Дети Кровоточащего Солнца 2 page. Вин содрогнулась, вспомнив о твари с металлическими стержнями в глазах

Вин содрогнулась, вспомнив о твари с металлическими стержнями в глазах.

– Да, это важно, – согласился Бриз. – Учитывая то, как ловко они управились с вами обоими, мне бы не хотелось штурмовать дворец, пока они там. Они так же опасны, как рожденные туманом.

– Опаснее, – тихо произнесла Вин.

– А сможем ли мы вообще одолеть их? – осторожно спросил Доксон. – Я хочу сказать, они ведь бессмертны.

– Марш выяснит, – сказал Кельсер.

Доксон немного подумал, потом кивнул, соглашаясь.

«Да, действительно многое изменилось», – отметила Вин.

Похоже, за прошедшие недели не только Йеден научился противиться обаянию Кельсера.

– А пока, – продолжил Кельсер, – я надеюсь услышать, что именно Сэйзед узнал о лорде‑правителе.

Сэйзед, выбрав для себя стул, уселся и положил книгу перед собой.

– Я расскажу, что смогу, хотя эта книга оказалась не тем, на что я рассчитывал. Я думал, госпожа Вин вынесла из дворца какой‑то древний религиозный текст, а это вполне мирское сочинение.

– Мирское? – удивленно переспросил Доксон. – В смысле?

– Это некие записи, мастер Доксон, – пояснил Сэйзед. – Записи, сделанные, похоже, самим лордом‑правителем… точнее, человеком, который впоследствии стал лордом‑правителем. Ведь даже доктрина братства соглашается, что до восшествия на престол он был простым смертным. И в этом дневнике он рассказывает о своей жизни перед последней битвой у Источника Восхождения тысячу лет назад. В основном это рассказы о его путешествиях: о людях, с которыми он встречался, о местах, где он бывал, об испытаниях, через которые ему пришлось пройти за время поисков.

– Интересно, – кивнул Бриз. – Но чем это поможет нам?

– Пока не знаю, мастер Ладриан, – сказал Сэйзед. – Однако мне кажется, что весьма полезно знать подлинную историю того, что происходило с ним до восшествия на престол. Это по меньшей мере дает нам возможность заглянуть в мысли лорда‑правителя.

Кельсер кивнул.

– Да, братство явно считает эту книгу очень ценной. Вин говорила, что нашла ее в святилище, на алтаре, в центральной части дворцового комплекса.

– Что не уничтожает все сомнения относительно ее подлинности, – возразил Бриз.

– Не думаю, что это подделка, мастер Ладриан, – сказал Сэйзед. – Там слишком много подробностей, в том числе и незначительных, вроде заметок о носильщиках и припасах. К тому же описания зачастую противоречивы. И если братство сочло этот дневник достойным поклонения, то, наверное, он открывал им лик их бога…

– Я бы хотел прочитать ее, когда ты закончишь перевод, – сказал Доксон.

– И я, – поддержал его Бриз.

– Некоторые подмастерья в лавке Клабса иногда подрабатывают писцами, – сказал Кельсер. – Попросим их сделать копии для каждого из нас.

– Полезная там подобралась команда, – заметил Доксон.

– Да, – кивнул Кельсер. – Ладно, на чем мы остановились?

Все замолчали, и Доксон указал на Вин.

– На знати.

Кельсер нахмурился.

– Я могу вернуться к работе, – поспешно заявила Вин. – Я уже почти поправилась.

Кельсер посмотрел на Сэйзеда, и тот пожал плечами. Он регулярно осматривал рану Вин, и ему, похоже, не слишком нравилось то, что он видел.

– Кел, – заговорила Вин, – я тут с ума схожу! Я выросла среди воров, я привыкла постоянно добывать себе еду и сражаться за место для ночлега… я не могу просто сидеть и позволять слугам вытирать мне нос!

«А кроме того, я должна доказать, что могу быть полезной».

– Ладно, – сказал Кельсер. – В общем‑то мы приехали по нескольким причинам, но ты – одна из них. На этой неделе состоится бал…

– Я поеду! – быстро сказала Вин.

Кельсер погрозил ей пальцем.

– Выслушай сначала, Вин! Тебя недавно ранили, и такая дыра в боку слишком опасна.

– Кельсер, – ровным тоном произнесла Вин, – я всю жизнь прожила в опасности. Я поеду.

Похоже, ее слова не убедили Кельсера.

– Она должна, Кел, – сказал Доксон. – Во‑первых, в свете могут заподозрить неладное, если она не начнет опять посещать приемы. А во‑вторых, нам необходима информация. Иметь доносчиков среди прислуги – это одно, а запустить шпиона в самую гущу врагов – совсем другое. Ты сам знаешь.

– Ну хорошо, – сдался Кельсер. – Но ты должна обещать мне не использовать алломантию до тех пор, пока Сэйзед не разрешит.

Вечером Вин и сама уже не понимала, почему так рвалась на бал. Она стояла в своей комнате, рассматривая платья, которые принес Доксон. Впрочем, после того как она целый месяц проходила в одежде знатной леди, платья перестали казаться ей такими неудобными, как прежде.

«Конечно, нельзя сказать, что в них я чувствую себя свободно, – думала она, изучая четыре туалета. – Все эти кружева, бесконечные складки, нижние юбки… простая рубашка и штаны куда практичнее».

И все же в платьях было нечто особенное… что‑то таилось в их красоте. Она зачаровывала, как сад за особняком. Когда Вин рассматривала их по отдельности, как одинокие растения, они производили не слишком сильное впечатление. Но когда Вин увидела сразу несколько нарядов… И еще она думала о том, как будет выглядеть на балу, и тогда платья приобретали новый смысл. Они были прекрасны и должны были сделать прекрасной ее саму. Они станут тем лицом, которое Вин предъявит высшему свету, и ей хотелось выбрать наиболее подходящее.

«Интересно, будет ли там лорд Эленд Венчер?..»

Ведь Сэйзед говорил, что молодых аристократов приглашают почти на каждый бал?

Вин провела ладонью по одному из платьев – черному с серебряным кружевом. Оно подходило к ее волосам, но не слишком ли мрачно это будет выглядеть? Большинство дам носило яркие платья, сдержанные тона, похоже, оставались прерогативой мужских нарядов. Вин внимательно осмотрела желтое платье, но оно показалось ей несколько наглым. А на белом было слишком много вышивки.

Оставалось красное. Слишком глубокий вырез – глубже, чем хотелось бы Вин, – но в остальном оно было великолепно. Из тонкой, как паутинка, ткани, с длинными рукавами, присобранными у локтей и запястий, оно просто очаровало Вин. Но оно казалось таким откровенным! Вин прикинула на себя платье, ощущая пальцами мягкую нежную ткань, и попыталась представить, каково ей будет в этом наряде.

«Смогу ли я его надеть? Оно же совсем прозрачное! И эти бесконечные оборочки не в моем стиле».

И все же… какая‑то ее часть отчаянно стремилась на бал. Повседневная жизнь знатной леди разочаровала Вин, но ее воспоминания о том единственном вечере были чудесными. Нарядные танцующие пары, музыка, атмосфера безупречной вежливости и изысканности, волшебные витражи…

«А я ведь и не заметила как привыкла к духам!» – вдруг осознала Вин.

Она каждый день купалась в ванне с маслами, и слуги обрызгивали духами ее одежду. Конечно, аромат едва различался, но когда Вин была воровкой, она сразу улавливала даже еле заметные запахи духов.

Ее волосы заметно отросли, и их тщательно подстриг парикмахер лорда Ренокса, так что они падали на уши, слегка завиваясь на концах. И в зеркале, несмотря на долгую болезнь, отражался уже не тощий неуклюжий подросток. Хорошее питание помогло фигуре Вин приобрести округлость.

«Я становлюсь…»

Вин задумалась. Она не знала, кем становится. Но уж точно не знатной леди. Знатные леди не мучаются от того, что не могут тайком полетать над ночным городом. И все равно она была уже не прежней Вин. Она была рожденной туманом.

Вин осторожно положила красное платье обратно на кровать, подошла к окну и выглянула наружу. Солнце скоро зайдет, и тогда опустится туман… хотя, конечно, Сэйзед обязательно выставит стражу, чтобы Вин не сбежала и не занялась тем, чем ей не позволено заниматься. Впрочем, она понимала его осторожность. Он был прав. Если бы не охрана, Вин давным‑давно нарушила бы запрет.

Она посмотрела направо и заметила на балконе чью‑то фигуру. Кельсер. Вин еще немного постояла у окна, а потом вышла из своих комнат.

Кельсер обернулся, когда Вин появилась в дверях. Она не спешила проходить на балкон, не желая мешать ему. Но он улыбнулся, и Вин встала рядом с ним у изящных перил.

Кельсер уставился куда‑то на запад – не на сад, дальше. Он смотрел в сторону лежавших за городом пустошей, освещенных заходящим солнцем.

– Тебе никогда не казалось это странным, Вин?

– Странным? – переспросила она.

– Да, высохшие растения, палящее солнце, черное дымное небо…

Вин пожала плечами.

– А что тут странного? Это естественно.

– Да, пожалуй. Но наверное, и твои представления о мире по‑своему странны. Мир не должен выглядеть так.

– Откуда тебе знать, как он должен выглядеть?

Кельсер достал из жилетного кармана сложенный листок бумаги и, осторожно развернув его, протянул Вин.

Она как можно бережнее приняла листок: бумага была настолько ветхой, что грозила вот‑вот рассыпаться. На листке ничего не было написано, Вин увидела лишь старый, поблекший рисунок. Рисунок изображал какое‑то непонятное растение, каких Вин никогда не видела. Оно казалось невероятно хрупким. У него не было толстого стебля, а листья выглядели уж очень изящными. Верхние листья по форме и цвету отличались от остальных.

– Это называется «цветок», – пояснил Кельсер. – Когда‑то, до восшествия на престол лорда‑правителя, люди выращивали их. В старых стихах и легендах можно найти их описания, но они известны только хранителям и мудрецам мятежников. Судя по всему, эти прекрасные растения вдобавок чудесно пахли.

– Простые растения пахли? – удивилась Вин. – Как фрукты?

– Думаю, да. А некоторые письменные источники утверждают даже, что такие вот цветы превращались во фрукты.

Вин некоторое время молчала, хмурясь и пытаясь вообразить все это.

– Рисунок принадлежал моей жене, Мэйр, – тихо произнес Кельсер. – Доксон его нашел в ее вещах после того, как нас схватили. И сохранил, надеясь, что мы вернемся. Он отдал мне рисунок, когда я сбежал.

Вин еще раз взглянула на картинку.

– Мэйр постоянно грезила о временах до восшествия, – сказал Кельсер, устремляя взгляд вдаль. – Она собирала подобные вещи: рисунки и описания прежних дней. Думаю, именно эти грезы и то, что она была наблюдателем, туманщиком, привели ее на дно. И ко мне. Именно она познакомила меня с Сэйзедом, хотя в то время я не приглашал его в команду. Его не интересовало воровство.

Вин сложила листок.

– Ты так и хранишь этот рисунок? После того, что она сделала с тобой?

Кельсер на несколько мгновений застыл. Потом посмотрел на Вин.

– Опять подслушивала? А, не беспокойся. Похоже, об этом все знают.

Вдали вспыхнуло заходящее солнце, красные отсветы отразились от низких облаков и клубов дыма.

– Да, я храню этот цветок, – сказал Кельсер. – Я и сам толком не знаю почему. Но… разве ты перестала бы любить кого‑то из‑за того лишь, что он тебя предал? Вряд ли. Поэтому предательство и причиняет такую боль… в ней и гнев, и разочарование… а я все еще люблю ее. Люблю.

– Но почему? – спросила Вин. – И как ты вообще после этого можешь доверять людям? Ты разве ничему не научился?

Кельсер пожал плечами.

– Мне кажется, если бы мне пришлось выбирать между любовью к Мэйр – вместе с ее предательством – и тем, чтобы никогда не встречаться с ней, я выбрал бы любовь. Я рискнул, и я проиграл, но риск того стоил. То же самое с моими друзьями. Подозрительность полезна в нашем деле, но только до определенных пределов. Я предпочитаю доверять людям вместо того, чтобы бояться удара в спину.

– Но это же просто глупо, – сказала Вин.

– Быть счастливым – глупо? – осведомился Кельсер, поворачиваясь к ней лицом. – Где тебе лучше, Вин? Ты была счастлива в шайке Камона или счастлива сейчас?

Вин промолчала.

– Я ведь не уверен, что Мэйр предала меня, – продолжал Кельсер, глядя на закат. – Она клялась потом, что не делала этого.

– И ее отправили в Ямы? – спросила Вин. – Это странно… если она была на стороне лорда‑правителя…

Кельсер покачал головой.

– Ее привезли в Ямы через несколько недель после меня. Нас держали врозь с тех пор, как схватили. Я не знаю, что могло произойти за это время и почему ее в конце концов отправили в Ямы. И то, что она очутилась там, позволяет мне думать, что, вероятно, она и не предавала меня, но…

Он опять повернулся к Вин.

– Если бы ты слышала его, когда он нас схватил, Вин… лорда‑правителя… Он благодарил ее. Благодарил за то, что она предала меня. Его слова звучали так чудовищно искренне… и он все знал о нашем плане… В общем, мне было трудно после этого поверить Мэйр. Но ничто не убило мою любовь к ней. Я сам чуть не умер, когда она погибла год спустя от побоев надсмотрщика там, в Ямах. В ту ночь, когда ее труп унесли, я и прорвался.

– Сошел с ума? – не поняла Вин.

– Нет, – покачал головой Кельсер. – «Прорыв» – это алломантический термин. Наша сила поначалу бывает скрыта, она прорывается наружу только после какого‑то тяжелого события. После чего‑то, что сильно влияет на тебя. Философы утверждают, что человек не способен управлять металлами до тех пор, пока не увидит смерть и не отвергнет ее.

– А… что тогда случилось со мной? – спросила Вин.

– Кто знает… Можно только гадать. Ты ведь росла в трудных условиях, неизвестно, когда именно ты прорвалась.

Он осторожно кивнул, как будто собственным мыслям.

– А для меня, – сказал он, – прорывом стала та ночь. Я был один в Ямах, мои руки кровоточили после дневной работы. Мэйр была мертва, и меня мучил страх, что я виноват в ее смерти… я не поверил ей, и это отняло у нее волю к жизни. Она умерла, зная, что я сомневаюсь в ее преданности. Может, если бы я по‑настоящему любил ее, то не усомнился бы. Не знаю.

– Но ты выжил, – тихо сказала Вин.

– Да, – кивнул Кельсер. – И я решил, что ее мечты должны осуществиться. Я снова сделаю мир цветущим, с зелеными растениями, чтобы с неба не сыпался пепел… – Кельсер помолчал и вздохнул. – Да, я знаю. Я сумасшедший.

– На самом деле, – осторожно возразила Вин, – я начала видеть смысл в твоих поступках. Наконец‑то.

Кельсер улыбнулся. Солнце опустилось за горизонт, и, хотя небо на западе было еще светлым, начал наползать туман. Он ниоткуда не появлялся, он как будто вырастал прямо из воздуха, раскидывал длинные извивающиеся щупальца… они удлинялись, кружились, сплетались…

– Мэйр хотела детей, – неожиданно сказал Кельсер. – Давно, когда мы только поженились, полтора десятилетия назад. А я возражал. Я намеревался тогда стать величайшим из воров скаа, когда‑либо живших на свете, и не собирался останавливаться. Но наверное, хорошо, что у нас не было детей. Лорд‑правитель мог найти и убить их. А мог и не найти, конечно… ведь сумели же выжить Докс и остальные. А теперь мне иной раз хочется, чтобы со мной рядом была частица Мэйр. Ребенок. Дочь, с такими же темными волосами, как у Мэйр, и такая же упрямая.

Он помолчал, глядя на Вин.

– В общем, я не хочу, чтобы с тобой что‑то случилось по моей вине, девочка. Не хочу повторения.

Вин бросила на него косой взгляд.

– Но я больше не могу сидеть здесь взаперти!

– Не сомневаюсь. И если мы попытаемся подольше продержать тебя в особняке, ты, вполне возможно, однажды ночью объявишься в лавке Клабса и натворишь глупостей. В этом мы с тобой очень похожи. В общем… будь осторожна.

Вин кивнула.

– Буду.

Они постояли еще несколько минут, наблюдая за сгущающимся туманом. Наконец Кельсер потянулся, хрустнув суставами.

– Ладно, как бы то ни было, я рад, что ты с нами, Вин.

Она повела плечами.

– По правде говоря, мне бы хотелось собственными глазами увидеть хоть один цветок.

Вы могли бы сказать, что лишь обстоятельства вынудили меня покинуть дом, но если бы я остался, то был бы уже мертв. В те дни, когда я бежал, не зная почему, когда нес ношу, которой не понимал, я полагал, что в Хленниуме смогу остаться незамеченным.

Но постепенно я понял, что жизнь без имени, как и многое другое, уже невозможна для меня.

В конце концов она решила надеть красное платье. Конечно, это был дерзкий выбор, но по ощущениям – правильный. Она ведь все равно скрывала свое истинное «я» под маской благородной леди, и чем более броской окажется эта маска, тем легче будет спрятаться за ней.

Лакей распахнул дверцу кареты. Вин глубоко вздохнула, чувствуя, как стискивает грудь специальный корсет, удерживающий повязку на ране, и, опершись о руку слуги, вышла из экипажа. Расправив юбки, она кивнула Сэйзеду и направилась вверх по ступеням крепости Элариэль. Она была поменьше крепости Венчер, однако в ней имелся специальный бальный зал, тогда как Дом Венчер устраивал приемы в огромном холле.

Вин оглядела других леди, и ее спокойствие тут же улетучилось. Да, платье на ней выглядело прекрасно, но многие леди щеголяли не только нарядами. Их длинные, пышные волосы и самоуверенный вид были куда важнее даже устрашающего количества драгоценностей. К тому же леди не стеснялись, что лифы их платьев весьма туго обтягивали грудь, и они так легко двигались в пышных, со множеством оборок юбках… Вин время от времени видела ноги некоторых дам, выглядывавшие из‑под подола; леди носили не простенькую плоскую обувь, как у нее, а изящные туфли на высоких каблуках…

– А почему у меня нет таких туфель? – тихо спросила она Сэйзеда, когда они поднимались по устланной ковром лестнице.

– На каблуках нужно еще научиться ходить, госпожа, – ответил Сэйзед. – А поскольку ты только начинаешь танцевать, будет лучше, если ты на первое время останешься в привычной обуви.

Вин нахмурилась, но объяснение приняла. Однако упоминание Сэйзеда о танцах усилило ее тревогу. Она вспомнила, как легко двигались танцоры на последнем балу. Она наверняка не сумеет подражать им – она ведь едва освоила несколько па…

«Это не имеет значения, – подумала она. – Они увидят не меня, а леди Валетт. А ее считают провинциалкой, не умеющей держаться в свете, и к тому же вспомнят, что она перенесла тяжелую болезнь. Ей простительно плохо танцевать».

С такими мыслями Вин добралась до верха лестницы, где наконец почувствовала себя в относительной безопасности.

– Должен заметить, госпожа, – сказал Сэйзед, – на этот раз у тебя не такой испуганный вид… ты кажешься взволнованной и даже обрадованной. Думаю, это прекрасно.

– Спасибо, – с улыбкой ответила Вин.

Сэйзед был прав: она действительно волновалась. И радовалась. Радовалась тому, что снова принялась за дело, волновалась, что опять очутилась в высшем свете.

Они вошли в квадратный бальный зал. Он располагался в одном из невысоких флигелей, отходивших от главного строения. Слуга принял у Вин шаль. Она ненадолго остановилась, ожидая, пока Сэйзед найдет ее столик и закажет ужин.

Бальный зал Дома Элариэль сильно отличался от величественного холла крепости Венчер. Полутемное помещение вовсе не выглядело высоким, и хотя здесь тоже было множество витражных окон, все они располагались наверху, под потолком. Центральное круглое окно ярко подсвечивалось снаружи специальными фонарями. На каждом столике стояли свечи, и, несмотря на то что в зал с улицы просачивался свет, здесь было сумрачно. Это создавало ощущение уединения, хотя вокруг толпилось множество людей.

Да, зал строился специально для приема гостей. В центре была танцевальная площадка, она находилась немного ниже уровня пола и освещалась ярче, чем остальное пространство. Вокруг площадки амфитеатром располагались столики.

Распорядитель проводил Вин к столику в глубине зала. Она уселась, Сэйзед занял место за ее спиной, и они стали ждать ужина.

– Интересно, как мне раздобыть сведения, которые нужны Кельсеру? – тихо спросила Вин, оглядывая полутемный зал.

Блики от витражей падали на людей, создавая весьма загадочную атмосферу, но мешая рассмотреть лица. Присутствует ли среди постоянных посетителей балов лорд Эленд?..

– Сегодня кто‑то должен пригласить тебя на танец, – сказал Сэйзед. – Принимай приглашения… это даст тебе возможность позже подойти к кому‑то из партнеров и присоединиться к компании. Тебе незачем даже участвовать в разговоре, достаточно просто слушать. В будущем кто‑то из молодых людей может попросить тебя отправиться на бал вместе с ним. Тогда ты будешь сидеть за его столом и присутствовать при беседах.

– Хочешь сказать, придется постоянно сидеть с одним и тем же мужчиной?

Сэйзед кивнул.

– Да, в этом нет ничего необычного. Ты можешь весь вечер танцевать только с ним.

Вин нахмурилась, а потом решила не задумываться и снова всмотрелась в лица гостей.

«А вдруг его здесь нет?.. Он ведь говорил, что старается по возможности избегать балов. А даже если он тут, у него хватает знакомых. Глупо думать…»

Глухой удар отвлек Вин – кто‑то уронил на ее стол стопку книг. Она подскочила от неожиданности, а повернувшись, увидела Эленда Венчера. Он придвинул стул и преспокойно уселся. Слегка повернувшись боком, в сторону большого канделябра, он открыл одну из книг, явно собираясь углубиться в чтение.

Сэйзед нахмурился. Вин с трудом сдерживала улыбку, глядя на Эленда. Он опять, кажется, забыл причесаться и застегнуть пуговицы на камзоле. Да и вообще он был одет далеко не так роскошно, как другие гости. Похоже, его костюм специально шился так, чтобы молодой человек мог чувствовать себя в нем совершенно свободно, и не имел ничего общего с вошедшими в моду строгими силуэтами.

Эленд время от времени перелистывал страницы. Вин терпеливо ждала, когда же он наконец узнает ее, но он продолжал читать. Вин не выдержала.

– Я что‑то не припомню, чтобы вы спрашивали разрешения сесть за мой стол, лорд Венчер, – сказала она.

– Не обращайте на меня внимания, – откликнулся Эленд, не отрываясь от книги. – У вас довольно большой стол, хватит места нам обоим.

– Нам – возможно, – согласилась Вин. – Но я не уверена насчет книг. Куда теперь поставить мой ужин?

– Слева от вас сколько угодно места, – рассеянно произнес Эленд.

Сэйзед нахмурился сильнее. Он шагнул вперед, собрал книги и положил их на пол рядом со стулом Эленда.

– Вот потому‑то я никогда и не нанимаю слуг‑террисан, – заметил Эленд, не переставая читать. – Они невыносимо хорошо обучены.

– Я бы и не подумала назвать Сэйзеда невыносимым, – холодно обронила Вин. – Он добрый друг и прекрасный человек, каким вам, лорд Венчер, наверное, никогда не стать.

Эленд наконец‑то поднял голову.

– О… простите, – искренне сказал он. – Приношу свои извинения.

Вин кивнула, и Эленд тут же вернулся к чтению.

«Зачем он пришел? Только для того, чтобы почитать?»

– А чем вы занимались до того, как начали докучать мне? – раздраженно спросила она.

– Но позвольте, чем же я вам докучаю? – удивился лорд Эленд. – Я серьезно, леди Валетт. Я просто сижу здесь и молча читаю.

– Но вы сели за мой стол. Уверена, вы могли бы подыскать и другое место… будучи наследником Дома Венчер. Хотя при нашей последней встрече вы забыли упомянуть об этом факте.

– Верно, – согласился лорд Эленд. – Но, помнится, я говорил вам, что мне не слишком нравится Дом Венчер. Я просто не хотел вдаваться в подробности.

– И все же сказали довольно много!

– Согласен, ладно, – чуть заметно улыбнулся Эленд и опять уткнулся в книгу.

Вин разочарованно нахмурилась.

Эленд вдруг посмотрел на нее поверх книги.

– У вас потрясающее платье. Почти такое же красивое, как вы сами.

Вин застыла с приоткрытым ртом. Лорд Эленд насмешливо улыбнулся и вернулся к книге, хотя предварительно хитро покосился на Вин, как будто проверяя, то ли впечатление произвели его слова, на какое он рассчитывал. Впрочем, он знал, что не ошибся.

Сэйзед чуть придвинулся к столу, даже не пытаясь скрыть свое недовольство, но не произнес ни слова. Эленд был слишком важной персоной, чтобы ему мог делать замечания дворецкий.

Вин наконец обрела дар речи.

– Как могло случиться, лорд Эленд, что вы явились на бал в одиночестве?

– Да я не один, – ответил Эленд. – Родные всегда посылают со мной то одну, то другую девицу. Сегодня это леди Стэйз Бланше… вон она, в зеленом платье, за одним из столиков напротив.

Вин посмотрела через зал. Леди Бланше оказалась роскошной светловолосой дамой. И она, грозно хмурясь, глядела в сторону Вин.

Вин вспыхнула и отвернулась.

– А разве вам не следует находиться рядом с ней?

– Наверное, – согласился лорд Эленд. – Но открою вам секрет. Я, видите ли, не такой уж и джентльмен. Кроме того, я ее не приглашал. Я вообще узнал о том, что она едет со мной, только когда садился в карету.

– Да, понимаю, – задумчиво произнесла Вин.

– И все же мое поведение непростительно. К несчастью, я вообще склонен к невежливым поступкам… взять хотя бы мою страсть читать за обеденным столом. Извините меня… надо взять что‑нибудь выпить.

Он встал, сунул книгу в карман и направился к длинным столам с напитками. Вин проводила его взглядом, не зная, злиться ей или смеяться.

– Это плохо, госпожа, – тихо произнес Сэйзед.

– Ну не настолько плохо.

– Он использует тебя, госпожа, – возразил Сэйзед. – Лорд Венчер славится своими непредсказуемыми и не всегда добропорядочными поступками. Многим он не нравится… особенно когда поступает вот так.

– Как?

– Он сидит с тобой просто потому, что знает: его родных это рассердит, – ответил Сэйзед. – Ох, дитя… мне не хочется причинять тебе боль, но ты должна понимать, как обстоят дела при дворе. Молодой человек вовсе не проявляет к тебе романтического интереса. Он – самоуверенный юный лорд, недовольный жесткими требованиями отца… вот он и бунтует, ведет себя вызывающе. Он знает, что отец смягчится, если он будет дурно вести себя достаточно долгое время.

Желудок Вин судорожно сжался.

«Конечно, Сэйзед прав… наверняка прав. А зачем еще Эленду искать моего общества? Я – именно то, что ему нужно… достаточно низкого рода, чтобы раздражать его отца, и в то же время недостаточно опытна, чтобы понять истинные причины его внимания».

Тут наконец подали ужин, но у Вин совершенно пропал аппетит. Когда Эленд вернулся с большим бокалом, она все‑таки взялась за еду. Он снова углубился в книгу, время от времени отпивая глоток.

«Ладно, посмотрим, что он будет делать, если я не стану мешать его чтению», – раздраженно подумала Вин и, вспомнив уроки Сэйзеда, с особым изяществом принялась поглощать пищу.

Ужин был не слишком обильным – в основном овощи с маслом, – и Вин подумала, что чем раньше она покончит с едой, тем скорее ее пригласят танцевать. Тогда ей хотя бы не придется сидеть рядом с Элендом Венчером.

Молодой лорд несколько раз отрывался от чтения и поглядывал на Вин поверх книги. Он явно ожидал, что она вот‑вот заговорит, но Вин молчала. Пока она ела, ее гнев утих. Она посмотрела на Эленда, на его растрепанные волосы, на то, как внимательно он читает. Неужели Сэйзед прав и этот человек ведет изощренную двойную игру? Неужели он действительно пользуется ею как прикрытием?

«Каждый может предать тебя, – прошептал в ее голове голос Рина. – Любой предаст тебя, Вин!»

Но лорд Эленд казался таким искренним. Вин воспринимала его как настоящего человека, а не как маску. И похоже, ему нравилось разговаривать с ней. Когда лорд Эленд наконец опустил книгу и посмотрел на нее, Вин восприняла это как личную победу.

– Почему вы здесь, Валетт? – спросил он.

– На балу?

– Нет, в Лютадели.

– Потому что это центр мира.

Эленд нахмурился.

– Наверное, вы правы. Но империя слишком велика, чтобы иметь такой маленький центр. Не думаю, что мы всерьез осознаем, насколько она огромна. Как долго вы добирались сюда?

Вин на мгновение испугалась, но тут же вспомнила уроки Сэйзеда.

– Почти два месяца по рекам и канатам, с несколькими остановками.

– Очень долго, – сказал Эленд. – Говорят, нужно потратить полгода, чтобы проехать империю из края в край, и все равно большинство не желает видеть ничего, кроме этого крохотного центра.

– Я… – Вин умолкла на полуслове.

Вместе с Рином они пересекли всю Центральную провинцию. Однако она считалась самой маленькой, и Вин никогда не бывала в других частях империи. Ворам вполне хватало Центральной провинции. Как ни странно, но чем ближе к лорду‑правителю, тем больше творилось беззакония, не говоря уж о том, что все богатства тоже концентрировались здесь.

– Ну и что вы думаете о городе? – спросил Эленд.

Вин немного подумала.

– Он… грязный, – честно ответила она.

Подошел слуга, едва заметный в тусклом свете, и стал убирать со стола пустые тарелки.

– Грязный, и в нем слишком много народа. И со скаа здесь ужасно обращаются, но я думаю, это везде так.

Эленд бросил на нее странный взгляд.

«Мне не следовало упоминать о скаа. Это не к лицу знатной леди».

Лорд Эленд слегка наклонился вперед.

– Вам кажется, что здесь со скаа обращаются хуже, чем на плантациях? Я всегда думал, что вне городов им живется лучше.

– Ну… я не знаю. Мне не слишком часто приходилось видеть поля.

– Значит, вы не часто встречались и со скаа?

Вин пожала плечами.

Какое это имеет значение? Они ведь просто скаа.

– Ну да, именно так мы всегда и говорим, – кивнул лорд Эленд. – Но я что‑то не уверен. Может, я слишком любопытен, но мне они интересны. Вы когда‑нибудь прислушивались, о чем они разговаривают между собой? Разве они так уж грубы?