Просто будь рядом 20 page

—...для оплаты аренды или ипотеки и коммунальных по неизвестной второй квартире, — закончил за нее Рорк. — Я ищу его. — Он откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на Еву. — Мне нужно разобраться с Гонконгом. Так что у тебя есть время заняться системой безопасности и звукоизоляцией.

—Это у меня как раз шло следующим пунктом. — Она оставила Рорка заниматься своим делом и вернулась к себе.

«Дорогая квартира, дорогие услуги. В этот раз все должно было быть сделано по-белому, — думала он. — Чисто, без пылинки. Новостройка?»

Ева вспомнила десятки высящихся по всему городу кранов, растущие как стеклянные сорняки новые здания.

«Может, построенная на заказ? Он мог заранее заложить в проект все необходимое, спланировать на свой вкус, вместо того чтобы перестраивать и ремонтировать старье».

Ева уже хотела было поделиться этой мыслью с Рорком, но вспомнила про Гонконг. Рорк, возможно, и был шустрее, но она могла справиться и сама.

—Компьютер, запустить поиск по зданиям, завершенным в последние два года. Близко к центру, с жилыми помещениями.

Она закрыла глаза и пробежалась по списку критериев.

«Он где-то там, — подумала она. — Сидит прямо сейчас в своем новом логове, кипятится из-за смены планов. Но он уже начал расставлять все по своим местам — о да, все по своим местам. И теперь убеждает себя, что так даже лучше. Больше трудов, зато веселей. Так убить будет даже приятнее. Но при этом думает, до чего же ему хочется начать собирать новую коллекцию. Этого я допустить не могу, — сказала она себе. — Не хочу вспоминать потом еще одни глаза...»

Внезапно она почувствовала, что засыпает, и резко выпрямилась. Компьютер объявил, что результаты поиска готовы, и Ева, вслух недоумевая, какого черта им нужно столько новых домов, пошла налить себе кофе.

Рорк застал ее как раз, когда она ссутулилась над автоповаром. Он мог буквально видеть, как усталость навалилась ей на плечи, словно два тяжелых камня.

—Закончил с Гонконгом?

—Пока да.

—Я тут проверяю гипотезу, что он купил или снял новостройку. Он мог заложить нужные ему изменения в проект на фазе строительства, сделать все по собственному дизайну. Но они тут фиг знает по сколько домов в год строят, хотя я уже отфильтровываю лишнее.

—Хорошая мысль, — ему в голову она тоже пришла, и он уже загрузил этой задачей один из вторичных поисковых процессов, однако смысла упоминать об этом он и не видел. — Пойдем-ка.

—Ты что-то нашел?

—Еще не закончилось, и будет работать еще какое-то время — как и у тебя, <— добавил он, вводя что-то на ее компьютере, — но нам в это время совершенно необязательно сидеть и ждать, когда у нас кровь из глаз потечет.

—Мне нужно сопоставить...

—Компьютер с этим справится, — твердо сказал Рорк и подхватил ее на руки.

—Слушай, я не готова спать.

—Ладно, есть и другие способы, расслабиться и отдохнуть.

—Ну да, конечно, — ухмыльнулась Ева. — Еще бы ты об этом не подумал...

—У тебя на уме один сплошной секс. Неудивительно, что я на тебе женился.

—Эту программу тебе пока придется поставить в режим ожидания, — пробормотала она, и Рорк пронес ее сквозь спальню, мимо кровати, в ванную.

Гигантская утопленная в пол ванна посреди комнаты была заполнена водой. Ева почувствовала запах — какой-то едва заметный цветочный аромат с землистой ноткой. Действовал он успокаивающе. Горели свечи, и их мягкий мерцающий свет тоже ее успокаивал.

—Горячая ванна, — начал Рорк, — или, раз уж я тебя знаю, обжигающе горячая. Тишина, программа виртуальной реальности для релаксации. Считай это следующим логическим шагом после спагетти и фрикаделек.

Пиджак и кобуру с оружием она уже сняла у себя в кабинете, так что он просто стянул с нее рубашку через голову.

—Садись, разберемся с твоими ботинками.

—Яи сама умею раздеваться.

—Ну вот, отказываешь мне в моих маленьких слабостях.

Ева села на мягкий табурет и дала ему себя раздеть. Вздох, вырвавшийся у нее, когда она опустилась в голубоватую ароматную воду, был глубоким и протяжным.

—Ладно, ощущения неплохие.

—Включить джакузи на низкую мощность, — скомандовал Рорк, и на этот раз под бьющими в ее ноющие мышцы струями Ева застонала.

—Угу, так еще лучше.

—Нацелимся на максимум. Попробуй программу.

Ей не хотелось включать виртуальную реальность и не хотелось оставаться одной, пусть даже от этого она и чувствовала себя слабой и глупой. Она хотела его, того, кто сейчас стоял и смотрел на нее даже слишком обеспокоенным взглядом.

—А ты сам что, не хочешь отдохнуть?

—Боже, ты еще спрашиваешь.

—Ванна огромная. Тут можно круги наворачивать.

—Значит, я к тебе присоединюсь. Через минуту.

Рорк вышел, и Ева откинулась на бортик. Слава богу, потолок не был зеркальным, но что-то на нем ловило отблески свечей и блестело тысячами звездочек.

«Неплохо придумано...»

Рорк вернулся с двумя бокалами вина, которые Ева с подозрением осмотрела.

—Это просто вино. Честное слово, — он поставил бокалы на край ванной и начал раздеваться.

«Подлил бы дурь, не стал бы отпираться», — решила Ева и отпила глоточек.

—Пиво и бейсбол.

—Что-что?

—Пиво и бейсбол, — повторила она. — Вот как отдыхают копы. А не в гигантских ванных с джакузи и вином.

—Сердце разрывается, на что я тебя ради собственного удовольствия заставляю идти.

—Вот-вот, — пробормотала она, следя за ним взглядом и поражаясь, до чего прекрасно его тело.

Высокий, сухопарый, с точеными мышцами. Под сшитыми на заказ деловыми костюмами он скрывал натренированное, подтянутое тело человека, далекого от мира бизнеса.

И сейчас он весь принадлежал ей. Ей одной.

Войдя в воду, он поморщился и вполголоса выругался. Она рассмеялась.

—Не такая уж она и горячая!

—Был бы у меня лобстер, можно было бы его прямо тут и сварить.

—Ты сам выставлял температуру.

—Выставлял, но теперь, без лобстера, мы получим вареные яйца.

Ева понимала: температуру он выставлял ради нее — чтобы она могла пропарить кости, впитать аромат, отвлечься... Она вспомнила, что он сказал Мире, как он при этом выглядел.

Ему самому это было нужно не меньше.

—Тебе, наверно, не с одним только Гонконгом разбираться нужно было.

Рорк, не открывая глаз, потягивал вино.

—Преимущество положения у руля в том, что можешь сам выбирать, когда его ненадолго отпустить.

—Может быть, тебе самому включить ту программу?

—Сейчас меня вполне устраивает реальная реальность...

Они сидели друг против друга, и Ева провела ступней по его ноге.

—Так или иначе, еще пара дней, и мы будем дома, — сказала она.

—Давно пора.

—Полностью с тобой согласна. Видимо, пора идти искать ковбойские сапоги Пибоди. Будет ей положительное подкрепление. Фини говорит, она отлично там справляется.

—Прости, может, мне вино в голову ударило? Мы с тобой в самом деле собираемся по магазинам?

—Смотри, приятель, не возьми это себе в привычку.

—Может, тогда заодно и сомбреро для Фини купим?

При мысли о Фини в сомбреро Ева расхохоталась так, что едва не поперхнулась вином.

—Ты это специально сказал!

—А Макнабу — шпоры и краги. Фосфоресцирующие.

Ева снова рассмеялась и сползла по подбородок в воду.

—Я даже не знаю, что такое «краги», — сказала она, но смех, к удовольствию Рорка, остался в ее глазах.

—И всем в «загоне» по ковбойскому галстуку, — продолжал он.

—О боже, вот это будет ужас.

—А Мэвис — одно из тех платьиц с бахромой.

—Да у нее таких небось дюжина.

«Кому на фиг нужна эта виртуальная реальность», — решила Ева, слушая, как Рорк продолжает фонтанировать идеями идиотских подарков, часть из которых наверняка собирался и в самом деле купить.

Вот так лежать, отмокать в тихо пенящейся воде под искрящимся потолком, не разговаривая ни о чем важном и печальном, — вот это была релаксация.

Когда вино закончилось, а вода потихоньку начала остывать, они выбрались из ванной, и прежде чем Ева успела потянуться за полотенцем, Рорк схватил другое, теплое и мягкое, и завернул ее в него.

—Посмотрим какой-нибудь фильм?

Ева повернулась к нему, размотала полотенце и обернула его вокруг них двоих.

—Это можно. Следующий логический шаг после спагетти и фрикаделек?

—Да, так все и задумано.

Ева взглянула на него, и внутри у него все потянулось к ней.

—Только, кажется, я пропустил один этап,— прошептал он и прижался губами к ее губам.

—Ты своего не упустишь, — сказала она и ответила на поцелуй.

Он погрузился глубже, позволил себе утонуть в этом мгновении, стоя прижавшись к ее влажному, так жадно прижимающемуся к нему, дурманяще пахнущему после ванной телу.

Он подхватил ее, и полотенце упало к их ногам.

На этот раз слов было не нужно, оба они были сыты словами. Сыты бурями и утешениями. Обхватив его, оставшись на нем, она дала отнести себя в постель, дала его губам рыскать по ее лицу.

Он был уже готов, уже забыл обо всем на свете, своими руками он накрыл ее руки.

Быстрее, быстрее, не думая, он поднял ее, почувствовал, как выгибается дугой и дрожит ее тело. Как принимает его.

«У сильных духом сильные желания», — подумал он.

Он их исполнит, наполнит ее и себя тоже. На какое-то время уродливый отпечаток прошедшего дня будет смыт.

На какое-то время удовольствие и страсть заглушат боль.

Сердце его билось рядом с ее сердцем. Эти мощные, бешеные удары возбуждали ее. Она сама вышла из тьмы, но жадно желать тот всепроникающий свет, что он принес с собой, она научилась именно у него.

И когда он довел ее до оргазма, этот свет пронзил ее, словно сотни стрел.

Она закричала от удовольствия, и в этом крике он услышал ноту торжества. И понял: она умела сочувствовать, умела брать, умела давать, несмотря ни на что, произошедшее с ней. Умела быть и жить. И умела желать его.

То, что она умела, могла, желала этого, наполняло его восхищением. Приводило в восторг.

Она перекатилась, нырнула под него, упиваясь, насыщаясь им, пока не довела его до безумия. Когда он схватил и поднял ее, она оседлала его и вжалась как можно глубже. И гнала, гнала, загоняла его, словно жеребца, подгоняемого кнутом.

В мгновение, прежде чем глаза его застлала пелена удовольствия, он увидел изгиб ее мускулистого тела и неистовую радость в ее глазах.

Она рухнула на него, обмякнув и отрывисто дыша.

—Боже, — вымолвила она. — О боже. О боже. О боже.

—Думаю, я заслужил, по крайней мере, «спасибо, я все оценила».

—Спасибо, я все оценила, — ответила Ева, по-прежнему зарывшись лицом в его шею. — Я боялась, у меня может не получиться. Ну, знаешь, день был... такой. Но все вышло, как надо.

—Ева, дорогая, — пробормотал Рорк, улыбаясь и проводя пальцами по ее спине. — Я боялся, у меня может не получиться.

—Но все нормально. Просто у нас с тобой это отлично получается, — сказала она и, пошевелившись, положила ему голову «на сгиб локтя. — Отличный был этап. А

—Да, и даже получше, чем спагетти с фрикадельками.

—Пожалуй, на одном уровне, — Ева немного полежала молча. — Я знаю, ты хочешь, чтобы я заснула. Я просто еще не... давай лучше посмотрим кино, сделаем все остальные логические шаги.

—Ладно. Как насчет порно?

Ева рассмеялась, как он того и хотел, ла его локтем в бок.

—Ну ты извращенец. А только что тебе мало?

—Сразу видно, что ни в высоком искусстве, ни в низкопробной порнографии ты не разбираешься.

—Тогда давай закончим на позитиве. Фини там бейсбол смотрел. У «Метс» сегодня был шанс выйти в финал. Должна же у них тут быть запись или там повторная трансляция...

—Значит, бейсбол, — Рорк скомандовалвключить экран, накинул на них сбившееся к ногам покрывало.

Ева отключилась под конец третьего иннинга — Рорк еще удивился, как она умудрилась столько продержаться.

Он скомандовал включить свет на минимум — на случай, если она проснется, — и выключить экран. И, обняв ее, позволил себе рухнуть в сон.

Неподалеку, ближе, чем она думала, Айзек Макквин расхаживал по своей новой квартире. Все было весьма точно так, как он хотел и планировал, — цветы, обивка, материалы, планировка.

И все равно он чувствовал себя загнанным в клетку.

Эта сучка Даллас снова его засадит. Снова виной всему будет ее везение. И тотальная безмозглость этой тупожопой дуры Сильвии,

По крайне мере, она была мертва. Больше ни ее глупость, ни ее жалкие потребности его не побеспокоят. В чем-то от нее был толк, но придет время, он найдет ей замену. Кого-нибудь, в ком можно будет быть уверенным, кого не нужно будет обхаживать, обучать и направлять из-за решетки.

В этом было все дело. В своем выборе он не ошибся. Если бы не Даллас, он смог бы закончить ее обучение.

«В следующий раз все будет как надо», — думал он, вращая запястьем, чтобы бренди в бокале не застаивался.

Он по-прежнему контролировал ситуацию. Он ведь предвидел незапланированное развитие событий, разве не так? Конечно, если бы не идиотка Сильвия, у него бы сейчас для развлечения была плохая девочка Дарли. Ничто не стимулировало его так, как плохие девочки

Макквин подошел к окну, взглянул на город, потягивая бренди и размышляя, сколько еще плохих девочек сейчас разгуливают по его улицам. Сейчас ему было достаточно одной. Всего одной.

Конечно, он мог найти себе одну. Ведь он настолько умнее, лучше, сообразительнее копов. Он мог бы взять ее, обновить свое новое жилище.

«Лучше не надо. Нет, лучше не надо, — напомнил он себе; он чувствовал, что сегодня он еще слишком устал, слишком раздражен. — Слишком, мать вашу, зол, чтобы нормально работать».

Придется ему обойтись бледным бескровным подобием видео.

Макквин поразмыслил об этом. Решил, что посмотрит запись и представит, каково будет заставлять Даллас смотреть ее вместе с ним. Так будет поживее.

Он решил немного перекусить. Какое-то время просто бродил по кухне, не в силах остановиться на чем-то одном.

«Такой богатый выбор, — думал он, — так много вариантов».

Это было глупо. Он силой заставил себя отбросить эту нерешительность, эту минутную слабость. Он в точности знал, чего хотел. Он всегда знал.

Макквин остановился на нескольких видах сыров, ягодах, аккуратно отрезал от багета несколько кусков, приглушив накативший легкий приступ страха этим уютным домашним занятием.

«Кухня мне нравится, — думал он, готовя себе бутерброды, — как тут все блестит, как все отполировано. На неделю-другую меня это развлечет».

Нет, правда, эта квартира была куда лучше. И план был куда лучше. Все вышло в точности так, как и должно было. В точности так.

Довольно скоро он уедет отсюда, а Даллас останется плавать в реке. Весьма досадно, что с Сильвией пришлось отступить от традиции. Как бы ему ни хотелось вернуться в Нью-Йорк, приходилось подумывать о совершенно ином поле деятельности.

«Что, если Лондон?» — думал он, неся еду на подносе в гостиную.

Ему всегда хотелось пожить в Лондоне. Макквин поставил поднос на кофейный столик, расстелил на коленях большую льняную салфетку. Провел пальцами по белоснежной гладкой ткани.

«Да, Лондон. Карнаби-стрит, Биг-Бен, Пикадилли...»

И лондонские розовощекие плохие девочки.

—Включить экран, — скомандовал он, примеряя британский акнент.

Звучание собственного голоса ему понравилось, он рассмеялся и продолжил изображать англичанина.

—Включить «Дарли».

Он продолжил покачивать в руке бокал с бренди, попробовал немного сыра и ягод. Оказалось, что при должном настрое бледное подобие тоже неплохо справлялось.

Тогда он твердо решил сделать фильм под названием «Ева Даллас». Он представил себе декорации, реквизит, освещение. Подумал, не написать ли диалоги для них обоих.

Ну разве не весело будет заставлять ее говорить его словами?

Ему прямо не терпелось начать снимать, А потом, после того как убьет ее, — просматривать, снова и снова.

Сон приснился ей перед самым рассветом. Она была заперта в темноте, вокруь были лишь шепоты и всхлипывания. Было холодно, очень холодно, а запястья и лодыжки, словно тиски, сжимали наручники.

Он был где-то рядом, и эта мысль кривым ножом страха врезалась ей во внутренности.

«Нет, только не так», — думала она, изо всех сил дергая за цепи.

Лучше умереть любым из тысячи других способов, но только не так, только не от его руки.

В комнату начал медленно просачиваться свет, красный свет, проглядывающий сквозь щели и трещины, размазывающийся по темноте, словно подтеки крови.

Оказалось, не видеть было лучше.

Они сгрудились вокруг нее, эти девочки с пустыми взглядами, полными отчаяния. Они сидели в ледяной комнате ее ночных кошмаров, смотрели на нее и дрожали от холода. У всех них было ее лицо. Лицо ребенка.

Она с удвоенной силой накинулась на цепи, скручивая, пытаясь порвать. Она услышала, почувствовала хруст треснувшей кости. Одна из девочек вскрикнула, все, как одна, схватились за руку.

—Это все неправда, это неправда. Это — сон.

—Он реален настолько, насколько ты сама его таким делаешь, — донесся до нее голос доктора Миры; она сидела, закинув одну хорошенькую ножку на другую, в глубоком синем кресле, как у нее в кабинете.

—Вы должны мне помочь.

—Ну конечно же. Я этим и занимаюсь. Итак, расскажи мне, что ты почувствовала, обнаружив себя в этом месте?

—Да какая, к черту, разница, что я почувствовала? Нам нужно отсюда выбираться!

—Так и запишем: злость, — безмятежно сказала Мира и отпила чая из фарфоровой чашечки. — Но я думаю, было и еще кое-что. Что еще ты почувствовала, кроме злости, Ева? Давай докопаемся до истины.

— Помогите нам! Вы же видите, им страшно.

—Им?

—Мне страшно. Мне страшно!

—Ну вот, так уже лучше, — Мира довольно улыбнулась и подняла за нее тост чашечкой. — Давай поговорим об этом.

—На это нет времени. — Голова у Евы ходила ходуном, а страх завязывался узлом глубоко внутри, вгрызался в нее до костей. — Он скоро вернется.

—Он вернется, только если ты сама ему это позволишь. Что ж, время вышло, на сегодня достаточно.

—Бога ради, не бросайте нас здесь. Заберите девочек, заберите их отсюда.

—Нет, — сказала нежным, словно поцелуй, голосом Мира и покачала головой. — Что касается тебя, ты этого не заслужила.

—А что насчет меня? — рядом возникла женщина, напарница, мать; поперек ее горла зияла влажная от крови рана. — Погляди, что ты со мной сделала.

—Я тебя не убивала! — крикнула Ева, в страхе вжавшись в стену, и девочки вокруг нее, как одна, от испуга сжались в комочек.

—Тупая сучка, это все из-за тебя! — рявкнула та и ударом ладони отшвырнула одну из девочек; боль ощутила Ева. — Тупая, уродливая, бесполезная сучка. Не надо было вообще тебя рожать.

—Но ведь родила. Как ты могла ненавидеть плоть от своей плоти? Как ты могла ненавидеть ребенка, которому была нужна? Как ты могла позволить ему прикасаться ко мне?

—Ноешь, ноешь, ноешь, ты всегда только и делала, что ныла. Ты — ошибка, вот ты кто, и теперь из-за того, что ты живешь, я мертва. — Лица начали сменять одно другое, Стелла превратилась в Сильвию, Сильвия в Стеллу. — Все, что он тебе сделал, ты сама заслужила. Все, что он тебе еще сделает.

—Он мертв! Он ничего не сможет сделать, потому что он мертв.

—Тупая шлюшка. Как же ты тогда здесь очутилась?

—Да-а-а, черт, как дочь во всем винить, родная мать любого обставит, — Пибоди опустилась на корточки рядом с Евой, сочувственно улыбнулась. — Ну как ты тут?

—А ты сама, черт подери, как думаешь? Выводи отсюда детей. Вызывай подкрепление. Дай мне оружие. Мне нужно оружие.

—Эй, Даллас, попридержи коней!

—Попридержи коней? — Ева от злости рванула за цепи. — Ты, на хрен, в своем уме? А ну, отрывай задницу от пола и делаю свою работу!

—Я и делаю свою работу. Мы все ее делаем. Сама погляди.

Ева, как сон внутри сна, увидела свой «загон», сидящих за столами и загородками копов. И Фини в мятом пиджаке, неподвижного посреди безудержного движения ослепительных красок отдела электронного сыска. А надо всем этим — стоящего, заложив руки за спину, майора Уитни, пристально наблюдающего за происходящим.

—Офицеру нужна помощь, — пробормотала Ева, теряя сознание.

—Даллас, ну а мы чем занимаемся? Изо всех сил помогаем, прямо как ты меня и учила. Вон, глянь на моего, — Пибоди с довольной ухмылкой показала на Макнаба, гарцующего в высоких кроссовках дикой раскраски и без конца тараторящего на своем компьютерном языке. — Вон он как работает. Ну вот скажи, где найдешь тощую попку круче, чем у него? А вот твоему сейчас нелегко.

Рорк сидел за столом и работал на компьютере, двух сенсорных экранах и что-то говорил в микрофон с наушниками. От нее его отделяла стеклянная стена. Его телефон сигналил, по настенным экранам с бешеной скоростью проносились какие-то цифры и символы.

Волосы у него были убраны назад в хвост, глаза яростно и напряженно сверкали, но даже издалека Ева читала в них изнеможение и тревогу.

—Рорк, — позвала она, и в этом единственном слове выразилась вся любовь, весь страх, все отчаяние.

—Когда так беспокоишься, трудно мыслить ясно, замечать все детали. Он любит тебя. Когда тебе больно, ему тоже больно.

—Я знаю. Рорк.

—Видимо, придется пройти сквозь стену, — улыбнулась Пибоди. — Давай, ты же мой герой.

—Никакой я не герой.

— В этих, — Пибоди постучала пальцам по наручникам, — точно.

—Сними их с меня.

—Как?

—Найди ключ. Найди ключ и сними их к чертовой матери!

—Хотела бы, Даллас, но в этом-то вся загвоздка. Ты сама должна его найти. И лучше ты это сделаешь, прежде чем он доберется до еще кого-нибудь. Прежде чем он доберется до тебя. Ты ведь всегда была сообразительной. Не дай ей выставить тебя тупой.

—И как же прикажешь мне что-либо найти взаперти? Как... — За дверью послышались шаги, и Ева осеклась, вжавшись в стену. — Он возвращается.

—Он и не уходил, — сказала мать, подходя к двери.

—Не открывай! Пожалуйста!

—Ноешь, ноешь, ноешь, — повторила та и открыла дверь.

В комнату, очаровательно улыбаясь, вошел Макквин.

—Здравствуй, девочка, — произнес он голосом ее отца.

И, истекая кровью из множества отверстий, пошел на нее.

_______

Ева рывком вскочила в постели, судорожно хватаясь за горло. Вдохнуть не получалось. Сердце в ее груди бешено стучало, но воздух в горло так и не проходил.

Она даже не почувствовала, как отчаянно бодает ее в бок Галахад.

Рорк ворвался в комнату, вскочил на кровать и крепко схватил за запястья.

—Ева, я здесь. Посмотри мне в глаза.

Она посмотрела. Ева увидела его лицо, невыносимо пронзительные на фоне бледной кожи синие глаза. Увидела в них страх и попыталась произнести его имя.

—Дыши! Дыши, тысяча чертей! — Рорк изо всей силы встряхнул ее, едва не оторвав от земли.

От неожиданности спазм, сжимавший ей горло, отпустил, и когда Ева выдохнула жадно захваченный воздух, Рорк крепко обнял ее.

—Все хорошо, теперь все хорошо. Просто держись за меня.

—Он вернулся за нами.

—Нет, детка, нет. Его здесь нет. Здесь только ты и я. Только ты и я.

—Ты там был, за стеклом.

—Я здесь, я рядом. — Он взял ее лицо в свои ладони так, чтобы она увидела, почувствовала его. — Ты в безопасности, — добавил он, как и Ева, тяжело дыша, прижался губами к ее лбу, щекам, затем закутал ее в шаль.

—Та комната. Я была в той комнате. Он запер меня в ней. Не знаю, которая из двух это была. Они все были там. Все девочки. Они все были мною.

—Все уже закончилось.

«Нет, — подумала она и закрыла глаза. — Ничего не закончилось».

—Прости меня. Нельзя мне было тебя одну оставлять.

Ева открыла глаза, посмотрела по сторонам. Убедилась, что это их номер. Спальня, мягкий свет включен на минимум яркости. Галахад — он опять принес ей кота — сидит рядом на страже, как верный пес.

—Куда ты уходил?

—Работа. Чертова работа, — выругался он глухо. — Не хотел тебя будить, поднялся к себе в кабинет. Ты спокойно спала, вот я подумал... Не нужно было тебя оставлять.

Теперь Ева вгляделась в его лицо, отбросила собственные переживания и заглянула в его. И увидела чувство вины, страх, тревогу, злость.

«Все это, — подумала она, — и в нем все это».

—Я кричала?

—Нет. Ты стала метаться и отбиваться, а когда я прибежал...

—Как ты узнал? Откуда знал, что нужно бежать?

—Смотрел за тобой на мониторе.

—Ты смотрел, как я сплю, — медленно произнесла она, — пока работал?

—Я надеялся, ты проспишь еще немного. Еще рано, только рассвело.

—Но ты работал и смотрел, как я сплю.

—Подглядыванием это точно не назвать.

Ева нетерпеливо отмахнулась и от шутки, и от нотки обиды в его голосе.

—Ты беспокоился на мой счет и поэтому вынужден был присматривать за мной и одновременно пытался работать? — повторила она.

Ева вспомнила, каким он был в ее сне, за стеклянной стеной, делая кучу дел одновременно — и с таким усталым лицом.

—Естественно, я беспокоился, — ответил Рорк.

—Что мне может присниться кошмар?

—Он тебе и приснился, так что...

Ева снова отмахнулась и на этот раз вскочила с кровати.

—И тебе, значит, пришлось присматривать за мной, словно я ребенок какой-нибудь больной, и еще мучиться совестью, что урвал пару минут для собственных дел, пока гребаное солнце еще не поднялось? Все, вот это уже просто край! Хватит, достаточно, пора на этом ставить точку. И я собираюсь ее поставить.

Рорк молча смотрел, как она в гневе мечется по комнате.

«Любопытно, она отдает себе отчет в том, что буквально пышет гневом и при этом совершенно не одета?» — подумал он.

И почувствовал, что, вот так наблюдая за ней, впервые за эти несколько дней — с того самого утра, когда Ева вошла в его офис в Нью-Йорке, — он испытал внутренний покой.

—Я это больше терпеть не намерена! — продолжала бушевать Ева. — Тебе даже на минутку отлучиться купить Солнечную систему нельзя, вдруг я вконец развалюсь. Ну и как в таких условиях прикажете работать?

—Вообще-то в данный момент предложения солнечных систем меня не интересуют.

—В жизни всякое случается, не мне тебе рассказывать. Всякие ужасные, мерзкие, неописуемые гадости, заслуживаешь ты того или нет. У тебя отец был мерзавцем, детство тебе устроил — сущий ад, и ничего, ты не сидишь тут и не распускаешь на этот счет сопли.

—Нет. Как и ты.

—Вот именно! — Ева ткнула в него пальцем. — В самую сраную точку, и пора уже все это спустить в унитаз. Я сопли распускать не собираюсь. Я не слабая и не тупая. Я — коп, мать вашу.

—До мозга костей.

—Так точно, так что пусть вся эта хрень зарубит на своем подсознательном носу: больше я ей собой помыкать не допущу. И чтобы у тебя такое вот выражение на лице было, я тоже больше не допущу. Я — коп, мать вашу, и мне по барабану, как и почему. Главное — делать свою работу, делать хорошо, с головой и до победного конца. Главное — ты и я. Главное — ты, потому что я тебя, черт возьми, люблю!

—Я, черт возьми, тебя тоже.

—Еще бы! И ни на какую трусливую соплячку ты бы в жизни не запал!

—Это верно, — согласился Рорк. — В жизни бы не запал.

—Ну так, — подытожила Ева, переведя наконец дыхание. — Значит, все. Решено: — Она ударила себя ладонями по бокам и, нахмурившись от подозрительно звонкого шлепка по голой коже, глянула вниз. — Я голая.

—Что, правда? — спросил Рорк, чувствуя, как его распирает от смеха — ощущение было чудесным. — И в самом деле. Лично я не против.

—Еще бы, — Ева схватила халат, который он наверняка заранее подложил, уходя работать, рывком надела на себя. — Я чертовски зла.

—Да неужели?

Она протопала к автоповару и заказала две кружки кофе. Затем пристально посмотрела на кота, сверлящего ее взглядом, и добавила еще блюдце молока. Блюдце она поставила на пол, а кружки взяла в руки и вернулась к Рорку.

—Спасибо, — сказал он.

—Я не к тому, чтобы ты не волновался. Тебе положено волноваться, я все понимаю. Но я не хочу видеть, как все эти переживания на тебя наваливаются—с нашего первого же дня здесь.

—Твоей вины в этом нет.

—Я дала этому себя втянуть, а потому и тебя заодно. Я должна взять это все под контроль. Мамочка меня не любила, ах, какая досада.

Рорк обнял ее за талию и усадил рядом.

—Мы оба с тобой знаем, что все немного сложнее.

—Да наплевать, я не дам ей запудрить себе мозги так, чтобы я не могла нормально думать, а ты был всегда на взводе. И никаких больше мук совести! Хочешь чувствовать себя виноватым, пусть для этого будет нормальный повод, такой, за который мне бы тебе в морду хотелось дать, а не за то, что нужно отойти на секунду сделать кое-что по работе.

—Главное — ты. Ты мне это сама сказала. Но я постараюсь придержать чувство вины до ближайшего мордобойного повода.

Рорк обнял Еву рукой за плечи, и они принялись вместе пить кофе.

—Ты хорошо спала. До того момента.

—Спасибо проведенному полному курсу спагетти с фрикадельками. Кто выиграл?

—Понятия не имею. Я сразу после тебя уснул.

—Значит, мы оба поспали. Неплохой задел. Давай-ка вот о чем договоримся: поймаем этого сукина сына — и домой.