — Фини приоткрыл рот и глотнул еще пива. — Да, он любит, чтобы все носки висели ровно. Заранее планировал убить напарницу. Ты просто его с этим поторопила. Судя по тому, что он забрал с собой, на новом месте запасы у него уже есть. Штука в том, что он умен. По уму нужно залечь на дно, рвануть из города, подождать, пока ты вернешься домой. Выждать немного, а потом, когда ты уже немного расслабишься, напасть.

—Ему необходимо выйти в финал. Пока он не разделается со мной, он не может перейти на следующий уровень. Девочку он похитил, потому что ему нужно было оторваться и потому что хотел ткнуть меня в это рожей. К тому же с ней у него было целых две приманки или добычи для того, чтобы можно было поторговаться. А теперь у него нет ни одной.

—Думаешь, он похитит кого-нибудь?

Это была еще одна мысль, прожигающая ей внутренности.

—Думаю, у нас есть немного времени. День, может, два. Ему нужно собраться с силами, и напарницы, чтобы нас отвлекать, у него уже нет. Он зол на меня и достаточно умен, чтобы знать, когда нужно чуток остыть. Плюс к тому у него есть видео. Для него это уже не то — как матч смотреть в повторной трансляции, — но перебиться хватит.

—Больной сукин сын. Я введу в поиск новые ключевые слова — «аренда», «снять», «квартира», «залог», все такое. Если что-нибудь по ним всплывет, я тут же узнаю, и мы сосредоточимся на том, чтобы подчистить этот звонок. Завтра ничего готового обещать не могу, но мы будем над этим работать.

—Рорк здесь шерстит базу на предмет подходящей под описание квартиры. Я начну искать по системам безопасности и звукоизоляции, он должен был это заказывать. У нас куча косвенных зацепок — элитное шампанское, модель и марка его машины, номера, несколько вычисленных фальшивых фамилий. Финн, федералы собираются заморозить его счета. Они уже почти решились.

—Это его круто обломает.

—Да, и может заставить облажаться. Или прижмет так, что ему придется выбрать твой вариант. Залечь на дно и выждать.

Ева немного поколебалась. Они достаточно все обсудили, чтобы она могла отпустить Финн к его трансляции. Но ей не хотелось его отпускать.

—Ну как там твоя жена поживает?

—Да как обычно. На одном из своих занятий по лепке. А что?

—Да ничего.

«Приехали. Уже светские беседы развожу. Все, пора заканчивать тут и возвращаться в Нью-Йорк».

—Звони мне, держи в курсе.

—Даллас, иди поспи. У тебя такие круги под глазами...

Но даже мысль о сне заставила ее вздрогнуть. Отключившись от Фини, Ева прошла в кабинет к Рорку.

—У него должен быть еще один счет... — объявила она.